Большевики в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)

«Мы говорим Партия – подразумеваем Ленин.

Мы говорим Ленин – подразумеваем Партия».

Вот так всегда у большевиков: говорят одно – подразумевают совсем другое.

Антисоветский анекдот

© Веселов В.И., 2021

© ООО «Издательство Родина», 2021

Слово автора к читателю

Кровавые события братоубийственной Гражданской войны на территориях бывшей Российской империи в начале ХХ века не переставали привлекать внимание историков и публицистов на протяжении всего прошедшего столетия.

Мир за этот срок много раз менялся. Менялись господствующие в информационном пространстве интерпретации того, что случилось в годы Гражданской войны. Неизменным оставалось одно: факты из прошлого использовались в качестве орудия оправдания действий политиков в настоящем и подгонялись под казавшиеся идеологически верными концепции.

Ход времени неумолим: уже оставили нас последние свидетели былого. Нет среди нас ни палачей, ни их жертв, ни предателей, ни героев тех лет. Лишь их потомки снова и снова берут на себя смелость назначать на архетипические роли то того, то иного давно умершего человека, чьё имя они встретят в книгах своих предшественников или сухих записях архива.

100 лет – большой срок. Срок больший, чем то, что отмерено человеку. Быть может, именно поэтому сегодня, когда нет тех, для кого события Великой российской революции и вызванных ей вооруженных конфликтов были частью их собственной жизни, пора попытаться беспристрастно взглянуть в прошлое в попытке понять его. Не через осуждение или превозношение тех, у кого и с кого мы никогда не сможем ничего спросить. Понять через попытку взглянуть на события, так, как их видели люди 100 лет назад.

Сознавая недостижимость такого идеала, в данной работе сделана попытка не давать оценки, исходя из знаний о том, что будет происходить на протяжении ХХ века. Кроме того, намеренно сохраняется орфография и правила написания географических объектов, этнонимов и имен людей, использовавшиеся в документах той эпохи.

Большевизация Азербайджанской Демократической Республики (АДР) в мае-июне 1920 года, её причины, ход, последствия, роль в этих событиях Красной армии до сегодняшнего дня относятся к кругу наиболее острых и дискуссионных проблем изучения истории военных столкновений и политических процессов на территории бывшей Российской империи в 1917–1921 годах.

Стремительное и практически бескровное установление власти коммунистов в последних числах апреля – начале мая на всей ранее контролировавшейся азербайджанским «мусаватистским» правительством территории менее чем через месяц сменилось чередой восстаний в сохранившихся частях старой армии АДР, кровавыми событиями в Гяндже, противостоянием в Закатальском округе и «народной войной» в сельских районах равнинного Карабаха.

Эти события не могут не вызывать массы вопросов. Как получилось, что большевизация АДР воспринималась значительной частью жителей Азербайджана не как потеря независимости, а отказ сопротивляться Красной армии, не как предательство национальных интересов? Почему приход к власти коммунистов в Баку поддержали люди, далекие от левых взглядов, среди которых оказались даже губернатор Карабаха и популярный в стране бывший османский генерал, еще в 1918-м боровшиеся с Бакинской коммуной? И что же было сделано за свой «медовый месяц» большевиками такого, что поначалу лояльно отнесшееся к ним население и элиты страны оказались готовы с оружием в руках бороться против новых властей?

Ответить на эти вопросы можно, только подробно и беспристрастно рассмотрев на основе привлечения архивных источников, печатавшихся в те дни газет, появившихся впоследствии мемуаров участников тех событий причины, особенности и характер прихода коммунистов к власти в Азербайджане в 1920 году, их первые шаги в реформировании государственного аппарата, системы образования, армии, разрешении межэтнических конфликтов и территориальных споров.

Рецензия С.И. Чернявского

на монографию кандидата исторических наук В.И. Веселова «Медовый месяц большевиков в Азербайджане

(конец апреля – начало июня 1920 года)»

В последние годы в российской научной литературе заметно вырос интерес к исследованию истории приграничных государств, входивших в состав Российской империи и Советского Союза. С учетом большей доступности к некогда закрытым архивным материалам, оцифровки многих документов и отсутствия идеологической предвзятости появилась возможность по-новому взглянуть на события столетней давности.

История Кавказа богата разными интерпретациями. И это неудивительно – многонациональное лоскутное одеяло из сотен народностей, каждая из которых претендует на особый территориальный статус, подталкивает историка к субъективным оценкам роли каждого племени в жизни современного общества.

В представленной работе анализируются события, которые до сегодняшнего дня вызывают острые споры и дискуссии. Речь идет о приходе к власти в Азербайджане большевиков в 1920 году, первых волюнтаристских и жестоких преобразованиях нового руководства, вызвавших серию антикоммунистических восстаний в Гяндже, Карабахе, Закаталах и на Мугани.

Исследование состоит из авторского предисловия, введения, шести глав и заключения.

Во введении автор дает картину административного, социально-экономического и демографического положения губерний российского восточного Закавказья накануне 1917 года, кратко и сжато представляет читателю событийную канву происходившего в регионе в 1917 – начале 1920 года.

Первые три главы посвящены обстоятельствам прихода большевиков к власти в Азербайджане в последних числах апреля 1920 года. В результате привлечения новых архивных источников автору удалось восстановить ход и точную хронологию событий, определить роль различных участников, в том числе второстепенных, в них, отразить на основе воспоминаний, мемуаров и материалов прессы точки зрения различных акторов на происходившее. Автор высказывает свои предположения о степени подготовки бакинских большевиков к восстанию и захвату власти в апреле 1920 года, характеру и особенностям формирования первого коммунистического правительства Азербайджана: Временного Революционного Комитета.

В четвертой и пятой главах подробно описывается внешняя и внутренняя политика новой власти, её первые преобразования, подходы к решению межэтнических и пограничных конфликтов, начало перехода к военному коммунизму. Автором проанализированы параметры формирования взаимоотношений между РСФСР и Азербайджанской Советской Социалистической Республикой, выявлен конфликт между представителями российских большевиков в Баку (Г.К. Орджоникидзе, И.Т. Смилги) с возглавлявшимся Л.М. Караханом НКИДом из-за условий взаимоотношений с меньшевистской Грузией, «закатальскому» и ряду других вопросов, определено реальное положение азербайджанских и армянских сил в горной части Карабаха в конце апреля 1920 года и описаны первые попытки представителей XI армии прекратить межэтническое противостояние.

Шестая глава посвящена ходу развития антибольшевистских восстаний в Гяндже, Карабахе, Закаталах и на Мугани, поиску причин их начала и поражения. Автор подробно описывает меры большевиков, спровоцировавшие вооруженное сопротивление изначально лояльно отнесшегося к ним населения и представителей прежних властей Азербайджана. Ему удалось точно и аргументированно установить хронологию восстаний, определить равнинный Карабах в качестве первого очага, насколько это возможно, беспристрастно показать масштабы происходившего, в том числе имевших место репрессий.

Работая над книгой, автор стремился быть объективным. При этом следовал заветам известного азербайджанского историка XIX века А.К. Бакиханова, который предварил свой труд «Гюлистан и Ирам» такими словами: «Собрал я, сколько мог, материала, сличил разбросанные сведения и, по возможности, старался соблюсти главные условия историков – описать происшествия в связи и порядке, руководствуясь строгим беспристрастием в отношении к единоверцам своим и к Родине, почитая весь род человеческий одним семейством, а шар земной – общим Отечеством».

Публикуемая монография будет интересна в равной мере историкам-профессионалам и самому широкому кругу читателей.

Доктор исторических наук,

профессор МГИМО МИД России,

Чрезвычайный и Полномочный посланник

Станислав Иванович Чернявский

Рецензия В.Б. Лобанова

на монографию В.И. Веселова «Медовый месяц большевиков в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)»

Тематика монографического исследования В.И. Веселова является, к сожалению, чрезвычайно актуальной, т. к. события в кавказских регионах бывшей Российской империи начала XX в. и кавказских регионов бывшего СССР на рубеже XX–XXI вв. чрезвычайно схожи и требуют глубокого научного осмысления. Нельзя сказать, что Азербайджан периода Гражданской войны и интервенции в России был обойден вниманием историков. Можно даже сказать, что на протяжении всего советского периода множество региональных и центральных авторов пытались осветить перипетии событий 1917–1920 гг. в Закавказье. Главным же их недостатком было то, что противоположная (проигравшая) сторона конфликта или вообще не упоминалась, или показывалась в карикатурном виде. Думается, что такая идеологическая позиция мешала в первую очередь самой советской власти, показывая своих противников в виде недалеких, ходульных персонажей, преуменьшая тем самым победу большевиков.

Именно преодолевая эту тенденцию, ряд современных авторов задались целью посмотреть на события тех лет несколько под другим углом зрения. В череде этих работ особняком стоит монография к.и.н. В.И. Веселова. Ему удалось избежать апологетического стиля, столь свойственного некоторым авторам, пишущим историю Гражданской войны и интервенции с точки зрения какой-либо из противоборствующих сторон. Во многом этому способствовало привлечение к работе широкого спектра источников из ГАРФ, РГВА и РГАСПИ.

Что касается непосредственно текста монографии, то в качестве положительных моментов особо следует отметить выводы, сделанные автором по поводу причин сравнительной безболезненной советизации АДР в апреле 1920 г. В.И. Веселов справедливо отметил, что «…успех большевиков 27–28 апреля был обеспечен не столько подпольной работой азербайджанских коммунистов (боевые дружины они создали в Баку только 28 апреля, когда переворот уже свершился), сколько участием в нём самых разнородных местных социальных и политических сил. Каждый оказался готов увидеть в приходе большевиков то, что ему хотелось. Бакинские рабочие – повышение зарплат, конец безработице и дешевый хлеб с Северного Кавказа. Бакинская буржуазия – возможность отправки своих товаров на традиционные рынки. Армяне и прочие национальные меньшинства – гарантию своей безопасности. Турецкие добровольцы – открытие коридора для помощи Советской Россией кемалистской Турции. Офицеры армии АДР – возможность быстро закончить войну в Карабахе победой и пробиться к находившимся в блокаде Нахичевани и Ордубаду. Даже исламисты из партии «Иттихад» и простые моллы заявляли о своей безоговорочной поддержке большевиков и пытались вступить в ряды Азербайджанской компартии…» (с. 124–125).

Однако первоначальные надежды довольно быстро сменились сначала разочарованием, а чуть позже и враждебностью, которая вылилась в антибольшевистское восстание. Запущенная большевизация Азербайджана (национализация собственности, национальная и религиозная составляющие) привела к отторжению среди разных слоев азербайджанского населения. Общее недовольство новой власти аккумулировали военные круги, подняв восстание в Гяндже. Был расчет на помощь Грузии, однако ее не последовало.

Локальные, необъединенные выступления крестьян были подавлены, советские власти, опомнившись от первоначального шока, довольно быстро подавили все очаги антибольшевистского недовольства. Исследователь констатирует, что «…азербайджанская армия как самостоятельная боевая единица прекратила свое существование. На всех её бывших офицеров легло подозрение в контрреволюционных настроениях. АзЧК и Особые отделы XI армии получили полный карт-бланш для устранения всех, кто мог казаться им ненадежным. Восстание в деревне предписывалось подавлять “жестокостью”. Все офицеры, многие представители бывшей “мусаватской администрации”, буржуазии были арестованы. Часть их расстреляна. Часть, после фильтрации, продолжила службу в армии и гражданских учреждениях. Наркомвоенмор Чингиз Ильдрым лишился не только армии, но и, в значительной мере, авторитета в глазах представителей РКП(б) в Азербайджане» (с. 128–129). Основной вывод, который делает автор по итогам разгрома азербайджанской контрреволюции, заключался в том, что главным бенефициаром этих событий стал М. Багиров, будущий глава Советского Азербайджана (с. 129), который чуть позже стал верным проводником сталинской политики в регионе.

К.и.н., доцент В.Б. Лобанов

Введение

Конец XIX – начало ХХ века – время пробуждения этносов на перифериях империй. Южнокавказский регион (Закавказье), входивший в то время в состав Российской империи, не стал исключением. В условиях распространения капиталистических отношений, усиления экономических связей с Центральной Россией, ускорения транспорта и распространения информации, новых идей автохтонные интеллектуальные элиты искали место для своего народа в быстро меняющемся мире, артикулировали цели и задачи национальных движений.

События Великой Российской революции катализировали процессы этно- и нациостроительства, дали возможность народам Южного Кавказа создать национальные государства. Воспользоваться ею смогли Азербайджан, Армения и Грузия.

На протяжении столетий первостепенную роль среди жителей Южного Кавказа играла не этническая, а конфессиональная идентификация. Это, в совокупности с исторически сложившимся доминированием тюркоговорящих элит в восточном Закавказье, предопределило путь формирования азербайджанского этноса в ХХ веке, оказало влияние на определение границ будущей Азербайджанской республики.

В начале ХХ века территории современного Азербайджанского государства находились в составе нескольких административных единиц: Бакинской, Елисаветпольской, Эриванской губерний и отдельного Закатальского округа. Согласно данным «Статистического ежегодника России», издававшегося Центральным статистическим комитетом МВД, в последний предвоенный 1913 год численность жителей Бакинской губернии составляла 1,07 млн чел., Елисаветпольской – 1,05 млн чел., Эриванской – 1 млн чел. В Закатальском округе жило чуть менее 100 тыс. чел. ^[1]

Восточное Закавказье было неоднородно ни в демографическом, ни в социально-экономическом отношении. Самым большим городом был Баку. Несмотря на свою многовековую историю, накануне Первой мировой войны и Великой Российской революции Баку можно было по праву назвать новым и молодым городом. В результате нефтяного бума рубежа XIX–XX веков на берегу Бакинской бухты, рядом с окруженным древними стенами Старым городом, выросли кварталы с регулярной планировкой и многоэтажными зданиями, построенными европейскими архитекторами. Баку по праву можно было назвать нефтяной столицей Российской империи, которая обеспечивала более 90 % добычи и потребления страны.

К 1913 году в Баку проживало около 230 тыс. жителей, что делало его одним из крупнейших городов Российской империи. Около 100 тыс. человек из них были формально горожанами – мещанами^[2]. Остальные жители Баку принадлежали к иным сословиям, преимущественно крестьянскому: большая часть жителей Баку являлись горожанами в первом поколении, зачастую отходниками, которые оставляли свои семьи в деревне. В результате в Баку в 1913 году проживало в два раза больше мужчин, чем женщин^[3].

Бакинская губерния была в лидерах Российской империи по доле жителей ранних трудоспособных возрастов^[4]. Рабочие были заняты преимущественно на крупных нефтедобывающих, рыболовецких и транспортных предприятиях. Высокая концентрация живущих совместно вчерашних крестьян – молодых мужчин давала прекрасную почву для пропаганды различного рода социалистических радикальных учений, ориентированных на городской пролетариат.

Баку был интернационален. Ни одна этническая или конфессиональная группа не была доминирующей в численном отношении. Третью часть населения города составляли, как в то время писали в официальных документах, «закавказские татары» (азербайджанские тюрки) и «персы». Еще треть – русские (к которым в то время относили и великороссов, и украинцев, и белорусов). Пятая часть жителей города – армяне. Евреи составляли 4,5 %. Грузины – 1,9 %. Немцы – 1,5 %^[5]. Такая же пестрая картина была и в конфессиональной ситуации.

Иначе выглядели прочие города Азербайджана. Самыми многолюдными среди них были те, которые некогда являлись столицами ханств северного Азербайджана. Во втором по численности населения городе восточного Закавказья Елисаветполе (Гяндже) в 1913 году проживало в шесть раз меньше людей, чем в Баку, – 38,6 тыс. чел. В бывшей некогда столице Карабахского ханства Шуше – 32,2 тыс. чел. В Нухе (Шеки) – 29,9 тыс. чел. В Шемахе – 26,2 тыс. чел. В Кубе (Губе) – 19,1 тыс. чел. В Нахичевани (Нахчыване) и Ордубаде – 16,1 тыс. чел. В Ленкорани 10,1 тыс. чел.^[6] Все остальные уездные столицы даже формально не являлись городами.

Помимо Баку, из всех городов Азербайджана железнодорожная станция была только в Елисаветполе (Гяндже) и Нахичевани (Нахчыване)^[7]. Однако прямого сообщения между последними не было.

Почти все население городов Елисаветпольской и Эриванской губерний было «правильными горожанами» – мещанами или дворянами^[8]. Крестьян-отходников среди них было сравнительно мало. При этом среди населения Елисаветполькой губернии доля дворян была одной из самых высоких в Российской империи: 3,5 % при среднем значении 1,5 %^[9]. «Пролетарским оазисом» губернии был небольшой горный поселок Кедабек, где располагался медеплавильный завод^[10].

Бакинская губерния за пределами г. Баку была однородно мусульманской^[11]. Подавляющее большинство её жителей являлись азербайджанскими тюрками. Однако на севере проживало значительное горское (лезгинское) меньшинство (7,6 % от населения губернии). На Апшеронском полуострове – персоязычные таты (10,8 %). На юге губернии – талыши (4,8 %). В Кубинском и Геокчайском уездах – горские евреи (1 %).

Елисаветпольская и Эриванские губернии были населены азербайджанскими тюрками и армянами, преимущественно чересполосно. Большинство жителей Елисаветпольской губернии были тюрками (60,8 % против 33,2 % армян). В Эриванской губернии ситуация была обратной: 37,8 % тюрок против 53,2 % армян. Кроме того, в Эриванской губернии насчитывалось 6 % курдов. Доля жителей европейского происхождения за пределами Баку везде была незначительна^[12].

Большая часть населения всех административных единиц, территории которых в настоящее время входят в состав Азербайджана, занималась сельскохозяйственным трудом^[13]. Имущественное разложение к 1917 году не проникло глубоко в азербайджанскую деревню: не было сформировавшего сельского пролетариата-бедняков, зарабатывавших на жизнь исключительно наемным трудом и становившихся опорой большевиков в деревне в губерниях Центральной России. Не произошло окончательного разрыва неформальных отношений между крестьянами и помещиками-мюлькадарами. Конфликты, происходившие в деревне, зачастую носили некапиталистический характер и протекали в формах, свойственных докапиталистическим обществам.

После взятия власти в Петрограде осенью 1917 года большевики не смогли закрепиться ни в одном из крупных центров Закавказья, за исключением экономически развитого космополитичного Баку и Сухумского округа^[14]. На остальной территории российской части Южного Кавказа установилась власть Закавказского сейма, состоявшего из депутатов Всероссийского учредительного собрания и представителей региональных партий^[15].

К лету 1918 года созданная большевиками Бакинская коммуна оказалась отрезана от красной России фронтами Гражданской войны и была ликвидирована турецкими войсками при поддержке добровольческих формирований из местных тюрок-азербайджанцев^[16]. Гибель идейных коммунистов-лидеров Бакинской коммуны предопределила кадровый голод, который впоследствии будут испытывать большевики на Южном Кавказе в 1920 году.

Еще задолго до падения Бакинской коммуны, 28 мая 1918 года в Тифлисе (Тбилиси), депутатами-мусульманами Закавказского сейма и Всероссийского учредительного собрания было провозглашено создание Азербайджанской Демократической Республики (АДР)^[17]. Первое время столичные функции выполняла Гянджа. В сентябре руководство нового государства переехало в Баку. Однако уже в ноябре военному министерству пришлось вернуться в Гянджу из-за позиции командования вошедших в город английских войск, рассматривавших господствующую партию Азербайджана «Мусават» в качестве сторонников потерпевшей поражение в Первой мировой войне Турции^[18]. К весне 1919 года отношения между правительством АДР и англичанами нормализовались^[19].

Ведущую роль в политической жизни Азербайджана играл парламент. Его костяк составляли депутаты Всероссийского учредительного собрания и Закавказского сейма от мусульман Южного Кавказа^[20]. Осенью 1918 года состав парламента был расширен, и в него были включены представители от национальных меньшинств: из 120 мандатов 21 должны были получить армяне, 10 – русские и по одному немцы, евреи, грузины и поляки^[21].

Ни одна партия не имела в парламенте абсолютного большинства. Самыми значимыми фракциями были находившаяся у власти национальная партия «Мусават» и исламская партия «Иттихад». Многочисленны в парламенте были социалисты различной ориентации^[22].

В начале 1920 года усиливавшееся понимание западными дипломатами неизбежности скорого поражения «белых» на юге России позволило делегации АДР в Париже добиться признания странами Антанты правительства Азербайджана «де-факто»^[23].