© Patricia Wentworth, 1947, 1948
© Школа перевода В. Баканова, 2021
© Перевод. Е. Токарев, 2020
© Издание на русском языке AST Publishers, 2021
* * *
Светящееся пятно
Глава 1
В четыре часа дня восьмого января Доринда Браун переступила порог клуба «Вереск», даже не подозревая, что делает первый шаг навстречу событиям самым необычайным. Расскажи ей кто об этом, она лишь рассмеялась бы в ответ. Она вообще легко смеялась – сощурившись, запрокинув голову и демонстрируя два ряда великолепных белоснежных зубов. Джастин Лей как-то заметил, что, когда она смеется от души, можно пересчитать ее зубы. Многие обиделись бы, а Доринда расхохоталась и сказала: «Считай на здоровье! Все пока на месте».
«Вереск» только именовался клубом. На деле же являлся гостиницей (довольно захудалой) или же «отдельными номерами» (дешево и безвкусно отделанными). Название придумала хозяйка заведения – мисс Доналдсон, она же украсила тесную и темную прихожую вазой с шотладским вереском, что с гордостью считала проявлением одновременно и патриотизма, и хорошего вкуса. Впрочем, «отдельные номера» сказано было довольно громко, поскольку особой отделенности друг от друга клуб «Вереск» постояльцам не предоставлял. Некогда один из самых больших особняков в округе ныне утратил былое величие – его просторные комнаты разгородили, словно порезали добрый шмат мяса на тоненькие дольки, и получились отсеки, в которых едва помещалась кровать. В некоторых отсеках было окно – одно на двоих, а в остальных имелись лишь щели для вентиляции, через которые не проникал свежий воздух в жару, зато продувало до костей в холода. Доринда жила в отсеке со щелью.
В прихожей Доринде повстречалась мисс Доналдсон – высокая, худощавая и суровая на вид шотландка. Суровость была напускной. Люди робели только сперва, а потом быстро понимали: за чопорной манерой, прилизанной прической и нахмуренными бровями скрывается добрая и простодушная женщина, которая честно зарабатывает на кусок хлеба и больше ни о чем не мечтает.
– Мисс Дональдсон! – воскликнула Доринда. – Меня взяли!
– В то самое место?
Хоть Ефимия Доналдсон жила в Лондоне уже двадцать лет, ее шотландский акцент ни капли не смягчился.
Доринда кивнула:
– Да, туда!
– И это не в Шотландии?
Доринда отрицательно покачала головой.
– Хорошо бы в Шотландии… там родственники…
Доринда снова покачала головой.
– У меня никого.
– Странно, – разочарованно протянула мисс Дональдсон, – в вашем-то возрасте! Даже у меня осталось тридцать пять родных, если считать четвероюродных и пятиюродных. А я перебралась на юг уже больше двадцати лет назад.
Звук «р» в ее речи был раскатистым, словно барабанная дробь.
– Ну, про пятиюродных я не подумала, – рассмеялась Доринда.
– Это потому, что ваша мать англичанка… Кстати, мистер Лей, который вам звонит, – с материнской стороны родственник?
– Не совсем родственник… Очень дальний. Седьмая вода на киселе – в лучшем случае.
Мисс Дональдсон ответила типично шотландским хмыканьем, которое способно выразить все что угодно. В данном случае – что мисс Доналдсон понимает, что Доринда имеет в виду, и категорически не одобряет ход ее мыслей. В добавок к хмыканью она произнесла, раскатисто рыча на «р»:
– Родня есть родня, нравятся они тебе или нет. В беде кто еще поможет?
Мисс Доналдсон удовлетворенно замолчала, и Доринда, улыбнувшись широкой лучезарной улыбкой, пошла своей дорогой.
– Мне нужно позвонить, – сказала она.
Мисс Доналдсон снова хмыкнула и удалилась в унылую каморку, которую именовала «кабинетом».
Доринда юркнула в телефонную будку и прикрыла за собой дверь. Будка была единственным местом в доме, где тебя никто не подслушивал. Жители отсеков слышали каждый шорох соседей в пределах четырех стен некогда просторной комнаты. В прихожей, в коридорах, в столовой и в гостиной: повсюду хватало чутких ушей. У некоторых пожилых соседок вообще не было иной радости в жизни. Они целыми днями шпионили, а вечером садились плотным рядком у камина и обменивались информацией. Например, когда ты принимал ванну, они по звуку определяли, сколько набрано воды, чтобы покрыть позором наглого расточителя. Джудит Крейн, например, принимала по две ванны в день – вот уж ее костерили самым безжалостным образом; на свое счастье, она быстро съехала.
А телефонная будка действительно была со звукоизоляцией. Смотрелось забавно – люди беззвучно открывали рот за стеклом, будто аквариумные рыбки, зато внутри ты чувствовал себя полностью защищенным от мира. Однако не был одинок – стоило только покрутить волшебный диск, чтобы пригласить в свой мирок кого угодно – в пределах разумного, конечно.
Доринда покрутила диск, вложила монетку в отверстие и стала ждать. Со стороны она представляла собой весьма приятную картину. Не так уж часто встречаются радостные лица – все больше усталые, нахмуренные, сердитые и раздраженные. А Доринда почти всегда была довольна. Она умудрялась улыбаться даже у зубного врача несмотря на то, что втайне трепетала перед таинственным сверлильным устройством, притаившимся в засаде у кресла. Она шла по жизни улыбаясь – иногда назло неприятностям, хотя чаще естественно и непринужденно, – и глаза ее при этом тоже смеялись.
Они блестели и отдавали золотом, особенно когда Доринда была довольна или расположена к собеседнику. Волосы у нее были золотисто-каштановые и очень густые. Джастин Лей однажды назвал их цвет ореховым. И снисходительно пояснил, что имеет в виду не сам орех, а отполированное ореховое дерево. Доринда, которой на тот момент было лет десять, отправилась в гостиную и долго стояла перед письменным столом, пытаясь понять – комплимент это или нет. Для сравнения она приложила косичку к поверхности. Да, цвет определенно тот. А если волосы тщательно расчесать, они тоже блестели, как полированная столешница. С тех пор она всегда тщательно расчесывалась. Однако ходить с косой ей все равно не нравилось, потому что у всех одноклассниц были короткие стрижки. Доринда как-то взяла ножницы тети Мэри и отстригла косу – со свойственной ей решительностью и не теряя хорошего настроения. Далее последовала бурная семейная сцена, в ходе которой Доринда сохраняла улыбку на лице и полное спокойствие в сердце – косу ведь обратно не приделаешь. Щеки у Доринды были румяные, с ямочками, губы яркие даже без помады, всегда готовые широко улыбнуться. Рост у нее был пять футов пять дюймов (в обуви), а фигура приятная – с формами, но без лишнего веса.
В трубке щелкнуло, и голос Джастина Лея произнес:
– Ал-лоу!
Он всегда отвечал на звонки в небрежно-аристократическом тоне.
– Слушай… – начала Доринда, начисто пренебрегая правилами хорошего тона.
– А поздороваться? – спросил Джастин.
– Привет. Так вот – меня взяли!
– Да? Неужели?..
Тон у Джастина был скучающий, однако Доринда ни за что бы не поверила, что кто-то действительно способен скучать, когда она сама воодушевлена и счастлива. Она начала торопливый и подробный рассказ.
– Я увидела объявление. Одна девушка мне показала во время обеденного перерыва. Ну то есть, ее обеденного перерыва, а не моего. Она-то работает в офисе.
– А ты разве не обедаешь?
– Обычно обедаю, а сегодня не успела, потому что увидела объявление и сразу побежала по указанному адресу – в отель «Кларидж». Там уже сидели шесть претенденток, и они мне не очень-то обрадовались, понятное дело. И я подумала: если тут с утра очередь, у меня шансов нет. Я заходила последняя, и миссис Окли сказала, что у нее уже голова кружится от собеседований. Передо мной была рыженькая девушка, и она, когда вышла в коридор, заявила громким шепотом, чтобы все слышали:
– Ад кромешный! Я не стала бы на нее работать даже за тысячу в год!
И ногой топнула. Потом усмехнулась и добавила:
– Впрочем, за тысячу, наверное, стала бы. Только вскоре перерезала бы ей горло. Ей, себе и всем, кто попадется под руку.
В голосе Джастина промелькнули нотки заинтересованности, ему не свойственные:
– Незнакомка посвящает тебя в убийственные замыслы прямо в коридоре… Интересно! И почему со мной такого не случается? Что же ты ответила?
– Я спросила: «Почему?»
– До чего логично!
– А она ответила: «Сами увидите. На такое соглашаются только на грани нищеты». А я сказала: «Как раз мой случай».
– Неужели?
– Ну практически, – неунывающим голосом ответила Доринда.
– Ты поэтому не обедаешь?
Она рассмеялась.
– Теперь уже не важно, потому что меня взяли! Когда я зашла, миссис Окли лежала на диване, шторы были почти полностью задернуты – оставлена только узкая щель. Полоска света падала на стул, куда полагалось сесть, чтобы тебя получше рассмотрели. Словно выходишь на сцену, только без грима и костюма…
– Продолжай!
– Поначалу я совсем ничего не видела, слышала только голос – весьма раздраженный. Потом глаза привыкли, и я ее рассмотрела: волосы густые, светлые, очень ухоженные, видно, она следит, чтобы не поседели. Лет около сорока. А ведет себя, как избалованная девочка – знаешь, бывают такие люди… Пеньюар божественно красивый, нежно-розовый, и золотистый пузырек нюхательной соли – как в кино!
– Кто она?
– Миссис Окли. Ее мужа зовут Мартин, он финансист. У них пятилетний сынишка и горы денег. Сын тоже Мартин, однако они называют его Марти – жуткое имечко для ребенка, правда?
– Правда. Продолжай!
Доринда продолжила:
– Сначала она лишь застонала и пожаловалась, что у нее от соискательниц голова разболелась. А я поинтересовалась – неужели ни одна не подошла. А она говорит: нет, у них голоса неприятные. Нужен голос, чтобы не нервировал, а последняя девица вообще – фурия. Я спросила, как ей мой голос. Ведь если он тоже неподходящий, какой смысл мне сидеть в луче света и отнимать у нее время. Она долго нюхала соли, а потом заявила, что я действую успокаивающе. Больше она на меня не смотрела, но будет платить три фунта в неделю!
Джастин не выразил должного восторга.
– А что за работа? Какие у тебя обязанности?
Доринда хихикнула.
– Должность называется «личный секретарь». Думаю, я буду делать все, чего миссис Окли, по причине своей хрупкости, делать не в состоянии: писать записки, отправлять цветы, отвечать на телефонные звонки. Про телефон она долго рассказывала. Ей звонят, а она порой не может слышать даже самых близких друзей, к тому же нужно сохранять силы к приходу Мартина. Также буду присматривать за Марти, если няня берет выходной, ну и всякое такое.
– И где ты будешь выполнять эти важные обязанности? В «Кларидже»?
– О нет, у нее в Суррейе «загородный дом», как она выразилась. Там будет она, Марти, няня, я и прислуга – а по выходным всегда приглашают гостей. Думаю, дом огромный… Называется Милл-хаус. Выезжаем завтра!
Джастин помолчал и заметил с плохо скрываемой неприязнью:
– Наверняка сырость, в подвале вода стоит, а ботинки за ночь покрываются плесенью.
Доринда покачала головой.
– Нет, миссис Окли ничего такого не говорила. Дом на вершине холма. Раньше там стояла мельница, но разрушилась. Я тебе все подробно расскажу в письме. Ты понял, что я прямо завтра уезжаю?
– Да. Давай сегодня поужинаем вместе.
Доринда снова рассмеялась.
– Ну, не знаю…
– Это еще почему?
– Я собиралась поужинать с Типом при условии, что он возьмет с собой Баззера, и неизвестно, возьмет он его или нет…
– Все! Заеду в половине восьмого! – отрезал Джастин самым безапелляционным тоном.
Глава 2
Мартин Окли вышел из кабинета Грегори Порлока и закрыл за собой дверь. Некоторое время постоял, держась за ручку, словно размышлял – не вернуться ли. Он был высок, сухопар и бледен, с редеющими волосами и подернутыми дымкой темными глазами. Постояв, решился и, хмурясь, направился вниз по ступеням, не дожидаясь лифта. Если бы его увидела Доринда Браун, она обязательно изумилась бы необычайному сходству с темненьким сердитым мальчиком, которого мельком увидела, выходя из покоев миссис Окли. Однако Доринды рядом не было, она как раз увлеченно разговаривала по телефону с Джастином Леем в будке клуба «Вереск». Таким образом, необычайное сходство осталось незамеченным.
В кабинете, откуда только что вышел Мартин Окли, сидел, приложив к уху телефонную трубку, Грегори Порлок – приятный во всех отношениях мужчина – и ждал, когда мистер Тоут на другом конце скажет: «Аллоу». Убранство кабинета было изысканным и продуманным до мелочей. Мистер Порлок называл свое агентство «ведущим», и любой вошедший в кабинет убеждался, что дела у мистера Порлока идут как нельзя лучше. Обстановка свидетельствовала о наличии солидного счета в банке – от ковра на полу до картин на стенах. Интерьер был отнюдь не кричащий, однако говорил сам за себя. Богатство хозяина было явным, но не показным. Одежда мистера Порлока соответствовала интерьеру. Она была великолепна сама по себе, тем не менее не служила компенсацией недостатков фигуры, а скорее подчеркивала достоинства. Мистер Порлок был на редкость привлекательным мужчиной со здоровым цветом лица, пронзительными черными глазами и необыкновенно густой пепельно-седой шевелюрой. Лет ему было между сорока и пятьюдесятью, и, вероятно, за последние десять лет он прибавил несколько фунтов в талии, что, впрочем, его не портило, а придавало солидности.
В трубке щелкнуло, и мистер Тоут сказал:
– Алё!
Мистер Тоут не грешил дефектами речи, разве что в глубоком детстве. Однако всякий раз в трубку машинально говорил «Алё!», как, впрочем, многие.
Грегори Порлок любезно улыбнулся, хоть собеседник его и не видел, и произнес:
– Аллоу! Здравствуйте, Тоут! Как поживаете? Это Грегори Порлок.
В трубке затрещало.
– А как миссис Тоут? – продолжил Грегори. – Я бы хотел пригласить вас в гости на выходные. Нет-нет! Отказы не принимаются!
В трубке снова затрещало. Мистер Тоут сочинял отговорки:
– Я не знаю, смогу ли… Жена неважно себя чувствует…
– Мне очень жаль, дружище. Вероятно, перемена места пойдет ей на пользу, мой Грэндж-хаус, конечно, старинный, однако оснащен центральным отоплением, обещаю, что что не дам вашей жене замерзнуть! И компания собирается приятная. Вы знакомы с семейством Мартина Окли?
– Я встречал Мартина.
Грегори Порлок рассмеялся.
– А жену нет? Я, кстати, тоже не имел удовольствия. Они ночевать не останутся, так как недавно переехали в дом по соседству. Громоздкая развалина, по-моему… Только не говорите Окли! Он уверен, что купил великолепный дом. Я их приглашу на ужин. Они мои ближайшие соседи, и я намерен познакомиться с миссис Окли. Говорят, она хороша собой. Ну так как? Вы приедете?
Мистер Тоут с трудом сглотнул.
– Вряд ли нам удастся…
– Дружище Тоут! Вы получили письмо с адресом и датой? Кстати, у меня есть пара документов, которые, возможно, будут вам интересны. Нам бы обсудить их при встрече – по-дружески, знаете ли. Неплохая мысль, на мой взгляд. Вы согласны? Вот и чудно! До свидания!
Едва повесив трубку, мистер Порлок набрал другой номер. На этот раз ответила женщина:
– Мойра Лейн слушает!
Голос был приятный и выдавал аристократическое происхождение, чего нельзя было сказать о мистере Тоуте.
Грегори Порлок представился, собеседники обменялись любезностями. Мисс Лейн получила приглашение провести выходные в загородном доме, которое с готовностью приняла.
– С удовольствием приеду! А кто еще будет?
– Тоуты. Вы вряд ли их знаете, и не уверен, что много потеряли. У меня небольшое дельце к мистеру Тоуту.
– Он из нуворишей?
– Верно. Жена вечно обвешивается украшениями, чтобы никто не сомневался в их богатстве.
Мойра мелодично рассмеялась.
– А что она из себя представляет?
– Да так. Серая мышка.
– Ох, Грег!..
– Вам необязательно с ней общаться. Еще приглашены мистер и мисс Мастерман – брат с сестрой. Недавно получили большое наследство от престарелой кузины.
– Есть же на свете везунчики! – шутливо вздохнула мисс Лейн.
Грегори рассмеялся.
– Не переживайте, надеюсь, и вам повезет!
– А кто еще?
– Ах, да! Леонард Кэролл – специально для вас!
– О, Грег, дорогой! Почему специально для меня?
– Почти так же молод и прекрасен.
– Вы милы, однако нам обоим стукнет тридцать в самом ближайшем будущем.
Грегори снова засмеялся.
– Прекрасный возраст! Выражаясь детским языком – у вас на десерт теперь не только хлеб с маслом, вы доросли до настоящих пирожных.
Мойра дунула в трубку, посылая воздушный поцелуй.
– Лен действительно придет? Последний раз, когда я его видела, он заявил, что его график расписан на несколько месяцев вперед. Вот что значит популярный артист эстрады!
– Самый популярный артист эстрады, – поправил Грег. – Звание просто артиста его вряд ли устроило бы. И да – он будет. Что ж, в таком случае, до скорой встречи!
Грегори с довольной улыбкой повесил трубку.
Затем снова стал крутить диск.
– Это «Люкс»?
– Да, сэр.
– Подскажите, пожалуйста, мистер Леонард Кэролл закончил выступление?
– Да, сэр, он только что освободился.
– Вы не могли бы ему передать, что его спрашивает Грегори Порлок? Я подожду.
Ждать пришлось довольно долго. Грегори коротал время, мыча под нос мелодию старинной шотландской песенки. Постепенно мычание перешло в песню:
«Любовь моя навечно,
Не брошу я тебя.
Скорее обмелеют
Все реки и моря.
Душа моя с тобою
До гробовой доски,
Но разлучат нас вскоре
Голландские стрелки».
Милый незамысловатый мотив, исполненный приятным баритоном. Грегори успел дважды повторить припев, прежде чем Леонард Кэролл произнес:
– Аллоу!
Было слышно по голосу, что он запыхался.
– Леонард, дружище! Надеюсь, я вас ни от чего не оторвал!
– Чем обязан?
– Вот так прием! – шутливо упрекнул Грегори. – Видно, вы по уши в делах, и вам не до меня?
– Я этого не говорил.
Грегори рассмеялся.
– Хорошо бы и не думали… Если серьезно, я звоню пригласить вас в гости на выходные.
– Совершенно исключено!
– Как же вы порывисты, дорогой! Вы, наверное, слишком много работаете – я бы вам посоветовал взять паузу, а не то рискуете надолго выйти из строя. Как говорится, тише едешь – дальше будешь. Притормозите – это в ваших же интересах! Жду в субботу!
– Повторяю – не смогу! – не заботясь о вежливости, рявкнул Кэролл.
– Какая жалость! – все еще улыбаясь, ответил Грегори. – А я, кстати, напал на весьма интересное чтиво – вам понравилось бы. Автор – некий Тошер. Откровение на откровении… Жаль, что у вас нет времени…
Кэролл долго молчал, а потом медленно произнес:
– Наверное, стоит выехать из города на пару дней, отдохнуть…
– Отлично, дружище! Приезжайте в субботу, и я дам вам почитать Тошера.
Снова последовала долгая пауза.
– Хорошо.
Раздался щелчок. Леонард Кэролл повесил трубку.
Оставался еще один звонок. Подошла женщина. Когда мистер Порлок спросил мистера Мастермана, она не слишком вежливо ответила:
– Он занят. Что-нибудь передать?
Грегори Порлок рассмеялся и произнес со светской любезностью:
– Мисс Мастерман, вы ли это? Какой же я глупец! Не узнал! Это Грегори Порлок.
– Ах, да. И что вы хотели, мистер Порлок? – немного мягче сказала мисс Мастерман.
– Я просто звоню сказать, что с нетерпением жду встречи в выходные. Вы ведь приедете к чаю?
– Я не знаю… Нужно спросить брата.
– Хорошо. Я подожду, если вы не возражаете. Передайте ему, пожалуйста, что я придумал, как уладить наше общее дело. Считайте, что проблема решена.
Телефон – чувствительный аппарат. Грегори Порлок находился за много миль от мисс Мастерман, однако ясно услышал, как она затаила дыхание. Он был почти уверен. И сделал вывод – мисс Мастерман посвящена в дела брата. Он, впрочем, так и думал, однако всегда лучше знать наверняка.
Она вскоре вернулась и сообщила, что они с братом прибудут в Грэндж-хаус к четырем часам, а мистер Порлок как радушный хозяин воскликнул:
– Чудесно! Надеюсь, компания придется вам по душе. Все очень приятные. Один из них – известный актер, сам Леонард Кэролл, так что скучно не будет. Приедет Мойра Лейн – очаровательная девушка. Семейство Тоутов – простые и милые люди. А также наши ближайшие соседи. Что ж, наилучшие пожелания брату!
Мисс Мастерман ответила:
– Спасибо! – И в голосе действительно звучала признательность.
Грегори Порлок повесил трубку и расхохотался.
Глава 3
Ресторан, куда Джастин Лей пригласил Доринду, только-только входил в моду. Места уже всеми любимые он тут же объявлял вульгарными и начинал искать другие. Красивый и безупречный во всех отношениях молодой человек, Джастин достиг к тридцатилетию изрядной доли самоуверенности. Работал он в министерстве реконструкции. Глядя на него, невозможно было представить, что шесть лет жизни он провел немытым, небритым и взмокшим от пота, познал и палящее солнце, и жгучий мороз. И мир вокруг него периодически рушился до основания. А Джастин выживал, с каждым разом становясь все грязней и небритей. Все это никак не вязалось с ухоженным брюнетом, одетым с элегантной небрежностью и держащимся так, что Доринда перед ним чувствовала себя школьницей. Однако она старалась не поддаваться комплексам и вести себя с Джастином на равных – иначе он станет совсем несносным, а общение с ним терять все же жаль – дальний или ближний, он был ее единственным родственником.
Голубое платье Доринда купила и надела только из-за цвета – и быстро осознала ошибку. Джастин, как и следовало ожидать, неодобрительно окинул ее взглядом. Если нужно выбрать всего одно вечернее платье, обязательно покупайте черное! Непременно хорошего качества – неважно, чем придется пожертвовать. Ведь вам его носить до конца дней – или ваших, или платья.
Доринда, играя ямочками, смело встретила осуждающий взгляд.
– Знаю, неудачное. Мне уже говорили, что оно не подчеркивает фигуру, а надо, чтобы подчеркивало. Зато цвет приятный, правда?
– Полный провал, дорогая.
Доринду было нелегко смутить.
– А где ты раньше был? Теперь я его уже купила! Розовое было еще хуже – его я не взяла. Говори, что хочешь, а по-моему, мне идет! Тип тоже так считает.
– Тип Ремингтон явно не в состоянии трезво мыслить – он слишком романтически настроен и скажет все что угодно.
– Баззер с ним согласен.
– Неужели? – равнодушно спросил Джастин, продолжая изучать меню.
Затем он поднял глаза, и к столику мгновенно подошел главный официант. Джастин подробно и увлеченно обсудил с ним заказ, после чего снова обернулся к Доринде, которая уже радовалась, что пропустила обед, предвкушая изысканный ужин.
– Ты с кем-нибудь из них помолвлена?
Она оторвалась от приятных мыслей о еде и откровенно сказала:
– Не уверена…
Джастин приподнял брови – неслыханная беспечность!
– Неплохо бы определиться… Это, разумеется, не мое дело, однако за обоих выйти не получится.
– О, я и не собиралась! Я еще долго не выйду замуж.
Принесли суп. Запах был божественным. Доринде удавалось есть не слишком быстро только благодаря строгому воспитанию тетушки Мэри. На смертном одре тетушка Мэри сказала Доринде:
– Пусть я оставляю тебе лишь пятьдесят фунтов в год, зато я научила тебя правилам хорошего тона!
Доринде правила хорошего тона часто мешали. Например, сейчас. Она была очень голодна.
Поглощая суп, она делилась с Джастином взглядами на брак.
– Понимаешь, замужество – это надолго, если, конечно, не рассматривать развод. А развод – это отвратительно, лучше постараться обойтись без него.
Джастин усмехнулся.
– Да, бывают неприятные случаи…
– Допустим, выйду я за Типа, – продолжила Доринда. – Ему двадцать четыре, а мне двадцать один. Значит, жить вместе придется лет пятьдесят-шестьдесят. Это ужасающе долго… Конечно, у него полно денег. Он работает у дяди и через пару лет станет совладельцем компании, и очень здорово иметь квартиру и машину, однако, боюсь, мне надоест быть замужем за Типом.
Доринда сделала паузу и перешла к рыбе соль меньер.
– Я бы на твоем месте за него не выходил, – сказал Джастин.
– Я и не собиралась, – ответила Доринда. – Точнее, очень вряд ли – если только Окли не окажутся «адом кромешным», как сказала рыженькая девушка. Она, кстати, была милая. Я бы не возражала с ней познакомиться поближе.
– Не увиливай – ответь по существу! Собираешься ты выходить замуж или нет – это полдела, а что думают твои ухажеры? Ты обещала кому-то из них – или им обоим – свою руку?
Доринда лучезарно улыбнулась.
– Джастин, милый, рыбы вкуснее я еще не пробовала! Как хорошо, что я пропустила обед!
Джастин смотрел на нее сурово.
– Опять отвлекаешься… Забудь про рыбу! Дала ты им надежду или нет?
– А можно мне добавки?
– Можно, но ты еще не знаешь, что у нас дальше.
Доринда внимательно изучила меню и с сожалением вздохнула:
– Пожалуй, обойдусь без добавки… Столько всего вкусного!
– А на вопрос ты ответишь?
Пока официант делал перемену блюд, Доринда смотрела на Джастина, и он успел заметить, что несуразное платье делает цвет ее волос еще ярче. Даже Тип Ремингтон и Баззер Блейк с их неискушенным вкусом нашли бы ее волосы привлекательными. Хотя вряд ли они сумели бы оценить, что ресницы у Доринды точно такого же золотисто-каштанового оттенка. Если она решит краситься, придется с ней поговорить – столь необычный оттенок нужно сохранять как есть, чисто из эстетических соображений.
Когда они отведали курицу ан кассероль с грибным соусом, Джастин повторил вопрос.
– Надо бы ответить: «Тебя это совершенно не касается», – дружелюбно сказала Доринда.
– Вот как?
Доринда рассмеялась.
– Да, но я отвечу иначе. Дело в том, что…
– В чем же?
– К сожалению, я не умею отказывать…
Джастин даже рассмеялся. А рассмешить Джастина было большой удачей. Глаза у Доринды еще больше засверкали и потемнели от радости.
– Я серьезно – отказывать сложно. Они оба мне нравятся. Пожалуй, Баззер больше… вероятно потому, что он тоже беден, и я чувствую в нем родственную душу. С другой стороны, выходить за мужчину совершенно без средств я тоже не хочу – если уж я буду замужем, то хорошо бы завести детей, а растить их без денег крайне затруднительно.
– Пожалуй, верно.
– Еще бы! Я много думала о детях. Я бы хотела двух мальчиков и двух девочек. Даже при бесплатном образовании придется покупать всякие учебники и школьную форму. Однако это еще полдела! Родители должны выпустить ребенка в мир, обеспечить заработком… Так что за Баззера идти не стоит. А за Типа грустно выходить – получается только из-за денег.
– Послушай, дорогая! Я тебе все равно не разрешу выйти ни за кого из них!
– И как же ты намерен мне помешать? – с искренним интересом осведомилась Доринда.
– Точно не знаю, что-нибудь придумаю, не сомневайся! А тебе советую тренировать характер и твердить «нет» перед зеркалом по пять минут каждый день. Нельзя выходить за всех, кто позовет!
– Никто и не звал, кроме Типа. Баззер сказал, что не женится, пока не найдет нормальную работу, и, если я его дождусь… Считается ли это за предложение?
– Не считается! Ни тот, ни другой! Пообещай мне, пожалуйста, хотя бы одно!
Доринда не была лишена осторожности. Она предусмотрительно спросила:
– Что именно?
– Не обручайся без моего ведома! И вообще – не торопись! Принцип таков: обручайся только если точно уверена, что хочешь выйти замуж, а замуж выходи только если без этого совсем никак. Разве тетушка Мэри тебя не научила? – В глазах Джастина читалась легкая насмешка.
Доринда ответила с присущей ей откровенностью:
– Тетушка вообще велела не выходить замуж. Она недолюбливала мужчин. Из-за Подлого дядюшки.
– Я никогда тетю Мэри не встречал, однако, по твоим рассказам, она весьма неприятная особа.
– Совсем нет! – воскликнула Доринда. – Она, например, сделала невероятно доброе дело, взяв меня на воспитание. Кроме нее охотников не нашлось, а она посчитала своим долгом приютить ребенка. Мне было всего два года, и она наверняка со мной намучилась!
Если Джастин и умилился при мысли о двухлетней улыбчивой Доринде, которой и в голову не приходит, что ее приютили из жалости, то виду не показал. Миссис Поршес не стала нравиться ему больше.
Доринда продолжила:
– Подлый дядюшка на самом деле был редкостным пройдохой. Сбегал из дома и кутил напропалую, потом возвращался, забирал у тети деньги и снова кутить.
– Существует закон, по которому имущество замужней женщины неприкосновенно. Почему она позволяла ему себя грабить?
– Она мне рассказывала про дядю, будучи уже больной. Кажется, она была немного не в себе… Она говорила: «Никогда не выходи замуж, Доринда! Дай мужчине власть, и он разобьет тебе сердце!» Как-то раз призналась: «Он был негодяем до мозга костей». И спросила, помню ли я его. Я ответила, что помню, как называла его «дядя Глен», у него были смеющиеся темные глаза и белый шрам на запястье. Тетя ответила с горечью: «Да, было в нем очарование. Своей улыбкой он мог и душу вытянуть, и последний пенни». Дядя, оказывается, присвоил все ее сбережения, кроме годовой ренты и пятидесяти фунтов в год, отложенных для меня. Тетя велела дяде больше ни пенни не давать.
– Он разве не умер?
– Она не знала, жив он или нет. Под самый конец – совсем уже не в себе – она пыталась взять с меня обещание, что я никогда не выйду замуж. Я, конечно, обещать не стала.
– Отсылай претендентов ко мне.
– А знаешь, Джастин, это неплохая идея! Безумно сложно постоянно говорить «нет» одной, без поддержки. Я давно мечтала иметь строгого родителя или опекуна, чтобы говорил «нет» за меня. Ты действительно готов отшивать женихов?
– Готов! Отошью с удовольствием. У меня отлично получится! Вот увидишь! Будешь мороженое?
Доринда посмотрела с укором.
– Разумеется буду! Джастин, спасибо за прекрасный ужин!
– На здоровье, дорогая. Послушай, я тут навел справки по поводу твоих Окли. Муж хорошо заработал во время войны.
– Да, я же говорила – они богаты. Миссис Окли рассказывала. Она из тех, кто сразу все выкладывает…
Джастин рассмеялся.
– В таком случае, Мартин Окли, должно быть, старается ни во что ее не посвящать. В общем, он вполне стабилен в плане денег, а про нее ничего плохого не известно – пожалуй, нет причин отказываться от работы.
Доринда зарделась от удовольствия. Джастин взял на себя труд разузнать, что за люди Окли, потому что она собирается у них работать. Доринда нашла его жест невероятно милым. О чем сразу же сообщила Джастину.
– Ведь больше никто обо мне не заботится! Только я сама. А было бы чудесно иметь строгого отца или опекуна – или кого-то в этом роде – для подобных случаев. Я бы ощущала тыл, если понимаешь, о чем я…
Джастин мило улыбнулся и возразил:
– Отцом я быть отказываюсь!
Доринда окинула его оценивающим взглядом.
– Да, ты, скорее, тянешь на брата…
– Вот уж нет, Доринда! Братом я тебе точно не буду!
Доринда списала резкий ответ на неудачное платье. Конечно, сестра Джастина никогда не купила бы платье только из-за того, что понравился цвет. Сестра Джастина должна обладать безупречным вкусом и не позорить его перед людьми. Однако в голосе Джастина была непонятная ей теплота.