000
ОтложитьЧитал
– Гостю-то своему молодому не рассказал? – крикнул он из дома, доставая две изогнутые трубочки.
– Сам вспомнить должен, – Анхель неспешно поднялся и зашел в хижину, привлеченный бурчащим на огне чайником. – Отведу завтра утром в мастерскую.
1
Мастерская стояла немного в стороне от деревни. Парень шел медленно, слегка покачивался. Анхель придерживал его за плечо. Сама постройка смотрелась гораздо более основательно, нежели остальные хижины, и выглядела заботливо ухоженной.
На пороге старик угрюмо и торжественно разъяснил, что они входят в храм, и вести себя нужно соответственно: никаких лишних разговоров и непонятных резких телодвижений. Внутри здоровенная печь топилась по-черному, они уселись на шкуры в клубах дыма. Анхель пересыпал парню в ладонь горсть сушеных листьев коки и начал возиться с глиняной заготовкой. Тот принялся жевать и сквозь едкий дым успел рассмотреть готовые маски на полках вдоль стен, когда в часовню вошел низенький дед с причудливым струнным инструментом в руках. Он сел у стены напротив, закрыл глаза и начал выводить унылую мелодию, убаюкивающую и плавно погружающую в подобие транса. Внезапно к этой гипнотической древней теме подключились ударные с однообразным повторяющимся ритмом, доносящимся из темного угла мастерской: там почти невидимым замер ещё один старик, двигались только его ладони, мерно выстукивая по глади небольшого сдвоенного барабана.
Зачарованный, гость решил получше рассмотреть маски на стенах, но вместо них увидел удивительных, неизвестных науке животных, устрашающих аляповатых демонов и суровых духов с пустыми глазами. На миг даже показалось, что они начали двигаться, пытаясь что-то ему… тут Анхель дернул его за рукав и парень вперился взглядом в заготовку. Девять резких отточенных движений и брусок глины превратился в лицо. Грубое, без различимых черт, но, отчетливо, – лицо. Затем тонкие пальцы жестко раздавили свою работу и медленно, плавно повторили те же девять движений. И парень уже знал, как сделать лицо. А затем началась мистерия. Словно из небытия, из вечности под руками старика начал проступать облик не то демона, может быть древнего бога: жуткий и странный, но не страшный, наоборот, веселый какой-то ехидной усмешкой и невероятно колючим взглядом, пронзающим насквозь и всё о тебе уже знающим. Будто демон давным-давно играет с твоей душой в загадочную игру с неизвестными правилами, в такую игру, где демон не может уступить, так как он и есть твоя судьба, незыблемая и определенная.
Старик опустил палец в баночку с краской и нанес на поверхность заготовки несколько линий. Гость взглянул на маску, пытаясь рассмотреть получившийся узор: тот показался ему поначалу хаотичным и непонятным. Но только он начал улавливать какую-то закономерность в случайном распределении линий, только его ум дотянулся до глубоко запрятанного внутри образа, мастер уже бережно поместил демона в печь для обжига, а парень нервно сжал виски, пытаясь поймать ускользающее «я»…
0
– Теперь ты, – Анхель передал мне брусок глины.
– Но я не умею… – я ещё пытался возражать, но руки сами уверенно схватили заготовку.
– Ты умеешь.
Я почему-то поверил ему на слово:
– Мне тоже лепить какого-нибудь демона или духа?
– Ты знаешь, что ты должен воссоздать.
Я догадался и начал работу. Пальцы, казалось, сами понимали, что им делать: погружались в мягкую, податливую глину, меняли форму, привычно рассчитывая трехмерность объема. Я ощупывал свой лоб, скулы и воссоздавал, не ощущая времени. Музыка не прекращалась, только ускоряла темп. Огонь разгорался ярче, тени играли на стенах…
Я бережно провел пальцами по своему глиняному лицу и внезапно вспомнил своё имя. А затем я вспомнил всё.
Вспомнил первый решительный шаг. Когда я был очень молод, горяч и непоседлив. Бросил родителей, унылую деревню с бесконечно повторяющимся однообразным днем; ушел в большой город в поисках новых ощущений и настоящей, достойной меня жизни. Встретил группу таких же молодых и порывистых людей. Те хотели справедливости. И я тоже захотел. Или поверил, что захотел. В любом случае, было что-то во мне, что ожидало от будущего размаха и подвига. И в итоге я влюбился. В очень странную женщину. Её звали Революция. Она требовала от меня слишком многого. Она требовала не быть… Не быть, но становиться; не жить, но умереть. Превратиться в факел, указывающий путь друзьям и сжигающий врагов. Она вела к своей победе и моей смерти.
Но в итоге всё вышло наоборот: она умерла, а мне повезло. И когда я остался без нее в большом городе в кругу горстки оборванцев, озлобленных и объявленных вне закона, и меня уже начинало наизнанку выворачивать от таких родных и привычных, но всё ещё пламенных, осточертевших лиц борцов с режимом, я отчаялся и потерял надежду. Но организм уже привык к острым ощущениям, и я нашел суррогаты: стал пить и нюхать белый порошок из листьев коки. Я был сломлен, я стал никем. В таком виде меня и подбросили в больницу – я уже был почти овощем.
Развернувшаяся за несколько секунд в памяти история всей жизни заставила содрогнуться, но не пожалеть: через определенные вещи ты должен пройти, чтобы судьба считалась состоявшейся.
1
Пасмурное небо совсем низко зависло над старой хижиной и, казалось, вот-вот продавит дырявый навес над покосившейся верандой. Два старика, видимо, совсем не боялись обрушения: спокойно сидели под ненадежной крышей, тихо и размеренно беседовали.
– Что это ты нацепил на голову, Хесус?
– Это – лючо, разве не видишь? Их вязал еще мой дед, – старик снял шапочку и принялся вертеть ее в руках, поигрывая небольшим помпоном. – Изрядный мастер был. Вот такие, с зелеными наушниками – разбирали на сувениры. Его сын, мой отец, приторговывал ими в порту. Разлетались как горячие пирожки. А папаша был парень не промах – всё на девок спускал. Да, молодец. Помер, правда, молодым – от сифилиса. Может, потому и я такой некрепкий получился. Да… Твой-то всё вспомнил?
Анхель довольно усмехнулся:
– Вспомнил. Вылепил маску, предки и нашептали.
– Прямо-таки, предки? Персонально? – недоверчиво прищурился Хесус.
– Ну, я вижу это именно таким образом. Возможно, существует более научное объяснение, – Анхель пожал плечами. – Но для меня главное не объяснение, а фактический результат.
– Добренько, – Хесус нацепил обратно шапочку на голову. – И где он пропадал столько лет?
– Справедливости хотел. Революцию делал.
– Неудачно? – понимающе кивнул Хесус.
– Сам видишь.
– Жизнь устроена несправедливо. И это правильно. Каждый человек страдает. Это тоже правильно.
– Ну ты загнул, – Анхель недоверчиво покрутил головой.
– Слушай, человеку только и остается, что терпеть несправедливость и страдать. Именно так он и становится, учится быть настоящим человеком. Иногда ему не хватает терпения и доброты, и он сам начинает устанавливать справедливость. Тогда льется кровь и цепной реакцией распространяется еще больше страдания, а справедливости в жизни не прибавляется, – старик сделал паузу и присосался к изогнутой трубочке, что другим кончиком тонула в чайничке с мате. Он глотнул, его сморщенное лицо немного расправилось в удовольствии. – Зачем происходят революции? Люди жаждут справедливости. Что приносят революции? Нескончаемый поток страдания. Это справедливо? Когда одни страдают из-за нетерпимости других?
– Я думаю, история рассудит. Но некоторые вещи невозможно отменить или замедлить. Они просто происходят.
– А сын как считает?
– Он уже давно перегорел, – закрыл тему Анхель, и махнул рукой – как отрубил.
– Вот и славно. Что он теперь поделывает?
– Говорит – с пустыней надо бороться, воду добывать. Начал делать какие-то туманоуловители из нейлоновых нитей. Рассказал, что в пустынях так воду собирают. Чуть ли не 20 литров в сутки с одной штуки выходит.
– Молодец. А ко мне Мария переезжает, – оживился Хесус. – Я так понял – насовсем.
– Внучка?
– Ха! Правнучка! Что-то там с родителями разругалась, похоже, – вдрызг. Приехала ухаживать, дескать, за немощным. Хочет еще исследование писать о нашей керамике. Говорит – уникальная технология, больше так нигде уже не делают.
– Красивая?
– Керамика?
– Внучка!
– А то! Моя кровь! – Хесус расплылся в горделивой ухмылке.
– Это удачно, – Анхель демонстративно потер ладони, – Я бы даже сказал – перспективно.
– Дай-ка мне листочек коки. Что-то весь свой запас изжевал.
– Бери. Будущему родственнику ничего не жалко!
– Не торопись, Анхель, не торопись, – Хесус окинул небо, – Будто бы дождь собирается?
– Хорошо бы. А если не пойдет – доставай свой шаманский бубен!
Шаг последний: покаяние.
Emendator asperrimus
Сцена 1
Атмосферу уютного ресторанчика портит только огромный лысый бармен за стойкой, с непроницаемым лицом полирующий стаканы. За столиком у окна двое: импозантный дородный мужчина в дорогом костюме и хрупкая светловолосая девушка в коротком летнем платье с диктофоном в руках.
Девушка:
– Вы так редко даете интервью…
Мужчина:
– Давайте угадаю ваш первый вопрос: «Почему я согласился?»
Девушка:
– Примерно так.
Мужчина:
– Хорошо, если я скажу, что просто вы мне понравились, вас устроит?
Девушка:
– Вы имеете в виду мою профессиональную деятельность, вы читали мои репортажи, колонки в газете?
Мужчина:
– Статьи действительно неплохие, я с ними ознакомился. Но причина не в этом. Нет, я говорю о внешности. Всегда приятно пообщаться с молодой красивой девушкой.
Девушка (пряча глаза):
– Вы вгоняете меня в краску.
Мужчина:
– И застенчивой.
Девушка:
– Не верьте. Это профессиональная мимикрия.
Мужчина:
– И остроумной.
Девушка (хлопая легонько ладонью по столу):
– Так, мы ушли от темы.
Мужчина:
– Мы ее толком и не обозначили.
Подходит официант и ставит на стол две большие чашки кофе, пузатый низенький фужер с коньяком и сразу уходит.
Мужчина (официанту):
– Да, спасибо.
Девушка (делает глоток из чашки):
– Замечательно. Как вам вот такой вариант: «Духовное становление личности в процессе творческой деятельности»?
Мужчина:
– Вы мою личность имеете в виду, или абстрактную?
Девушка:
– А бывают абстрактные личности? Вашу.
Мужчина (пожимая плечами):
– А с чего вы взяли, что в творческом процессе личность приобретает какие-либо духовные качества?
Девушка:
– Начнем хотя бы вот с чего. Могут ли быть вообще у личности духовные качества как таковые?
Мужчина:
– Вы просто чемпион в ответе вопросом на вопрос.
Девушка:
– А вы не задавайте вопросов. Это моя роль. Вы просто отвечайте.
Мужчина:
– Тогда скорее у духа или души, как вам больше нравится, может быть личность. Или не быть.
Девушка:
– А что такое – в вашем амбивалентном для каждого агностика представлении – есть душа?
Мужчина:
– Я сказал «душа»? Действительно, настоящий агностик не должен допускать таких формальных ляпов. Ну, пусть будет сознание. Устраивающий всех термин.
Девушка:
– Так каково взаимоотношение сознания, личностных качеств и творчества?
Мужчина:
– Самое прямое.
Девушка (улыбаясь уголками губ):
– И на том спасибо. А чуть детальнее, более обстоятельно?
Мужчина:
– Здесь довольно тонкий момент. Мы можем уйти в такие дебри, что ваши читатели нас не поймут.
Девушка:
– Поймут – не поймут… Да, почему вы не пьете свой коньяк?
Мужчина (залпом осушает фужер):
– Вот, выпил. Надеетесь меня разговорить, если я буду под мухой?
Девушка:
– А вы боитесь наговорить лишнего?
Мужчина (патетично):
– Милочка, мне 58, я уже ничего не боюсь.
Девушка:
– Как патетично!
Мужчина (высокопарно):
– Извините, но я уже привык говорить только правду, как бы глупо, высокопарно или мерзко она ни звучала.
Девушка:
– Мерзкая правда – это любимая пища нашей братии.