Глава первая
Наше убежище – пространство среди розовых кустов. Здесь так сладко пахнет, что кружится голова.
– Лиззи, ты только приезжай, ладно?
Голос Адриана чуть подрагивает, лицо сморщилось, точно мой самый близкий друг старается сдержать слезы. Я же реву. И заедаю свой плач яблоками, которые мы только что стащили у старого аргола Армана. Его пес рвался за нами, но помешала железная цепь.
– Я приеду! Я обязательно приеду!
Слова обещания рвутся сами собой, вместе со слезами. Я пока не знаю как, но выполню его. Обязательно.
Темные глаза Адриана совсем близко от моих. От него пахнет яблоками и дымом. Он сжигал листья во дворе дома. А над головой раскинулся зелено-золотой шатер.
Осень…
– Ты обещаешь?
– Обещаю!
– Я встречу тебя с волшаном.
– Хвастунишка.
– Спорим!
От его задорного тона становится чуть легче, хотя слезы все еще щекочут горло, подступают вплотную. Но я держусь. Я стараюсь держаться, потому что не хочу прослыть плаксой.
И как точка в нашей беседе – голос его матери. Он ввинчивается в осенний воздух, пропахший кострами и поздними цветами.
– Адриа-а-а-ан!
* * *
– Элизабет!
Я дернулась и вскинула голову. Встретилась взглядом с матерью и поняла: это просто сон. Я уснула на подъезде к городу, чтобы увидеться с Адрианом. Который сейчас в Аргениуме. Учится в Аркано и наверняка получил своего волшана. Первее меня!
Какой он, этот город? Высунувшись в окно, я с любопытством завертела головой.
Аргениум – столица Терраллии. Отец рассказывал, что мы уехали отсюда, когда мне только исполнилось шесть лет. Сама я помнила лишь отрывки – яркие и больше похожие на сон, так что теперь с жадностью смотрела на все, что происходит вокруг.
– Элизабет! – даже резкий голос матери не утянул меня обратно в душный экипаж.
Я принюхивалась, прислушивалась и чувствовала, как мурашки бегут по спине от ожидания чего-то неведомого.
Первое впечатление от Аргениума – ужасный шум. На широких улицах полно экипажей, всадников, просто прохожих. Круглыми глазами я провожала высокие дома, почти все в пять этажей. Сильно пахло специями, лошадьми и почему-то речной водой. А вдалеке, над домами, возвышался храм Аштэ, легкий и изящный.
– Элизабет! – голос матери ударил по ушам сильнее, чем шум вокруг. – Сядь прямо, юная леди!
Я обернулась к родителям и оценила строгий взгляд матери и усталый – отца. Именно он заставил меня послушаться и все же отодвинуться от окна. Но внутри все тряслось от нетерпения.
Адриан, ты даже не знаешь, что я уже здесь!..
Как же Аргениум отличается от тихого округа Клейрон, где я прожила почти девять лет!
Сидя в экипаже, я все тянула шею, стараясь ухватить взглядом как можно больше. Светло-серые и бежевые стены зданий, темные мостовые и громкие голоса вокруг. Здесь жизнь кипит, в то время как в Клейроне течет неспешно, точно как полноводная река.
Я чувствовала себя перышком, попавшим в водопад. Шум вокруг бил по ушам. Такое же ощущение было, когда я сидела в железной бочке, а Адриан колотил по ней палкой. Мы играли в войну Зарекка, много лет назад пронесшуюся по континенту. До сих пор о ней вспоминают с содроганием. А имя Зарекка означает мировое зло…
– Элизабет, где твои манеры?
Я перевела взгляд на маму. Говорят, у меня – ее глаза. Такие же зеленые и чуть раскосые. И волосы – темно-рыжие и очень непослушные. Крупные кудри приходится по утрам нещадно расчесывать и убирать в прическу, иначе они торчат во все стороны.
Краем глаза заметила проходившего мимо юношу, и на миг сердце оборвалось в сладкой надежде. Но нет, это не Адриан. Я откинулась на спинку сиденья, глубоко выдыхая и стараясь не выругаться. Посмотрела на отца, пока мама недовольно бормотала что-то о воспитании в провинции.
– Завтра с утра я отвезу тебя в Мимамо, вместе с вещами.
– Мой гардероб устарел, – сообщила я.
И правда, на улицах Аргениума наряды дам разительно отличались от того, что носили и носят к Клейроне. Здесь в моде более узкие юбки, а корсетов я и вовсе не заметила. Значит, дамы действительно перестали их затягивать по советам целителей. Я отметила короткие жакеты с высокими воротниками и рукавами, украшенными пеной кружев. Некоторые были одеты попроще, а кто-то и вовсе в обносках.
– Почему они так выглядят? – поинтересовалась я зачарованно.
И тут же меня резко отодвинули от окна, куда я опять начала было высовываться. Город манил, звал, обещал.
– Элизабет! – теперь уже голос отца ударил по ушам. – Неприлично смотреть на нищих.
На кого? Я скосила взгляд на тех, кто жался к стенам домов. В их руках кружки, тарелки, куски бумаги с надписями. Издалека было сложно разобрать, что там написано.
– Кто они?
– Те, у кого сложное положение.
В этом весь отец: он объясняет так, что вопросов еще больше.
Черная, точно оплывшая статуя приковала мое внимание. Даже мысли об Адриане на миг ушли на задний план. От металла точно исходила темная аура, холод.
– Что это?!
– Обелиск, – теперь голос отца звучал тихо. – Чтобы не забывали о той боли, что принесла нам война Зарекка.
Я словно зачарованная провожала взглядом черную недвижимую фигуру. Здесь объяснения были не нужны. О войне Зарекка знали даже младенцы. Он – то зло, с которым Терраллия справилась с трудом и понесла огромные потери. Он – единственный маг, который совершил святотатство: убил своего волшана ради власти.
Я перевела взгляд на волшанов мамы и отца. Йор и Тьер спали, растянувшись на сиденье напротив. Размером с крупную собаку, покрытые серебристо-серым мехом и очень грациозные. Длинные гибкие хвосты чуть подрагивали, большие уши непрестанно шевелились, улавливая звуки.
Я хотела своего волшана. Скорее всего, у меня тоже будет водный – фьюрри. Маленькие – они просто сплошное умиление. Комок меха с огромными глазами и не менее огромными ушами. У фьюрри на лапках очень проворные пальцы, которыми они могут цепко хватать все, что им понравится. И еще это самые дружелюбные из волшанов.
Экипаж катился дальше, туда, где дома становились все богаче, а зелень вокруг более аккуратной и подстриженной, пока наконец не въехал на просторную улицу, по обеим сторонам которой тянулись заборы. На одних я видела диковинных зверей, на других – сложные узоры. В Клейроне подобного не водилось. У нас растут живые изгороди, а здесь заборы возносятся выше человеческого роста, из железа, окрашенного в темный цвет. А за ними дома, от которых захватывает дух.
– Это наш?
Вопрос вырвался сам собой. Неужели мы жили в этом доме?
Три этажа. Светло-бежевый крупный камень, большие окна и двери с цветными витражами. Парк вокруг дома благоухал розами и незнакомыми сиреневыми цветами.
– Ты не помнишь, Элизабет? Мы уехали отсюда почти девять лет назад.
Отец смотрел на дом и щурился, как всегда, когда вспоминал что-то приятное. Мама торопливо достала из ридикюля тонкий платок, приложила к глазам, а на ее губах появилась светлая улыбка, такая редкая, что я смутилась.
Нет, я не помнила этих мест. Но в то же время они смутно шептали мне о чем-то. Как далекий сон.
Экипаж со скрипом и грохотом уехал, а из ворот к нам уже спешили двое: пожилой мужчина, чьи белые волосы были стянуты сзади в пышный хвост, и женщина средних лет, похожая на булочку. Такая же румяная, пышная и удивительно уютная, в темно-синем платье с белой вышивкой.
– Лорд, леди Килей, ох ты ж, счастье-то какое! Прибыли! А я-то глаза все высмотрела! И пирог ваш любимый поставила. А белье постелила с розовыми узорами. Ах!
Взгляд женщины замер на мне. Она всплеснула руками, а я едва не попятилась.
– Леди Элизабет?!
– Выросла, да? – улыбнулся отец. – Алеса, ты же ее шестилетней запомнила.
– А теперь выросла! – прошептала Алеса. – Просто невеста, да и только. Ой, лорд Килей, чую, женихи пороги-то обивать будут.
Какие еще женихи?!
– Ну полно, Алеса, – мама точно ощутила мое смятение. – Мы устали. Ужасная дорога, просто ужасная. Дождь лил такой, что пришлось вмешаться и убрать его от экипажа. Нам необходимо горячее питье и душ. Элизабет, тебе следует переодеться. Нам надо сегодня отправиться за новым гардеробом. Ох, еще договориться с экипажем. Милый, когда Элизабет отправляется в школу?
– Если завтра все оформим, думаю, она может сразу там и остаться.
Как всегда: беседа обо мне, но без меня.
– Элизабет, – о, обо мне все же иногда вспоминают, – думаю, ты можешь сама донести свой саквояж. Слуги приедут с утра. Алеса, как твой радикулит?
Самое время тихо уходить, обняв небольшой саквояж. Совсем новый, от него еще пахло кожей. Я выбрала его на ярмарке в Клейроне. Сразу полюбила за розовый цвет и нежный рисунок. Мама лишь вздохнула и сообщила, что мой вкус необходимо воспитывать, но саквояж купила. И теперь я прижимала его к себе, пока поднималась по ступеням.
Особняк и правда огромный. Когда я открыла тяжелую дверь, в нос ударила волна аппетитного запаха. Булочки! С ванилью и апельсинами. То, что надо после путешествия. Жаль, по воздуху добираться пришлось не прямо до Аргениума. В целях безопасности воздушный порт находится в двух часах езды экипажа.
На второй этаж вела широкая лестница, плавно поворачивающая направо.
И тишина.
Я привыкла, что в Клейроне дома всегда стоял шум. Отец, как проверяющий по делам мэрии города, в те дни, когда не уходил в здание администрации, принимал посетителей у себя в кабинете, на первом этаже. А тут совершенно тихо…
* * *
В этот день попасть на улицу мне не удалось. На любые робкие попытки ответ был один: тебе необходимо собраться в школу.
Точно туда надо тащить полный набор вещей! Мимамо и Аркано – две школы на разных концах города – полностью обеспечивали учеников всем необходимым. От нас нужны были только мозги и магический талант. Вот и все! Ну и иметь при себе карманные деньги.
Если с мозгами я дружила, то с магией… Впрочем, тема эта дома никогда не поднималась. Лишь порой я ловила на себе жалостливые взгляды во время семейных праздников и порой слышала легкие шепотки на тему «бедной Элизабет» и «Кливу лучше отдать ее замуж повыгоднее».
Второе особенно заботило и заботит мою маму. Замуж обычно выходят после восемнадцати, но поиском подходящей пары начинают заниматься после получения волшана – магического питомца. То есть в пятнадцать лет.
А мне почти пятнадцать…
А еще я порой улавливала обрывки фраз: «В такой семье и ущербная» или «Может, прокляли нас?»
К Хаосу! Все пройдет, а злопыхатели втянут языки… в то самое место.
Но сегодня было не до разговоров о женихах. Маму больше беспокоило состояние дома и моего гардероба. Насчет первого она охала, что за почти девять лет мебель устарела и придется заказывать новую.
– Клив, – то и дело начинала она возмущаться, – ты посмотри, как потускнело дерево! Нет, ну правда, а стекла? Их точно год не протирали!
По мне, так дом в отличном состоянии, но я предпочитала молчать и наслаждаться едой. Тем более следующие несколько часов придется провести на ногах. Это не проблема. Проблема в том, что у нас с мамой несовпадение вкусов. То, что она считает женственным, для меня смотрится вычурно и глупо. А то, что нравится мне, она называет простецким стилем. В итоге поездки по магазинам часто заканчивались скандалами и взаимными упреками.
Но настроение улучшилось, когда мы садились в экипаж. Мама, правда, ворчала, что наемный не такой удобный, и делала это настолько громко, что прохожий, прогуливающийся мимо нашего дома, даже приостановился и проводил ее взглядом. На нем была несуразная шляпа с широкими полями, которые скрывали половину лица. Разве в такой удобно?! Но очередная порция маминого возмущения отвлекла меня от него. Что поделать, наши личные экипажи еще не перегнали, так что ей пришлось смириться.
Уже залезая в экипаж, я вдруг замерла, а потом оглянулась. Но нет, улица была пустынной, даже тот, в шляпе, исчез. Однако на миг показалось, что на меня смотрят. Внимательно, изучающе.
– Бет!
Я взглянула на маму. Та уже сидела и смотрела на меня несколько недовольна.
– Я устала, Бет, но вынуждена ехать с тобой, так как не хочу, чтобы моя дочь выглядела оборванкой!
То есть в Клейроне мои наряды выглядели пристойно, а тут сразу оборванка?
Ощущение, что на меня смотрят, пропало, да и было ли оно? После долгих часов путешествия чего только не покажется. К тому же я очень плохо спала, волновалась и думала об Адриане.
Я слушала мамины переживания по поводу моих нарядов, а сама пристально вглядывалась в каждого прохожего, благо экипаж ехал не очень быстро. Вдруг Адриан совсем рядом? Было страшно не заметить его, пропустить. Вдруг он уже получил волшана? Хотя о чем это я! Конечно, получил. Ему уже семнадцать, значит, волшан у него два года. У огненных магов волшаны, которых называют «сай», очень забавные. В молодом возрасте такие неуклюжие, с пухом вместо жестких перьев, с огромными лапами, летать толком в первый год не умеют. И часто портят мебель, так как любят об нее точить когти на лапах и толстый клюв. Ну и топают. Адриан рассказывал, что волшан его отца пару лет мучался бессонницей и носился взад-вперед по лестнице, отчего не спали все.
– Мам! – прервала я ее рассуждения. – А твоя Йор никогда не болела?
– Что за… – Мама приподняла тонкие ухоженные брови. – Бет, что за вопросы? Конечно, нет. Моя связка с Йор сильная и стабильная, я могу блокировать для нее те эмоции, которые могут растревожить волшана.
– А почему тогда у сай часто случаются бессонницы?
– Опять! – Мама на миг возвела глаза к потолку экипажа. – Так, Бет, давай с тобой поймем одну вещь. Клейрон – городок и округ маленькие, люди там все знают друг друга и… проще относятся к некоторым вещам. Но Аргениум… Здесь тебе придется пересмотреть свои взгляды на дружбу с этим твоим… как его…
– Адриан, – сухо подсказала я. – Почему? И при чем здесь он? Я просто спросила про бессонницу у волшанов.
– Ах, все просто. Наши фьюрри более стабильны в плане эмоций и переживаний. Они более гибкие, как и мы. А сай… ну а что ты хотела от огненных, с их непостоянством и взрывоопасностью? Потому пусть твоя дружба с Адрианом останется приятным воспоминанием детства. Чем взрослее вы будете, тем сильнее начнете чувствовать разобщенность. Увы, дорогая, но это так. Поверь мне.
Я отвернулась обратно к окну, чтобы проводить взглядом очередного парня с темными волосами. Возле его ног крутился подросший фьюрри – волшан воды. Так что это был не Адриан.
Мамина фьюрри Йор сидела на крыше экипажа. Она обожает ездить именно так. Вцепляется коготками и вертит головой, иногда издавая забавные тявкающие звуки. Папин фьюрри – Тьер – более серьезный, его так просто не погладишь, может и руку прикусить, как бы предупреждая. И в экипаже он всегда едет рядом с отцом, положив ему голову на плечо.
А своего я пока не могу представить. Говорят, что в момент, когда ты засовываешь руку в портал Анара – мира Стихий, то чувствуешь прикосновение своего волшана и приносишь его в свой мир. Вы сразу привязываетесь друг к другу эмоционально, жизненно, энергетически, становитесь связанными магией. И эта связь – до конца жизни.
Короткое тявканье, и в окно экипажа просунулась голова Йор. Черные круглые глазки блестели от возбуждения.
– Да, да, мы подъезжаем, – тут же откликнулась мама. – Веди себя прилично.
Первая наша цель – магазин с огромной витриной, где были выставлены последние модные новинки. Я отметила, что теперь юбки шьют длиной выше щиколоток, а вырезы украшаются не кружевами, а вышивкой и мелкими камнями. И пояс делается выше талии. Тихо порадовалась, что корсеты окончательно отошли в сторону, разве что в далеких маленьких городках остались приверженцы этих неудобных штук.
– Добрый день!
– Здравствуйте, леди.
– Чем можем помочь?
У меня закружилась голова от трех юрких продавщиц, похожих на ярких птичек. Как и положено в крупных магазинах, они носили те модели, что продавали. А ткани в этом сезоне так и переливаются всеми оттенками.
Пока мама объясняла, что нам надо, я разглядывала просторное помещение с манекенами и стройными рядами платьев. Потом все же не выдержала и попыталась вмешаться:
– Я люблю простой крой и поменьше вышивки. И все эти украшения…
– Элизабет! – шикнула мама, но я не успокаивалась:
– Зачем мне все это в школе? Там форма, у всех одинаковая.
– А еще праздники, балы и… – тут мама подняла вверх палец. – Инициация!
На конце пальца завихрился крохотный бурунчик воды. Явно для зрелищности.
– Инициацию проходят в форме, – возразила я. – Там не до нарядов.
– Молодая леди, – а вот теперь голос мамы посуровел, – очень жаль, что я не привила вам вкус к прекрасному!
Такой тонкий намек, что мне лучше заткнуться. В любом случае я еще поборюсь за одежду, а пока вместо ответа отвела взгляд, продолжая изучать обстановку. В глаза били розовые и закатные оттенки, блеск камней и лазурная вышивка, тончайшие кружева соседствовали с плотными гладкими тканями. Да уж, в Клейроне я такого разнообразия не встречала.
В итоге спустя полчаса я стояла на небольшом круглом возвышении, а вокруг носились все те же продавщицы. Мама сидела на мягком диванчике, общалась с хозяйкой магазина – такой же яркой и бьющей по всем органам чувств, как и ее наряды. За ней всюду следовал волшан воздуха – эйро: большая птица с темным кривым клювом и руками-крыльями с крохотными коготками. Ими эйро постоянно шевелил, точно раскладывал в воздухе невидимые ткани. Круглые глаза-бусинки наблюдали за хозяйкой, в них светилось обожание. Мне эйро всегда напоминали огромных коричневых сов, если бы у тех были такие же крылья-лапы.
Я примеряла темно-розовое платье с белоснежными кружевами, когда двери магазина открылись и появились три девушки в самых модных платьях. Два мага огня и маг земли. Я заметила, как мама поджала губы. Сама же во все глаза уставилась на посетительниц. Среди них особенно выделялась одна: рыжеволосая, порывистая, как и все огневики, стройная и зеленоглазая. Ее волшан оказался ей под стать: такой же рыжий, юркий, хотя и сохранял еще детскую неуклюжесть. Он громко топал и сразу же попытался засунуть клюв в платья, висевшие у входа.
– Мит, нельзя!
– Добрый день, леди!
– О, давно мы вас не видели!
– Леди Мари, вы просто великолепны!
– Леди Тайра, леди Милли, вы просто красавицы!
– Прошу прощения! – раздался рядом тихий голос хозяйки магазина. – Я на минуту оставлю вас.
Сияя улыбкой и каменьями, она подошла к пришедшим клиенткам. Они явно здесь не первый раз. Пока их волшаны устраивали на полу нечто, похожее на свалку, смешавшись в клубок из меха и перьев, девушки разглядывали платья.
А потом я стояла на своем подиуме, а рыжая – на своем. Вокруг нас так же суетились продавщицы, только лицо у мамы теперь стало нейтрально-вежливое. И с хозяйкой магазина она не болтала, а лишь критически разглядывала предлагаемые мне наряды.
– Мари, оно шикарно! – услышала я вдруг восторженный вздох и, не выдержав, покосилась вправо.
Да, и правда шикарно. Алое платье из тонкого шелка, с открытыми плечами и завышенной талией. На подоле то и дело вспыхивали огненные проблески из золотых нитей.
– Если ты наденешь это на Бал Осени, то он точно сделает тебе официальное предложение! – сказала одна из девушек, а я отметила, с каким придыханием было произнесено «он».
Мари смущенно улыбнулась, на мгновение мы встретились с ней взглядами, и я невольно ответила такой же легкой улыбкой, в то время как мама хмурилась все сильнее.
Наверное, у нее очень красивый парень. Я вспомнила Адриана и тихо вздохнула. Он ведь тоже отличается яркой красотой, присущей огненным магам. Только волосы не рыжие, а иссиня-черные, а сам смуглый.
В итоге мои пожелания по нарядам остались неуслышанными. Мама отобрала самые яркие платья, от которых у меня рябило в глазах. Они были красивыми, да, но это не мое.
– Вот выйдешь замуж, – сообщила мама уже в экипаже в ответ на мое возмущение, – тогда и будешь выбирать. А пока с твоим вкусом, дорогая, на тебя никто из приличной семьи и не посмотрит. Ох, все же жизнь в Клейроне тебя испортила. Ты же девушка, ты будущий водный маг. Мягкость, Бет, мягкость и гибкость. А ты упрямая и дерзкая. Прямо как твой…
Она резко замолчала, а я милым тоном закончила фразу за нее:
– Как мой дед?
– Замолчи.
Йор на крыше экипажа шумно завозилась и издала непонятное шипение. То ли ощутила мамино раздражение, то ли просто устала и хотела в свой прудик. Я же вспомнила волшанов девушек в магазине и вздохнула. Ничего, еще несколько месяцев – и у меня будет свой волшан. Я уже придумала ему имя: Джера. Мне кажется, что мой волшан будет белоснежный, как ледяные озера на севере. Хотя такие – огромная редкость. В основном волшаны воды покрыты светло-серым густым мехом, а к моменту взросления линяют и становятся бледно-серебристыми.
На обратном пути я по-прежнему пыталась высмотреть среди людей Адриана, но тщетно.
Интересно, сильно ли изменился мой лучший друг? И почему он не написал мне ни одного письма? Эта мысль кольнула в сердце, но уставшее сознание лишь отмахнулось. Мальчишки очень необязательные. И ужасно не любят писать или как-то показывать свою привязанность. Возможно, он просто ждет, чтобы я написала первой.
Дома, едва проглотив ужин, убежала к себе в комнату. Нетерпение жгло в груди, рвалось наружу. Не в силах находиться в четырех стенах, я выскочила на балкон – небольшой, с каменными перилами, увитый незнакомым растением. С него открывался вид на часть сада и улицу за забором.
«Где ты, Адриан? Не верю, что забыл свою подругу. Мы поклялись и обменялись кровью, такое не забывается».
Над городом уже сгустились сумерки. Тут и там светились фонари, издалека слышался шум голосов. А эта улица была пустынной, только иногда проезжал экипаж, и снова все затихало. Люди гуляли ближе к центру или торговым улицам. А здесь лишь возвышались величественные богатые здания, за стенами которых сейчас ужинали, ложились спать, разговаривали…
Дрожь вдоль позвоночника оказалась неожиданной. Еще более неожиданным оказался укол страха. Ледяного, такого, какой приходит в кошмарах. Темнота вокруг вдруг перестала казаться уютной. Почему-то вспомнился обелиск на площади. Тот же холод и чувство опасности.
Мне бы уйти в комнату, а я продолжала всматриваться куда-то в сторону улицы. Фонарь светил чуть в стороне, потому в одном месте у забора сгустилась темнота. Нехорошая, та, которая заставляет маленьких детей плакать, а подростков накрываться одеялом с головой и дрожать.
Секунды тикали в голове, пальцы заледенели, так я вцепилась ими в перила. А из темноты за мной точно наблюдали. Жадно, жадно.
Я попятилась, не сводя взгляда с улицы. Иголки ужаса продолжали колоть спину. И стало легче, лишь когда я закрыла балконную дверь и задернула шторы. Только тогда чувство, что кто-то смотрит на меня, исчезло.
Что это было? Я слышала, что в больших городах встречаются маги с отклонениями или просто люди с нарушенной психикой. Может, там затаился один из них?
Я передернулась, вспомнив то ощущение чужого взгляда, и решила не ходить одна в темноте.