Глава 1
Вам когда-нибудь дарили щуку? Шикарную такую рыбину, килограмма на три в красивом пакете с логотипом известной фирмы.
Мне подарили щуку. Нет, не волшебную хищницу, исполняющую желания. Обычную носатую рыбину, еще двигающую жабрами, отливающую золотистой чешуей. Странный подарок. Странный, но от чего-то приятный и нужный, именно такое вот стойкое чувство посещает меня.
– Ольга Петровна, мой муж специально для вас выловил эту красавицу, – улыбается миловидная женщина, поглаживая свой, пока еще плоский животик. – Вы волшебница и кудесница. Исполнили нашу заветную мечту. Пожалуйста, возьмите. А эта рыбка вам принесет море счастья. Вот увидите.
– Зяблова, волшебники вы с мужем, – морщусь я, хотя мне безмерно приятно. Эти люди заслужили чести быть родителями. И их долготерпение наконец то вознаградилось беременностью, чему я несказанно рада.
– Сем лет не получалось. Если бы не вы… Возьмите щуку, котлеток наделаете. А она икряная, как я, – снова улыбается моя пациентка.
– Зяблова, я не беру взяток. А рыбные котлеты замечательный рацион для беременной женщины. Жду на прием через две недели, – утыкаюсь в историю. Дверь хлопает. Пакет лежит на стуле, красивый, хрусткий, пахнущий тиной, свежестью и рыбой. До конца приема двадцать минут. Медсестру я отпустила еще час назад, к больному ребенку, значит осталось мне дописать карточку Зябловой и… Резкий звук телефона заставляет меня вздрогнуть.
– Малыш, мне придется задержаться на работе. Поезжай без меня, – слышу я любимый голос. И все мое настроение разом меркнет. Я и домой то торопилась ради него – моего любимого мужа. Дома нас ждет только холеная толстая кошка по кличке Барабан, да сосед, которого от чего-то местные прозвали Пупупиду, и мимо которого мы никогда не успевает проскочить без входной таксы за проход по коридору, в пользу горящих труб красавца. Детей нам бог так и не сподобился дать. Сапожник без сапог, как это часто бывает. – Лясик, ну важная пациентка. Важная и проблемная. Позвонили сверху, велели срочно принять, – оправдывается Олег. Зря оправдывается, я ведь понимаю специфику его работы. Он директор клиники, в которой работаю и я. А это значит ненормированный рабочий день и почти полное отсутствие личного пространства.
– Леж. А мне…
– После, любовь моя. Все расскажешь дома. Такси возьми, не трясись в метро. Холодно на улице, – заботливый он у меня. Самый лучший. Сильный, красивый, высокий. Косая сажень в плечах, взгляд аквамариновый, пробирающий до печенок. Глаз не оторвать. И что он нашел во мне? Ведь вокруг него всегда вились красотки шикарные. А я… Я далеко не модель. Лишний вес, вечный недосып от ночных дежурств и бесплодие. Самое обидное и совершенно непонятное ни мне ни моему мужу проклятое бесплодие.
– Во сколько у тебя прием? – спрашиваю, бездумно собирая со стола папки с историями, пытаясь сообразить, есть ли у меня наличка в кошельке на дань подъездному алконавту и на такси. Не все машины оборудованы пос терминалами. Не хочется попасть впросак. И при этом еще успеваю подумать, что к приезду Олега успею нажарить щучьих котлет и сделать его любимый салатик. Ох. Для котлет нужно еще купить укропа и сухарей панировочных. И супа сварю тыквенного со сливками. Точно, легкий ужин под вино, а потом… Поцелуи до головокружения. Надо постелить новое белье, которое я привезла из Турции и надеть пеньюар, подбитый пошлым страусиным пухом, что так нравится Олежке. Слишком много мыслей. И совсем мало времени.
– Через час. Но мне нужно подготовиться, так что извини, малыш, – виновато гудит в трубку мой любимый и единственный. – Но я куплю вина твоего любимого. И пирожных…
– Из французской кондитерской, – выдыхаю я.
– Из французской, моя ты обжорка, – смеется муж.
Я снимаю хирургическую пижамку, аккуратно развешиваю ее на «плечиках», надеваю дурацкую водолазку, которая обтягивает мое тело и делает похожей на половинку гусеницы, разрубленной лопатой. И цвет еще такой мерзкий у нее, грязно-зеленый. Где были мои глаза когда я покупала кофтенку? Скорее всего я, как обычно, разговаривала по телефону с очередной пациенткой, не знающей понятия личного пространства врача гинеколога.
А денег в кошельке нет. Точнее, кошелек просто отсутствует как класс в моей захламленной бумажками, фантиками, бахилами и прочим мусором, дамской сумочке, больше похожей на котомку бурлака. Я по обыкновению оставила портмоне на комоде в прихожей. Зачем оно мне, если я за мужем, как за каменной стеной?
Пакет со щукой оттягивает приятно руку. Гляжу на часы, есть еще время Прием у Олежки через сорок минут. Очень важные пациентки никогда не приходят раньше. Успею забежать к родному и любимому за деньгами. И домой. Отдыхать от безумного рабочего дня.
– Олечка Петровна, – подскакивает на своем креслице Танюшка, бессменная секретарша и героическая медсестра. – А Олег Анатольевич просил его не беспокоить.
– Ничего, Танюш, мне можно, – улыбаюсь я, чувствуя от чего-то глухое раздражение. – Я ненадолго. Представляешь, деньги забыла. А ни один таксист не повезет меня домой, если я буду расплачиваться с ним бахилами.
– Нет, – пищит нукерша, но где ей, худенькой веточке, тягаться с напором восьмидесяти килограммовой меня? – Ольга Петровна, доктор готовится, дезинфекция. Да погодите… – усталый выдох Танюшки мне не нравится. – Не ходите туда. Не нужно.
Толкаю дверь в кабинет мужа, под расстроенным взглядом медсестрички. Сумка со щукой в моей руке становится неприподъемной.
Тошнит. От того, что я вижу. Кажется, что вот прямо сейчас меня вывернет на сверкающий пол шикарного кабинета главврача клиники репродуктивной медицины.
И голова Олега между напедикюренных женских ножек, похабно раскинутых на «вертолете», даже не поворачивается в мою сторону. Слишком увлечен этот прелюбодей. На нем одни кожаные трусишки, и ошейничек на шее кокетливый. А ведь мне он никогда не целовал… Там… Я смотрю на гладко выбритый лобок, двигающийся в такт движениям языка МОЕГО мужа, вижу крошечные вишенки, вытатуированные умелым мастером. Они как настоящие, и блестят… О, черт, прости господи.
– Да, милый. Вот так, – хрипит мерзкая потаскуха. Ее пальцы с длинными алыми ногтями путаются в волосах Олега. И она видит меня. Но ее это совсем не стыдит.
И моя рука сама лезет в хрусткий пакет, за рыбой приносящей счастье. Вцепляюсь в рыбий хвост… Твою мать, эта комната пахнет рыбой, или не рыбой. Она пахнет развратом, грехом и женскими выделениями. Тошнота подскакивает к горлу с новой силой. Как раз в тот момент, когда я с оттягом опускаю тяжелую рыбину на голову моего ужа.
Он меня этими губами целует, когда возвращается домой.
– Ты что творишь, Олечка? Это не то, что ты подумала, – хрипит Олег Анатольевич Задорнов, наконец то оторвавшись от своего замечательного занятия. Главврач клиники репродуктивной медицины в кожаных трусах, из которых он так и не удосужился вынуть руку. Мамочка дорогая. Роди меня обратно.
Еще удар. В голове начинаются фанфары. Интересная будет статья в медицинском вестнике, прям представляю «Гинеколог забила щукой до смерти своего лизуна мужа». Это будет бомба, первый разворот.
– Да, ты просто делал глубокий осмотр влагалища, дорогой? Странные инновационные методы. Теперь мы без анализов обходимся. На вкус ориентируемся? Запашок то так себе. Скорее всего у вишневой вульвовагинит. Хотя, чему тут удивляться? Беспорядочная половая жизнь ведет и к худшим патологиям. Но тебе это должно быть известно не хуже моего, дорогой.
– У меня порядочная жизнь, – издевательски стонет любовница моего мужа. – И весьма разнообразная. Тетенька, вы кто? Олег, почему в твой кабинет врываются посторонние бабы? Или это уборщица? Тогда ты распустил персонал в шишки.
– Оля, успокойся, дома поговорим, – дергает шеей мой муж, не обращая внимания на злой скулеж девки. Мужественный кадык ходит ходуном. Нервничает бедняга. А на меня вдруг наваливается страшная апатичная усталость.
– Кто это, Пусик, в конце концов? – капризно стонет потаскуха. Она так и лежит развалившись в гинекологическом кресле, позволяя всем присутствующим рассмотреть в подробностях анатомию малых половых органов. – Что за толстая бабища? Вызови охрану, ты же тут бог.
– Шерри, умоляю, помолчи, – рычит Задорнов. Девка с интересом на него смотрит, как на мадагаскарского таракана. С ноткой брезгливости, как мне кажется.
– Да, пусичек. Расскажи своей даме, кто я, – всхлипываю я, снова замахиваясь счастливой щукой. – И кто тебе этот кабинет подогнал. Шерри, вы ведь знаете, что…
– Оля, прекрати истерику, – надо же, а Леженька зол. Вон как раздувает свои ноздри породистые. – Иди домой. Я скоро буду.
– Скоро? То есть ты останешься тут, чтобы завершить начатое? – приподнимаю бровь. Несчастная щука обреченно болтается в моей руке. Несчастная рыбина уже давно потеряла надежду стать вкусными котлетками. Теперь она смертельное орудие. Хотя ей это определенно пофигу. – Ну ты и… Ты…
– Ну, сказала А, говори Б, – зло щерится мой любимый, мой единственный. Родной муж, без которого я не знаю как жить. Правильно. лучшая защита же нападение. Хлещет меня словами, сбивая с боевого настроя. – Давай. Вот в этом ты вся Ляся. Амеба, у которой в башке одни женские вагины и наличие менструаций у незнакомых баб. Ты на себя давно в зеркало смотрела? Кофта эта на тебе ужасная, зад отрастила как чемодан. А секс? Два раза в неделю, под одеялом. Это я на работе врач, а в остальное время – мужик. А ты… Только и можешь, что…
– Мужик, значит? Оно видно. Трусы прямо мужественные. И ошейник… Просто ода мужского начала и брутальности. Девушка, а дом он как, охраняет, кобель ваш?
– Оля, замолчи и поезжай домой. В последний раз тебя предупреждаю. Приеду и все с тобой обсудим. В конце концов, ты моя жена. И я надеюсь, что ты не станешь глупить…
– Глупить нет. Разведусь с тобой к чертовой матери. Позвоню отцу, расскажу ему, чем любимый зять занимается в рабочее время…
– Господи, это что, вот эта вот твоя жена? У тебя есть жена? Вот эта вот тетка с мочалкой на башке? – капризно ноет потаскуха Вишенка, наконец то сообразив сдвинуть длиннющие ноги. – Понятно почему тебя потянуло на сладенькое. Лежек, позвони как разберешься с этой своей истеричкой. А мне пора. Ненавижу семейные разборки. У меня от них голова болит.
– Да заткнись ты, – рычит всегда галантный Олежка на свою развратную Шерри.
Я смотрю, как наглая девка натягивает шикарные кружевные трусики на роскошные бедра, на которых нет даже начальных признаков целлюлита. И стрии отсутствуют. Кожа мерзавки аж светиться. Видимо красотка не вылазит из спортзалов, спа и косметических кабинетов. Смотрю и понимаю, что проигрываю по всем фронтам. Даже белье такое я не могу себе позволить. Нет, не потому что дорого, я хорошо зарабатываю. А потому что выглядеть в такой роскоши я буду смешно и нелепо.
Слепну от обиды и ярости. Размахиваюсь, целя в физиономию противного изменщика, стоящего передо мной в ужасных развратных кожаных трусах и кокетливом ошейнике. Рыбий хвост выскальзывает у меня из пальцев.
– Аааааа, – верещит чертова Вишенка. Ну промазала я немного. Случайно. Или не случайно. Черт его знает, состояние аффекта штука страшная в своей непредсказуемости.
– Страйк, – бубню я, глядя на Вишенку, распластавшуюся на полу. Только вот ни триумфа, ни радости победы я не испытываю. Потому что проигрываю по всем фронтам.
Глава 2
– Жалко, – тянет Галка, делая при этом огромный глоток омерзительно-синего коктейля, похожего на стеклоочиститель незамерзайку, из тонкого засахаренного стакана. Трубочку она игнорирует, зато краешек стекла облизывает с удовольствием. Щурится даже как длинная носатая кошка.
– Шшшшто? – я аж присвистываю от удивления и такого предательства лучшей подруги. Ей жалко мерзавца, втоптавшего меня в грязь? Дать бы ей по башке чашкой с остывшим капучино, но у меня даже на это нехитрое проявление ярости не осталось сил.
Народ, заполонивший это кафе маленькое веселится, а у меня рушится налаженная такая понятная жизнь. В переноске, стоящей рядом на хлипком стуле, беснуется кошка Барабан, самое дорогое, что я прихватила из своей квартиры, когда сбегала. А эта носатая выдра жалеет предателя…
– Я говорю, жалко, что тебе щуку подарили, а не замороженного судака, – задумчиво хмыкает Галюся, не обращая внимания на мои идиотские терзания. – У кистеперых плавник острее. И чешуя как наждак. Я бы на твоем месте сняла с придурка шкуру и выставила в фойе клиники на поглядение. А я тебе говорила…
– Галь, не начинай, – выдыхаю я. Да, она говорила, сто раз, что мой муж винторогий муфлон и что он меня не достоин. А по факту…
– Я не заканчивала еще. Хотя ты права, жалко судака ломать об мудака. Но надо было убить щукой суку, – хмыкает моя самая любимая и единственная подруга, морща свой выдающийся нос. – Значит говоришь, он ей куни делал?
– Да, – горько вздыхаю я, пунцовея щеками, как институтка на первом балу. – Представляешь, мерзость какая. Мне кажется причмокивал даже.
– Ну почему же мерзость, очень даже… Подожди, ты что… Ты ни разу не пробовала…? Тебе твой муж никогда не лизал? Оооо, детка, – давится коктейлем эта носатая заноза, глядя на меня как на запаршивевшего уличного щенка. – Так, хорошо. А оргазм? Оргазм ты с ним испытывала?
Я молчу. Молчу, потому что не привыкла обсуждать свою интимную жизнь ни с кем, даже с Галкой. Которая мне почти сестра на минуточку. От ответа меня спасает звонящий в сумочке мобильник. Точнее не спасает, но дает временную отсрочку. И сейчас я даже рада звонку самой моей надоедливой пациентки, от которой спасения нет.
– Галюнь, прости, надо ответить, очень важно, – деловито шепчу я, прежде чем нажать на кнопку. – Да. Здравствуйте Тамара Павловна, – с притворной виной смотрю на подругу, задумчиво помешивающую коктейльной ложкой остатки своего мерзкого пойла. – Я вам уже говорила, что сухость влагалища не причина, а следствие… Нет, это не менопауза. Судя по состоянию матки вы беременны. Ну и что, что вам сорок пять? Вы же живете половой жизнью? И муж у вас моложе на десять лет. Последние месячные у вас когда были? Три месяца назад? Нет, не климакс. У вас шейка матки синюшная и мягкая. Короче…
Слышу как хрюкает Галюня, глядя на мужика сидящего рядом. Он как-то странно отползает по симпатичному диванчику, не сводя с меня безумного взгляда.
– Не бойтесь, она не кусается, – Галка поганка откровенно веселится. – Сейчас скажет тетке, чтобы та принесла завтра презерватив и одноразовую пеленку для вагинального ультразвука, а потом будет пить свой кофе.
Я отключаю телефон, под пристальными взглядами кажется всех клиентов кафе. Черт, как всегда.
– Во работенку мы с тобой надыбали, Олюсик. Мандолог и жополаз, – хохочет Галка.
– Гинеколог и проктолог, вообще-то, – кривлюсь я.
– Не важно. Ты на вопрос мой не ответила.
– Галь, ну я фригидная, наверное.
– Наверное? Ты гинеколог со стажем говоришь – наверное? Значит не уточнен диагноз? А может просто твой любимый муженек плохо старался? И как он относился к тому, что не может доставить жене удовольствие? Поди переживал бедняга?
– Он не знает, – щеки мои сейчас лопнут от прилившей к ним крови. И барабанные перепонки тоже, скорее всего взорвутся.
– Ты имитировала… Ну, детка, ты сегодня просто порвала мой мозг. Минет ты тоже значит не практиковала? Можешь не отвечать, по физиономии вижу. От нее сейчас хоть прикуривай.
Молчу, а что ответить? Как говаривала наша институтская подружка, Зюнька: «У меня вся тела такая». Господи, не к ночи помянута будет эта страшная демоница в костюме сорока пяти килограммовой, крошечной милашки, которая страшнее всех адских чертей кагалом. Мы не видели ее лет пять, вроде. И очень надеюсь, что Зинаида Альфредовна Юнькина не появится на нашем горизонте и не принесет с собой мора и чумы.
– Мальчик, водочки нам принеси, и огурцов соленых, как наши слезы, – кричит на весь зал слишком громкая моя подруга, перекрикивая голосистого Лепса, поющего о самом лучшем дне.
– Я не пью, – вздыхаю я, – Да и Барабаша в стрессе.
– А кто пьет? Мы будем лечить нервы. Дура ты, Олька, и уши у тебя холодные. Нормальный мужик, если он свою женщину любит, а не использует, в первую очередь желает доставить удовольствие ей. И ты, как врач со стажем должна понимать, что фригидность это не отсутствие оргазма, а целый комплекс симптомов, включающий и отсутствие интереса к сексу в целом. У тебя есть такое? Чего молчишь? Нету? Потребность в половой близости присутствует, значит? Пей.
Я послушно делаю глоток. Водка несется по пищеводу огненной лавиной. Мерзкая и противная, но как ни странно голову проясняет мне. Ненадолго, наверняка. Алкоголь самый страшный депрессант, дающий лишь кратковременный эффект эйфорического всплеска. Потом становится только хуже.
– Он, наверное, изменил, потому что я родить не смогла. Галь, ну мужику нужна семья полноценная, а я не смогла ему дать, вот и результат. Да и расплылась я, постоянно в стрессе, не выспавшаяся…
– А кто виноват в этом? Козел твой Лежа, вот что. Козлятина мерзотная. Вот он кто. Хорошо, что и не смогла, сейчас бы с ребенком, а не с кошатиной своей тут сопли лила. И вообще, ты себя винишь, что ли? Дура совсем? Это не ты ему наставила рога, а он тебе.
– И что мне делать? – яростно хрущу я огурцом.
– Отомстить и послать его на хер. А потом папе твоему рОдному позвонить и плача настучать на прелюбодея. Прям рыдая до соплей.
– Галь, как отомстить то? Дверь ему дерьмом вымазать, что ли? – я конечно тупая. Нет, ну откуда мне знать, как порядочные женщины мстят своим мужьям изменщикам? Вот никогда не думала, что буду в роли рогатой брошенки. Мне мой брак казался идеальным и крепким. А тут…
– Ох, горе. Дерьмо дерьмом не напугать. Надо ему отомстить той же монетой. Трахни какого нибудь Апполона, испытай наконец оргазм. Для здоровья полезно, опять же. Ну и фригидность заодно свою подлечишь.
– Ты что? Ты, что мне предлагаешь? – взвилась я, аж на стуле подскочила. Чуть успокоившаяся Барабаша взвыла в своей переноске, как адский демон и снова начала грызть железные прутья узилища. – Я не такая, вообще-то. У меня принципы.
– Не такая, жду трамвая. Херинципы у тебя. Блаженная ты Олька. Дурдом. Значит ему можно язык свой куда не попадя совать, а ты у нас Ярославна на стене? А потом, ты в своей квартире дверь мазать собралась. Кстати, ты почему не выкинула его хабар из квартиры, которая тебе принадлежит? Тебе ее бабушка подарила. А подарки это не совместное имущество. Пусть бы валил к своей сахарной письке, там его ждут поди. Может слизался бы до корня.
– Не знаю, – уныло выдохнула я. Нет у меня ответа на этот вопрос. Бежала, как швед под Полтавой, даже одежды не взяла. Только кошку прихватила и ее любимые мисочки и игрушки.
– Ладно, горе, у меня поживешь. Пока. Пока не придумаем, как выкурить лиса этого поганого из заюшкиной избушки. А пока… Пока, детка, мы с тобой зададим такого фердепопеля, что черти в аду будут бояться, что мы к ним приедем с проверкой. Тадамм. Глянь, что есть у твоей самой умной, самой красивой, самой восхитительной подружки, – в руках Галки появляются два золоченых куска картона, и у меня сжимается в животе тугой узел предчувствия скорой катастрофы. Обычно, если Галька так воодушевлена жди какого нибудь глобального трендеца.
– Что это? – спрашиваю напряженно. – Открытки какие-то? Или ты в лотерею собралась выиграть миллиард?
– Это билеты на самый крутой маскарад. Только для избранных. Закрытый клуб, элитная публика. Билеты не урвать. В этом году тематическая охотничья вечеринка. Мужики будут охотниками, а женщины зайками. Мы с тобой будем дичью, куколка. Мне билеты клиент подарил, за то что у меня руки золотые. Сначала руки мне целовал, а потом…
– Это реально дичь, – стону я, чувствуя, что одной стопкой водки не обойдусь. А еще представляю бедолагу, целующего руки Галюни проктолога в синих одноразовых перчатках. Тошнота становится едкой и противной. – Галь, я не…
– Пойдешь. Как миленькая. С тебя только костюм зайки. Я фотку тебе скину в мессенджер, примерного наряда. Купишь. Там такие будут охотники…. Уммм. На них можно потренироваться в искусстве оральной тантры. Ну и вообще…
– Надеюсь что они все твои пациенты. И мстить Олегу с ними не получится, – бурчу я в пустую стопку.
– Обломись. Там такие люди будут, высота. Лежику твоему до них, как до луны на карачках. Как думаешь, до метро мы твою белокурую Жоази допрем, или лучше такси? – задумчиво спросила Галюня, глянув на Барабана, которая почти стерла клыки о решетку. – Нет, пожалуй такси возьмем. Такую кобылу таскать. Позвонок выпадет. А нам еще костюмы покупать и маски. Погнали, Ляся. Нас ждут великие дела. Кстати, на работу то ты как пойдешь завтра? Там же этот твой хмырь языкастый?
– Возьму отпуск, – Галка права. Сейчас мне на работу вот никак не хотелось. – У меня два года не гуляные.
– Вот мы и гульнем, да так, чтоб дым из- под хвоста и конфетти радужные из всех щелей, – слишком ажиатированно рявкнула моя подруга. – Давай, за мной. Кстати. Ты знаешь, кто у нас теперь будет главнючкой в нашей юдоли платных медицинских услуг для несчастных болезных олигархов? Зюнька, представляешь? Я как узнала, подумала, что пора увольняться.
– О, нет, – шепчу я помертвевшими губами. Я думала, что хуже, чем есть уже быть не может. Ошибалась.
– Ну все, теперь точно погнали. А то мне еще костюм забирать с почты, – хмыкает Галюня. – Ты, кстати, с покупкой тоже не затягивай. Завезем кошатину твою и чеши по магазам. Завтра действо, а ты еще не экипирована.
И мы погнали. Эх, если бы знать, что будет дальше, я бы наверное погнала бы куда-нибудь в другом направлении, прихрамывая и стеная. Но сейчас я покорно пошла за подругой. Потому что во-первых, мне очень хотелось спать, во вторых – плакать, в третьих спрятаться от нашествия Чумы по имени Зина, в четвертых… Мне просто хотелось зализать раны. Зализать, тьфу ты господи, мерзость какая.