1 глава. У снега тоже есть душа
– Сыыын! – послышался из-за двери громкий шёпот, и в проёме показалась худенькая мама в тёплом спортивном костюме и махровых носках. – Собери игрушки и закрой шторы! Ну, что за мода – спать с открытым окном?!
– Мы живём на первом этаже, и нас видно, как на витрине, – таким же громким шёпотом дерзко отозвался взъерошенный подросток, передразнивая и одновременно продолжая её мысль.
Она прицокнула языком и упёрлась руками в бока, с укором посмотрев на большого ребёнка, который сидел на полу посреди комнаты и собирал по инструкции детский развивающий конструктор.
– Сейчас уберу, мам, – улыбнулся он вдруг, поднимая на неё круглое лицо с острым подбородком, – иди отдыхать…
Мама вздохнула, устало потёрла глаза ладонями и уже собиралась развернуться обратно, как внезапно заметила:
– Так-так-так… А это что такое у тебя блестит?..
– Где? – паренёк прищурился и слегка повернул голову в сторону, делая вид, что как будто удивлён и тоже ищет глазами что-то блестящее.
– А ну, не верти головой! – мама быстро скользнула в комнату и, склонившись над ним, поймала его за щёки. – Ага! Значит, мне не показалось!.. И когда это мы успели повесить в ухо серьгу?!
Сын увернулся и вскочил на ноги, отступая на безопасное расстояние. Рука его взметнулась к уху, и он аккуратно потрогал мягкую мочку, в которой только сегодня появилось отверстие для маленького колечка из хирургической стали. Через пару дней оно будет как родное, но сейчас пока ещё вызывает непривычные ощущения и постоянно о себе напоминает.
– Хоть не гвоздём ковырял, я надеюсь?! – уточнила вдруг мама.
– Ваши методы остались в 90-х! – парировал тот. – Не гвоздём! И даже не степлером!
– Ммм… – понятливо протянула она и снова приблизилась, зажимая его в углу между шкафом и кроватью. – Дай посмотреть!..
Мальчишка неохотно повернулся к ней самым красивым ухом, и мама аккуратно потрогала тёплыми пальцами блестящее колечко. Наверняка в этот момент она думала о том, как в ближайшие дни её вызовут в школу, и ей снова придётся строить из себя строгую мать, у которой всё под контролем.
– Отец тебя убьёт, Юрка, – наконец, констатировала она, запуская руку в лохматые тёмные волосы сына, и заглянула ему в глаза.
Узкие щёлочки глаз с колючими острыми ресницами стали ещё уже. Юрка дёрнулся, снова выворачиваясь, поджал губы и сердито процедил в ответ:
– Да пошёл он!.. Мне фиолетово, что он об этом думает!.. Пусть новых своих воспитывает!..
И, демонстративно отвернувшись, мальчик вернулся на середину комнаты и, усевшись на полу, принялся собирать оставшиеся детальки конструктора в большую коробку.
Вообще-то, эту сборную модель корабля недавно получил на день рождения его младший братишка Ваня. Это он уговорил Юрку помочь ему собрать игрушку. Они возились с ним вдвоём целый час, а потом, переделав все домашние дела, пришла мама и попыталась разогнать их по кроватям.
Но если с детсадовцем Ванькой она справилась без особого труда, и сейчас он уже видел седьмой сон, то со старшим сыном такое давно не прокатывало. Юрка был вполне самостоятельный молодой человек пятнадцати лет, который не желал подчиняться и делал только то, что ему нравится. Например, увлечённо собирал до утра какой-нибудь кораблик из конструктора – как сегодня.
– Ладно, – снова вздохнула мама и мягкими шагами вернулась к двери. – Поздно уже… Не засиживайся долго, завтра в школу…
– Угу, – угрюмо буркнул сын, провожая её взглядом.
Когда все детали конструктора оказались в коробке, Юрка положил её на низкий шкафчик возле шведской стенки и повис на турнике. Почувствовав, как приятно вытягиваются мышцы спины, он качнулся вперёд и назад, а потом подтянулся два раза и легко соскочил на пол. Аккуратно взял с помятой постели старенькую гитару и, уложив её в потрёпанный дырявый чехол, застегнул замки и убрал инструмент в глубокий угловой шкаф.
В его маленькой комнате уместилось всё, что было необходимо для жизни обычного подростка. Простая односпальная кровать, укрытая покрывалом со звёздным небом, которое светилось в темноте. Письменный стол, неряшливо заваленный горой учебников и тетрадей вперемешку с грязной пустой посудой и скомканными конфетными фантиками. А ещё скрипучий компьютерный стул, готовый вот-вот развалиться от времени и бесконечных гонок по квартире, в которых он участвовал в качестве болида.
На полу лежал маленький тёмно-серый коврик круглой формы, а с плоской люстры на потолке свешивался Ванькин разноцветный носок.
Как он там оказался? Да очень просто…
– Ты меня обижаешь!!! Я в лес уйду!!! – заявил сегодня брату Иван и пошёл собирать в свой детский рюкзачок самые необходимые для жизни в лесу вещи – игрушечный пистолет, коробку с карандашами, пару машинок и любимые носки с динозаврами.
Он явно рассчитывал на то, что Юрка его остановит и станет уговаривать остаться. Но старший брат лишь услужливо предложил:
– Сам дойдёшь? А то пошли провожу тебя!
И носки полетели по комнате. Сначала в Юрку, потом обратно и опять назад. Пока один из них не повис под потолком.
Странно, что мама не заметила эту часть интерьера…
Юрка подпрыгнул и стащил носок с люстры, огляделся по сторонам и, не зная, куда его деть, сунул в карман спортивных штанов. Потом приблизился к окну, чтобы задёрнуть шторы и неожиданно замер.
На улице шёл снег.
Ничего необычного вроде. Если бы только это было не в мае и не в умеренно континентальном оренбургском климате.
И хоть погода весной здесь довольно непредсказуемая, такое тут бывает нечасто…
Мальчишка вернулся к двери и, выключив свет, аккуратно прикрыл створку. Сдёрнул с кровати покрывало и, завернувшись в него, вскарабкался на высокий подоконник и широко распахнул окно. С улицы, обдавая свежестью, в комнату ворвался холодный ночной воздух.
Юрка приятно зажмурился, ощущая на лице прикосновение ветра и мокрых снежинок. Они невесомо касались его щёк и тут же таяли, превращаясь в прозрачные бусинки капель. И, вытянув руку из окна между прутьями железной решётки, он произнёс тихонько ещё не до конца сломавшимся юношеским голосом:
– Эй, ну, ты вообще с ума сошёл?!
Свет фонаря у подъезда выхватывал из темноты двора крупные хлопья снега. Ветер кружил их и опускал на землю, тут же смешивая с пылью и превращая в грязь. Белая лодочка опустилась в открытую Юркину ладонь, и он с каким-то грустным сожалением проследил за тем, как от соприкосновения с его тёплой кожей она медленно обратилась в крошечную лужицу.
– Не думал, что мы с тобой ещё увидимся этой весной, – усмехнулся Юрка, стряхивая воду, и вытер мокрую ладонь о покрывало.
Обняв колени, он перехватил левое запястье пальцами правой руки чуть повыше тонкого серебряного браслета и прислонился спиной к оконному проёму.
– Интересно, надолго ты к нам?..
Вопрос остался без ответа. Как всегда. И, подождав ещё немного, Юрка поёжился и прихлопнул ногой пластиковую оконную створку. Холодно всё-таки. А отопление отключили пару недель назад.
Странно это – быть таким, как он. Разговаривать со снегом и считать его одним из лучших друзей. Знать, что он когда-нибудь прийдёт – иногда вот так неожиданно свалится на голову в мае. И снова поймёт.
Снегу можно запросто вывалить всё, что накопилось и что тревожит.
Потому что у него тоже есть душа.
Потому что он молча выслушает и никому ничего не расскажет. И не будет давать непрошенных советов…
Потому что рано или поздно он растает и унесёт с собой всё, что Юрка ему доверил…
Про свои сомнения и про школьных как бы друзей. Про тягучую боль и тревогу за маму и младшего брата. И про мерзкое предательство отца…
Снег падал с неба, покрывая белой сединой траву в палисаднике под окном и молодые зелёные листья деревьев, которые только-только начали появляться из почек. Ещё чуть-чуть, и снежные клочья стали мельчать. А спустя немного времени они совсем растворились в темноте, и в стекло мелкой дробью робко постучался дождь.
Юрка сидел, наблюдая из-под полуприкрытых ресниц, как вода смывает недавнее присутствие снега. И, наконец, устало вздохнув, он спустил ноги на пол, потянулся и зевнул. Ещё раз бросил сонный взгляд за окно и качнул головой:
– Ну, ты и глупый…
2 глава. Плачет стекло
Глянцевая гладь оранжевого потолка отражала тёплый свет зажжённой гирлянды. Несколько десятков лампочек светились огромным словом DREAM над изголовьем аккуратно убранной постели.
Между кроватью и окном оставалось пространство не больше половины шага, а из-под приподнятой римской шторы в комнату нагло заглядывала ночь.
Вытянув ноги во всю длину и задумчиво накручивая на палец светло-розовую прядь, на холодном подоконнике сидела девчонка в белых носочках и тёплой пижаме с рисунком из красочных пончиков. Из больших мягких наушников, опущенных на шею, раздавалось тихое жужжание, а на коленях лежала открытая на середине книжица.
На листочке в клетку в левом верхнем углу она нарисовала три изящных снежинки, а чуть ниже рисунка аккуратными буквами на бумагу вылились простые строчки:
Опускаясь в ладони, кружит надо мной.
Тает сразу, к горячей руке прикасаясь.
Если б знал ты, что завтра случится с тобой,
Ты, наверное, снег, не подумал бы падать…
И зачем ты решил всех собой удивить?
Почему ты ролями с дождём поменялся?
Ты растаешь к утру, будешь всеми забыт.
Ты принёс только грязь, только сырость и слякоть…
Девчонка повернула голову и выглянула в окно. Внизу за мутными подтёками на плачущем стекле на шесть этажей ниже лежала пустынная Брестская, которую внезапно присыпало майским снегом. Широкая и просторная, она никогда не бывала забита машинами, а по ночам почти всегда пространство под окнами окутывало спокойствие. Как-никак напротив находится отдел полиции. Нууу, почти напротив… Слегка наискосок…
Фонари размытой лентой убегали в начало улицы – вдоль детской поликлиники и здания администрации округа, мимо Оренпарка и «кулачков» – так местные между собой прозвали памятник воинам-интернационалистам, прямиком к собору с блестящими куполами…
Зажав между пальцами кончики золотистых волос, отливающих розовым цветом, она легонько провела ими по щеке и вздохнула.
Давно пора спать, ведь завтра важный день. Всю школу ждёт генеральная репетиция «Вальса Победы», который она танцует в паре с Максом Кузьменко из параллельного класса. Он такой неуклюжий и долговязый, как жираф, что её подружки вечно цокают языками и закатывают глаза. А ей смешно, когда он двигается так, словно кто-то дёргает его за невидимые ниточки. И нравится, как у него краснеют щёки…
Рассеянный взгляд на секунду выхватил отражение улыбки в стекле, и девчонка, живо одёрнув себя, постаралась сделаться серьёзной. Снова устремила внимание в темноту любимой улицы, замечая, как мелкий дождь, словно жгучая кислота, разъедает рваное белое полотно снега.
У природы свои заскоки… Сначала швыряется клочьями ваты, как будто сверху кто-то потрошит подушки и одеяла, а после впадает в истерику и выжимает из себя слёзы.
– Янка!!! Мне в универ вставать к первой паре!!! – на кровати у дальней стены завозилось что-то сонное и лохматое, и из-под одеяла вынырнуло существо, похожее на бабайку, которым пугают маленьких детей. – А ну быстро выключай свет и ложись спать!!! Иначе я завтра сфотаю то, что ты там пишешь в своём дневнике, и раскидаю по всем чатам, которые у меня только есть!!!
Старшие сёстры – они такие. Шантаж, угрозы и запугивание – их лучшее оружие. Жаль, что при этом современные технологии могут быть на их стороне…
– Ой, да всё-всё! – и Яна недовольно захлопнула белый блокнот, украшенный ярко-красными сердечками и надписью «Следуй за своим сердцем». – Выключаю!
Она спустила ноги на пол и, откинув покрывало, юркнула в постель. Отработанным движением задвинула книжицу под подушку и щёлкнула выключателем, погружая комнату в темноту.
Было поздно, но спать всё ещё не хотелось. Ледяная постель отпугивала сны, так что не помогали даже носки и пижама.
Так некстати вспомнилось, что завтра она будет петь на сцене школьного актового зала. И Яна непроизвольно сжалась от холода простыни и напряжённого волнения.
Она не так давно принимает участие в школьных концертах в качестве солистки и каждая репетиция для неё пока ещё большой стресс. Она стоит и смотрит в зрительный зал, пытаясь выдавить из горла звуки и уговорить себя быть смелее.
И вот к ней снова будет приковано пристальное внимание нескольких десятков пар глаз. И хотя ей это внимание нравится и восхищает, оно одновременно вызывает у неё панический страх.
Страх потерять его и стать незаметной, неинтересной.
– И музон свой дурацкий тоже выключай!!! – снова раздался недовольный голос.
Яна убавила громкость в наушниках и тихонько огрызнулась:
– Может, мне вообще отсюда переселиться, Ань? А то в следующий раз ты мне ещё и дышать запретишь!
– Не умничай! – приглушённо фыркнула сестра. – Спать мешаешь мне!
– Да просто снег на улице шёл, – обиженно фыркнула она в ответ и отвернулась лицом к окошку.
Анька живёт в своём мире – динамичном и полном движения. Она всё время куда-то бежит, летит, несётся, как будто боится не успеть переделать все дела. Прёт напролом и никогда не замечает, что происходит вокруг. Ей просто некогда замечать такие мелочи. Хотя, быть может, так и надо…
– Чего ты лечишь мне?! Май на дворе… – неожиданно отозвалась сестра.
Яна не стала её убеждать. Не верит – пусть пойдёт и проверит. Но у сестры, конечно, не возникнет желания выбираться из тёплой постельки и шлёпать к окну босиком по ледяному полу. В подтверждение этой мысли Анька страдальчески вздохнула с характерным громким подвыванием, как будто в её углу действительно поселилось существо нечеловеческого происхождения, потом перевернулась на другой бок и снова утихла.
Под одеялом стало чуть теплее, и Яна немного расслабилась. Попробовала закрыть глаза, и воображение тут же показало ей кино из школьной жизни.
Вот Макс, худой и длинный, как швабра, идёт по двору с единственной тетрадкой, скрученной в трубочку и засунутой в оттопыренный задний карман. На нём голубая рубашка с небрежно расстёгнутым воротом и короткие школьные брюки. И это – не потому, что модно. Просто он сильно вымахал за год, и теперь из-под края штанов торчат его костлявые лодыжки в жёлтых носках с покемонами.
Увидев мальчишку, подруги Яны Ульяна и Милана косятся на неё и начинают глупо хихикать, прикрывая рты. Конечно! Ведь это же ей досталось в партнёры по вальсу бледнолицее недоразумение с огненной шевелюрой и ходулями вместо ног, над которым в истеричном припадке ржёт вся школа!..
Поймав себя на мысли, что крепко стиснула в кулаке уголок одеяла, она распахнула глаза и выдохнула напряжение. Запустила руку под подушку и нащупала плотный картонный прямоугольник обложки. Тёплый…
Наверно, в этом блокноте нет ничего такого уж слишком личного и секретного, чего нельзя показывать другим. Это же не дневник. Но она бережно хранит украшенную сердечками книжечку и всё время носит её с собой в сиреневом школьном рюкзаке. Потому что там её мысли. Там – то же самое, что у неё внутри. И делиться этим она готова только с бумажными страницами. Потому что даже лучшие подруги не входят в круг её абсолютного доверия.
Яна устроилась поудобнее на подушке и, подложив под голову ладонь, снова посмотрела за окно. По стёклам, струясь, по-прежнему стекали слёзы дождя. Избавив карманы облаков от снега, май никак не мог успокоиться и всё ещё о чём-то переживал и тревожился.
Завтра наверняка он выключит солнце и станет холодно, а в школу опять придётся идти в шапке и тёплой одежде. Только Яну почему-то это почти не смущало. Она улыбалась и слушала яркий насыщенный голос в наушниках. А на повторе снова и снова играл «Майский вальс».
В очередной раз мысленно уворачиваясь от здоровенных ласт в кроссовках девяносто пятого размера – потому что там реально лыжи! – и репетируя шаги, она проговорила про себя:
«Раз-два-три! Раз-два-три! Раз-два-три! Раз!»
Главное, отступить подальше, или можно остаться без пальцев на ступнях…
«Раз-два-три! Раз-два-три!..»
И хихикнув в подушку, Яна накрылась одеялом с головой.
Так начинался её шестнадцатый май…
3 глава. Не наигрался
Наутро от снега не осталось и следа. Зато зарядил нескончаемый дождик. Он лил и лил, провожая Юрку по дороге в школу через дворы, не собираясь останавливаться и навевая тоску, поэтому на уроки парень явился в паршивом настроении.
Держа руки в карманах и натянув на голову капюшон, он прошаркал по полу резиновыми подошвами ярких оранжевых сапог и уселся под вешалкой в гардеробе, чтобы переобуться.
– Привет, Потеряшка! – поздоровался рядом кто-то из одноклассниц весёлым голосом.
– Привет, Ерошкина, – кисло отозвался Юрка, завязывая кеды и наблюдая краем глаза, как девчонка в школьном платье вешает на крючок блестящий от влаги плащ. Заметил, что сзади её прозрачные колготки забрызганы грязью, и живо проверил, а всё ли в порядке с его штанами?..
Ну, конечно!.. Конечно, нет. Он умудрился обляпаться до самых карманов.
С досадой прицокнул языком и… просто вздохнул. Придётся теперь отмывать штаны в туалете.
– Здоро́во! – прозвучало откуда-то сверху, почти из космоса, и Юрка задрал голову. Но рот для ответного приветствия открыть не успел.
Бу-бух…
Рыжий одноклассник Макс Кузьменко неуклюже повернулся и врезал ему чем-то тяжёлым по башке. Это мог быть рюкзак, но Макс носил штаны с такими огромными карманами, что в них и без рюкзака легко помещались все учебные принадлежности. И потом – это что-то знакомо звякнуло.
Юрка беззлобно ткнул его в поясницу и взлохматил волосы, потирая место ушиба, а потом заметил аккуратно пошитый новенький чехол.
– Эээй, Кузьмич… Это что, гитара?.. – благоговейно произнёс он.
– Держи! – Макс небрежно сбросил ношу с плеча и сунул в руки другу. – Смотри только не потеряй…
– Да пошёл ты…
В школе все называли Юрку Потеряшкой. Это прозвище досталось ему в наследство от мамы. Когда он ещё ходил в детский садик, Мария Потеряева без конца сетовала на то, что у сына что-то пропадает. Варежки, носочки, шапка или сапожки безвозвратно исчезали словно в чёрной дыре или Бермудском треугольнике. И однажды кто-то из воспитателей ласково назвал маму Машей-Потеряшей. А дети услышали и живо наградили Юрку новым забавным именем. Так оно к нему и приклеилось.
Он не обижался, но иногда и впрямь казался окружающим немного рассеянным и заторможенным, как будто старался оправдать своё прозвище.
Макс уселся рядом и вытряхнул из потрёпанного за учебный год мешка вторую обувь. И пока он переобувался в свои безразмерные кеды, больше похожие на ласты, Юрка расстегнул замок чехла и одним глазком заглянул внутрь.
– Ооо! – выдохнул он с восхищением, сверкая жёлто-серыми глазами. – Это же Parkwood, профессиональная… Ты где такую взял?! Она же стоит как вертолёт!..
– Она не новая, если что… – буркнул Макс, морща бледный рябой нос, и, словно кого-то передразнивая, добавил: – Зато в хорошем состоянии! Такая, как я и хотел!.. – передёрнулся как будто брезгливо. – Ты же знаешь моего батю! Когда у нас в доме было что-то новое?! – и многозначительно топнул ногой, намекая на то, что и кеды ему достались не прямо из магазина.
Юрка пропустил последнюю фразу мимо ушей. Сейчас его волновало только то сокровище, что находилось в чехле. И волновало так, что ладони вспотели, а сердце бешено заколотилось, как будто задумало совершить из груди побег.
– Дашь потом поиграть?..
– Да пожалуйста! – фыркнул Макс, завязывая шнурки. – Успеваем на урок?..
– Угу, – рассеянно кивнул Юрка и, выдохнув, усилием воли заставил себя застегнуть замок на чехле.
– Тогда погнали! – скомандовал товарищ, и оба разом выпрямились.
Юрка не был коротышкой, и, учитывая то, что он пока ещё по-прежнему тянулся вверх, его рост вполне подходил под определение среднего. Но рядом с Максом он чувствовал себя лилипутом. И в то время, когда друг куда-то спокойно шагал, ему приходилось почти бежать за ним. Так что часто обычная прогулка в компании с Кузьмичом больше напоминала какой-нибудь марш-бросок.
Отец у Максима работал егерем и всё время пропадал в лесах. Это именно его когда-то в середине 90-х прозвали Кузьмичом за внешнее и профессиональное сходство с известным киногероем. Да и просто за то, что фамилия оказалась созвучной. Ну, и все его пятеро рыжих детей, которые появились уже в XXI веке, потом автоматом ещё до своего рождения стали Кузьмичами… Даже девочки…
По дороге в класс парни ещё успели заскочить в туалет, где Потеряев оттёр штаны, а Макс, опасливо озираясь, сделал пару затяжек электронной сигаретой. Звонок застал их в коридоре, и на пути к знаниям пришлось хорошенько прибавить скорость.
Первым уроком сегодня в расписании стояла химия. Макс нёсся впереди, и Юрка, пытаясь рассмотреть маршрут из-за его спины, увидел в открытую дверь, как одноклассники передвигаются по кабинету в белых халатах. Ооо!!! Сегодня же лабораторная! И он к ней – естественно! – не готовился…
Максим неожиданно замер, и Юрка с размаху влетел ему в спину. Наверно, это столкновение можно сравнить только с тем, как будто на всех парах врезаешься в дерево или в столб. Потому что его тут же отбросило назад, и он громко клацнул зубами. Успел заметить, как мимо, хихикая и прикрывая рты, дефилируют девчонки из параллельного класса, и проследил за взглядом одноклассника. Макс уже не в первый раз таращится на эту зеленоглазую куклу с неестественно розовым хвостом.
– Фу! – выдал Потеряев, потирая лоб и огибая сбоку его неподвижную фигуру. – Ты серьёзно?..
Макс как будто покраснел и молча двинулся за ним следом.
Они вошли в класс, и Юрка окинул пространство взглядом, выискивая свободные места. Сам он не справится, сегодня ему нужен кто-то умный. Кузьмич на эту роль не годится – по крайней мере, на этом уроке точно. А вот пухлая девчонка с косичками и в очках – просто идеальный вариант. И он поспешил занять стул рядом с Ерошкиной.
Макс отнёс гитару в конец кабинета и оставил её посреди цветов рядом с полуживым кактусом в большой деревянной кадушке. Сам вернулся обратно и, натянув на себя куцый халат, который на нём смотрелся как подсевшая рубаха после стирки, пристроился позади Юрки за следующей партой.
По тёмно-зелёной доске, выводя косые буквы, тихонько постукивал мелом молодой учитель химии. Наверно, он хотел казаться старше, поэтому отпустил усы и небольшую бородку. И это придавало ему сходство с учёными на портретах, висевших под потолком.
Юрка скользнул взглядом по головам одноклассников и на секунду задержал его на разноцветной таблице Менделеева. Потом набросил на плечи дырявый халат, прожжённый каким-то неаккуратным учеником, и застегнул его на пуговицы. И когда занял место на стуле, почти тут же почувствовал странный укол под лопаткой.
– Смотри, – Макс ткнул его ручкой с острым колпачком на конце.
Юрка обернулся, и друг продемонстрировал ему экран смартфона.
– Это что, стесняюсь спросить?.. – широкие Юркины брови вопросительно выгнулись.
– Сайт «Космоса»…
Потеряев живо прикинул, как обстоят у него дела с финансами, и с досадой отрицательно качнул головой:
– Не, Макс… Я пока без кино… На этой неделе точно…
– Ты не понял, – Макс покосился на его соседку и придвинулся чуть ближе, чтоб ей было как можно меньше слышно. – Я думаю Лукьянову в кино позвать…
Собеседник хрюкнул, едва не подавившись слюнями от смеха, и тут же состроил серьёзную мину. А потом не без сомнения произнёс:
– Ну, попробуй… Только губу особо не раскатывай… Она же звезда, а ты… Ну, хотя ты тоже в каком-то роде звезда… – и согнулся пополам, сползая под парту и силясь не расхохотаться в голос.
Кузьмич закатил глаза и, вытянув ногу, треснул по ножке Юркиного стула:
– Придурок! Как с тобой вообще разговаривать, если у тебя детство в одном месте до сих пор играет?!
Юрка булькнул в ответ и закашлялся, а сострадательная Ерошкина хорошенько настучала ему по спине, помогая прийти в себя.
Высокий учитель у доски уже пытался начать урок, но весь класс сейчас таращился на Потеряева и участливо ждал, чем закончится его приступ.
– Юр, всё в порядке? – уточнил педагог, когда мальчишка почти прокашлялся.
– Ага, – отозвался тот, утирая увлажнившиеся глаза и растягивая рот в улыбке.
– Ну, тогда поехали… Открываем тетради для лабораторных, переписываем тему с доски и начинаем работать! – хлопнул учитель в ладоши и указал на кривую белую надпись, сделанную мелом. – Стараемся не шуметь и не мешать друг другу, – а потом предупредил, хитро улыбаясь: – И да! Списать ни у кого не получится, варианты у всех разные…
Юрка ещё раз оглянулся на Макса, но тот уже гремел ящичком с реактивами, выискивая нужные. Тогда он хмыкнул и, поглядывая одним глазом на соседку, стал повторять действия за ней. Главное, не мешать…
Он как раз послушно выполнял указание одноклассницы, зажигая спиртовку, когда дверь в кабинет неожиданно отворилась и на пороге появилась маленькая школьная вожатая и по совместительству их учитель истории.
Наверное, она сама недавно ещё сидела за партой, и вот теперь во всю командует учениками и готовит с ними все самые важные общешкольные мероприятия.
– Я на минутку! – привлекла она внимание громким шёпотом, не углубляясь в помещение, а потом своим обычным приятным голосом сделала объявление: – Генеральная репетиция «Вальса Победы» сегодня будет в актовом зале. Сами видите, что на улице творится, – вздохнула, бросив взгляд за окно. – Всех участников жду после уроков в 14.00! И это… Где Потеряш… Потеряев?..
– Здесь! – вытянул руку внезапно заинтригованный Юрка. Зачем это он ей понадобился?
– Тебе персональное приглашение! Сбежишь, как в прошлый раз, получишь по шее, – и, ухмыляясь, потрясла небольшим кулачком.
– Да я просто забыл про вашу репетицию, – мальчишка смешно наморщил нос и отвернулся, чувствуя, как уши начинает пощипывать жаром. – И вообще-то, Алина Владимировна, детей бить нельзя!
Вожатая посмотрела на него с укором и добавила:
– Уговорил! Заменю телесные наказания на «двойку» по истории… – а потом театрально взмахнула рукой и дала последние наставления: – Всё! Кузьменко, назначаю тебя ответственным! Проследи, чтобы он не удрал! Он мне сегодня будет очень нужен!
И как только Алина Владимировна просочилась обратно в дверь, класс зашушукался и захихикал.
– Наверно, девчонку тебе нашла, – громыхнул над головой голос Макса, вызывая всеобщее веселье.
И Юрка стиснул зубы покрепче, чтоб не ответить ему ничего нецензурного.
Вообще-то, есть негласное правило, что девятиклассников на мероприятия привлекать не положено. У них государственные экзамены и всё-такое. Но Алине Владимировне никакие правила не указ, тем более негласные.
И вот примерно месяц назад, когда начались репетиции вальса, Юрке не хватило пары. Да он и не очень расстроился. Даже выдохнул с облегчением, можно сказать. И пока остальные разучивали движения, Потеряшка наблюдал за ними из актового зала. Кривлялся, копируя шаги и перестановки девчонок и ребят, и… осваивал музыкальные инструменты.
Иногда он перебирал гитарные струны, коротая время в ожидании Макса и сидя где-нибудь за кулисой в углу сцены. Иногда вспоминал обучение в музыкальной школе, где когда-то не доучился играть на аккордеоне, и мучил клавиши и кнопки допотопной гармошки.
А иногда шебуршал в подсобке, перекладывая слои пыльных залежей с нотами и пережитков пионерского прошлого. И заодно пугал всех страшными и неумелыми звуками, которые с любопытством извлекал из старого школьного горна. Когда за сценой раздавался протяжный гудок, все вздрагивали, а Кузьмич шутил, что Потеряев, кажется, завалил мамонта…
Обычно к Юрке все относились по-доброму. И даже если он по каким-то причинам не участвовал в школьных мероприятиях, а кружился где-то около, одно его присутствие создавало в коллективе особенную атмосферу и наполняло пространство добрым смехом и искренностью.
– Работаем! – постучал по столу учитель костяшками пальцев, возвращая ребят к тому, чем они занимались. – Кузьменко! Тебе помочь? По-моему, что-то горит!!!
– Всё под контролем, – бодро отозвался Макс, словно огромным веслом, разгоняя рукой сизый дым, который уже устремился к потолку.
– Фууу!!! – девчонки на задних партах начали зажимать носы. – Воняет!!!
Юрка обернулся на друга, приподнялся над своим местом, опираясь одним коленом на стул, быстро нашёл взглядом колпачок на столе и накрыл им горящую спиртовку. Прикрывая нос рукавом, помахал тетрадкой, рассеивая вонючий туман, и бросился в конец кабинета, чтобы открыть форточку.
– Ну, ты даёшь, – учитель глянул на закопчённый потолок и неодобрительно качнул головой. А потом иронично заметил: – Если это была попытка сжечь школу, то она провалилась!
Скрипнула огромная форточка, и через полминуты свежий воздух добрался до места происшествия. Юрка уселся на подоконнике, свесив одну ногу и подобрав под себя другую. Блаженно улыбаясь, выглянул в мокрое окно, за которым всё ещё лил неугомонный дождик. Как будто скучал и долго ждал этой встречи в мае, а теперь никак не желал уходить…
– Вы меня раскусили, Иван Сергеич, – негромко фыркнул Макс, снова вызывая смех одноклассников.
Иван Сергеевич мельком бросил взгляд на Потеряева, будто не решаясь его отвлекать, и уже мягче отозвался:
– Лааадно, – и подсел к Максиму на соседний стул. – Давай показывай, чего ты тут намешал, будем разбираться…