Вендская Русь

От автора

К сожалению, опираясь лишь на письменные источники, историческая наука часто грешит пристрастностью и косностью. Разумеется, без здорового консерватизма не обойтись, но игнорирование фактов¹ существования русского государства до 862 года уже трудно объяснить простым рутинерством.

Все ссылки на сложность трактовки упоминания руссов в латинских и арабских текстах считаю несостоятельными. Есть много археологических и других косвенных данных, подтверждающих существование державы руссов. Не составляет труда определить и местонахождение русского «каганата», вот только ищут его почему-то не там, где он находился.

В арабских источниках четко говорится о трех областях, из которых состояло это государство². Причем позднее появление руссов в районах будущего Киева и Новгорода свидетельствует, что именно третья область являлась изначальной Русью. Однако признавать зависимое положение первых Рюриковичей и переписывать историю России никому не хочется.

Хотя о дани «варягам» в триста гривен упоминает даже «Повесть временных лет». На что большинство историков стараются не обращать внимания, ведь тогда нужно будет объяснять, кому ее платили. Другие пытаются доказать незначительность суммы, приравнивая гривны Олега к гривнам Ярослава, вес которых был раз в пять меньше³.

Неразрешимым вопросом считается и локализация третьей области арабских источников. Именно ее жители осваивали торговые пути в Хазарию, где длина только Волги более трех с половиной тысяч километров. А для решения такой задачи требовались государство и ресурсы: развитое судостроение и ремесло, товары для торговли, люди и многое другое.

Судя по арабским монетам, найденным на берегах Балтийского моря, начало активной торговли с Хазарией относится к концу восьмого века. Тогда в Северной Европе лишь два народа граничили с империей франков, куда могли сбываться излишки привозимых товаров⁴. Однако, в отличие от славян, малочисленность городов у скандинавов и начало набегов «викингов»⁵ исключают их участие в освоении восточного пути.

В заключение следует заметить, что первопроходцами на Балтийском море являлись венды, отчего финны называют и русских venalainen⁶. Что же касается третьей области руссов, которых латинские авторы именуют восточными ободритами⁷, она находилась на южном побережье Балтийского моря. Границы Русции, или Рузии⁸, со временем менялись, но именно ее скандинавы называли Гардарикой, а поляки позже – Поморьем.

Часть первая. Витязь Световита

…Даны, которые стоят на Секване, все беспрепятственно опустошают и, напав на Лютецию Паризиев, сжигают базилику блаженного Петра и святой Геновефы и все прочие, кроме дома святого Стефана и церкви святого Винцентия и Германа и кроме церкви святого Дионисия, так как за них, для того чтобы они не были сожжены, уплачено большое количество солидов…

Бертинские анналы, год 857.

Глава первая

Выехав из леса, руянский⁹ князь Вислав даже приостановил коня, очарованный величественным видом Арконы¹⁰ в лучах восходящего солнца. За высоким валом святилища словно горел огромный костер, озаряя все вокруг ярким золотистым светом.

Быстро справившись с охватившим его чувством благоговения, он пришпорил коня и уже через четверть часа въехал в предместье обители Световита¹¹. Здесь проживали семьи служителей храма, располагались амбары, конюшни и другие подсобные строения. Само же святилище было отгорожено от них валом с деревянным частоколом и единственным проходом внутрь.

Оказавшись у земного жилища бога Световита, Вислав спешился и быстрым шагом направился к воротам святилища. Узнавшие его стражники беспрепятственно пропустили князя, тем более что ему навстречу уже шел их начальник Ратибор.

– Рад тебя видеть в добром здравии, – приветствовал его воевода дружины Световита, поклонившись. – Слышал, что ты приболел.

– Да, поясницу прихватило, но уже все в порядке, – неохотно подтвердил Вислав. – Мне надо срочно поговорить с Богомилом.

– Вроде он еще был у себя, – произнес неуверенно Ратибор. – Что-нибудь случилось?

Утренний приезд руянского князя насторожил воеводу, и он не смог удержаться от вопроса.

– Сегодня ночью даны опять пытались напасть на Рузвик¹², – сообщил Вислав огорченно. – Но, увидев, что мы готовы дать отпор, повернули назад, разоряя находящиеся на пути селения. А я ничего не мог сделать с четырьмя ладьями против одиннадцати.

Разбойные набеги на остров Световита обычно ограничивались разорением прибрежных селений. Попытка же проникнуть в глубь острова предполагала присутствие у разбойников не только дерзости, но и наличие серьезных сил. Последний раз подобное нападение случилось лет пятнадцать назад, когда они разорили и сожгли Рузвик.

Сознавая всю серьезность угрозы, воевода быстро повел князя к дому главного жреца. За воротами располагались и другие жилища неженатых дружинников и служителей святилища, отделенные от самого храма еще одним, не менее внушительным, валом с деревянной оградой.

Богомила, седого старика с морщинистым смуглым лицом и серо-голубыми глазами, они застали с полотенцем в руках. Удивившись столь раннему приезду князя, он отпустил юношу, помогавшего ему умыться, и пригласил гостя с ним позавтракать. Воевода хотел было уйти, но Вислав удержал его, кратко рассказав о нападении, после чего попросил верховного жреца помочь ему воинами.

– Ты полагаешь, даны продолжат свои бесчинства? – озабоченно поинтересовался Богомил.

– Такое тоже нельзя исключать, во всяком случае пока, – заявил осторожно Вислав. – Но даже если они уберутся восвояси, я считаю, пора преподать хороший урок всем этим любителям легкой наживы.

– Да, с нападениями разбойников нужно заканчивать, – согласился жрец и спросил у Ратибора, сколько воинов из дружины Световита он сможет передать князю.

– На данный момент мы можем снарядить только пять ладей, – доложил воевода, вопросительно посмотрев на Вислава.

– Этого будет вполне достаточно, – заверил тот.

Он надеялся, что его воевода Фрастен с местными жупанами и сударами¹³ соберут не меньше десятка ладей и трех сотен воинов.

– Значит, так и решим, – подытожил Богомил. – Через два часа ладьи должны быть готовы выйти в море, и усиль посты вокруг святилища. А мы с князем за это время узнаем, одобрит ли Световит наш поход.

Волеизъявление бога обычно выяснялось с помощью коня совершенно белого цвета, который считался одним из воплощений Световита. Ухаживать за ним и обращаться к коню с вопросами мог только верховный жрец святилища.

Конюшня священного коня находилась рядом с храмом Световита, и ее посещение обычно занимало немного времени, поэтому Ратибор сразу же отправился выполнять распоряжения Богомила. Прежде всего ему следовало известить кормщиков, чтобы те готовились к выходу в море. Затем отправить воинов за пятидесятниками, причем одному из них, Остромиру, надлежало захватить с собой десятника Светослава.

Каждому из пятидесятников воевода намеревался поручить командование над двумя ладьями, а пятую должен был возглавить сын его побратима Светослав вместо пятидесятника Остромира, который из-за сломанной руки не мог участвовать в походе.

– …Оставшиеся два десятка своих воинов Остромир тоже передаст под ваше начало, – пояснил Ратибор стоявшим перед ним подчиненным. – Через час все должны собраться на причале с трехдневным запасом провизии. Выполняйте!.. А ты, Светослав, задержись.

За последние шесть лет стоявший перед ним статный русоволосый юноша стал воеводе почти сыном. В позапрошлом году он даже убедил Богомила назначить его десятником. Дело в том, что служба в дружине ограничивалась пятью годами. Исключение составляли только воины, ставшие за это время десятниками.

Ратибору вообще чудом удалось пристроить сына побратима в дружину витязей Световита, куда брали только детей руской знати. Принятые в нее юноши вначале обучались грамоте – чертам и резам¹⁴, а затем военному делу. И лишь после успешной проверки полученных знаний они становились полноправными дружинниками.

– Ты понимаешь, что это твой шанс не только закрепиться в десятниках, но и претендовать в будущем на более высокую должность? – спросил нравоучительно воевода, когда пятидесятники отошли.

– Обещаю оправдать твое доверие! – пылко заверил его юноша. – А мне можно вместо себя назначить десятником Трувора.

И Светослав, и Трувор не принадлежали к местной знати и поначалу чувствовали себя здесь неуютно. С этого обстоятельства и началось сближение юношей, переросшее позже в крепкую дружбу.

– Разумеется, – разрешил с улыбкой Ратибор, зная об их близости. – Хотя в принятии подобных решений не стоит руководствоваться только приятельскими чувствами. Ладно, иди собирайся, встретимся на пристани.

Провожая взглядом удаляющегося юношу, воевода вдруг подумал, что он сам нарушает высказанное только что замечание. Его подопечный прекрасно владел мечом, управлял конем, да и десятником был неплохим, но для самостоятельного командования в бою нужен опыт, который приобретается только с годами.

Поэтому, оказавшись на пристани, Ратибор первым делом попросил кормщика Могуту в случае чего помочь Светославу. Старик когда-то тоже ходил в походы с отцом юноши и обещал за ним присмотреть.

К тому времени на пристани уже начали собираться воины. А вскоре показались и Богомил с Виславом, осторожно спускавшиеся с высокого обрывистого берега. За ними следом шел один из служителей храма, неся в руках походный стяг Световита, называемый малой станицей.

Знамя представляло собой кроваво-красное полотнище с вышитым золотом восьмиконечным знаком солнца. Его присутствие среди воинов означало, что любые их действия считаются священной местью, одобренной Световитом.

Почувствовав, что происходящее принимает более серьезный оборот, чем считал Ратибор, он приказал дружинникам построиться. Малая станица редко участвовала в битвах, не говоря уже об ответных набегах на соседей. Во всяком случае, такого воевода не помнил и даже пожалел, что ему придется остаться. Сражаться под стягом бога Световита считалось великой честью.

Спустившийся на берег Богомил осмотрелся и, выбрав один из прибрежных камней, забрался на него, чтобы все его хорошо видели.

– Витязи Световита! – начал он свою речь. – Бог одобрил ваш поход, потому что недоволен разбойными набегами на наш священный остров. Вам предстоит наказать мерзавцев, и наказать так, чтобы другие боялись даже помыслить прийти сюда с мечом. Никакой жалости к врагам. Световит жаждет мести за всех убитых ими людей. И помните: бог с вами!

После этих слов он взял малую станицу и передал ее князю.

– Слава Световиту! – выкрикнул Вислав, приняв из рук верховного жреца стяг.

И, пугая белокрылых чаек, над морем разнеслись дружные возгласы поддержавших его воинов:

– Слава! Слава! Слава!..

Глава вторая

Несмотря на то что витязей Световита больше готовили к военным действиям на суше, их участие в морских боях тоже не исключалось. Поэтому каждый дружинник умел сносно грести, управляться с парусом и кормилом. Так что заминка вышла лишь при посадке в ладью, когда десятник Будимир не захотел первым садиться на весла.

– Ты что, парень, отказываешься выполнять приказ?! – тут же одернул его кормщик Могута. – Забыл, что за такое бывает в походе?..

Угроза старика подействовала, и их ладья второй отчалила от берега. Вроде бы Светославу оставалось только радоваться такому быстрому разрешению назревавшего конфликта, но случившееся заставило юношу всерьез призадуматься, что он будет делать, если подобное повторится.

Как старший по возрасту, Будимир имел все основания быть недовольным его назначением ладейным старшиной. Но оспаривать приказ воеводы не решился, и теперь Светослав был вправе любыми способами принудить десятника к повиновению.

«…Причем действовать надо жестко, – подумалось юноше. – А лучше всего просто сразу отстранить его от командования».

И Светослав начал перебирать имена дружинников, прикидывая, кем можно будет заменить Будимира.

– Пора менять гребцов, – вывел его из задумчивости громкий голос кормщика. – Что-то твои парни больно скоро устали. Это им не хвосты лошадям крутить.

Привстав со скамьи, Светослав увидел, что его ладья на самом деле отстала от идущего впереди судна. Смена гребцов прошла организованно. Ветер дул встречный, так что поднимать парус не имело смысла, и ему пришлось еще дважды менять дружинников, прежде чем ладьи пристали к берегу, где их поджидала княжеская дружина.

Распорядившись накормить людей, Светослав последовал за Виславом на военный совет. Невдалеке догорало разоренное данами селение, на развалинах которого суетились местные жители, туша пожары.

Военачальники собрались в уцелевшей рыбацкой хижине, где можно было укрыться от начинавшего накрапывать мелкого дождика.

– Рассказывай, – приказал Вислав вошедшему вслед за ним воеводе Фрастену.

– Разорив еще два селения, даны три часа назад отплыли к своим островам, – доложил тот. – Я послал за ними две ладьи, ни одна из них пока не возвращалась. Не считая приведенных тобой воинов, здесь собралось почти пятьсот человек, но ладей всего девять.

– Что будем делать? – поинтересовался у соратников князь.

– Надо их догнать и уничтожить! – предложил судар Ярослав, селение которого были дотла сожжено разбойниками. Они даже попытались взять штурмом и его гард¹⁵, но вовремя подоспела княжеская дружина.

– Нападение на острова данов может плохо для нас закончиться, – заметил его сосед Койвит. – Надо послать кого-то к королю Хорику, и пусть он сам с ними разбирается.

– Хорик еще мальчишка, не обладающий властью, – возразил Ярослав. – А его опекуны вряд ли захотят ссориться с кем-то из соседей. Только конунг¹⁶ мог собрать такую большую ватагу разбойников.

– Согласен, – поддержал его Вислав. – Но углубляться в земли данов на самом деле опасно. Поэтому мы должны как можно быстрее их настичь. Выступаем через полчаса.

Однако догнать разбойников до темноты у русов не получилось. Усилился встречный ветер, и только к вечеру они доплыли до датских островов. Здесь с ними соединились посланные вперед ладьи с княжескими дружинниками.

Доставленные разведкой сведения обнадеживали – даны остановились на ночевку в одном из прибрежных селений острова Хальстром¹⁷. Напасть на них решили на рассвете, для чего надо было еще в темноте скрытно пройти проливом между Хальстромом и соседним островом.

Той ночью Светослав так и не смог заснуть, поэтому первым услышал, как на ближайших стоящих на якорях ладьях начали будить воинов. На темном небе между быстро бегущими облаками то появлялась, то исчезала яркая луна. И юноше подумалось, что бог Световит на самом деле им помогает.

Для прохода проливом ладьи выстроились одна за другой, соединенные между собой на всякий случай канатами. Стоявший на носу Светослав следил за натяжением их каната, приказывая дружинникам то чаще, то реже грести.

Примерно через час идущая впереди ладья начала поворачивать влево. А еще через полчаса в предрассветных сумерках Светославу удалось разглядеть небольшое селение и наполовину вытащенные на берег кары¹⁸ данов. Увидев их, все суда русов как по команде развернулись и устремились к берегу.

Ладья Светослава шла последней, поэтому причалила к берегу чуть в стороне от селения. Приметив справа стяг Световита, юноша первым спрыгнул в воду и рванулся туда, увлекая за собой воинов. Но, добежав до каров, он изменил направление, так как увидел, что большая группа данов пытается спастись в ближайшем лесу.

Часть разбойников, заметив бегущих им наперерез русов и понимая, что они не успеют укрыться в лесу, решили принять бой. Первая стычка с реальным врагом была скоротечной, три взмаха меча – и поверженный противник уже лежал у ног Светослава. С остальными так же быстро расправились его товарищи: слишком неравными были силы.

– Вперед! – скомандовал юноша, когда с врагами было покончено, и опять первым побежал в сторону леса.

Это оказалось ошибкой. Противостоящие им даны были подлинными воинами, прекрасно сознававшими, что только бегством спастись вряд ли удастся. Поэтому какой бы стремительной ни казалась гибель их товарищей, она позволила им подготовить засаду.

Устроили они ее между двумя выступающими участками леса, так что русы оказались под перекрестным огнем. Когда в воздухе прожужжала первая стрела, Светослав успел скомандовать обойти лучников и тут же упал. Две следующие стрелы угодили ему в бок и грудь, а третья задела правую ногу.

Что было дальше, юноша не помнил. Очнулся он от ощущения прохлады и струящейся по лицу воды. А когда открыл глаза, то увидел склонившегося над ним Трувора.

– Что произошло?.. – спросил он друга, еще не понимая, что с ним стряслось.

– Убить тебя хотели, – улыбнулся приятель. – Но, похоже, ты им такой радости не доставишь. Сейчас будет немного больно, надо вытащить застрявшие в кольчуге стрелы.

Когда тот начал извлекать первую стрелу, все тело Светослава пронзила острая боль, и он почувствовал, что может опять потерять сознание. Но этого не случилось, и, стиснув зубы, юноша не произнес ни звука, пока Трувор вытаскивал стрелы и стягивал кольчугу вместе с окровавленной под ней рубахой.

– Раны неглубокие, учитывая, что стреляли с близкого расстояния, – признался удивленно Трувор. – Прочная у тебя кольчуга оказалась. Сейчас перевяжу, и все будет в порядке.

– Много у нас погибших? – встревоженно поинтересовался Светослав, попытавшись привстать и осмотреться. Но из-за высокой травы он мало что увидел.

– Прекрати вертеться, – одернул его приятель. – Двое убитых и шестеро раненых, не считая тебя.

– А где все?

– Будимир не решился углубляться в лес и повел парней в поселок. А меня оставил здесь помочь раненым.

Известие о занявшем его место Будимире огорчило Светослава, хотя ничего необычного в случившемся не было, именно старший по возрасту имел право заменить выбывшего из строя командира.

– Ну вот и все, – сказал Трувор, заканчивая перевязку. – Теперь давай попробуем встать. Кость на ноге не задета, так что должно получиться.

На ноги Светослав поднялся с трудом – большая потеря крови давала о себе знать. У юноши кружилась голова, телом овладевала слабость, и ему было больно ступать на раненую ногу. Однако, превозмогая головокружение и боль, он оперся на плечо друга и медленно с его помощью побрел в сторону берега.

– Как это тебя угораздило, – причитал по-старчески Могута, помогая раненому добраться до кормы. – Сейчас я чего-нибудь подстелю…

Когда Светослава уложили, вернулся Будимир и начал торопить воинов усаживаться на ладью. Опасаясь, что местные жители соберутся с силами, Вислав приказал как можно быстрее уходить. Несмотря на неожиданность нападения и численный перевес, русы потеряли ранеными и убитыми почти сто человек.

– Все, отчаливаем! – выкрикнул стоящий на носу Будимир. – Весла на воду…

Они быстро отошли от берега и, развернувшись, заняли место в конце ближайшего к ним ряда судов. Предполагая возможность нападения, Вислав выстроил ладьи в две линии, разместив между ними кары данов с освобожденными и захваченными пленниками.

Опасения князя были не напрасны – в самом узком месте пролива между островами их ждало три десятка рыбацких лодок с вооруженными людьми. Ветер благоприятствовал, и Вислав приказал поднять паруса и приготовиться к бою. Но с появлением красных парусов¹⁹ строй лодок данов начал распадаться и появилась надежда пройти пролив без боя.

– Что там? – полюбопытствовал лежавший на корме Светослав у Могуты, когда услышал команду поднять парус и приготовиться к бою.

Перед этим он попытался привстать, но сразу понял, что не сможет.

– Красные паруса им явно не по вкусу, – заметил с гордостью кормщик, всматриваясь вдаль. – Даны гребут к берегу.

Однако опасность атаки оставалась, и все воины были настороже. А островитяне лишь сопроводили руские ладьи в открытое море, так и не отважившись на них напасть.

– Кишка у них тонка тягаться с нами! – заявил радостно Могута. – Бивали мы их и бить будем…

Слушая его оживленные комментарии, Светослав вдруг с горечью подумал, что нескоро он теперь станет пятидесятником.

Глава третья

– Нашел время ворошить это осиное гнездо! – возмущался Мстивой, когда, приехав к Виславу, узнал о подвигах младшего брата. – Я очень удивлюсь, если эти ублюдки не захотят нам отомстить. А ты знаешь, что они вытворяют на землях франков?

– Мы не франки и не станем терпеть их разбои, – возразил Вислав старшему брату. – О чем они должны всегда помнить. К тому же наш поход одобрил бог Световит и мы сражались под его стягом.

Для Мстивоя его последние слова оказались полной неожиданностью. И хотя он считал, что давно прошли те времена, когда соседи боялись сунуться на побережье Гардарики²⁰, продолжать упрекать Вислава великий князь русов и вендов²¹ не стал. В его планы не входило оспаривать волеизъявление Световита, а тем более ссориться с верховным жрецом Богомилом.

– Ладно, попробую все уладить с данами, – пообещал он. – Отправлю к ним нашего племянника Радмира, который ездил в Бардовик и неплохо там справился с поручением.

В прошлом году восточные франки, переправившись через реку Эльбу, или по-славянски Лабу, опять напали на земли ободритов и подвластных им племен. Понимая, что в одиночку ему с ними не справиться, ободритский король²² Табемысл обратился за помощью к Мстивою.

Окончательное подчинение восточными франками ободритов представляло для великого князя русов и вендов серьезную угрозу. К тому же Мстивой принадлежал к младшей ветви²³ правившей у ободритов династии. И хотя Вислав был против прямого вмешательства в войну с франками, переубедить старшего брата ему не удалось.

Совместными усилиями франки были разбиты и остатки их войск бежали за Лабу. Но и славяне понесли большие потери, поэтому Мстивой, не дожидаясь нового вторжения, начал с ними переговоры через двоюродного брата графа Барденгау Вихмана. Результат поездки Радмира был еще не ясен, но военные действия пока не возобновлялись, что обнадеживало.

– Однако ты все равно не расслабляйся, – предостерег брата Мстивой. – Опекуны Хорика еще плохо контролируют многих конунгов данов.

Три года назад между отцом нынешнего короля Хориком и его племянником Гудурмом вспыхнула вражда, закончившаяся гибелью обоих. Победившие сторонники Хорика объявили королем его сына, которого тоже звали Хорик, но многие конунги, особенно на севере, так и не признавали власть тринадцатилетнего мальчишки.

– Я уже удвоил дозоры по всему острову, – заверил брата Вислав и, желая перевести разговор на другую тему, поинтересовался новостями из земель франков.

– Пока ничего нового, зато у нас могут появиться неприятности на востоке. Тут ко мне заезжал наш родич словенский князь Гостомысл²⁴ и жаловался на старшего внука, который, придя к власти после его смерти, может отказаться выплачивать нам дань.

– А что, двести гривен для тебя большая потеря? – заметил беспечно младший брат.

– Разумеется, потеря невелика, но Гостомысл опасается, как бы его старший внук опять не попытался прибрать к рукам все торговые пути на Волгу. Старик-то понимает, что мы этого не позволим, и не хочет новой войны.

Лет тридцать назад князь словен Буревой, женатый на дочери кагана²⁵ русов Гостомысла, посчитал, что все ближайшие земли тестя, через которые проходили пути в Хазарию, должны отойти ему. Ведь остальные земли русов после смерти не имевшего сыновей Гостомысла достались его племяннику Радегасту, одному из ободритских князей.

Вообще-то первыми из славян путь на Волгу и дальше, в Хазарию, освоили венды, которые называли себя велетами²⁶. Вначале он проходил по рекам Волхову, Мсте, или Поле, где вскоре стали оседать выходцы с устья Одра, позже подчинившие местные рода кривичей и чуди²⁷.

Когда русы начали активно торговать с Хазарией, они решили, что платить за проход словенам накладно, и обошли их земли, закрепившись на Свири и Волге. Словен, или волотов, как их называли кривичи и чудь, такое положение явно не устраивало, поэтому они тогда поддержали своего князя.

Словене легко овладели рускими волоками, но вскоре варяги²⁸ захватили крепость Любшу²⁹ и двинулись вверх по Волхову, разоряя все на пути. Буревой не смог их остановить и по настоянию знати передал власть старшему сыну, названному в честь деда Гостомыслом. Новому князю пришлось вернуть Радегасту захваченные земли, согласиться на выплату дани и уступить захваченную варягами Любшу.

– Пусть найдет более надежного преемника, – предложил удивленно Вислав. – Не вижу, в чем трудности.

– Я ему тоже так посоветовал, – согласился с ним Мстивой. – Тем более что есть вполне вменяемый племянник Будогост, сын младшего брата. Но старик почему-то его недолюбливает.

– К тому же на дочери Гостомысла был женат наш двоюродный брат Улеб, – напомнил Вислав. – А у него остались трое сыновей.

– Вряд ли словены примут князя со стороны, – усомнился великий князь. – Хотя тоже выход.

Вислав понимал беспокойство брата, так как торговля с Хазарией приносила его казне огромный доход. Однако он считал, что на сегодня имеются куда более важные проблемы: отпадение куршей, независимое поведение свеонов или всевозрастающие аппетиты глопянского³⁰ князя Попеля.

– Что-то я устал сегодня, – признался Мстивой, зевая. – Пора спать идти. И давай встанем пораньше, а то дорога дальняя, как бы нам опять не опоздать к началу праздника.

Завтра в святилище Световита должно было состояться торжество, посвященное окончанию сбора урожая, и великому князю не хотелось, как в прошлом году, выслушивать от Богомила упреки за опоздание. На справлявшийся в конце августа праздник собирались не только жители острова, но и люди из соседних земель, где наряду с местными богами почитался Световит.

Несмотря на то что Мстивой и Вислав подъехали к святилищу сразу же после восхода солнца, у его ворот уже собрался народ. Так что князьям пришлось с помощью дружинников пробираться сквозь толпу. Сегодня был редкий день, когда двери храма открывались для всех желающих.

Узнав князей, Ратибор сразу же пропустил их внутрь. Но переговорить с верховным жрецом перед началом праздника у Мстивоя не получилось. Торопившийся в храм Богомил только поздоровался с приветствовавшими его князьями и пригласил их обоих к себе по окончании торжеств.

По дороге в храм жрецу доложили, что все готово к началу празднования, и он распорядился впускать народ.

– Только пусть Ратибор лично проследит, чтобы не было столпотворения.

Оказавшись на площади перед храмом, Богомил осмотрелся, все ли здесь на самом деле готово. Проход к находившейся справа конюшне был закрыт деревянными щитами, обшитыми яркой шелковой драпировкой. Такие же щиты были установлены и с левой стороны, прикрывая подсобные помещения.

Сам же храм, стоявший на краю обрывистого мыса, представлял собой две ограды: наружную с тремя стенами и пурпурной кровлей и внутреннюю, опирающуюся на четыре столба с расположенной посередине деревянной статуей Световита. Земное воплощение божества было выше человеческого роста и с четырьмя головами, повернутыми в разные стороны.

В правой руке Световит держал сделанный из серебра и золота рог, наполненный вином, а его левая рука, изогнутая в форме лука, опиралась на посох, обвитый золотыми побегами с листьями. Пурпурные одежды с серебряным и золотым шитьем, в которые он был облачен, спускались почти до пола. Тут же слева от статуи лежали седло и узда Световита, а справа – огромный меч и ножны.

Осмотрев, все ли и здесь в порядке, Богомил раздвинул пурпурные завесы, чтобы собравшийся перед храмом народ мог видеть кумира, а тот – людей. Тем временем помощники верховного жреца уже привели быка, барана, борова и петуха, чтобы принести их в жертву.

Но прежде чем начать, Богомил подошел к божеству и, взяв у него из руки кубок, убедился, что вина в нем за год не сильно убавилось, о чем и сообщил радостно собравшимся людям. Это значило, что и следующий урожай обещает быть не хуже нынешнего.

– И все же нам следует как можно рачительнее распоряжаться божьими милостями, – предупредил нравоучительно верховный жрец. – Чтобы наша расточительность не прогневила Световита.

После этого он вылил к ногам статуи прошлогоднее вино и сразу же наполнил кубок свежим. Затем, отпив глоток, Богомил возвратил кубок в руку божества и приказал помощникам начать жертвоприношения. А сам, повернувшись к статуе бога и воздев к небу руки, восславил Световита и попросил у него милости для всех: прибавления добра и побед над врагами.

А тем временем младшие жрецы, закончив жертвоприношения, убрали убитых животных и вынесли огромный медовый пирог, поставив его между Богомилом и собравшимися людьми.

– Видно ли меня вам? – спросил тот собравшийся народ, подойдя к пирогу.

– Видно, видно! Вон макушка торчит! – раздались выкрики из толпы.

– Тогда желаю, чтобы на следующий год вы меня не увидели, – улыбнувшись, пожелал жрец и, отрезав от пирога большой кусок, отнес его на жертвенный камень, потемневший от крови.

– Прими и этот дар от твоих верных слуг, – склонившись в низком поклоне, попросил он Световита.

Вернувшись, Богомил предложил собравшемуся народу тоже отведать медового пирога. После чего служители храма Световита начали резать и раздавать куски всем желающим. Сам же верховный жрец наделял ими только знатных или известных ему людей, которые заранее отбирались. Получить из его рук пирог считалось особенно почетным.

– Что-то опять не видно посадников из городов торгового союза, да и купцов тоже, – пожаловался Богомил стоявшему рядом с ним Мстивою.

Невнимание к богу Световиту со стороны большинства купечества уже давно стало головной болью верховного жреца. Благосостояние святилища зависело от ежегодных подношений, но самое богатое сословие никак не желало делиться своими доходами.

– Я же предлагал ввести для всех обязательные приношения, – напомнил великий князь.

– Дар должен идти от души, а не по принуждению, – заявил упрямо Богомил. – Ладно, мы еще об этом поговорим.

Глава четвертая

Выздоровление Светослава затянулось, медленно заживали сломанные ребра. Да и рана на ноге, вроде не опасная, неожиданно загноилась и никак не хотела затягиваться. И все же через месяц юноша уже начал вставать и даже выходить на прогулки.

Именно на одной из них он случайно услышал, что о нем говорит Будимир, выставляя себя спасителем угодившего в засаду отряда. Причем Светославу в его рассказе отводилась в лучшем случае роль растерявшегося юнца. Но хуже было то, что, как позже выяснилось, многие ему поверили.

– Ты тоже считаешь, что я растерялся, угодив в засаду? – напрямую спросил Светослав навестившего его как-то Ратибора.