Тринадцать.
Пролог.
Основной владелец федеральной сети розничных магазинов «Камень притяжения» миллиардер Валерий Магницкий, сидя на заднем сидении роскошного лимузина, сделал глоток минеральной воды и аккуратно поставил стакан в бар. Если не считать водителя, то в машине он был один. Помощник и охрана следовали сзади, на двух машинах сопровождения. Откинувшись назад, Валерий Николаевич вытянул ноги, скрестил на груди руки и погрузился в тяжкие думы.
Знающие Магницкого люди, по этой позе, а также по хмурому, сосредоточенному лицу олигарха легко могли бы определить, что это означало крайнюю степень его озабоченности.
На встречу с другом детства самого Хозяина, миллиардером Брахтенбихером, Магницкий ехал с тяжелым сердцем. Ничего хорошего он от нее не ждал. Братья Брахтенбихеры слыли безжалостными рейдерами. Они использовали все, что доступно хищнику для того, чтобы настигнуть свою жертву и беспощадно впиться ей в горло. «Отжимая» чужие бизнесы, братья-олигархи использовали правоохранителей, суд, надзорные и проверяющие органы, домашний арест, заключение под стражу и много чего еще, о чем Валерию Николаевичу даже думать не хотелось.
Встреча была назначена Брахтенбихером-старшим на нейтральной территории, в одном из ресторанов центра Москвы. С этой целью заведение было арендовано и закрыто на весь, как в старые добрые советские времена, «на спецобслуживание».
Поздоровавшись с Магницким, невысокий седой Артемий Брахтенбихер попросил всех посторонних, включая охрану, оставить их наедине и предложил своему гостю составить ему компанию при трапезе.
Мужчины прошли в центр небольшого, но уютного ресторанного зала для vip-персон и сели за большой, заставленный продуктами и напитками стол. Не притрагиваясь к еде, хищно сощурив серые холодные глаза, Брахтенбихер, глядя на собеседника, голосом, не терпящим возражения, произнес:
– Не буду ходить вокруг да около, а сразу озвучу то, для чего вас пригласил. – Он выдержал небольшую паузу, оценивающе глядя на своего собеседника, и продолжил. – Я хотел бы, чтобы ваша сеть магазинов стала жемчужиной в короне моей финансовой империи.
– Простите, не понял, – заледенев изнутри, но оставаясь внешне спокойным, уточнил Магницкий. – Выражайтесь яснее.
– Хорошо, – Брахтенбихер, продолжал сверлить его взглядом. – Я решил приобрести у вас все весьмьдесят процентов акций «Камня притяжения», которыми вы владеете. Скажем, за полмиллиарда долларов. И, предвидя ваши возражения, сразу хочу дать добрый совет: соглашайтесь, иначе я заберу их бесплатно.
В ожидании ответа, он взял белое полотенце, аккуратно завязал его на шее, и как ни в чем не бывало, начал с наслаждением есть.
За столом повисло тягучее напряжение. Магницкий лихорадочно соображал.
«На что он надеется? Неужели думает, что я сейчас возьму и соглашусь на его ультиматум? Это неслыханно! Но мой отказ автоматически означает войну».
Чтобы потянуть так необходимое ему время, Валерий Николаевич севшим от волнения голосом произнес: – Но мои акции стоят даже по самым скромным оценкам пять миллиардов. В десять раз больше, чем вы мне предлагаете. К тому же, я не собирался их никому продавать.
То, что он совершил ошибку, Магницкий понял поздно. Это «не собирался» означало для агрессора, что тот на полпути к успеху. Следовало бы сказать: «не собираюсь». Но слабина уже была дана, что ставило его в положение оправдывающегося, и его визави не замедлил воспользоваться своим преимуществом.
– Дорогой друг, – жестко усмехнувшись, глянул ему в глаза Брахтенбихер. – Я не знаю, чего вы там собирались или не собирались, но я озвучил вам свое предложение. Другого не будет. Даю вам на размышление два дня. И если вы вдруг решите ответить мне отказом…
Зря он так с ним. В этот момент Валерий Магницкий решил, что не позволит себя разорить никому, кем бы тот ни был. Он принимает вызов.
– Я уже решил, – перебил совладелец торговой сети на полуслове ставшего ему в одночасье врагом человека. Он встал со своего места, подошел к держащему на весу вилку и нож хаму, и, нагнувшись, негромко произнес: – А не пошел бы ты?!
После этого он, как солдат по команде: «кругом», резко развернулся и с достоинством зашагал к выходу.
Глава 1
7 сентября 2016 года, среда.
1.
Судья Московского городского суда Иван Игнатьевич Стеклов, сорокапятилетний гренадерского роста брюнет с благородной проседью у висков шикарной, нетронутой облысением шевелюры, со вчерашнего дня находился в отпуске. А уже сегодня утренним рейсом он вылетел из Москвы в Грецию. Лететь он мог бы и в бизнес-классе регулярного рейса какой-нибудь западной кампании, материальное положение позволяло, но природная скупость все же взяла верх, и трехчасовой перелет пришлось провести в чартере. Правда, что удивительно, и самолет попался довольно сносный, и в полете он чувствовал себя хорошо, почти не устал. Самолет стал снижаться, заходя на посадку. Пристегнувшись, Стеклов достал из кармана аккуратно сложенный вдвое лист белой офисной бумаги, развернул его, и еще раз вчитался в распечатанное письмо, полученное несколько дней назад по электронной почте:
«Здравствуй, милый Ваня! Столько лет прошло, нам уже немало этих самых лет, а я помню то наше с тобой первое лето так, как будто это было вчера. Ты был тогда такой влюбленный, такой смешной, серьезный мальчик. Сколько нам тогда было? Тебе двадцать два, мне – семнадцать. Да, первая любовь! Я помню, как красиво ты за мной тогда ухаживал. Мне было так хорошо с тобой! Жаль, что у нас не сложилось. А в двухтысячном, когда мы снова встретились, и все закрутилось с прежней силой? Я знаю, ты по-прежнему меня любишь. Извини меня. Я тогда солгала тебе. Ты знаешь, о чем. Просто не хотела уводить тебя из семьи, лишать твоего сына отца. Детей у меня нет, а твой сын уже взрослый. Мой муж, если ты не знаешь, недавно умер. Вот я и решила написать тебе. Я сейчас в Греции, на маленьком, почти необитаемом острове Гавдопула. Сюда можно добраться с Крита, через остров Гавдос. Если хочешь, приезжай. Я буду очень тебя ждать. 7 сентября, потому что потом мне нужно будет улетать. Нам надо о многом поговорить. Да, чуть не забыла, не бери, пожалуйста, с собой никакой электронной техники. Айфон, смартфон, ноутбук – все это содержит программы слежения за своим владельцем, а я не хочу, чтобы о нас с тобой узнала твоя жена и чтобы у тебя из-за меня потом были неприятности. На Гавдосе тебя встретит один грек, которого я попросила, чтобы он тебя привез ко мне. Твоя Анна Лучкович!»
Он вспомнил, как заколотилось сердце, когда он прочел это письмо в первый раз. Найдя в своей электронной записной книжке номер ее мобильного телефона, Стеклов позвонил, но абонент оказался вне зоны обслуживания. Тогда он в нетерпении отправил ответное письмо по электронной почте о том, что не может ей дозвониться. Но получил второе письмо. В нем сообщалось, что мобильная связь на острове отсутствует, а Вотсапп, Вайбер и другие мессенджеры почти не работают, поэтому она, его Анна, просит сообщить, полетит ли он к ней.
Сердцебиение участилось. Она еще спрашивает? Да он на край света готов лететь ради нее. И не только лететь. Надо будет, и поползет.
Стеклов пробил себе еще неиспользованные в этом году две недели отпуска, и сразу же заказал билет на самолет. Своей обрюзгшей за годы совместной жизни жене он объяснил, что должен срочно лететь в командировку. В составе делегации, состоявшей из судей Верховного и Московского городского суда.
По прилету на Крит, пройдя все необходимые досмотровые процедуры, судья Стеклов на такси добрался до побережья Палеохоры.
«Ну и духота здесь» – думал он, расплачиваясь с маленьким и пузатым греком в видавшей виды рубахе, за всю дорогу прожужжавшим ему уши на плохом русском, описывая местные достопримечательности.
Паром – небольшой теплоход на сотню мест пришлось ждать несколько часов, проведя время в местной прибрежной кафешке. До острова Гавдос ему в компании почти сотни туристов предстояло идти почти сорок километров. Сидя за отдельным столиком внутри судна, (наверх он из-за жары подниматься не хотел, а тут работали какие-никакие, а кондиционеры), судья нехотя, из трубочки, посасывал «кровавую мэри», с нетерпением ожидая встречи с таким дорогим его сердцу человеком, которого судьба по недоразумению, разлучила с ним на нестерпимо долгие годы.
2.
Петр Семенченко, тридцатилетний толстяк с испитым лицом, сидя в корме просторной моторной лодки, больше похожей на небольшой катер, с грустью посмотрел назад. Они отплывали с пологого песчаного берега острова Гавдос, держа курс на маленький островок под названием Гавдопула. Этот островок находился в четырех километрах от Гавдоса, но ощущение было таким, будто они собирались переплыть целое море. Он перевел взгляд вперед. Гавдопула, несмотря на отличную ясную погоду, был еле заметен на фоне бескрайних водных просторов и почти сливался с горизонтом. Семенченко явственно ощутил какое-то беспокойство, которое все время нарастало с того самого момента, когда он получил это в высшей степени странное предложение.
Кроме него в лодке находилось еще шесть человек, пятеро из которых были такими же, как и он, туристами из России, если можно так выразиться, а один – местный рыбак, нанятый этими ребятами с телевидения для их перевозки на остров. Следом за ними от берега отчалила вторая моторка с еще шестью путешественниками из Москвы.
Двенадцать человек, три женщины и девять мужчин, все коренные москвичи, на двух лодках шли навстречу неизвестности. Друг друга они не знали и никогда раньше их пути не пересекались.
Несколько дней назад Семенченко, работавшему бригадиром дорожных рабочих, позвонил незнакомый мужчина, представившийся журналистом телеканала НТВ. Мужчина сообщил, что их канал решил запустить телепроект «Стань артистом». Это реалити-шоу должно было освежить приевшуюся зрителям сетку программ подобного рода и стать чем-то средним между проектами «Фабрика звезд» и «Последний герой», так полюбившимися зрителям несколько лет назад. Как сообщил этот телевизионщик, съемки телешоу будут проходить на маленьком необитаемом греческом острове и продлятся около двух недель. За это время Петру и другим счастливчикам, которых отобрал компьютер, придется в комфортных условиях обучиться профессии актера, а лучшие из них обязательно станут звездами отечественного телевидения.
Поначалу Петр решил, что его так разыгрывают друзья, но вскоре убедился, что был не прав. Говоривший с ним незнакомец сообщил, что его предложение очень серьезно и предложил подписать договор на пятьдесят тысяч долларов, двадцать пять из которых Семенченко должен был получить сразу, а остальные после съемок.
Медленно сглотнув, Петр поинтересовался, откуда у незнакомца номер его мобильного телефона, но тот только рассмеялся, и повторил, что Семенченко несказанно повезло, что его отобрала система путем случайной выборки из базы их данных.
«Деньги-то нешуточные», – размышлял Петр. – А если вдруг что не так, то ведь первую половину я получу сразу. Если получу». И он решил попробовать.
3.
Вера Артемовна Андриевская чувствовала себя неважно. Видимо, сказывался длительный перелет из московского аэропорта Внуково до Крита, а потом еще этот морской переход до Гавдоса. И хотя погода стояла великолепная, а качка на том пароме почти не ощущалась, к горлу то и дело подкатывала тошнота, а в затылке ломило и крутило так, что от разыгравшегося внутричерепного давления пришлось принять сразу двойную дозу убойного лекарства. Плюс еще лишний вес, этот ее вечный спутник по жизни.
Она достала из косметички зеркальце и внимательно себя осмотрела. Так и есть, под большими карими глазами отчетливо вырисовывались внушительных размеров темные мешки, полное лицо оплыло, покрывшись, к тому же, красной коркой. «Аллергия, наверное», – подумала Андриевская, – ощущая, как понемногу ее начало отпускать.
Она еще раз осмотрела себя в зеркальце. Сорок пять ей, хотя выглядит, надо признаться, гораздо старше. Темные вьющиеся волосы почти достают до плеч. Длинное, ниже колен, цветастое платье, на голове легкая светлая шляпка.
Пряча зеркальце в косметичку, Андриевская перехватила взгляд сухопарого мужчины лет пятидесяти, сидевшего рядом. Он смотрел на нее с явной неприязнью.
Ей снова стало плохо с сердцем. Губы посинели, руки задрожали, а в уголке рта она ощутила тонкую струйку слюны, начавшую стекать по подбородку. Вера быстро достала из сумочки еще одну таблетку и быстро проглотила, а уже потом запила водой, бутылку с которой достала из походной сумки.
В жизни бы не согласилась поехать на этот остров. С сердцем у нее проблемы, причем серьезные. Если бы не долги по банковским кредитам и не ежедневные, изнуряющие своей навязчивостью звонки коллекторов, которым банки продали ее обязательства перед ними. Мужа у Веры не было. Ушел к другой, десять лет назад. Мол, перестала следить за собой. Вместе с Верой в одной квартире жил ее взрослый сын, который недавно сошелся с одной разбитной девицей. Девушка была красивая, но приехала в столицу издалека. И вот ее Лешка на днях поставил мать перед фактом, что они с Соней (так звали его избранницу) решили жить вместе. А чтобы не стеснять мать, он снял для них собственную однокомнатную квартиру в Жулебино. Ну не дурак ли? А деньги, спрашивается, откуда? И у нее, парикмахерши, по финансам завал полный… Словом, едва получив предложение поучаствовать в телевизионном шоу, Вера согласилась, почти не раздумывая.
4.
Подполковник в запасе, Олег Викторович Изместьев, сегодня был не в духе. Последнее время он вообще стал отмечать за собой резкие перепады настроения, чего ранее с ним никогда не случалось. «Наверное, старость помаленьку подкрадывается», – невесело думал он, поглядывая на соседку, Веру. «Эта-то толстушка куда собралась? Потеет сидит, за сердце хватается. Сидела бы дома, да пирожные жрала. Воняет еще от нее чем-то противным. Зубы что ли не чистит?» – Он брезгливо отодвинулся от нее, что не укрылось от внимания остальных сидевших в лодке вместе с ними.
Изместьев был боевым офицером, прошедшим Афган, Приднестровье и первую чеченскую, многое в жизни повидал. Казалось, удивить его чем-либо в этой жизни было невозможно. Но ребятам с телеканала НТВ это удалось. Неделю назад ему позвонили и пригласили поучаствовать в съемках телешоу «Стань артистом». Он сразу отказался, но разговаривавший с ним мужчина совершенно серьезно предложил за две недели съемок, которые должны были проходить почему-то на греческом острове, целых пятьдесят тысяч долларов.
Объектом для «развода» Олег Викторович становиться не собирался, но озвученная сумма, как, собственно, и само предложение, его заинтриговали. Еще интереснее ему стало, когда на следующий день по прибытии в офис некоего туристического агентства у него в руках оказалась не какая-то там мифическая, а самая что ни на есть настоящая денежная сумма в размере полутора с лишним миллионов рублей. Он получил эти деньги после подписания контракта с компанией «Системз-групп», которая, как им пояснили, была дочерней компанией телеканала. Когда же Изместьев сообщил, что у него для поездки в Грецию нет не только визы, но даже загранпаспорта, миловидная женщина в белоснежной сорочке улыбнулась, и со словами: «Наша фирма веников не вяжет», попросила его пройти в соседнее помещение, где его сфотографировали, заполнили анкету и попросили подписать несколько бумажек. Спустя три дня, тот же мужчина, который связывался с ним по телефону в первый раз, позвонил снова, попросив прибыть в восемь часов утра сегодня, 7 сентября (как это было оговорено в контракте), на место общего сбора участников шоу возле станции метро «Юго-Западная». Там же ему вручили новехонький загранпаспорт с открытой греческой визой.
Однако эйфория от предстоящего приключения сразу же улетучилась, едва всем двенадцати прибывшим было объявлено, что по условиям подписанного ими дополнения к контракту, каждый из них должен сдать имевшиеся при нем мобильные телефоны, планшеты и прочие средства связи на хранение до возвращения в Москву. Изместьев почувствовал неладное, но возмущаться, в отличие от сидевшей сейчас рядом с ним Веры и еще двух человек, не стал. Эти трое заявили сопровождавшему их в автобусе юристу, что сдавать свои телефоны не намерены. И тут же получили от него неожиданно жесткий ответ.
– Не будете? – мягко, но со скрытой угрозой в голосе осведомился молодой человек. – Пожалуйста. Но только тогда будьте любезны вернуть полученные в качестве задатка деньги в двойном размере!
Видя, как округлились от удивления глаза не только у взбунтовавшейся троицы, но и у остальных участников съемок, он таким же спокойным голосом пояснил:
– В приложении к контракту, указано, что при отказе исполнять какие-либо требования администрации, предъявленные в рамках подписанного контракта, участник обязуется возвратить полученный ранее задаток в двойном размере. Вы хотите вернуть компании три миллиона рублей?
Сказанное подействовало отрезвляюще, и уже никто в дальнейшем никаких требований администрации проекта не предъявлял.
5.
Екатерина Милютина, стройная красавица с длинными черными волосами, легким движением руки подняла солнцезащитные очки на лоб и с немым вопросом уставилась на Изместьева.
«Интересно, почему этот самодовольный старый гусь с таким презрением отодвинулся от своей соседки?» – подумала она, отвлекшись от своих мыслей, одолевавших ее всю последнюю неделю.
Однако, в отличие от других приглашенных на остров, Катя не слишком анализировала ситуацию, в которой оказалась, воспринимая ее как замечательное приключение, нежданно-негаданно свалившееся на голову. По ее разумению, что-то подобное обязательно должно было с ней произойти, ведь она была очень красива. А красивым женщинам, как известно, в жизни достается самое лучшее. И не беда, что к своим тридцати четырем, Катюша, чье воспитание и взросление пришлось на девяностые годы прошлого столетия, ничего особенно хорошего в жизни не видела. Ее гражданский муж, третий по счету, был старше ее на пятнадцать лет. Но, несмотря на это, отчаянно от нее гулял. Он был музыкантом, играл на гитаре в одном известном всей стране музыкальном коллективе. Однако, вопреки расхожему мнению, что музыканты зарабатывают горы денег, не сумел скопить себе даже на квартиру, живя у нее.
Сама Милютина была воспитана матерью в том духе, что девушке, особенно такой красивой, как ее дочь, совсем необязательно получать образование и делать карьеру. Ее должен обеспечить богатый и успешный муж, к выбору которого нужно было отнестись со всей серьезностью. Вот только не везло Кате с таким. Первый ее благоверный, студент политехнического института, через несколько дней знакомства заделав ей ребенка, стал спиваться. И ладно бы сам, так нет же. К этой пагубной страсти он пристрастил и свою легкомысленную жену. Однажды, когда их дочери было только полтора года, Катя с мужем была в гостях и упилась так, что хозяева квартиры вынуждены были вызвать ее родителей, живших в далеком Подмосковье, чтобы те забрали оголодавшего, брошенного мамой и папой ребенка, к себе. Через год беспробудного пьянства муж, чтобы не сгинуть, ушел в монастырь. В течение последующих десяти лет Екатерина кодировалась каждый год, но всякий раз снова погружалась в страшное алкогольное болото.
Второй ее муж женился на ней в период ремиссии ее болезни. Надо сказать, что, несмотря на постоянные запои, продолжавшиеся порой до вызова наркологической «неотложки», Екатерина не только не растеряла свою красоту, но внешне представлялась вполне хозяйственной женщиной. Она умела хорошо готовить, была общительной, а главное, у нее была своя двухкомнатная квартира, подаренная папой, где она проживала совсем одна. Ее дочь, Полину, после того памятного случая, дедушка и бабушка забрали жить к себе. На эту-то удочку и попался второй муж, мелкий банковский клерк, решивший, что вытащил счастливый билет. Однако вскоре, когда жена «развязалась», устав вызывать благоверной врачей, по-тихому свалил к другой.
Три года назад Милютина, оставившая себе фамилию второго мужа, больше месяца отлежав в больнице, раз и навсегда «завязала». Она вновь стала следить за собой, подтянула кожу лица, надула ботексом тонкие от рождения губы, став походить на вполне успешную леди. Пока ее гражданский муж ездил по гастролям, она выучилась на специальных курсах, и стала на дому оказывать косметологические услуги. Дела шли хорошо, но иногда на нее наваливалась депрессия.
«И все же, странно все это, – думала Милютина, сидя в моторной лодке, на всех парах идущей к острову. – Почему это шоу решили снимать именно на острове, да еще и в далекой стране? Чем там думают эти телевизионщики? Хотя, если вдуматься, она сама ничегошеньки в этом не понимает. Наверняка они знают, что делают. А пятьдесят тысяч долларов еще никому лишними не были… А еще ее могут заметить и предложить сниматься. Хотя бы в рекламе…».
6.
«Как же хороша, чертовка», – тайком поглядывая на красивые стройные ноги Милютиной, думал сидящий рядом с ней Максим Коробченко, двадцативосьмилетний атлет с лысой, как будто лакированной головой, накачанной, как у Майка Тайсона шеей, и широченными плечами. – «Бедра белые, почти нетронутые загаром, крепкие, такие, как я люблю. Под красной майкой довольно внушительного размера холмы. Наверное, еще упругие». – Облизав взглядом девушку и остановив его на пальцах ее рук, Макс с удовлетворением отметил, что обручальное кольцо у нее отсутствует. – «Даже если она и замужем, – продолжал думать он, – что с того? Баба что надо, зрелая, умелая и, наверняка, охочая до секса. А на острове мы будем минимум две недели. Что ж теперь, держать себя на голодном пайке? Ну уж нет, нужно будет активно за ней приударить. Тем более, что и конкурентов особо не видать.
Нужно будет, коль выпала такая возможность, – размышлял Максим, – не только на халяву отдохнуть и посветиться в телеке, но и заработать, использовать ее на всю катушку». Полотенце, маску, ласты он уже взял, а вот известное лекарство ему ни к чему. Оно ему не пригодится, у него с этой функцией все в порядке. А в том, что ему удастся охмурить красотку, Короб, как его называли друзья в фитнес-клубе, где он работал инструктором, даже не сомневался.
7.
Захар Викторов, сидевший у борта лодки, нагнулся и смачно, никого не стесняясь, высморкался в зеленую, почти прозрачную морскую воду. Не обращая внимания на брезгливые взгляды соседей, он зачерпнул руками теплой солоноватой воды, и умылся. Блаженно отфыркиваясь, натянул козырек своей белой парусиновой кепки на глаза и стал размышлять.
Это был высокий и стройный, несмотря на чуть выпирающий живот, шестидесятилетний мужчина. Большая, аккуратно подстриженная голова с седыми висками, спереди широкие залысины, чуть растопыренные борцовские уши, под густыми кустистыми бровями маленькие водянистые чуть навыкате серые глаза, крупный нос. Внизу жесткими вертикальными бороздами по обе стороны ото рта залегали глубокие морщины.
«А что, местечко вполне себе, – думал Викторов, который в своей жизни никогда за границей не был. – Нужно будет отдохнуть здесь, как следует, на солнышке понежиться, покупаться. Не думаю, что эти съемки будут продолжаться круглые сутки».
Когда-то, в молодости, Захар работал в милиции. Был сержантом патрульно-постовой службы. А сейчас он работал охранником в торговом центре, благо, что выглядел он максимум на пятьдесят и был вполне спортивного телосложения. Хотя, если честно, начальство уже потихоньку намекало ему, что пора бы, дескать, уже и честь знать, годы-то какие. Пора на пенсию, на даче огород вскапывать, которой у него никогда не было. Жил Викторов в однокомнатной квартире с сорокапятилетней женой и восемнадцатилетней дочерью. Жена работала лифтером и еще подрабатывала уборщицей, дочь – студентка, а у него, кроме смешной пенсии и такой же зарплаты в охране, других источников дохода не наблюдалось. Зато долгов было выше крыши: и банковских кредитов, и денег, что он должен был соседям и товарищам. Кому по распискам, а кому и без них, по устной договоренности.
Но, несмотря на плачевное финансовое состояние, Захар, отчего-то, свято верил в то, что не сегодня-завтра ему улыбнется Фортуна, и откуда ни возьмись, на голову свалятся халявные деньги. Поэтому заморачиваться тем, чтобы думать, где ему взять эти самые деньги, он не спешил.
И точно. Как показало время, он был прав. Деньги свалились к нему на голову буквально с неба, при подписании контракта с энтэвэшниками, да еще какие! И все долги раздал, и еще осталось. Лишних вопросов он никому не задавал и в душе только посмеивался над остальными. – «Вот уж неймется людям, – думал он, когда в самолете началась дискуссия между другими участниками телешоу, – деньги платят, на курорт за свой счет везут, а они еще недовольны. Вопросы все какие-то друг другу задают.
«А в каких условиях мы будем жить? А как нас будут снимать? А почему сопровождавший нас молодой человек с нами не полетел? Все это как-то странно! А вдруг это какая-то ловушка?..» Эти и еще множество вопросов задавали себе и друг другу эти обыватели, не находя ответов. А ему, Захару, плевать на все это хотелось, лишь бы с оставшимся гонораром за съемки передачи не кинули».
По прилету на выходе из здания аэропорта острова Крит их встречал пожилой жилистый грек с большими черными усами, державший в руках табличку «Съемки телепередачи НТВ «Стань артистом». Когда они собрались вокруг него, выяснилось, что русским языком тот не владеет. Провожатый, бормоча что-то на греческом, пересчитал их, и, убедившись, что все в сборе, повел на автобусную площадку, располагавшуюся неподалеку. Там их ждал небольшой автобус, оборудованный кондиционером. Протресясь в нем почти два часа, путники оказались на берегу моря. Еще три часа на пароме, – и они на Гавдосе. Сопровождал их все тот же грек, встречавший их в аэропорту водитель автобуса. На острове он передал эстафету другому греку, выходцу из бывшего СССР, грузину по национальности. Но тот, несмотря на хорошее знание русского языка, отвечать на их вопросы отказался, сообщив, что ничего не знает. Мол, в его задачу входит лишь их доставка к месту переправы на Гавдопулу.
Высадив их около пологого берега, уходившего в море, автобус вместе с грузином уехал, а их встретили два грека, предложившие жестами проследовать за ними и сесть в катера, на которых они сейчас шли. Их провожатые тоже по-русски ни бум-бум. Что ни говори, а странно это как-то. Он представлял себе все по-другому. Солидная, богатая, близкая к власти медиагруппа. Могли бы и по-другому к месту съемок сопроводить…
8.
В это время сидевший на корме во второй лодке Артем Алексеевич Шкандыба, пятидесятитрехлетний невысокий, полный мужчина с усами, докурив сигарету, бросил ее за борт. Он думал, что лодочник не заметит. Но находившийся в носовой части грек, громадина с длинными сильными ручищами, в этот момент как раз обернулся.
– Не можно, – покачав головой, с сильным акцентом крикнул он, исподлобья вперив в Шкандыбу недобрый взгляд. Видимо, это слово входило в его небогатый лексикон русского языка.
– Извините, – опустив голову, пробормотал Артем Алексеевич.
Нет, трусом он себя не считал, но когда на него так вот смотрели, ему становилось не по себе.
Вот уже почти тридцать лет Шкандыба работал в московском театре «Современник» в качестве завхоза. Жил он с женщиной на пять лет младше себя, которая родить ему не могла. Зато Рита была успешной бизнес-вумен, владела сетью магазинов по торговле косметикой и даже имела ученую степень кандидата психологических наук. Проживал с ней Шкандыба в ее пятикомнатной квартире почти в центре города. Это был второй его брак. А первый…
Первый, как он считал, был крайне неудачен. Хотя от своей первой жены, Алевтины, у него было две взрослые дочери. Одну из них, младшую, впрочем, он своей не считал. Ему казалось, что жена нагуляла ее на стороне. Это-то и явилось основной причиной их развода. Да еще его мать, покойница, Царство ей Небесное, постоянно нашептывала ему: «Ты погляди, Алька-то, сучка, Маринку нагуляла. Не от тебя ведь, бьюсь об заклад! Да и не похожа она на тебя. Гляди, красавица какая растет. Не иначе, от Андрюшки Алябьева, школьного друга твоего».
Начались ссоры, Артем стал поднимать на жену руку. Но только до тех пор, пока та однажды ночью не приставила ему, спавшему, к горлу острый кухонный нож и не прошептала: «Еще раз, сучий потрох, руку на меня поднимешь, зарежу!»
При воспоминании об этом Артема передернуло. Он вспомнил, какой ненавистью дохнуло тогда от жены, и заново пережил весь тот ужас. Глядя тогда в ее бешеные глаза, вспоминая перекошенный дикой злобой змеящийся рот, изрыгавший ругательства вместе с летевшей на него слюной, Шкандыба испугался так, что чуть не обмочился. Дрожащим голосом заверив благоверную, что подобное больше не повторится, он решил уйти. Сделал это он на следующий же день, оставив двухкомнатную квартиру в пятиэтажной «хрущобе» Алевтине с дочерьми…
Вернулся мыслями в окружающую действительность он только тогда, когда мимо них метрах в сорока на большой скорости пронесся катер с одним человеком на борту. Катер шел со стороны Гавдопула.
«Наверное, телевизионщиков привез», – подумал Шкандыба и настроение его стало улучшаться.
9.
Олеся Казанцева, симпатичная двадцатитрехлетняя медсестра, работающая в неврологическом отделении одной из московских больниц, откинулась на спинку и блаженно зажмурилась. «Какой же сегодня все-таки сказочный день, – подумала она, – и как здорово будет оказаться на этом острове. После шумной, жаркой, насквозь пропитавшейся газами Москвы очутиться на солнечном берегу греческого острова – это прекрасно. А заработать такую сумму, какую она еще в своей жизни даже не держала в руках – это полезно. Разве не сказка совместить прекрасное с полезным»?
Несколько дней назад Олеся подписала договор с одной из энтэвэшных компаний и получила на руки немыслимую для медсестры сумму, целых полтора миллиона. На работе она решила про это никому не говорить, а просто попросила трехнедельный отпуск. Казанцева была твердо убеждена, что до поры до времени никому ничего рассказывать нельзя, а то, что называется, «спугнешь фишку». Сколько раз в своей недолгой еще жизни она убеждалась в истинности этого принципа. Порой ей всерьез казалось, что получив волю, произнесенные человеком слова начинают играть против него, и задуманное летит в тар-тарары. По этой же причине она не стала делиться «сенсационной новостью» и с мамой, с которой проживала в одной квартире, а незаметно собрала вещи, чиркнула напоследок пару строк и была такова.