000
ОтложитьЧитал
Глава 1. Пропавшие без вести
Виктор Александрович
Прохладным осенним вечером я вышел из такси около неприметного здания в пригороде Твери, точнее просто в захламлённом лесу, постучал в отмеченную спиралью, всё как и написано в приложении к договору, дверь. Ответа не последовало. Подёргал, заперто. Толкнул, открыто. Тускло освещённый коридор. Туалет, который необходимо посетить по контракту. Ступени вниз. Длинный коридор, я ушёл куда-то далеко от здания. Дверь. Я вошёл.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался сидевший на стуле около овальной стальной двери мужчина старше меня, и неплохо так, за семьдесят лет. – Я Аркадий Витальевич.
– Здравствуйте, – кивнул и я. – Я Виктор Александрович.
– Здравствуйте, мальчики, – улыбнулась ещё одна пенсионерка. – А я Галина Романовна. Поехали? Или ещё кого-то ждём?
– Нет, все трое в сборе, – сказал я на правах самого, пожалуй, младшего, ну или точно только пять лет как вышедшего на пенсию, бросил маленькую, как и велено, сумку перед третьим стулом и сразу решил немного разузнать о спутниках в невероятном путешествии. – Я бывший инженер-электрик, 65 лет, пять лет на пенсии… И тоже подписал этот невероятный контракт…
– Все подписали, – улыбнулась Галина Романовна. – Мне 64 года, но на пенсии уже девять лет, бывший преподаватель истории в университете. Меня убедили, прислав файл с правильной историей заселения кроманьонцами Европы и Азии, и всё сошлось, я три года не могла поверить, но меня метлой отовсюду гнали, хорошо хоть не рассказала откуда сведения и про контракт, а то сейчас отдыхала бы в Кащенко, вместо поиска приключений. А как убедили вас, Виктор Александрович?
– Меня убедили результатами спортивных матчей, с тотализаторов и гонорар получил, – усмехнулся Аркадий Витальевич. – Я работал поваром. 73 года мне.
– Гонорар и я получила из результатов спортивных матчей, но это так низменно, – не без труда рассмеялась Галина Романовна, посмотрев на начавшую открываться стальную дверь в будущее.
– Меня убедили низменные результаты спортивных матчей. Ну и то, что происходило за последние три года в мире, а происходило такое, что никакие предсказамусы не нострадали, – постарался рассмеяться и я, снимая, как и приказано, тёплую одежду и беря сумку.
– Да уж, одно коронобесие, предсказанное три года назад, кого угодно убедит. Хорошо, что в контракте прописано не разглашать ничего, кроме ставок букмекерам, но я своих потомков обеспечил, – легко встал Аркадий Витальевич, ловко подхватил сумку с пола, похоже красуясь неплохой для его возраста физической формой, и зашёл в дверь.
Мы кивнули – что тоже оставили потомков, да и другую родню, не бедными, и оставили записки, которые найдут не раньше сегодняшней полуночи, что отправляемся в очень долгое путешествие, и что у нас всё в порядке, вот такие мы отчаянные искатели приключений на пенсии – и вошли в дверь. Затолкали сумки в маленькие ящички под креслами, сели, пристегнулись. Все устало вытянули ноги, вежливо разобравшись в тесном пространстве между направленными друг к другу креслами.
Дверь закрылась. Во вполне ярком освещении из простого плафона над головами – даже не скажешь, что это машина времени, но не верить после предсказаний оснований нет, да и поздно отказываться, в контракте чётко прописаны санкции за немотивированный отказ, ликвидация нас и получателей выгоды от наглого грабежа букмекеров – мы натужно улыбнулись друг другу. Началось гудение. Мы дружно сказали бессмертную фразу Гагарина:
– Поехали!
Капсула вздрогнула, нас несколько неожиданно немного вдавило в кресла, начался взлёт. И стальные шторки на больших иллюминаторах вокруг кабины разошлись. Ого, какой сервис – в прям окнах неспешно вращавшейся вокруг вертикальной оси машины времени мы увидели как быстро удаляется пустырь, потом огни большого города. Тряски почти не было, как и рёва двигателей. И вдавливало в кресла нас равномерным ускорением. До чего техника дошла! Галина Романовна удивлённо воскликнула, вглядевшись во что-то над моей головой, сняла очки и прошептала:
– Там написано «Привет межзвёздным путешественникам от инженеров»!
– Межзвёздным? – дружно воскликнули остальные.
– Да!
– Получается, что мы не через время летим в будущее, а через… космос? – задал риторический вопрос Аркадий Витальевич. – А я и еды не взял, и непохоже, что быстро долетим.
Я, глядя в иллюминаторы на нашу родную Землю, пораскинул мозгами:
– Ну, в соответствии с, дай бог памяти, релятивистским учением, при достижении почти скорости света время для нас почти остановится. Чем не путешествие во времени? И в контракте не указано, что мы окажемся на Земле, там написано про пригодное для жизни место с, как в курсе физики, хех, нормальными условиями и с огромным пространством. И там будут люди помимо нас, то есть мы не одни будем. Ээээ… много людей.
Мои спутники кивнули – ну да, контракт мы все истёрли до дыр, вернее распечатку, конечно, из полученного файла. Дама тревожно посчитала в уме и забеспокоилась:
– Но если мы разгоняемся пусть с одной силой тяжести, как и написано в контракте, что перегрузки не более одного Гэ, и недолго…
– Жэ, – поправил я с улыбкой, начал блистать древними общими знаниями, надеясь, что не перевираю. – Это десять метров в секунду за секунду. Пусть ещё один Жэ на компенсацию гравитации, а скоро она сойдёт на нет. Хотя если недолго, то ускорение будет один Жэ. Скорость света три на десять в восьмой метров в секунду, значит разгоняться нам тридцать миллионов секунд! Шестьдесят секунд на шестьдесят минут, три тыщи шестьсот секунд в часе. На двадцать четыре часа, не умножу в уме, но пусть сто тысяч в сутках, это неважно. Десять в пятой. То есть больше ста суток!.. Помрём. Значит или еда выпадет или есть антигравитация! Мы же в фантастике!
Как подтверждение моих слов загудело иначе, мы на несколько секунд потеряли вес, взлетев над довольно простыми мягкими креслами с нерегулируемыми спинками и повисли в самых обычных автомобильных трёхточечных ремнях безопасности. Затем сила тяжести медленно вернулась, мы плавно опустились в кресла и уставились на начавшую быстро удаляться Землю, а потом и на Солнце за быстро опускавшимися очень чёрными светофильтрами на солнечной стороне. И поднимавшимися.
Мы не успели как следует обсудить заботу создателей о любопытстве астронавтов, как звёзды начали расплываться. Внутренние шторки опустились на иллюминаторы и сразу поднялись. И опять начали опускаться, заслоняя от нас Солнце.
Нет! Не Солнце! Хотя понятно это было не по звезде, а по планете, к которой мы приближались, быстро тормозя. Красивая голубая планета. Но рисунок континентов и океанов другой! И не обманули нас неизвестные благодетели. Планета земного типа, и здорова похожая на Землю! Мы опускались на край большого континента с кучей гор, огромных озёр и глубоко врезающихся в него морей.
Капсула – нет, межзвёздный корабль! – быстро развернулась носом к планете, мы взлетели над креслами, гудение изменилось на взлётно-посадочное, но в кресла мы не опустились – на этот раз торможение с ускорением в Жэ оставило нас висеть в ремнях. Но в кресла мы всё-таки опустились при перевороте капсулы. Когда уже вдоволь налюбовались на солнце за всё более прозрачными светофильтрами, на зелёные леса и редколесья и на недалёкое море, ну или океан. Построек не заметили – ну да, общее мнение наше было, что в будущем люди научились дружить с природой как следует.
Дверь открылась. Мы отвесили челюсти. Перед нами была площадка с вытоптанной травой, а немного дальше деревянный сарай! Даже не здание. И уж совсем не нарисованный в нашем воображении интегрированный в окружающую среду космопорт. И ни души!
Я первым вышел из ступора. Вытащил из-под сиденья сумку, вышел наружу, спустившись по ступенькам из оказавшегося похожим на не такую и большую бочку корабля, попробовал по инерции, представляя как путешествуют через космос, размять ноги, но это не требовалось – быстро долетели.
Рядом со мной встали спутники. Мы дружно уставились на стоявшую рядом колымагу! Не глайдер и не флаер, как мы все наслышаны из книг, и даже не приличный автомобиль. А нечто вроде ржавого задрипанного четырёхместного багги с широкими колёсами. Из высокой трубы струился дымок. ЭТО ещё и паровое?!
Судя по тому, что было прохладно, тёплую одежду нам приказали оставить на Земле, и наше новое солнце низко, было утро.
Мы не дождались встречающих гостей из прошлого и пошли к сараю.
Это оказалось нечто вроде таверны из фэнтези! Только внутри были только люди. Один бармен, ну или нечто вроде него – высокий тощий потёртый мужик. Три мужика разной степени побитости жизнью за столиками. Хотя один был плечистым молодым парнем, который с презрением и отвращением пялился на последнюю обитательницу сарая.
Совсем молодая худенькая девчонка, сидевшая за столом у правой стены, лицом к нам. Одета она была в довольно новую клетчатую сине-голубую рубашку, перепоясанную пулемётными лентами. На голове сильно потрёпанная соломенная шляпка. На глазах тёмные очки. Девица курила небольшую трубку, а учитывая, что выглядела она лет на шестнадцать, мне, да и моим спутникам сразу захотелось взять ремень и пресечь вредную привычку, тем более что в таверне-сарае никто больше не курил. А перед ней стоял ещё и стопарик, и явно не с молоком.
На столе ещё лежал странный потёртый шлем. За спиной дурочки стояла прислонённая к стене – не бластер, не изощрённый лазер, даже не нормальный грозный автомат – а короткая замызганная берданка! Сапоги со шпорами ковбойки, вернее пастушки из местного Техаса, видны не были – стол был квадратный и стоял на ножках-перегородках – но сомневаться в них и в джинсах не приходилось.
Остальные посетители и бармен быстро осмотрели нас, наши сумки, хмыкнули, кто-то сплюнул, все с усмешками уставились на девчонку, но и зло. Бармен махнул на неё рукой и сказал нам по-русски, голос донёсся из странного ящичка с тканью на передней стенке, стоявшего на стойке:
– Вам к ней. Эй, сопля, как там тебя?
– Называйте меня Бенка. А за соплю я не куплю у тебя им выпивку, пердун старый, не понял по-русски? – медленно проговорила девчонка хрипловатым голосом по-русски с акцентом и без ящика-переводчика, затем сказала хлёсткую фразу на другом языке, вызвав ярость бармена, опять перешла на русский, обращаясь к нам. – Чего встали? Как вас называть?
– Виктор Александрович, – первым вышел из ступора я, решив пока быть вежливым.
– Аркадий Витальевич.
– Галина Романовна.
– Ха-ха-ха! – расхохоталась Бенка. – Я прочитала, когда готовилась принять отряд, что у вас старики, да и многие дурни помоложе, использовали имена-отчества, а возраста ваши мне не сообщили хитрецы. Значит так, тогда моя очередь, теперь вы Саныч, Романна и Талыч! Так ведь у вас сокращали? Ну а Витя, Галя и Кашка значит не пригодились. Не повезло протянуть подольше, ха.
– Да как ты смеешь, сопля! – вспылила Галина Романовна. – Да я тебе в прабабушки гожусь! И я преподавала в университете!
– Плевать. Теперь вы бродяги. И если хотите прожить подольше, то не выпендривайтесь, – спокойно и строго проговорила сопля, указала на шлем. – Быстро по очереди надели лингвошлем и загрузили по десять языков. И поедем.
– Никуда мы не поедем, – пробормотал бродяга Талыч, ха.
– У вас в контракте написано, что выполняете посильные, ха, задачи. И если вам терять нечего, то вашим древним потомкам есть что, – девчонка явно подготовилась к подавлению сопротивления, прорычала как смогла, а в конце и взвизгнула. – Одна минута и пойдёт нарушение контракта. Нам надо выехать за ойкумену через час. А иначе и я, и вы контракт нарушили. А колымага еле ползает. И дайте угадаю, марш-бросок пеходралом на пятнадцать километров за час вы не осилите. И я тоже. Быстро!!!
Я первым быстро надел шлем. Пять минут постоял, услышал: «Краткий курс обучения языкам новорусский, землянский, енотский, крокский, муший, кальмский, коттский, вергский, даргский, вселенский завершён, снять лингвошлем», на языке, который я знал теперь, но не понял который. Через ещё десять минут прекрасное изучение языков в отвратительных обстоятельствах завершилось. Дальше с Бенкой мы говорили в основном на новорусском, а с остальными обитателями ойкумены, ха, на землянском. Остальные языки пока не востребованы оказались.
Наглая девчонка залпом допила свою рюмку, поморщилась, бросила на стол металлическую монету, выколотила трубку на стол, вызвав бессильное рычание бармена:
– Если бы не контракт твой, мелкая сучка!
Бенка мстительно усмехнулась, встала, взяла берданку, вышла из-за стола, вызвав невольный вздох у нас. Я ошибся, за что даже ругнул себя. Не было у девочки ковбойских сапог! И ног ниже колен не было. Немного подвижные стальные протезы постукивали по деревянному полу, и шаги, похоже, причиняли ей боль, по крайней мере первые, пока не размялась. Она криво усмехнулась, глядя сквозь непрозрачные очки на наши шокированные лица.
Что ещё… Одета несчастная Бенка была ещё в потёртые шорты из очевидно простой тонкой, типа джинсовой, голубой ткани. Хотя нет, в бриджи, просто она их высоко подвернула. Широкий ремень с подсумком. На ремне на левом боку висел полуметровый тесак в ножнах, а справа длинный револьвер в пристёгнутой и к бедру открытой кобуре.
Один из сидевших в таверне вскочил, прорычав:
– Сумки я куплю! Эй, бродяги, выгоднее не расторгуетесь, а дублоны пригодятся даже в трапинге.
Остальные тоже, включая и бармена, дёрнулись скупить наши сумки, и явно не вполне добровольно с нашей стороны, но остановились когда первому в нос упёрся револьвер бывшей сильно ниже него Бенки с мгновенно взведённым курком. Под яростную ругань оставшихся в сарае про проклятый контракт, мы сели на потёртые мягкие диваны парового багги.
Бенка дёрнула несколько рычагов и рычажков, и мы довольно быстро для просёлка понеслись на восток, навстречу новому солнцу и новой жизни. Хотя мы уже начали этой самой новой жизнью наслаждаться. И судя по протезам несчастной Бенки, на изыски медицины с продлением наших жизней рассчитывать не стоит.
Шок.
Бенка
Я не особо торопилась выехать за границу ойкумены. Времени полно. Часа полтора наверно. Но лихо старпёры начали шевелиться, когда я пугнула их нарушением контракта и угрозой сто тыщ лет как помершим наследничкам. Хотя я и сама перевела свои контрактные и дополнительные, за исключением пары дублонов мелочью, брату и сестрёнке. Пусть хоть они поживут. А мне… Со мной всё. И сидящий рядом самый шустрый, если это так можно назвать, Саныч, пялящийся на шрамы на моих запястьях, всем своим видом подтверждает, что нам вряд ли протянуть больше недели. Траперы, блин. Нет, мы даже не бродяги. Мы смертники. Отправившиеся в последний путь.
Но лихо меня кинули власти колонии, хотя конечно, вербовщики. Три шустрых бойца в отряд. Ну а на что я рассчитывала, когда оформляя никому больше не нужный контракт, сидела в компании матёрых ветронов – ведущие траперы-организаторы, как я сама недавно узнала происхождение этого слова – тяжело вздыхавших, глядя на меня. Как же задолбали эти взгляды за три года. Очки только и спасают, и все понимают, что за ними, и верно угадывают, гады, что порой и слёзы. СТОП!
Контракт на четыре тысячи дублонов! Всего за три жалких месяца. Мне. Без опыта почти, ну по их меркам. И без опыта руководства. Да уж, я от двадцати до пятидесяти дублонов в стандартный землянский месяц зарабатывала. Да и то пятьдесят только из жалости платили, примерно среднюю зарплату по колонии. Ну, в близких трапингах по сто и еда. А тут, значит, на почти семь среднегодовых расщедрились. Только мне. Мои траперы оплату получили путешествием в светлое будущее. Наверняка они так уже не считают. Ну, про светлость будущего. Хотя кому они нафиг нужны там, где будущее, вернее настоящее, вполне светлое.
Ну и ладно. Только жить почему-то опять захотелось. Хватит хандрить, я пока и живу. А вот когда вены резала, так не считала. Сколько раз резала, тоже не считала. Ну ничего, в Межземье достаточно будет разок клювом щёлкнуть… Но сначала стариков повожу, пока не погибнут, а то нехорошо получится, некрасиво.
Но я тоже не дура, взяла ещё контракт на почту для форпоста Калуга, теперь я знаю и откуда это название. Забавно было читать про времена, откуда мои траперы. Два месяца, пока ждала их, я предавалась забытому развлечению. А до той мины, поставленной проклятыми енотами три года назад, я очень любила читать, и учиться любила. Потом попробовала в школу ходить, ходок, ха, заработала прозвище Бенка, что значит Безногая Калека – жестокость детей, про которую твердили психологи и психиатры, слабое утешение. В очередной раз вышла из больнички с новыми шрамами на венах, прокляла родителей, что родили меня в этой проклятой колонии. И подалась в траперы. Пятнадцатилетку на протезах взял старый Ротор, смахивая украдкой слёзы.
Но за год в его отряде я двух енотов застрелила. И одного муша. Муша почти случайно. А енотов мне отдавали, когда менее ста метров было – стрелок я неплохой, но не из-за этого, конечно. Потом ещё пара коротких трапингов и разные разовые работы, включая даже мытьё посуды. Но отовсюду убегала, не выдерживая жалость… Когда срывалась… Всегда срывалась…
А за почту в Калугу неплохо отвалили. Полсотни дублонов. Туда почта плохо ходит, мне контракт на третий дубль пакета, отправляемого через два месяца, выдали, там и шифровки наверняка есть. Но только после того, как все матёрые ветроны прям в Центре Траперства чуть душу из вербовщиков не вытряхнули. Тоже пожалели юную безногую начинающую ветронку. И сразу заканчивающую. Спрашивали, а почему направленному в центр Межземья трапу почту не отдают, или не рассчитывают, что те дойдут даже до Калуги, хи.
Ещё и списанный паромобиль на начало пути коллеги мне выбили за счёт Центра, и оснащения немного, хотя много и не надо, нам недолго, да и на себе много не утащим… А дублонов за почту как раз хватило и на оплату доброй хозяйке гостиницы, где я жила, даже в долг меня сначала поселила.
Но я ещё хотела любовь узнать напоследок, ха. Дура. В таверне этой при шестом малом космопорте присмотрела скупщика симпатичного, специально за два часа приехала… Так он так ржал, когда я очки сняла и подмигнула ему. Ну значит не судьба. Как и до 18 лет дожить. Там и осталось-то, но…
Я решила прекратить мучить мозги. Достала трубку, набила табачно-обезболивающей смесью. Раскурила. В аптечке есть и таблетки, но их нельзя постоянно, подсядешь и всё. Хотя теперь можно, но таблеток мало. Как и инъекций.
Саныч прекратил пялиться на мой карабин и ленты с патронами, решил прервать молчание, спросил:
– Какой сейчас год?
О! Прелестно! Я решила приколоться, подъезжая к почтовому пункту, которые наверняка были и в их времени:
– Тридцать восьмой.
– А век?
– Двадцать первый.
– Не может быть! – прошептали три голоса.
Я вышла, стараясь не прихрамывать, да и трубочное зелье подействовало. Сходила на почту, отправила арендованный лингвошлем на склад. Получила и принесла мешочек со свёртком тончайших бумажек. Закинула в крохотный кузов к моему рюкзачку и прочему барахлу. Туда же молча закинула и три сумки траперов, вырвав из рук. Села, поехала, решила нормально рассказать, уменьшая количество расспросов, зря что ли читала, хотя из интереса, конечно, но… пусть:
– Сейчас 2038-й год пятнадцатой эры. Вы из второй эры с дурацким названием Наша Эра. У всех эр есть имена, но не столь наглые и неинформативные. Сейчас у землянцев Эра Квазара, их в честь астрономической хрени обзывают. Но это никому нафиг не надо. Сколько тянулись эры, я не знаю, я и это-то узнала, когда про ваше время ещё только на самой Земле читала… Сейчас, если считать от вашей Анно Домини, то 122807-й год, то есть вы летели 120787 лет и столько же световых лет. Ну почти. Звезда называется Рибулион, планета называется Шмера, Колония землянцев называется Бруматолет, или Брум. Есть ещё колонии семи рас. Все вяло воюют. Наша задача обеспечивать присутствие людей на спорных территориях. Всё!
– Погоди, Бенка, а как путешествуете вы? Ведь не можете же вы летать сотнями тысяч лет, – не отстал Саныч.
– Нет, конечно. Как летают звездолёты, я не знаю. Колонистов со Шмеры не особо отпускают. Иначе все сбегут, ну или почти. Надо много лет творить великие дела, чтобы разрешили переезд. Так что брумцы, ну или шмеряне, составляют отдельные… эээ… подрасы. Хотя у вас расы означали и другое. Но вас просто таким образом переместили во времени. Подобрали время, когда можно не париться, а просто останавливать время на скорости света, купили чертежи примитивного древнего корабля. Отправили много информации, её, в отличие от материи, можно в прошлое отправлять, если аккуратно, но там есть свои законы, и если неаккуратно передавать или использовать информацию, то она просто угасает при передаче. Но я в третьем классе это проходила, не помню уже. Ну и всё. Кто-то строит корабль. Кто-то нанимается.
– Кто? – прошептал едва громче шума паромобиля Талыч.
– Вы, например.
– Нет, кто купил чертежи, отправил информацию?
– Вербовщики. Колонии Брум.
– Но у вас же технологии на уровне дай бог 19-го века, ну начала 20-го! – воскликнула Романна, ухватившись за мой карабин и показав отсутствие логики, у них точно не было лингвошлемов уже век или два. – Даже ружьё со стволом в сантиметр. И без магазина.
– Паровой багги, – поддакнул Саныч, потом догадался. – И если убить наших наследников, то это будет вмешательство.
– Те вербовщики не на Шмере, и кораблик ваш улетел уже наверно, – пояснила я, потом рассмеялась. – И никто ваших наследников не тронет. Да этих временнЫх жуликов и за вербовку могут так пнуть, что только посреди Межземья очухаются. Но вам не позволили бы от контрактов отказаться. Они в них очень много дублонов вбухали. Вообще непонятно, зачем им вы.
– Старики? – спросил Талыч.
– Ну, это скорее ошибка или попытка минимизировать последствия для вашего времени. Бывшего вашего. Не знаю я, – я рассердилась на назойливых стариканов. – И хватит трогать мой карабин. Древний. Какой достался. Скажете ещё спасибо, что патронов аж сорок. Ну, ещё в револьвере, их тоже можно в карабин зарядить. А это ещё пять!
– Сорок пять? Полтора автоматных рожка?! – выпучил глаза Саныч. – Мы же отправляемся в опасный поход!
– Очень опасный, – веско сказала я. – Так что беспрекословно выполняете приказы ветрона, то есть меня. Охотиться умеете?
– Надолго? – опять задала вопрос Романна, и не подумав ответить на мой вопрос.
– У меня контракт на три месяца. У вас навсегда, месяц в году можете проводить в колонии, – я не стала заострять внимание на том, почему их контракт как будто дольше моего, проводила взглядом вкусно пахнущую таверну, сглотнула слюни и чуть не пожалела, что оставила себе так мало денег, ну да ладно, младшим больше достанется.
Я прекратила отвечать на вопросы моих траперов. Ну какая им разница! Любопытные. В будущее попали! А между прочим про хищников и ядовитых насекомых даже не спросили.
Но не отстали. Спросили, как я собираюсь несколько месяцев охотиться со странной мерой полтора рожка патронов. Наивные. Глупые что ли? Пришлось начать инструктаж. Заодно и придумывая эти самые инструкции.
Проехали пограничный столб колонии Брум. Рядом валялись кости враждебных рас – их стаскивают сюда весельчаки – но старичьё даже не обратило внимание на живописные внеземные, ха, останки.
Долгая дорога…
Саныч
Так сказать, не выходя из шока, мы ехали весь день. Нечастые разной степени убогости постройки вскоре закончились, пошли леса, перемежаемые редколесьями. Вызывавшая то жалость, то злость Бенка рулила, на ходу и дрова в топку подкидывала, невежливо говоря подавать ей из кузова. От потока информации и от новизны чудовищной, если подумать, ситуации мы просто вымотались, и тоже прекратили мучить расспросами уставшую рассказывать девчонку.
Вечером, уже в сумерках, встали на привал рядом с почти исчезнувшей дорожкой на участке среди более редких деревьев, почти без травы и со старым кострищем и с ручейком неподалёку. Ветронка, такая у неё должность, опустила штанины бриджей, плотно затянув ремешки вокруг верхушек протезов, быстро нарубила сухих сучьев своим тесаком, развела костёр, куря свою бесящую нас трубку, обшарила ближайшие кусты и клочки травы, задавила своими стальными ногами несколько здоровенных насекомых и похожих на скорпионов тварей. Перекусывая всухомятку поставила палатку, заползла в неё, и уже засыпая пробормотала:
– Первые четыре часа караул Романны, потом четыре часа Талыч, потом Саныч.
Мы переглянулись. Полное рассогласование. Во время езды девица много раз повторила, что всюду враги и хищники, а теперь ей плевать на костёр, демаскирующий нас на километр, не меньше. И ни оружия нам не выдала, ни… ничего!
Романна заползла в палатку, заботливо укутала девочку в тонкое одеяло, и спросила как раз про скрытность ночлега и оружие. Уже спавшая Бенка неожиданно пробормотала:
– Да похрен. Если кто выследил, то нам по-любому конец.
Про ужин нашей невероятной командирши кашей из котелка речи не было. Хотя и каша не сразу появилась. Талыч повар, а не лесной шашлычник, как он возмущённо бормотал, кидая в котелок крупы, какие-то специи и вяленое мясо. И мы все тревожно смотрели по сторонам. Но красиво! Дикая природа, хоть её и не видно. Усыпанное звёздами небо. Луна. Млечный Путь, только вид, получается, с другого конца, ну наверняка наша галактика. И не верится, что мы в далёком-далёком будущем и на далёкой-далёкой планете… Ну хоть не в далёкой-далёкой галактике, это успокаивает, ха.
В круг света от костра заполз какой-то скорпион. Романна сдержалась не вопить. А потом хотела веточкой его подальше откинуть, запретив нам давить. Да уж, глубоко вошедшее в ветку жало, стекающая капелька яда и шустрая тварь изменили её мнение. Я задавил гада.
Шорохи напрягают… А потом отдалённый рёв какой-то явно очень немаленькой твари уже не напрягает, а кровь леденит. Над нами пролетело что-то здоровенное.
Мы тоже вымотались. Я выскреб дно миски и отправился спать в палатку, вместе с Талычем. Тесно. И несчастная Бенка стонет и вскрикивает во сне. Да уж. Она не сказала нам, как потеряла ноги, да и про себя пока помалкивала. Но жалко её просто до слёз. Маленькую грубиянку с вечной трубкой.
Меня растолкал Талыч, начал укладываться, бормоча:
– Твоя смена, Саныч, ха, повезло тебе с позывным… Там что-то огромное шарится вокруг. Но не подходит. Может костёр отпугивает? Я дрова из багги жёг, капец как страшно.
Да уж, порадовал. Я тоже услышал, как подошло и отошло что-то размером явно не меньше хорошего быка. А может тигра. Но мы пока живы. Блин. Не так я представлял прекрасное светлое будущее. Вспоминал контракт. Но там без подробностей. Делать что скажут, без перенапрягов, с отпуском. Но про отпускные и безопасность не написали, и чрезмерные нагрузки понятие растяжимое. Молодцы вербовщики. Чёрт!
Я нашёл себе отвлечение. Дрова рубить не стал, чего шум поднимать, но остатки из багги в костёр покидал постепенно. И начал варить завтрак. Голодная девочка проснётся, а тут и каша вкусная. Перекусил и сам.
Начало светать. Из палатки выползла Бенка, волоча свой карабин. Постанывая от боли растёрла ноги в месте соединения плоти с железом – причём я заметил, что протезы несъёмные, и даже, когда открыла один, я увидел текущую в прозрачных трубках кровь. Но подвижность так себе, я решил, что кровь служит источником энергии, которой и не хватает.
А Бенка дрожащими руками набила трубку своей дрянью, жадно затянулась много раз, затем ей полегчало – неужели наркотик? А она ещё достала из подсумочка шприц-тюбик с толстой иглой под колпачком, повертела в руках и убрала, решив пока не тратить. Жадно набросилась на кашу, даже попискивая и хлюпая. Благодарно посмотрела на меня красивыми серыми глазами, спохватилась, вытащила из кармашка рубашки очки, нацепила. Из другого кармашка достала табак, из отдельного мешочка добавила в трубку усиленную дозу обезболивающего и закурила. Боль у неё ушла. Прошептала:
– Дрова я не организовала вечером… Вымоталась. Надо такое прекращать. Мы в Опасных Землях. Буду спать днём немного. И горячую еду надо днём организовывать. Но я хотела Полуближние Леса проскочить, там вражьих диверсантов обычно больше. Поохотиться надо.
– Что-то ночью шарилось вокруг лагеря, – сказал, а может и доложил я, пытаясь привыкнуть, что эта тощая сопля наш командир, и что я теперь трапер, ну или солдат, пока тонкости неясны.
– Сейчас гляну, только умоюсь, – пробормотала девчонка, осматривая окрестности, потом насторожилась, прошептала. – Бинокль!
Я растерянно оглянулся в поисках бинокля, про который и не знал, а девица зашептала быстро:
– Не дёргайся, Саныч. Нас выслеживают. Кроки идут по нашим следам… Снайпер! Не шевелись, тогда есть шанс, что посмотрят и захотят перестрелять попозже, ибо издали на бегающих только патроны тратить. Ну я и дура! Но меня не видно было за палаткой.
Я не стал уточнять, почему она дура, хотя это просто эмоции. Но после слов про снайперов я и сам чуть не обделался. Жить-то хочется. И сразу вспомнилась шутка, что от снайпера бегать нельзя – умрёшь запыхавшимся. Блин, как остроумно!
Я взял миску, положил себе немного каши и начал есть. Выполняя первую боевую задачу. Живца! Ну или болвана, которым я впрочем и был.
А Бенка взяла свою берданку, проверила, что в стволе нет грязи, оттянула затвор, проверив патрон, который даже осмотрела. И скользнула в палатку. Потянулись секунды. Или минуты, или часы. Я не видел снайпера, как их, кроков, но я и не должен видеть…
Грохот выстрела совсем рядом, дым за палаткой. И двойной вскрик так отменно разбуженных коллег. После этого из палатки выскочила девчонка, на ходу выхватив патрон из перекрещивающих тельце лент, открыв затвор, поймав дымящуюся гильзу, воткнув новый заряд в берданку и вставив стрелянную гильзу в патронташ. Довольно быстро для её особенностей побежала, петляя, в кусты метрах в ста почти за задней стороной палатки, туда, откуда мы и приехали, на ходу и отстегнув кожаный ремешок, придерживающий револьвер в кобуре.
А из палатки выползли, тряся седыми головами мои коллеги, однополчане-новобранцы, Романна и Талыч.
Вернулась наша командирша минут через десять, весело насвистывая, вращая на мизинце тонкое большое разомкнутое золотое кольцо, с карабином за спиной. Весело прокричала:
– Это была снайперша кроков. Невероятно! И мой регистратор заснял всё, – она указала на большую заколку надо лбом. – А это пятьсот дублонов! Ну если живой вернусь. Фантастика! Там остались её следы, кровь, мозги. И носовое кольцо я нашла, по нему и определила, что это девка была, а не более дешёвый парень. Жаль, винтовку помощник унёс, вместе с её телом… Но почему мне так повезло?.. Аааа! Она решила, что это лагерь совсем лохов, и безоружных, хотя так и есть, решила подкрасться, чтобы перещёлкать вблизи, а меня запах каши разбудил. Ну а зрение у обезьян лучше чем у крокодилов. Да чего там, лучше чем у всех. Наверно. Вот слух и обоняние у нас подкачали. Берите топор в кузове багги, классное название, и бегите дрова рубить. Быстро и немного, потом нормально заготовим, и воду в баки зальём. И надо багги раскочегарить, а то если кроков не двое было, то скоро нам плохо станет… А ночью шарился, как его, ну типа трицератопс молодой. Хрень трёхрогая. Хотя больше на кабана похож. Сожрать может, но не решился. И правильно сделал, он вкусный, но арбалетом его не взять, а патроны на него тратить, да ещё когда большую часть мяса выкинуть пришлось бы…