Золото мертвых

Все персонажи данной книги выдуманы автором.

Все совпадения с реальными лицами, местами, банками, телепроектами и любыми происходившими ранее или происходящими в настоящее время событиями – не более чем случайность. Ну а если нечто подобное случится в ближайшем будущем, то автор данной книги тоже будет ни при чем.

Глава первая

Перстень. Красивый, массивный, по-моему, все-таки золотой, а не серебряный, он потихоньку представал передо мной во всей своей красе, я уже почти разглядел искусную вязь, выгравированную на нем, я вот-вот должен был различить, какого цвета камень, что поблескивает в его навершии, но мои надежды пошли прахом. Взревевший смартфон разорвал сон в клочья, выкинув меня из небытия в реальность, и я снова остался ни с чем.

– Да чтобы вам! – не выдержав, рявкнул я. – Вот кому неймется?

Третью ночь подряд я пытался хоть что-то разобрать в той мешанине, которая мне снилась. Если с гарнитуром Лыбеди все прошло гладко и спокойно, я увидел сразу все три предмета, плюс бонусом мне дали подсказку на то, кто теперь его хозяин, то здесь сон больше напоминал то ли алкогольную, то ли даже наркотическую фантазию, в которой очень трудно вообще что-то осознать или просто разглядеть. Какие-то горящие дома, какие-то темные фигуры, какие-то дороги, непонятно куда ведущие… Бред, да и только. И – перстень, который всегда в этом бреде участвует, но как-то исподволь, на заднем плане, так, что я даже разглядеть его в деталях не могу. Сегодня вот почти удалось – и на тебе, кому-то понадобилось позвонить мне в… Ну да, уже восемь утра. И что? Я-то в отпуске!

«Номер не определен». Конечно, чего же еще ожидать? Нет, когда у меня имелись время и желание, я всегда охотно беседовал с представителями медицинских центров, которым просто не терпелось провести почти бесплатное полное обследование, или с сотрудниками компаний, объединивших под своей эгидой всех-всех-всех лучших московских юристов, неустанно пекущихся о том, чтобы каждый гражданин получил причитающуюся ему правовую поддержку. Разумеется, тоже бесплатную. Я внимательно их слушал, по ходу беседы задавал какие-то вопросы и даже соглашался немедленно приехать по названному адресу. Правда, напоследок всегда спрашивал:

– А не подскажете, где у нас в Йошкар-Оле эта улица находится? Просто я что-то такой не помню.

Половина звонивших после того, как я произносил название города, сразу вешали трубку. Вторые молчали, а секунд через пять уточняли:

– Йошкар-Оле?

– Ну да, – весело подтверждал я. – В ней.

Тут, как правило, сдавалась и вторая половина. Ну а самым упорным я предлагал оплатить мне билет на самолет до столицы, чтобы я полностью мог реализовать свои гражданские права, в разрезе медицинского обслуживания и юридической поддержки. Пока никто не согласился, но я не теряю надежду, что раньше или позже найдется щедрая душа. Остались же они где-то? Не хочется верить в то, что наш мир безнадежен.

Но сегодня не до этих тихих радостей. Я устал от трех ночей, заполненных до отказа отменным бредом, который ни на шаг меня не приблизил к очередной цели. Потому – не повезло вам, славные продавцы услуг. Не до вас мне.

Я сбросил звонок, потер ладонью глаза, которые зудели так, будто под веки насыпали песку, и опустил ноги на пол.

Снова взвыл смартфон, на экране высветился все тот же номер. Это уже странно и непонятно, рекламщики, как правило, не перезванивают сразу, система «холодных» звонков работает по-другому.

Но номер-то почему не определился? Случайные люди мне не звонят, неоткуда им взяться, а все остальные забиты в контакты. Впрочем, так было раньше, а теперь все изменилось, не стоит себе врать. Нынче мой круг общения изрядно увеличился, причем ряд абонентов даже и не подумают себе забивать голову всякими мелочами, связанными с элементарными правилами приличия. Проще говоря – плевать им с колокольни Ивана Великого, хочу я с ними общаться или нет. И даже несмотря на то, что мы, может, и вовсе не знакомы. Был уже позавчера прецедент, звонил мне какой-то неприятный хрипатый господин, осведомлялся насчет того, как скоро я могу отправиться с ним на поиски клада восемнадцатого века, зарытого где-то под Калугой. Отдельно стоит заметить, что это был не вопрос, а, скорее, приказ, причем у звонящего не возникало и тени сомнения в том, что я ему подчинюсь. Когда же я из интереса полюбопытствовал, какова будет моя доля, собеседник сначала долго сопел в трубку, а после посулил пять процентов, причем с великой неохотой. Как видно, считал, что его компания и созерцание клада древнего и славного рода Нарышкиных для меня уже немалая награда. И здорово обиделся, когда я посоветовал ему купить себе билет на поезд и отправиться на поиски того места, где живут добрые и милые люди, готовые работать бесплатно.

Смешно? Вроде бы как да, но если вдуматься, то на самом деле становится грустно. Если подобные маргиналы уже мой номер где-то добывают, то впору начинать плакать.

К тому же не исключен и совсем уж неприятный вариант, связанный с представителями власти. Машину тех двух идиотов уже нашли, это мне отлично известно. Кто знает, вдруг я не все предусмотрел? Вдруг их пропажу какой-то особо смекалистый следователь смог связать с моей особой? И именно он сейчас хочет услышать от меня подробный и честный рассказ, который облегчит мне душу, одновременно с тем обеспечив срок. Ну или сумму, которую я выложу за то, чтобы этого срока не было. Тут как повезет с персоналией.

Нет, Шлюндт ударил в набат по поводу пропажи подручных еще вечером того же дня, когда они отправились в неведомые дали загробной жизни. Он позвонил часиков в восемь вечера и осведомился, не известно ли мне, где его телохранители.

Само собой, правду я рассказывать не собирался, потому немедленно сообщил, что они неожиданно высадили меня недалеко от метро «Фрунзенская», хотя вроде собирались отвезти домой, а после умчались в неведомом направлении. Я, понятное дело, удивился, но спорить не стал. Они не мои подручные, приказывать я им не вправе, а просить кого-то о чем-то не очень люблю. Короче – я не гордый, могу и метрополитеном доехать до дома.

Карл Августович похмыкал в трубку, покряхтел, как видно, все же испытывая некие сомнения, но упорствовать не стал. Я тому порадовался и отправился дальше малину есть, мне дядя Егор на прощание целую корзину ее подарил. Вроде бы лесная, а крупная какая, некоторые ягоды с клубничины размером. Ну не самые большие клубничины, но все-таки! А уж какая сладкая и ароматная! Как там у Грина было? «Улей и сад»? Вот что-то вроде того.

Он вообще мне понравился, этот лесовик с Минки. Деловитый, спокойный, основательный. Надо будет его еще раз навестить как-нибудь, просто так, без дела. Гостинцев отвезти, воздухом подышать, да и по лесу походить с металлоискателем. Душой отдохнуть, проще говоря. Та прогулка к железнодорожной станции по заповедным тропам все же здорово мне помогла. Как-никак я двух человек угробил, на секундочку! Да, не своими руками, да, не самых лучших представителей нашего вида, но факт есть факт. А лес как-то оттянул все эти мысли, загнал их вглубь сознания, забрал себе все возможные нравственные муки, которые должны были, по идее, сверлить мой мозг.

Возможно, мне это только кажется, но… Есть что-то в этом ветре, гуляющем в кронах деревьев, в этой вечной тайне перепутанных и еле заметных троп.

А как дядя Егор удивился, когда я вернулся обратно, нагруженный гостинцами! Причем он даже не скрывал, что ему приятно мое внимание. В городе простота и прямота чувств не принята, мы всегда прячем свои эмоции не то что от других, но и даже от самих себя. Они могут показать наши слабости, и враги непременно ими воспользуются, чтобы усилить свои позиции. Какие враги? Любые. У нас их куда больше, чем друзей, просто в силу того, что дружба все больше и больше становится архаичным понятием. А вражда никуда не девается, становясь буднями. Мы боремся за новые должности, открывающие новые возможности, за просторные кабинеты, за зоны влияния, за квадратные метры… За все, что только можно. А в борьбе нет друзей. Там есть те, кто идет рядом с тобой, и те, кто идет против тебя. Причем время от времени первые становятся вторыми, но вторые, как правило, никогда не переходят в разряд первых.

Я на этот процесс еще в детстве насмотрелся, потому и предпочел работать за копейки в маленьком и никому не нужном архиве, где куча дам, давным-давно переваливших за бальзаковский возраст, просто досиживает до пенсии, плюнув на карьерный рост. Хотя, конечно, и у них всякое случается. Женщины же, им без теории заговоров и выдуманных на ходу коварных планов жить неинтересно. Но это все же другое, это для души, для сердца делается, а не карьерного каннибализма ради.

В общем – обрадовался лесовик, в гости звал, а под конец вот малиной угостил. Вытащил корзину прямо из-за пня, на котором сидел. Вот как у них так получается? Не было ее там еще минуту назад.

Что до Шлюндта – он мне еще раз позвонил на следующий день, сообщил, что машину нашли, но его помощников в ней не было. Молчал, как видно, ждал каких-то комментариев, но, понятное дело, ничего не услышал, кроме сочувственных и изрядно бредовых заверений на тему: «Может, в лес пошли и заблудились? Хотя – что им там делать?».

Одно плохо – эту беседу услышала Стелла, которая в тот момент как раз находилась у меня в гостях. Ну как в гостях? Она приперлась без приглашения и звонка, видимо, решив для себя, что теперь для нее это норма, поразила меня смелостью очередного летнего наряда, который не только не скрывал ее идеальные формы, а, напротив, их усиленно подчеркивал, и с порога начала обвинять меня в том, что я нарушаю все договоренности, какие только есть. Причем в чем именно я их нарушил, не объясняла, зато хитро поблескивала своими голубыми глазками, из чего я сделал вывод о том, что ничего о договорах, заключенных в Останкино, она не знает, но при этом какие-то смутные отголоски той встречи до нее донеслись. Мир Ночи, похоже, вообще довольно тесен, новости в нем разносятся быстро. Особенно если ты знаешь, к кому обратиться за ними. Стелла знала, в этом можно не сомневаться.

Во время разговора ведьма размахивала руками так активно, что в какой-то момент левая грудь все же вывалилась из платья, и я решил аккуратненько засунуть ее обратно. Во-первых, я все-таки не декоративный, у меня наличествуют инстинкты и желания, во-вторых, это смотрелось довольно-таки забавно.

Стелла замолчала на полуслове, отчего-то испуганно на меня глянула и пробормотала:

– Ты чего?

– Восстановил порядок. Чего замолчала? Ори дальше, я слушаю.

Ведьма подтянула платье повыше, приложила к моему лбу свою ладонь, глубоко вздохнула и сказала:

– Все-таки ты офигеть какой странный, Валера Швецов из Москвы.

И уехала в неизвестном направлении, велев звонить, если появится новая цель. Ну и по остальным поводам тоже. И даже не подозревала, что в какой-то момент она была в шаге от смерти, поскольку очень мне хотелось не за грудь ее подержаться, а за шею. Вот так прямо сдавить и не отпускать.

Но – удержался. Пока нельзя.

Вот только «пока» – это не «всегда». Будем считать, что до поры до времени за мной должок будет числиться, а как придет час, я ей всё с процентами верну.

К моей великой радости, другие новые знакомые меня оставили в покое, ни Михеев, ни вурдалаки о себе не напоминали. Зато вот звонки с неизвестных номеров начались. Нет, надо позавтракать и идти в ближайший салон связи, новую симку покупать.

Если, конечно, будет такая возможность. Шутки шутками, а если и вправду меня в полицию сейчас выдернут? Я, разумеется, не мальчик-колокольчик, меня таким не испугаешь, но все равно хорошего мало. Плюс довольно быстро про это узнает мой отец, в чем в чем, а в этом я не сомневаюсь. Ему подобная новость будет лучшим подарком из всех возможных, я разом компенсирую все его пропущенные дни рождения. И вот тогда-то понесется душа в рай, к гадалке не ходи. Он сначала отправит мне на выручку одного из своих адвокатов, а потом будет долго доказывать маме, что даже не сомневался в моем окончательном нравственном падении и изначально считал данный момент лишь вопросом времени. Но это полбеды, после он начнет утверждать, что именно она в этом виновата. Ведь именно она тогда, после аварии, не дала ему воплотить задуманное, это благодаря ей я остался здесь, а не отправился в Англию. Кто тогда заявил, что я вправе выбирать свою дорогу, а не следовать по тому пути, который, между прочим, был им, отцом, прекрасно распланирован? Она. И вот результат, вот куда этот путь привел. Сначала институт, в котором я получил абсолютно бесполезную профессию, потом работа в не менее странном месте, и теперь полиция, как логичный апофеоз бесполезной и бестолковой жизни единственного продолжателя династии Швецовых.

Мне-то на его речи плевать, но маму жалко, ей ведь все это выслушивать. Она натура хрупкая, творческая, все через сердце пропускает, через душу. У таких, как она, вообще в голове все по-другому устроено, не так, как у остальных. Вроде сидит, слушает, улыбается, а внутри небось ад бушует.

Так что – не хотелось бы.

Нет, ну какой же упорный этот человек, а? Первый звонок я сбросил, второй не стал, он сам затих, потому что пока я обо всем этом думал, время ожидания ответа истекло. Казалось бы – если не отвечают, значит, не хотят. А он вот в третий раз набрал.

Ладно, надо ответить. Вдруг что-то на самом деле важное?

– Валерий, добрый день, – чинно сообщил мне смутно знакомый женский голос. – Думала, что ты так и не возьмешь трубку. А это, между прочим, не слишком вежливо.

– Добрый день, – ответил я, пытаясь понять, с кем говорю. Нет, я точно знаю эту даму, вертится что-то такое в голове, но что… – Просто утро еще довольно раннее, я спал.

– Раннее, но буднее, – верно подметила собеседница. – Ты же, как мне говорили, устроился куда-то на работу. Если не ошибаюсь, даже на государственную службу. Политически шаг верный, где, если не там, завязывать нужные знакомства. Я всегда знала, что ты мальчик разумный, работаешь на перспективу…

Тьфу ты! Ну конечно! Просто телефон немного меняет голос, вот я ее и не узнал! Но когда в ход пошли все эти «перспективы» и «нужные знакомства», то все сразу встало на свои места.

– Так и есть, тетя Жанна, – бодро отозвался я. – Правда, не до конца понимаю, как ваше сегодняшнее «разумный мальчик» согласуется с когда-то произнесенными в мой адрес определениями «отрезанный ломоть», «лишний человек» и даже, если не ошибаюсь, «паршивая овца». Я ничего не забыл? Ничего не перепутал?

– Ты вырос, – бархатисто засмеялась мама Юльки. – Зубастый стал. А был такой славный мальчуган! Валерик, ну к чему ворошить прошлое? Да, я, возможно, что-то такое брякнула в запале. Бывает. Я за тебя переживала, ты же вырос на моих глазах!

Что меня всегда восхищало в этой женщине, так это ее способность никогда не смущаться, даже в тех случаях, когда это практически невозможно. Ну и умение врать в глаза кому угодно даже не краснея. Это талант. Это от бога.

– Тетя Жанна, мне про себя все давно известно, – решил особо не церемониться с ней я. Да, у меня с отцом разные взгляды на жизнь, но в одном мы с ним точно солидарны – в отношении к этой женщине. Мы оба ее терпеть не можем. – Переходите к делу, раз уж разбудили.

Новое дело – еще и в дверь кто-то принялся названивать. Да елки-палки, что за утро сегодня такое? Это-то кто?

– Валерочка… – Голос юлькиной мамы приобрел две новые нотки – встревоженность и легкое недовольство. – Я пытаюсь понять, что случилось с моей дочерью.

– Она входит в нашу секту, – подходя к двери, хмыкнул я. – Думаю, дело в этом.

– Какую секту? – уже непритворно всполошилась тетя Жанна. – Куда ты ее затащил, негодный мальчишка?

Я глянул в глазок и только головой покачал. Воронецкая. Вспомни черта – и он появится. Причем она заметила, что я на нее пялюсь, и продемонстрировала мне бумажный пакет, точно такой же, с каким приходила несколько дней назад. Дескать – завтрак принесла, милый, буду тебя сейчас кормить.

– В секту под названием «потерянное поколение», – бодро сообщил я тете Жанне. – Или вы теперь не смотрите дневные ток-шоу? Там через день вещают о том, что мы, дети рубежа веков, совсем ни на что не годны в этой жизни. Так что одна у нас с вашей дочерью секта, пропащие мы с ней. Ну и с остальными «миллениалами» тоже. За компанию.

– Ты все такой же шутник. – Неподдельное волнение из голоса пропало, сменившись притворной естественностью. – Отвыкла, отвыкла! Поймал ты меня!

– Есть такое. – Ключ провернулся в замке. – И все-таки – чем могу служить?

Воронецкая влетела в прихожую, чмокнула меня в щеку и снова помахала пакетом.

– Привет, пупсик, – невероятно весело прощебетала она, а после похлопала меня по животу. – Ты опять голенький? Ох, Валера, не кончится это добром, быть кому-то оседланным! И-и-ихххха-а-а-а! Ладно, умывайся и дуй на кухню!

– Это у тебя там кто? – заинтересовалась собеседница. – Женщина?

– Именно, – подтвердил я. – И, как мне кажется, вас этот факт должен радовать.

– Почему? – озадачилась тетя Жанна.

– Потому что вам, насколько я понял из ваших слов, небезразлична моя судьба. Согласитесь, было бы куда хуже услышать, что меня хочет завтраком накормить мужчина. В наше политкорректное и толерантное время подобные экзерсисы не редкость. Мало того – они уже становятся нормой. А так ваша душенька спокойна, сын старых друзей сбился только с карьерной дороги, но гетеросексуальную не покинул. Это ли не повод для радости?

– Повод, повод. – Надоело юлькиной маме играть в добрую тетю, теперь я это отчетливо слышу. И слава богу. – Вот что, Валерий. Скажи-ка мне, что у тебя с моей дочерью произошло?

– Соитие, – честно ответил я. – По взаимному согласию и неоднократное, уж простите за подробности. Но было это так давно, что мне самому сказанное кажется неправдой.

Наверное, все это звучит довольно грубо и цинично. Да просто наверняка так оно и есть, но… Не буду я бисер перед ней метать, поскольку являюсь личностью далекой от политики всепрощения. Я не забыл всего того, что она говорила за моей спиной, точно зная, что мне все передадут, и испытывала от этого немалое удовольствие.

Юльку, правда, палить не стал, ни к чему ей знать, что наш последний «романтик» имел место быть совсем недавно. Просто она ведь потом дочери все жилы вытянет, я ее знаю. Нет, если верить самой последней смске Юльки, мы теперь стали друг другу чужими, но это не отменяет предшествующие годы.

– За дуру меня не держи, – потребовала тетя Жанна. – Давно, неправда… Если бы так! Она же к тебе с Бали сорвалась. Думаешь, не знаю?

– Думаю, не знаете. Признаться, я и сам не в курсе.

– Валера, не надо со мной так разговаривать. Не надо. Да, я против вашего общения. Да, я не раз требовала от Юли, чтобы она тебя выбросила из головы. Правда, все мои просьбы были что о стену горох… Но это ладно. Я думала, что она со временем перебесится, потом подберу ей хорошую партию, и все встанет на свои места. А пока пусть к тебе иногда бегает, физиология есть физиология. Но я даже предвидеть не могла того, что случится!

– А что случилось? – чуть напрягся я.

– Знаю, что прозвучит странно… – чуть ли не впервые в жизни я услышал неуверенность в голосе этой женщины. Это было на нее настолько непохоже, что мне стало немного не по себе. Уж не добрались ли до моей подруги нехорошие кровососы, плюнув на договоренности? – Валера, мне не нравится, как она пытается тебя забыть!

– Чего? – я прислонился спиной к стене, чтобы не упасть. – Теть Жанна, вы только что взяли главный приз в категории «Вот это да!». В моем личном рейтинге, имеется в виду. Много чего в жизни слышал, но такого…

– Сама в шоке, – подтвердила женщина. – Но, Валера, ты и меня пойми, я же мать! Да, мне пришлось смириться с тем, что она выросла, что она невесть где и невесть с кем таскается по ночам, что иногда по утрам от нее пахнет спиртным, что она с тобой спит, в конце концов. Мне все это очень не нравится, но она стала взрослой и неплохо знает свои права. Я пыталась на нее воздействовать финансово, но тут в дело вступил отец, и все пошло прахом. Но это все было хотя бы понятно! А то, что происходит сейчас, меня откровенно пугает.

– Да не томите вы! – Я состроил страшную рожу Стелле, которой надоело ждать меня на кухне. Она приперлась в коридор, провела ноготком указательного пальца правой руки по моей груди, а после прильнула ко мне всем телом. – Поподробней можно?

– Поподробней? – в голосе женщины появился трагизм. – Конечно, можно! Как тебе, например, тот факт, что она позавчера изрезала на кусочки все фотографии, где вы вместе?

– Ну-у-у… – протянул я задумчиво. – Случается такое.

– Мальчик мой, ей давно не пятнадцать лет! В нежном возрасте это норма, но сейчас?

– Она в свое время увлекалась символистами, – осторожно произнес я. – Может, дело в этом? Есть в данном поступке некая символичность.

– Символисты – это другое, – осекла меня тетя Жанна. – Ладно, бог с ними, с фотографиями. Но Юля уже который день вообще из дома не выходит. Хотя нет, вру, вчера она на два часа уезжала. И знаешь куда?

– Куда?

– В церковь! – трубно возвестила собеседница. – В церковь, Валера! Каково?

Каково? Хорошо! Значит, мои новые друзья тут точно ни при чем. Подозреваю, что их жертвы от церкви шарахаются как черт от ладана. Кстати – хороший каламбур.

– Мало ли чего ее туда понесло, – предположил я, оттолкнув от себя вконец разошедшуюся Воронецкую, вошел в комнату, взял из пачки сигарету и отправился на балкон. – Все когда-нибудь приходят к богу. Может, и для нее настал такой момент.

– Валера, у меня очень, очень плохие предчувствия, – со слезой в голосе заявила тетя Жанна. – Мне кажется, она решила покончить жизнь самоубийством.

– Чего? – у меня чуть сигарета из рта не выпала. – Кто? Юлька? Да она скорее всех нас закопает! С ее-то жизнелюбием!

– Нет никакого жизнелюбия! – гаркнула женщина. – В помине! Говорю же – дома сидит! Ноутбук не открывает! Ни одного поста в инстаграме не было уже пять дней! Ни од-но-го! Да она даже когда попала в реанимацию в Инсбруке, и то селфи постила, а тут – тишина в эфире. Валера, надо что-то делать!

– Делайте, – поддержал ее я. – Сами сказали – вы мать. Поговорите, найдите нужные слова. Сами не отыщете – есть психологи, на худой конец, психиатры.

– Пыталась, – вздохнула тетя Жанна. – Не хочет говорить. Что до психологов… Они хороши только для того, чтобы выговориться, а в остальном толку-то от них… А еще не хочется публичности. Эти господа все на жаловании у интернет-порталов, нашей семье горячие новости под заголовками «Дочь бизнесмена Певцова сошла с ума» не нужны совершенно. Сергей заключает крупную сделку с канадцами, скандалы не ко времени. Кстати, твой папа тоже в ней…

– Последнее неинтересно, – оборвал ее я. – Повторю вопрос – от меня что требуется?

– Поговори с ней, – как-то необычно искренне попросила меня Юлькина мама. – Просто поговори. Только не по телефону. Давай как тогда, когда вы еще… Думаю, ты понял, о чем я. Мы сейчас за городом, в Петрово, так вот и приезжай к нам. Посидите в беседке, посмотрите на закат, на речку сходите.

– Умеете удивить, – хмыкнул я. – Чего-чего, а этого не ожидал.

– Валера, есть случаи, когда самолюбие можно и нужно в одно место заткнуть, – неожиданно резко произнесла тетя Жанна. – Я же заткнула? Вот нашла твой телефон, позвонила, хоть и очень не хотелось. Юля душой крепкая, в отца пошла, но она все-таки девочка, то есть имеет право на ошибку. Первая – это ты, но ее я пережила. А вот какой будет вторая, я даже думать не хочу. И чтобы она случилась – тоже не хочу. Скорее всего, я дую на воду, и тем не менее. Короче – бери ноги в руки и приезжай, на ужин у нас сегодня жареный гусь. Помнится, ты его всегда любил.

– Это да, – признал я. – Но все же…

– Я тебя никогда ни о чем не просила! Это первый раз!

– Второй, – поправил ее я. – Первый был на последнем звонке. Вы заставили меня в капустнике физрука сыграть, хоть мне и не хотелось этого делать.

– Ты по фактуре подходил, – сказала как отрезала тетя Жанна. – За тобой машину прислать?

– Сам доберусь, – проворчал я. – Но, может, не сегодня? Может, завтра?

Хрен ее, Юльку, знает. А ну как и вправду чего такое задумала? Особенно если учитывать, как она квасила в последнее время. И, возможно, не только квасила.

Да и права тетя Жанна. Мы на самом деле друг другу не чужие люди.

– Вот и славно. – Голос снова стал привычно-медовым. – Я знала, что ты хороший мальчик. А что натворил дел в прошлом – так с кем не бывает?

И повесила трубку. Ну а как же, последнее слово всегда должно быть за ней. И дочь в данном случае вся в мать!

– Кофе стынет, – скрипнув балконной дверью, сообщила мне Стелла. – И еще – Валер, ты уже фильтр куришь.

То-то во рту такой привкус пакостный! Тьфу!

Круассаны были хороши, джемы на этот раз не поражали странностью ароматов, что же до кофе, то тут вовсе слов не имелось. При всей своей вредности и стервозности варить его Воронецкая умела.

– Вкусненько? – прощебетала Стелла, пододвигая мне очередной круассан. – Нравится?

– Не то слово, – пробубнил я с набитым ртом. – Хоть что-то хорошее в это утро случилось.

– Какие-то проблемы? – показала ведьма глазами на лежащий рядом со мной смартфон. – Да?

– Твоими заботами, – прожевав кусок, произнеся я. – Кто тебя тогда за язык тянул? Ну когда моя приятельница заявилась? Ты пошутила, она поверила, собирается руки на себя наложить теперь.

– И пусть ее. – Стелла подлила мне кофе. – Прости, но я дураков да дур никогда не жалею. Если она глупа настолько, что не может взять и просто поговорить с мужчиной, которого любит, а вместо этого таблетки жрет или в петлю лезет, то, возможно, это не самый плохой вариант. Значит, она не готова к тому, что жизнь это не только праздник, что в ней иногда надо самой идти вперед, а не на месте топтаться и ждать, пока тебя кто-то подвезет. Вот этот джем попробуй, абрикосовый. Очень вкусный! С кислинкой.

И ведь даже не поспоришь, сказано все верно. Только от правоты этой не духами французскими пахнет, а серой тянет за километр.

– Вале-е-е-ер! – Стелла лукаво прищурила левый глаз. – А ты чего сегодня вечером делаешь?

– По делам уезжаю. – Я намазал круассан рекомендованным ей джемом. – По важным и неотложным.

– Ответ неверный! – Воронецкая погрозила мне пальчиком. – Сегодня вечером мы приглашены на ужин. Ну, вернее, приглашена я, а ты идешь со мной. Идешь, и это не обсуждается. Это важно для нас обоих.

– Не-а. – Я покачал головой. – Без меня. Я подобные мероприятия не люблю.

– Да что ты? – У ведьмы как-то вдруг исчезла игривость из голоса и озорство из глаз. – Ой ли? А если подумать?

– Ты о чем? – с набитым ртом поинтересовался у нее я.

– О том, что три дня назад ты охотно посетил поздний ужин в одном милом доме. – Воронецкая приблизила свое лицо к моему. – В Останкино!