Новые крепостные. Неофеодализм и современное рабство

Объединяйтесь, русские люди.

Я рассчитываю на вас.

Государь-император Николай II

© БФ помощи нуждающимся «Крепкие руки», 2021

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

Эта книга была издана при поддержке и непосредственном участии Благотворительного фонда помощи нуждающимся «Крепкие руки».

Адрес фонда: Москва,

Нижний Кисловский переулок 7, строение 1, офис 302

Тел.:+7-495-981-8132

E-mail: strongarmsorg@yandex ru

Телеграмм-канал А. Лежавы «Деньги и жизнь»:

https://t.me/lezhavamoney

Несколько слов о том, как появилась эта работа

Эту книгу в конце октября 2020 года мне предложили написать Д. Лобанов, руководитель издательства «Книжный мир», и С. Харцизов, с которым мы не раз обсуждали различные темы на канале «Завтрашний день». Эта идея показалась мне интересной, поскольку незадолго до этого мы беседовали на эту тему на канале «Аврора» с пригласившим меня выступить там Алексеем Новицким. Любое выступление на радио или телевидении ограничено по времени и зачастую не позволяет полностью раскрыть те или иные аспекты проблемы. К тому же передача на «Авроре» была более ориентирована на локальные прикладные проблемы российских граждан, тогда как книга дает возможность увидеть более широкую картину происходящего. Она была написана в ноябре – декабре 2020 года.

Впервые тема неофеодализма и новых крепостных была мной затронута в книге «Золото. Гражданин или государство, свобода или демократия», которая была завершена в декабре уже довольно далекого 2009 года. Она стала продолжением моей первой работы «Крах „денег“, или Как защитить свои сбережения в условиях кризиса» и развила определенные моменты, не вошедшие в нее.

О проблеме неофеодализма в ней говорилось лишь бегло и фрагментарно, поскольку не она была основной темой книги. К тому же на тот момент она просматривалась лишь как перспектива. О каких-то конкретных шагах и мероприятиях в этом направлении говорить было бессмысленно, поскольку это напоминало бы обычные гадания на кофейной гуще.

Прошедшие десять лет и особенно последний год наглядно демонстрируют, что властные элиты усиленно двигают мировое сообщество именно в этом направлении, причем ускоренная деградация экономики и накатывающая новая волна глобального экономического кризиса подталкивают их делать все более активные и резкие движения для достижения своих целей. Наиболее ярко это проявляется в финансово-экономических, социальных и технологических аспектах. И каждый из нас самостоятельно может видеть все это во всем своем совершенно неприкрытом безобразии.

Главная проблема, по мнению автора данной работы, заключается в одном и предельно простом факте: правящие элиты или элита самостоятельно не способна ни на что конструктивное. Сама по себе она не способна создавать что-либо действительно ценное. Она не способна самостоятельно что-либо строить. Единственное, что она может и любит делать – это отнимать и делить созданное другими. Но для того чтобы что-то отнять и поделить, необходимо, чтобы это что-то было кем-то создано. Именно для этого в том обществе, которое хотят построить на будущее нынешние властители, и нужны новые крепостные. Они необходимы, чтобы безропотно подчиняться и обслуживать тех, кого в этой работе мы будем называть новой аристократией или неофеодалами, и считать это за высшее счастье. Хотите ли вы такой судьбы для ваших потомков, решать вам.

О крепостном праве и его перспективах

Развитие производительных сил и производственных отношений привели к смене феодализма капитализмом. Их дальнейшее развитие существенно меняло как мир, так и сам капитализм. Он достиг своей высшей стадии – империализма, но его дальнейшие изменения произошли несколько иначе, чем предполагали К. Маркс или В. И. Ленин. Ни социализм, ни коммунизм не пришли к нему на смену. Вместо этого начался процесс активной деградации самого капитализма, причем важнейшую роль в этом процессе играла и играет транснациональная финансовая олигархия.

Этот процесс сначала разрушил национальные империи, место которых заняло множество небольших стран, не обладающих достаточной мощью, чтобы противостоять постепенному глобальному захвату власти финансовой олигархией. Затем постепенно промышленный капитализм был заменен становящимся все более виртуальным постиндустриальным обществом, на смену которого правящие элиты все активнее и зримо продвигают неофеодализм – феодализм, но на качественно ином технологическом уровне развития.

Для этого используются разные красивые, но обманчивые формулировки вроде Четвертой промышленной революции или «Новой нормы», с помощью которых правящие круги в очередной раз обещают привести население к светлому будущему. Однако реальность, если убрать эту красивую обертку, оказывается гораздо более мрачной по своим последствиям, чем традиционное крепостное право, которое в сравнении с будущим уже сейчас выглядит как подлинный разгул свободы.

Здесь стоит лишь кратко напомнить о традиционном крепостном праве и происходивших в дальнейшем переменах, поскольку все в школе изучали русскую и мировую историю, и нет особой необходимости говорить о прошлом, когда всех нас гораздо больше интересует время, в котором мы живем, и будущее.

Когда речь заходит о крепостном праве, в подавляющем большинстве случаев речь идет не столько о праве как таковом, сколько об отношениях между различными социальными группами. Поэтому, вероятно, корректнее было бы говорить о крепостной зависимости, тогда как крепостное право – это лишь законодательное оформление этих отношений, придание им некоей законной, по мнению правящего класса или слоя, и защищающей его интересы формы.

Другим важным моментом является то, что под традиционным крепостным правом обычно понимается система юридических норм, запрещавших крестьянам покидать земельные наделы, к которым они были «прикреплены». Крестьянин не мог отчуждать или менять этот земельный участок. Он находился в полном подчинении у западноевропейского феодала и был вынужден работать на него не менее пяти дней в неделю.

В случае с Россией была своя специфика. Служилому человеку-воину, профессиональному военному, князья, а затем цари и императоры давали землю. Служилый человек «испомещался» на ней. На время службы эта земля принадлежала ему, а за это он был обязан нести воинскую, пограничную и иную службу. Фактически первоначально он также был прикреплен к данной ему земле.

Когда на этой земле жили и крестьяне, то они могли обрабатывать землю и обеспечивать служилого человека-помещика всем необходимым. Если на земле никаких крестьян не было, то он и его семья были вынуждены сами обрабатывать данную ему государством землю. В этом случае его жизнь, когда он не охранял границу и не участвовал в походах или административной деятельности, ничем от жизни обычного крестьянина не отличалась. Эти дворяне составляли класс однодворцев. Позднее Петр I обложил их подушной податью и объединил с казенными крестьянами.

Характерным для России было то, что, хотя русская знать и владела по царской милости землей, монархия не позволяла своему служилому классу пускать корни в деревне. Верховная власть стремилась не допускать экономической самостоятельности дворян. Она была заинтересована в том, чтобы дворяне были готовы в любой момент перебраться на новую должность и место жительства. Уровень доходов подавляющего большинства дворян был так мал, что они практически ничем не отличались от крестьянства по своему достатку и зачастую не могли дать детям образование. Приобрести же какие-либо атрибуты аристократического образа жизни, к которому многие стали стремиться после знакомства с образом жизни европейской знати, для них было практически невозможно.

Окончательное оформление крепостного права в России произошло в 1649 году, когда был принят первый нормативный акт, регламентировавший отношения между помещиками и крепостными крестьянами и установивший власть землевладельца над крестьянами, работавшими на его земле. Крестьяне оказались окончательно прикреплены к земле, что и дало название этому явлению – крепостное право.

Крепостное право отличалось от рабства. Крепостному принадлежали плоды его труда, и он на всем протяжении периода крепостничества владел собственностью.

В России помещик никогда не был юридическим собственником крепостного, а скорее, был сам прикреплен к земле, к которой были прикреплены крестьяне. Он обладал властью над ними лишь в силу того, что сам был прикреплен к службе, кормясь от полученной за это земли с работниками, выделенной ему правительством. При переходе земли от одного помещика к другому вместе с ней передавались и работники. Не зря крестьяне говорили помещикам: «Мы – ваши, а земля – наша».

Хотя закон крайне слабо защищал крестьян в правовом отношении по сравнению с землевладельцами, он признавал определенные неправомерные действия помещиков преступлениями, за которые полагалось наказание. Каждый зависимый человек обладал гражданским правом, защищавшим его личность от бесчестия. За оскорбление крепостного помещик был обязан выплатить потерпевшему значительный штраф, а за убийство ему грозило тюремное заключение или смертная казнь.

Хотя крепостное право играло существенную роль в эволюции нашей страны, но никакого указа о закрепощении крестьян никогда не было издано. Крепостничество выросло на практике из множества обычаев и указов и существовало как с общего согласия, так и безмолвного официального благословения. Всегда подразумевалось, что на деле помещики не являлись собственниками своих крепостных, а скорее, руководили ими от имени монархии. Наиболее ярко это проявлялось после того, как Петр I и его преемники сделали помещиков государственными агентами по сбору подушной подати и набору рекрутов.

Тот факт, что в первой половине XVII века крестьяне стали предметом частных сделок, хотя по закону они были людьми свободными, представлял собой злоупотребление правом, на которое закон фактически закрывал глаза. Власть помещика над крестьянами стала почти безграничной только в царствование Екатерины II. Однако рабом крепостной так и не стал.

В процессе закабаления русских крестьян можно выделить два существенно отличающихся между собой этапа. Если XVI и особенно XVII век – это время активного закрепощения крестьян именно государством, то XVIII век – это период бурного роста частного крепостного права. В первый период государство исходило из своих собственных фискальных нужд. Когда люди жестко прикреплены к земле, с них проще взимать налоги. Во втором же в гораздо большей степени происходило не только развитие и рост дворянства как класса, но также изменялось его самосознание в направлении автономии от других сословий. Именно этот период правления Екатерины II известен эпизодами варварской жестокости помещиков по отношению к крепостным.

Значительные перемены в лучшую сторону в жизни крепостных крестьян произошли в период правления сына Екатерины II Павла I, в результате которых, помимо облегчения их жизни, число крепостных начало заметно снижаться. Правившие после Павла I Александр I и Николай I говорили о необходимости отмены крепостного права, но это произошло только в 1861 году при Александре II. Развитие капитализма в России требовало свободных рабочих рук, и отмена крепостного права стала естественным ответом властей на это.

Затем последовал период бурного развития капитализма во всем мире. Абстрагируясь от социально-политических моментов последующих полутора сотен лет в виде революций, мировых войн, распада колониальной системы и прочего, в финансовом аспекте его можно разделить на два принципиально важных этапа. На первом использовались твердые обеспеченные деньги – золото. Их необходимо было зарабатывать. Мощь государства определялась ее экономическим – заводами и фабриками – научным и военным потенциалами, которые были напрямую связаны с численностью населения, а она, в свою очередь, зависела от потребления энергии и прежде всего нефти.

Если посмотреть на изменение социальных групп населения с момента начала существования крепостного права и по настоящее время, то можно увидеть три основных периода. В период господства крепостного права основную массу населения составляли крепостные крестьяне, над которыми господствовало дворянство – военно-земельная аристократия, тогда как слой свободных людей – горожан, мещан, ремесленников и купцов – был сравнительно невелик.

Период развития капитализма и его борьбы с социализмом был характерен полной ликвидацией крепостного крестьянства как такового и резким увеличением слоя свободных людей – рабочих, крестьян, интеллигенции, предпринимателей, составивших основную массу населения планеты. Одновременно произошел и резкий рост уровня образования самых широких слоев общества. Без этого обеспечение научно-технического прогресса и военного паритета было невозможным. Традиционная аристократия как таковая была практически незаметным по своей величине социальным слоем. Ее большая часть перешла в слой обычных свободных людей, тогда как ее верхушка практически полностью слилась с транснациональной финансовой олигархией.

Распад социалистической системы, развитие новых технологий – компьютеризации, автоматизации и роботизации – привели к тому, что отпала необходимость в конкуренции с иной социальной системой, а различную продукцию стало возможно производить без участия человека.

Такое количество людей, потребляющих ресурсы планеты, стало ненужным для транснациональной олигархии, прежде всего финансовой. К тому же свободные люди всегда представляли и представляют угрозу для любого социального слоя, который захватил господство в обществе и пытается его удержать.

Для решения этой задачи правящий слой стремится осуществить закабаление самых широких слоев населения и сделать их полностью зависимыми от своих хозяев. Проще всего в текущих условиях это сделать при помощи финансовой удавки – долга.

Судя по тому, как развиваются события, можно предположить, что элиты стремятся осуществить новое крепостное право по гораздо более жесткому, чем рассмотренный выше дореволюционный российский, западноевропейскому варианту. В его случае новый крепостной вообще не будет иметь какой-либо собственности. Она вся полностью будет принадлежать только неофеодалам.

В условиях неофеодализма нет необходимости привязывать крепостного к земле, напротив, такие взаимосвязи должны полностью отсутствовать. Скорее, он или она будут прикреплены к определенной функции или функциям, которые они будут вынуждены беспрекословно выполнять для своих хозяев. Это также обеспечит мобильность новых крепостных. Поэтому в случае необходимости их будет легко как перемещать в любую нужную их хозяевам точку на земном шаре, так и заменять.

Вторая задача – это не допустить активного противодействия планам властных кругов со стороны общества. Для этого необходимы значительные полицейские и прочие силовые структуры. Также для ее решения требуется обеспечить тотальный контроль и слежку за всем населением и всеми аспектами его жизни, чтобы иметь возможность заранее предпринять необходимые меры для полной ликвидации даже потенциальной возможности какого-либо бунта или сопротивления власти неофеодалов со стороны новых крепостных.

Третья задача – обеспечить постепенное снижение образовательного уровня населения, поскольку малограмотными проще управлять.

И наконец четвертая задача заключается в снижении общей численности населения планеты и такой его трансформации, в результате которой оно выполняло бы свои трудовые функции и не представляло бы угрозы правящему слою.

Целью всех этих процессов можно считать создание неофеодального общества, в котором будут существовать два основных класса – неофеодалы и новые крепостные. На время сравнительно короткого по историческим меркам переходного периода какое-то время еще будут существовать свободные люди и силовики, но и те, и другие постепенно исчезнут, также став новыми крепостными. Да, кстати. Нынешние представители российской высшей законодательной и исполнительной власти и олигархии, вероятно, рассчитывают, что и они в дальнейшем смогут попасть в слой неофеодалов. Это совершенно напрасно. Они могут питать любые иллюзии, но они в дивном новом мире не нужны. Все, что у них пока еще есть, будет изъято на вполне законных основаниях в рамках борьбы с отмыванием доходов, полученных преступным путем, и тому подобного. Примеры именно такого развития событий на Западе есть уже сейчас.

Но хватит об этом. Посмотрим более детально, как мир дошел до нынешнего состояния, как перечисленные выше задачи реализуются на практике и что можно этому противопоставить.

Об экономике, финансах и процессе финанциализации реальной экономики, или Как мир дошел до нынешнего состояния

В результате Второй мировой войны и Бреттон-Вудского соглашения 1944 года, заменившего существовавший до этого золотой стандарт, американская валюта была объявлена мировой резервной валютой, которая обменивалась на золото по фиксированному курсу. Одновременно были установлены твердые валютные курсы для валют стран-участниц к ключевой валюте. Конференция, на которой было принято соглашение, положила начало таким наднациональным структурам, как Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР). В результате этих преобразований американский доллар стал базой валютных паритетов, преобладающим средством международных расчетов, валютных интервенций и резервных активов, а частный американский центральный банк – Федеральная резервная система США – начал играть ключевую роль в валютно-денежном обращении. Период с 1944 по 1971 год можно рассматривать в качестве переходного периода от твердых обеспеченных денег к необеспеченным бумажным валютам.

На втором этапе, с 1971 года, после отказа правительства США от обмена американских долларов на золото, на место денег пришли бумажные необеспеченные валюты, которые центральные банки могли печатать в любых необходимых для правительства количествах. Необходимость их зарабатывать фактически отпала. Единственным сдерживающим фактором оставалось противостояние двух социальных систем – социализма и капитализма.

Во второй половине XX века на Западе довольно популярной была теория «золотого миллиарда». Согласно ей, природных ресурсов, необходимых для комфортного проживания на земле, хватает только на 1 миллиард человек, и в течение ста – ста пятидесяти лет на земле должен остаться «золотой миллиард», который на это «имеет право». В этот «золотой миллиард» включали население США, Канады, Западной Европы, Израиля и Японии. Ничего удивительного не было в том, что население России в этот миллиард не попадало. Противостояние Советского Союза и Запада было в полном разгаре и шло по всем фронтам: финансово-экономическому, политическому, военному, социальному, идеологическому и прочим.

В 1985 году западные правящие круги сформулировали программу в отношении СССР, одной из целей которой было к 2020 году вдвое сократить население нашей страны. В результате предательства определенных представителей советского высшего политического руководства эта цель была вполне достигнута. Из 300 миллионов населения бывшего СССР в России на момент написания этой книги осталось менее 147 миллионов человек, и в результате политики, проводимой нынешней российской колониальной администрацией, это количество продолжает уверенно сокращаться. Если дело так будет продолжаться и дальше, то заявления М. Тэтчер и М. Олбрайт о том, что «по оценкам мирового сообщества, экономически целесообразно проживание на территории России 15 миллионов человек», вполне могут оказаться реальностью. Кто-то ведь должен качать нефть и газ, валить лес, добывать металлы и так далее для своих иностранных хозяев.

После распада СССР и социалистического лагеря ситуация в мире существенно изменилась. Она затронула не только проигравшую сторону, но и «победителей». Победа оказалась пирровой. Особенно для населения западных стран. Несмотря на все свои негативные стороны, противостояние двух систем в конечном итоге служило прогрессу мирового сообщества. Когда оно прекратилось, исчез сильнейший стимул для этого. Западные элиты достигли поставленной цели. Равный по силам противник исчез, им не к чему стало стремиться.

Распад СССР и прекращение военного и экономического противостояния сняли последнее критически важное ограничение в сфере финансов. Власти и центральные банки получили возможность печатать бумажную валюту в любом необходимом для решения их целей и задач объеме. Транснациональная финансовая олигархия одержала решающую победу на своем пути к абсолютной власти.

По сути, у западных правителей остались лишь две довольно примитивные цели: еще больше денег и еще больше власти. Классическую индустриальную экономику сменила так называемая постиндустриальная, ведущую роль в которой играет финанциализация (в научной литературе это слово обычно пишут через «с» – «финансиализация», но автор полагает, что именно его вариант написания этого термина более корректный с позиций правил русского языка. Мы же говорим и пишем «цивилизация», а не «сивилизация», как это звучит и пишется на Западе).

Реальная экономика начала терять свое значение, поскольку гораздо большие прибыли и без каких-либо особых хлопот банки, финансовые компании и прочие могли получать за счет доступа к источникам валют – центральным банкам – и все более масштабных спекуляций.

В классической индустриальной экономике наиболее типичной формой получения доходов были: вложение средств в производство, покупка сырья, его переработка и изготовление продуктов, а затем продажа этих товаров на рынке. Этот процесс требует значительных трудовых, финансовых и временных ресурсов и предполагает систематический контроль на протяжении всего цикла. Развитие финансового рынка открыло новые возможности не только получения доходов, но и значительного увеличения прибыли. Альтернативой реальному производству стало вложение средств в финансовые активы, в определенных случаях управление ими и дальнейшая их продажа с целью извлечения прибыли. Процесс – купить дешево, чтобы продать дорого – называется спекуляцией. Этот способ гораздо более простой и привлекательный с точки зрения возможной прибыли.

Отказ от использования в денежном обращении твердых обеспеченных денег и переход на необеспеченные бумажные валюты еще больше повысил привлекательность спекуляции на финансовых рынках по сравнению с традиционным производством реальных товаров. Постепенно стоимость реальных активов перестала зависеть от их реальной ценности, а стала определяться лишь спросом и предложением ценных бумаг на рынке. Если раньше образование финансовых пузырей сдерживало существование золотого стандарта, а затем система фиксированных валютных курсов, то в настоящее время финансовые операции перестали коррелировать с денежной массой в целом, так как большинство сделок происходит в безналичной форме. Количество игроков на этом рынке стремительно росло. Кроме ранее существовавших банков, инвестиционных фондов, традиционных бирж и брокеров, на рынок вышли страховые компании, пенсионные фонды, трасты, паевые инвестиционные фонды, хедж-фонды. Управлять такими компаниями стало выгоднее, чем заниматься реальным производством.

Другим существенным моментом стало то, что раньше перераспределение капиталов обеспечивало более эффективное функционирование реального сектора и всей экономики за счет перетекания средств от кредиторов заемщикам, теперь же оно стало неконтролируемым. Не менее важно и то, что финансовый капитал как таковой практически исчез в результате отказа от твердых обеспеченных денег и их замены необеспеченной бумажной валютой, обладающей лишь одной функцией денег из пяти – расчетной. Если твердые обеспеченные деньги необходимо было реально заработать и накопить, то есть сформировать финансовый капитал для реализации какого-либо проекта или производства, то необеспеченную бумажную валюту можно напечатать в неограниченном количестве, и у руля стоит не тот, кто производит, а тот, в чьих руках находится этот печатный станок. В результате средства сосредотачиваются в руках финансовых групп или отдельных участников рынка, обладающих наилучшим доступом к тем, кто владеет печатным станком.

Если бы финанциализация затрагивала только рынки ценных бумаг или финансовые рынки, это было бы не столь критично для мировой экономики. В конце концов, конечного потребителя реальных товаров мало волнует, если кто-то поменял одни якобы ценные бумажки на другие. Но финанциализация в полной мере затрагивает и товарные сырьевые рынки. Цена на основные виды сырья – топливо, металлы, продовольствие, древесина и т. д. – определяется биржей, то есть на финансовом рынке. На нее влияет множество самых разнообразных факторов, а следствием этого становится зависимость себестоимости продукции реального сектора экономики от биржевых цен. За биржевые спекуляции реальными товарами в итоге платит конечный потребитель, хотя есть и отдельные исключения из общего правила.

Как мы все хорошо знаем, главной целью любого капиталиста является максимальное снижение издержек и максимизация прибыли. В финанциализации для нас более всего интересно то, что в этом процессе извлечения и максимизации получаемой прибыли требуется гораздо меньше людей, чем в процессе реального производства. Более того, в условиях проведения сделок безналичным путем все это довольно легко автоматизируется и роботизируется, что позволяет еще больше сократить численность необходимого персонала. И это, в отличие от, например, того же сельского хозяйства, в подавляющем большинстве своем высококвалифицированные специалисты.

Финанциализация ведет к тому, что количество рабочих мест в реальном секторе экономики неуклонно сокращается. Причем этот процесс затрагивает в большей степени не только низкоквалифицированный труд, но и высокооплачиваемых и квалифицированных наемных работников, мелких и средних предпринимателей, то есть тех, кого обычно относят к понятию «средний класс».

Именно этот социальный слой представляет особую опасность для новой аристократии, поскольку в силу своей активности, образования и относительной финансовой независимости способен выступить в качестве организующей силы для менее обеспеченных слоев населения. Поэтому свою первоочередную задачу элиты видят в том, чтобы нейтрализовать и ликвидировать прежде всего средний класс, в первую очередь лишив его финансовой и экономической независимости.

Этот процесс особенно активизировался после первой волны глобального финансово-экономического кризиса в 2008–2009 годах, когда лишь чудом все не рухнуло, а для мировой финансовой аристократии прозвенел первый звонок. Мировая экономика начала быстро сокращаться в реальном выражении, но в финансовом продолжила свой медленный, но вроде бы как рост.

Иллюзия такого роста обеспечивалась эмиссией все больших объемов необеспеченной бумажной валюты центральными банками всех стран и непосредственно связанным с этим ростом биржевых индексов и фондовых рынков, но реальный сектор мировой экономики активно деградировал.

Основные причины первой волны глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов так и остались неразрешенными, что неизбежно вело к новой вполне ожидаемой, но еще более мощной второй волне. Финансовая олигархия, сидящая у печатного станка, выиграла некоторое время, в течение которого шел активный поиск средств и методов, с помощью которых она сможет не только сохранить, но и еще более усилить свою власть. К тому же научные и технологические достижения последних лет позволяли посмотреть на будущее совершенно иначе, чем двадцать или даже десять лет назад.

После десятилетий создания кредитов и денег из воздуха центральные банки построили колоссальную долговую пирамиду. По оценкам Института международных финансов (IIF), в первом квартале 2020 года глобальный долг составлял 331 % мирового ВВП. Обремененный долгами режим с использованием декретных необеспеченных денег все более увеличивал нестабильность мировой финансовой системы.

По оценкам института, ожидалось, что к концу 2020 года мировой долг вырастет до рекордных 277 триллионов долларов, тогда как общий долг развитых стран – государственных, корпоративных и частных – в третьем квартале подскочил до 432 % ВВП. Отношение долга развивающихся стран к ВВП в третьем квартале составило почти 250 %, в Китае – 335 %, а в течение года ожидается, что это соотношение достигнет примерно 365 % мирового ВВП. Большая часть этого огромного роста долга на 15 триллионов долларов за один год объясняется действиями властей и корпораций в ответ на пандемию. Однако следует помнить, что общий объем долга уже в 2019 году, до какой-либо пандемии и в период формального роста экономики достиг рекордных значений. Схема с коронавирусом лишь была использована в качестве благовидного предлога для того, чтобы залить мировую экономику свежеотпечатанными фантиками.

Основная проблема существовавшего долга заключалась в том, что большая его часть – это непродуктивный долг. Правительства используют необеспеченную бумажную валюту для все большего раздувания своих текущих расходов, которые не приносят реальной экономической отдачи. Вне зависимости от того, будет ли коронавирус, как и его «эпидемия», объявлены побежденными или нет, при сохранении текущего положения в экономике долг будет продолжать расти. Причем следствием этого роста долга и дальнейшей финанциализации экономики является еще большее сокращение ее реального сектора, что окончательно сводит на нет любые надежды реально расплатиться по созданным долгам за счет роста производства и производительности труда.

С этим, пока все само по себе не рухнуло, властям необходимо было что-то срочно делать. В качестве благовидного объяснения причин неизбежного финансово-экономического кризиса была задействована схема с коронавирусом и политически продиктованная изоляция и «самоизоляция» населения. Дескать, это не вина совершенно конкретных людей, что все так произошло, а все из-за какой-то некой непреодолимой силы – вируса.

Однако такое решение политических проблем привело к резкому ухудшению состояния реальной экономики. Без экономического роста инвесторы все больше опасаются того, что заемщики больше не смогут обслуживать свой долг, поэтому они спешат покинуть кредитный рынок. По мере того, как предложение кредита иссякает, многие заемщики становятся не в состоянии рассчитаться по подошедшим к погашению ссудам или перекредитоваться.