Глава 1, в которой мы узнаем о существовании в городе таинственного небоскреба, точнее, о том, что в городе есть небоскреб, мы знали и так, но не подозревали, что он таинственный
Небоскреб, взметнувшийся вверх над городом острой стальной спицей, изо всех сил пыжился проткнуть небо, однако у него это никак не получалось. Несмотря на то, что северное небо почему-то называют низким, оно по-прежнему оставалось в счастливой недосягаемости для многочисленных антенн и стержней громоотводов, украшавших вершину стоэтажного колосса. Сто этажей стекла, стали, бетона, денег. Сто этажей тщеславия. Так считали многие, да что там, почти все, кто не был знаком с истинной конструкцией здания, а с ней не был знаком никто из живущих городе, включая губернатора, главного архитектора строительства и заказчика, в очередной раз доказавшего, что мечты сбываются. Надо лишь научиться мечтать по-настоящему, с огоньком и размахом.
Постройка здания, на деле доказавшего способность менеджеров госкомпании собрать и тут же потратить огромное количество денег, и ставшего местной достопримечательностью еще до окончания строительства, не обошлась без происшествий. На самом первом этапе осуществления грандиозного проекта, когда только начали рыть котлован под фундамент будущего небоскреба, начались проблемы с подрядчиками. Они менялись один за другим, словно картинки в детском калейдоскопе, вот только картинки все были одна страшнее другой. К руководителям одних подрядчиков в офис приезжали с обысками сотрудники следственных органов, других арестовывали прямо на еще толком не начавшейся стройке, у третьих таинственным образом за ночь, особенно если это была ночь с пятницы на понедельник, исчезали все экскаваторщики. Да ладно бы, если только они. Удивленный прораб ходил по опустевшему строительному городку, пытаясь найти хоть кого-нибудь способного продолжать работу, а затем, увлеченный поисками, и сам исчезал посреди сотен расставленных на территории строительных вагончиков.
Во всей этой кутерьме никто не удивился, когда в один прекрасный день в город по железной дороге прибыли шестьсот тонн северокорейских рабочих. Молчаливых, трудолюбивых и все как один весом не более, но и не менее шестидесяти килограмм. Идеальная калибровка!
Возможно кому-то покажется оскорбительным, что численность рабочих, тем более северокорейских измеряется в тоннах. Но что поделать, книга эта основана исключительно на фактах, а факты эти говорят, что в город прибыл грузовой состав, в котором в опечатанных товарных вагонах прибыли «шестьсот тонн, не облагаемых пошлиной и не подлежащих таможенному досмотру Р/Р». Так было написано в сопроводительной накладной, ну а сокращение Р/Р означало всего-навсего: разных рабочих, хотя не сказать, что на вид они сильно отличались друг от друга.
Грузовой состав с корейскими Р/Р въехал на территорию стройки и ворота захлопнулись, после чего из-за ворот две недели никто не показывался. К ним только один за другим подъезжали бетоновозы и заливали бетонный раствор в гигантский швинг. Что происходило далее с этим неимоверным количеством бетона не знал никто. Субподрядчики полагали, что генеральный подрядчик нашел себе нового исполнителя, но спросить напрямую у генерального директора генерального подрядчика не могли, так как тот уплыл, или, как говорят знающие толк в яхтах люди, ушел в открытое море, хотя любой, кто хоть раз видел глобус, сможет подтвердить, что Средиземное море не такое уж и открытое, на своей новенькой, купленной в счет аванса за начальный этап работ яхте. Заместители генерального директора генерального подрядчика, оставшиеся в городе, были уверены, что это наконец взялся за ум один из субподрядчиков, правда непонятно какой именно, но их было так много, что общую картину субподрядов не представлял никто, включая отдыхавшего на яхте шефа. Что думал обо всем происходящем заказчик, никому не известно, скорее всего он ничего не думал, а был занят своим привычным делом – мечтал. Ибо, если вы хотите, чтобы ваши мечты сбывались, эти мечты должны у вас быть.
Тем временем десять тысяч северокорейских рабочих, каждый из которых привез с собой небольшую, по росту северокорейскую лопату, а также увесистый томик с кратким изложением основных идей Чучхе, начали копать землю. Естественно, лопатами. Они копали непрерывно, посменно несколько дней, постепенно уходя в образующуюся яму все глубже. Вскоре вынутого грунта стало так много, что он уже не помещался на строительной площадке, и его пришлось сбрасывать в холодные, серые воды залива, благодаря чему площадь города увеличилась на восемь гектаров, а впоследствии на образовавшейся территории, которую некие, близкие к администрации города люди тут же ухитрились втридорога продать вначале городу, а затем стратегическому инвестору, был выстроен элитный яхт-клуб. Первоначальная сделка прошла с поразительной для городского рынка недвижимости скоростью и, что удивительно, полным отсутствием всякого бюрократизма. Этим удивительным явлением можно было бы без устали восхищаться до сих пор, если бы не одно, совсем непримечательное обстоятельство. Лица, продающие неизвестно откуда появившуюся землю городу и лица, утверждавшие, согласовавшие и подписавшие сделку со стороны городской администрации были фактически одними и теми же людьми. Таким образом, они просто-напросто переложили деньги из правого кармана брюк в левый, а обычно такие действия совершаются легко и непринужденно. Вся тонкость была лишь в том, что правый карман брюк этих самых лиц по странному недоразумению считался почему-то общественным, а деньги, лежавшие в нем, именовались бюджетными, но переложив их в левый карман, это досадное обстоятельство удавалось исправить.
Выкопав грандиозную яму, корейские рабочие несколько дней непрерывно заливали в нее бетон, попутно добавляя в раствор арматуру, сантехнические и вентиляционные трубы, кабеля электропроводки. В общем, все что нужно, для строительства нормального стоэтажного здания. Через две недели работы были закончены. Здание, невидимое из-за глухого трехметрового забора было, пусть и в черновом виде закончено. Если бы забора не было, это здание все равно увидеть никто бы не смог, ибо нельзя, стоя на земле, увидеть сто этажей, под этой самой землей спрятанных. Через две недели, как раз к возвращению из средиземноморского похода генерального директора ге… (ну вы уже поняли), грузовой состав выехал с территории стройки и взял курс обратно на Северную Корею, после чего о нем уже никто и никогда не слышал. Состав увез пятьсот девяносто семь тонн Р/Р. Еще три тонны таинственным образом ухитрились просочиться сквозь ограждение, состоящее из забора с колючей проволокой и автоматчиков, и смешаться с толпой таджиков, узбеков и граждан других цивилизованных стран, прибывающих в город на заработки.
Когда обалдевшие от безделья и ничегонепонимания субподрядчики, вместе с представителями генерального подрядчика зашли на стройку, они увидели идеальный, готовый к дальнейшему строительству фундамент здания. Исчезновение корейцев представлялось делом еще более таинственным и загадочным, чем их необъяснимое появление, потому что понять откуда берется на стройке дешевая иностранная рабочая сила еще можно, но как можно с этой самой стройки уйти, не потребовав оплату за выполненные работы, этого понять не мог никто.
Вход в стоэтажную подземную часть здания пришедшим на смену корейцам местным подрядчикам по какой-то странной, не поддающейся логическому объяснению случайности обнаружить не удалось ни в тот день, ни на всем протяжении строительства, растянувшегося еще на несколько лет. Как и положено масштабному, курируемому государственными структурами проекту, строительство небоскреба непринужденно вырвалось за рамки таких бессмысленных условностей как утвержденные сроки и запланированный бюджет. И то, и другое было превышено в разы, что позволило вдоволь отвести душу и урвать свой кусок пирога представителям всевозможных структур, сотрудники которых либо ходят на работу в форме, либо хранят эту форму дома, в шкафчике.
Когда здание было построено, выяснилось, что по непонятной причине наружная длина каждой из сторон небоскреба превышает запланированную на несколько, а если точнее на двенадцать метров, превышает запланированную по проекту. Обмер внутренних помещений не дал ответа, откуда взялись излишки площади и на что они были потрачены по той простой причине, что этих самых излишков обнаружено не было, более того, почти каждое помещение, каждый коридор или кабинет оказались пусть на несколько сантиметров, но уже, чем было запланировано.
По подсчетам незамедлительно подключившихся к этим занимательным вычислениям людей в штатском, хранящих свою форму дома в шкафу, выходило, что на каждом из этажей гигантского здания присутствуют порядка четырехсот квадратных метров неучтенной площади, которую никак невозможно обнаружить. Поскольку уже давно арестованные руководители субподрядчиков путались в показаниях и не могли никак прояснить картину, после некоторого совещания в верхах силовых структур было принято волевое решение, и прямо в аэропорту был задержан высокий, загорелый мужчина в самом расцвете сил, только что вернувшийся в страну после очередного хождения на яхте по Средиземному морю. Но и арест генерального директора генерального подрядчика ситуацию не прояснил, а поиски невидимых, но явно существующих квадратных метров с использованием розыскных собак и рентгеновского оборудования результата не принесли. Собаки вели себя странно, они ложились на выложенный итальянским мрамором пол коридоров, закрывали морду лапами и начинали жалобно скулить. Рентгеновское оборудование вело себя примерно также. У него правда не было лап, но из строя оно выходило с гораздо большим числом шумовых эффектов. В конце концов, на поиски махнули рукой. Заказчик готовым зданием был вполне доволен, а то что стройка несколько вылезла за рамки бюджета, так это вполне логично. Разве можно осметить мечту?
Арестованное руководство подрядчиков, включая генерального, было решено не отпускать. Во-первых, это не соответствовало традиции национального гостеприимства: «Всех пускать, никого не выпускать», во-вторых, люди, у которых дома в шкафу висели мундиры со звездами на погонах, уже отчитались перед людьми, у которых в особняках, в ионизированной прохладе шубохранилищ висели мундиры с более яркими звездами, о проделанной работе и переотчитываться обратно никто не собирался. Ну а в-третьих, положа руку на сердце, ну кто же поверит, что в ходе такого грандиозного строительства исполнители ничего не украли и не завысили смету? Так что сажать в любом случае было за что, хотя объяснить почему некоторые подрядчики получили всего четыре года, а некоторые все восемь не смог бы никто, включая выносившего приговор судью, купившего сразу по завершении процесса небольшую виллу на адриатическом побережье. Злые языки поговаривают, что раньше эта вилла принадлежала теще генерального директора генерального подрядчика, счастливо отделавшегося условным сроком. Но кто в наше время верит злым языкам?
Небоскреб величественно высился над городом, живя насыщенной, не прекращающейся ни днем, ни ночью жизнью. Часть этой жизни – в виде горящих ночи напролет окон и парковок, заставленных автомобилями, была видна случайно оказавшимся в относительной близости горожанам и приехавшим специально посмотреть на удивительное здание туристам. Жизнь эта была прекрасна и удивительна, подтверждением чему служила не только высота великолепного здания, но и произносимая экскурсоводами значительным шепотом примерная стоимость строительства небоскреба, конкурировать с которой могла лишь стоимость стоящих на его парковке шикарных автомобилей.
Другая часть, без особого шума протекающая на так и не найденных квадратных метрах наземной части здания и в подземной, о существовании которой и вовсе никто не догадывался, была скрыта от глаз любопытных. Между тем, вход в эту часть вовсе не был упрятан за железной дверью с табличкой «высокое напряжение» или «посторонним вход воспрещен». Вовсе нет. В просторный, прохладный холл, пол которого был выложен белым мрамором, а стены черным входили, как и положено входить в солидное учреждение, через автоматические раздвижные двери, зеркальное стекло которых отражало яркий солнечный свет и взгляды тех, кому смотреть сюда было не обязательно. На центральном входе в небоскреб таких дверей было несколько. Часть из них постоянно была закрыта, так как в конечном счете, вне зависимости от грандиозности постройки и ее предназначения, все решает завхоз, а завхоз здания справедливо рассудил, что если все шесть дверей будут зимой раскрываться перед бегающими туда-сюда менеджерами и посетителями, то придется включать целую уйму тепловых завес, так что вполне можно обойтись и двумя дверями. С наступлением лета, все тот же мудрый человек понял, что через шесть дверей в здание будет попадать больше удушливого жара, чем это произойдет, если четыре двери будут закрыты. В конечном итоге, круглый год четыре двери из шести были заперты, во всяком случае завхоз был в этом уверен.
На самом деле он ошибался. Одной из запертых дверей пользовались, причем достаточно регулярно. В нее регулярно кто-то заходил и, что удивительно, не менее регулярно кто-то выходил из нее. Однако, если к этой двери по ошибке устремлялся некий случайный посетитель, умные, изготовленные на заказ где-то в южном Китае, фотоэлементы сразу же распознавали личность, не заслуживающую внимания, и двери оставались неподвижны. Впрочем, такое случалось крайне редко. Как правило, люди, включая завхоза, их просто не замечали.
Но сейчас к дверям направлялся неброско одетый мужчина средних лет, среднего роста и среднего телосложения. Примечательным в мужчине было только его имя. Звали его Филипп.
Глава 2, в которой Филипп приходит к Алексу и также благополучно от него ухитряется уйти
Филипп немного нервничал. Никакого особого повода для этого вовсе не было. Обычный визит, такой же, как и сотни предыдущих. Тем ни менее, он чувствовал, как спина ниже лопаток постепенно становится мокрой. «Почему мы потеем? – Филиппу на мгновение стало обидно, – есть в этом процессе что-то унизительное, что-то такое чего с нами быть не должно. А если и должно, то не с нами». Автоматические двери гостеприимно распахнулись, когда до них оставалось сделать еще два шага, в лицо сразу же ударила волна прохладного, пропущенного через кондиционер воздуха. В холле как всегда было пустынно. Кому-то могло показаться странным, что на первом этаже самого высокого здания в городе нет ни души, но Филипп к этому уже привык и воспринимал как должное.
– Добрый день, Филипп, вы сегодня замечательно выглядите, – послышался добродушный, немного дребезжащий старческий голос.
Филипп обернулся и увидел появившегося неизвестно откуда лифтера.
– Добрый день, – он сдержанно кивнул, – сомневаюсь, что сегодня я выгляжу лучше, чем обычно.
– В такую жару это уже достижение, – улыбнулся лифтер. – Поедете?
Сколько Филипп помнил, старик всегда задавал этот глупый вопрос, заранее зная, что Филипп конечно же поедет. Зачем тогда постоянно спрашивать одно и то же? Или он ждет, что однажды ему ответят что-то наподобие: нет, сегодня я хочу пройтись по лестнице. Сотня этажей в одну сторону, а затем столько же на обратном пути несомненно развлечет мои коленные чашечки.
– Пожалуй, да, – улыбнулся в ответ Филипп и положил руку на сенсорную панель слева от лифта.
Сделав пару торопливых шагов, лифтер коснулся ладонью точно такой же панели, но только справа от раздвижных дверей. Обе панели засияли мягким серебристым светом, а из невидимых колонок послышалось торжественное завывание фанфар. Этот звук Филиппу никогда не нравился и он, не удержавшись, поморщился.
– Что-то не так? – полюбопытствовал лифтер.
– Музыка, – признался Филипп, глядя, как неторопливо расходятся в стороны двери лифта, – обновили бы ее что ли. Это вообще возможно?
– Обновить? Это же классика. Под эти звуки Цезарь въезжал в Рим, возвращаясь из Египетского похода.
– Цезарь, ясно, – усмехнулся Филипп, – и что с ним потом стало?
– Думаете, это из-за музыки? – лифтер выглядел растерянным. – Кроме вас, вообще-то никто не жаловался. Но я посмотрю, может быть получится что-то исправить.
– Было бы замечательно.
Двери лифта вновь сдвинулись и закрыли от Филиппа тщедушную фигуру лифтера. Кабина едва заметно завибрировала. Филипп взглянул на небольшой экран над дверями, на котором стремительно менялись цифры. 33.. 48.. 62… 81 … Вот и сто. Лифт замер и через мгновение двери бесшумно разъехались в стороны. Никаких фанфар на этот раз не было. Выйдя из лифта, Филипп оказался в огромной, ярко-освещенной гостиной. Весь потолок комнаты представлял собой одно ярко-белое световое поле. Филипп прищурился. Он всегда считал, что яркость стоило бы немного приглушить, но вкусы владельца помещения оставались неизменны уже не первый год.
– Ты как всегда вовремя, – хозяин офиса, приветственно вскинул руку, не вставая с дивана.
– Здравствуй, Алекс.
Филипп низко наклонил голову, приветствуя шефа. Когда-то давно они договорились, что будут общаться друг с другом на ты, и все же каждый раз, здороваясь, Филипп ощущал дискомфорт. Несмотря на то, что в номере было прохладно, спина вновь начала сочиться потом, а рубашка мгновенно прилипла к коже.
– Что-то ты бледненький сегодня, – Алекс упруго вскочил на ноги, яркий свет потолочных панелей отразился от его абсолютно лысого черепа, – садись-ка в кресло, я тебе налью немного для тонуса.
Устроившись в удобном, мягко пружинящем под его весом кресле, Филипп наблюдал за тем, как Алекс быстрым шагом пересек гостиную, распахнул обе дверцы огромного холодильника и извлек из него бутылку колы и ячеистую емкость со льдом.
– Если можно, побольше льда, – попросил Филипп.
– Почему нет, – не оборачиваясь отозвался Алекс, – в такую жару лед, это то, что нужно.
Добавив ко льду и коле изрядное количество виски, Алекс вернулся к своему гостю, неся в каждой руке по бокалу.
– Держи, – он протянул один бокал Филиппу, после чего вновь занял свое место на диване, – ну что, какие новости?
– Какие новости? – Филипп поднес бокал ко рту и с удовольствием ощутил холодную влагу на языке, – лето, жара, все еле живые ползают. Думаю, до осени особых новостей ждать не придется.
– Тебя послушать, так лето – это что-то ужасное, – Алекс поднял свой бокал на уровень глаз и несильно встряхнул, от чего кубики льда с легким звоном застучали о хрустальные стенки, – разве все так плохо?
– Я не говорю, что плохо, – смутился Филипп, – кое-что мне конечно нравится.
– И что же это? – хозяин офиса хитро прищурился и потер пальцем гладковыбритый подбородок, – подожди, дай я попробую угадать.
Он на мгновение задумался и его высокий лоб стремительно пересекли две глубокие морщины.
– А я знаю, – Алекс щелкнул пальцами, – уверен, что знаю, но хочу, чтобы ты сам признался.
– Да не в чем мне признаваться, – Филипп почувствовал, что краснеет и поспешно поднес бокал к губам.
– Ведь ты же о женщинах сейчас говорил, верно? – Алекс сверкнул белозубой улыбкой, – я прав? Да конечно я прав.
– Ну ты всегда прав, – Филипп допил виски и поставил бокал на маленький столик из черного дерева, предусмотрительно расположенный совсем рядом с креслом, – ничего плохого в моем интересе к женщинам я не вижу.
– Плохого? – тонкая бровь изумленно дернулась вверх, – кто говорит, что женщины – это плохо? Женщины – это великолепно. Я думаю, что женщины – это лучшее из того что на земле было создано, как с эстетической точки зрения, так и со стороны всего развития человеческой цивилизации. Понятно, что камень прогресса в гору толкали преимущественно мужчины, но делали они это зачастую именно ради прекрасных дам.
– А уж сколько глупостей ради них наворотили, – Филипп усмехнулся.
– Глупости, и что такого? – возразил Алекс. – Людям свойственно делать глупости. Я тебе даже так скажу, всем свойственно делать глупости. Так лучше делать их ради женщин, а не только по причине своего скудоумия.
Алекс вновь вскочил с дивана и подошел к висящей на стене огромной написанной маслом картине, изображающей какую-то обнаженную красотку, выходящую из морских волн на пустынный берег. Филипп, готовый поклясться, что никакой картины на стене еще минуту назад не было, с удивлением рассматривал девицу, которая одной рукой безуспешно прикрывала пышную грудь, а другой стыдливо тянулась чуть пониже живота. Скрыть свои прелести девушке помогала пышная, золотистого оттенка коса, спускавшаяся по левой груди красавицы и уходящая вниз. Ее распущенный хвост очень удачно помогал прижатой к телу ладошке скрыть от глаз наблюдателей то, что видеть им вовсе не полагалось.
– Некоторых женщин забыть невозможно, сколько бы лет ни прошло, – Алекс обернулся и шутливо отсалютовал Филиппу бокалом, – поверь мне. Но если брать в целом соотношение времени года и женской красоты, то весна, на мой взгляд, выигрывает.
– Да? – удивился Филипп.
– Да, – кивнул Алекс, – сейчас объясню почему.
Допив виски, Алекс поставил пустой бокал на барную стойку и вернулся к дивану.
– Представь, начало марта, еще холодно. Ночью пока подмораживает, а днем никак не может стать теплее нуля. И вот наконец первый теплый день. Ну как, теплый. Теплый в сравнении с тем, что было до этого. И вот сразу же мешковатые зимние балахоны меняются на приталенные весенние курточки, сразу же появляются короткие, не по погоде юбочки, из-под которых видны стройные ножки. По большому счету ничего толком еще и не видно, но ты понимаешь, завтра будет теплее, завтра будет лучше. И от этого душа твоя поет. В этом и есть прелесть весны. Что, не согласен?
– Я не спорю, – усмехнулся Филипп.
– Нет, ты хочешь поспорить, я же вижу. Смотри, вслед за мартом приходит апрель, сходит последний снег, а с ним и остатки лишней одежды у наших красоток.
– Ну, летом-то ее еще меньше, – позволил себе возразить Филипп.
– Я сказал, лишней, – Алекс укоризненно покачал головой.
– По мне, так она вся лишняя.
– Ты слишком прямолинейно мыслишь. Порой лучше чего-то не видеть, но воображать, что оно идеально, чем видеть то, что есть на самом деле.
– Мне кажется, это касается не только женщин.
– Это касается всего. Начиная от размера гордости, болтающейся между ног у каждого самца, заканчивая обустройством мира. На этом построена любая религия, на том что мы домысливаем то, чего не знаем. Еще виски?
– Нет, спасибо, – Филипп знал, что, общаясь с Алексом, контроль терять над собой не стоит.
– Нет, так нет, – пожал плечами Алекс, – рано еще напиваться. Тебе особенно.
Филипп понял, что разговор, наконец, зайдет о деле.
– Скажи, друг мой, как там дела у этой твоей подопечной? – Алекс нахмурился. – Все время забываю ее имя! Ты мне прошлый раз рассказывал, у нее с мужем проблемы.
– Анна? – на всякий случай уточнил Филипп, – абсолютно уверенный, что Алекс не мог забыть имя, поскольку Алекс вообще никогда и ничего не забывал.
– Точно, Анна, – обрадовался Алекс, – хорошее имя, простое, а почему-то из головы вылетело. Так что там у нас с Анной?
– Ничего, – буркнул Филипп.
– Ничего? – недоуменно переспросил Алекс.
– Ничего хорошего. Я же рассказывал, что они постоянно грызутся с мужем.
– Что-то было, – Алекс кивнул, – из-за ребенка, если не ошибаюсь.
– Да, из-за ребенка. Точнее, из-за отсутствия ребенка.
– Так, а что, разве она не хочет?
– Хочет. Она хочет. Он хочет. Но, как говорится, бог не дал.
– Бога-то зачем везде вмешивать? Кто им чего не дал? К врачам ходили они?
– Ходили, – подтвердил Филипп.
Алекс недовольно взглянул на своего гостя.
– Мне что, из тебя каждое слово клещами вытягивать надо?
– Не надо, – заторопился Филипп, – клещами не надо. Анна обследовалась. Полностью. Никаких отклонений не выявлено. Она абсолютно здорова.
– Так, – удовлетворенно потер рукой лысину Алекс, – а супружник?
– Он делал спермограмму еще два года назад. Тогда все было по нижней границе, но в пределах нормы.
– Вряд ли с тех пор стало лучше.
– Вряд ли, – согласился Филипп, – работа у него сидячая, к тому же курит.
– А что, им на работе курить можно? – удивился Алекс.
– Ну прям на работе нельзя, но он же там не круглыми сутками впахивает.
– Ясно, сколько ему уже лет?
– Сорок два.
– В его возрасте за здоровьем надо следить, – Алекс демонстративно напряг мышцы, всем своим видом показывая, что к своему здоровью он относится крайне серьезно.
«Сколько ему лет на самом деле? – задумался Филипп, глядя на шефа, – на вид больше пятидесяти не дать».
– Ты о чем там думаешь? – Алекс нахмурился, – ты слышишь вообще, что я говорю?
– Ни о чем, – вздрогнул Филипп, – все я слышу.
– Ну ладно, – Алекс расслабленно откинулся на спинку дивана, – а то показалось, что ты не со мной. Ушел в другие миры.
– Да здесь я, – как можно увереннее ответил Филипп.
– Хорошо. А что с этим ее ухажером?
– Артемом, – не дожидаясь очередного вопроса подсказал Филип.
– Я помню, – голос Алекса прозвучал холодно, – я помню его имя. А вот где они познакомились, не припоминаю.
– Я не рассказывал. Он живет в этом же районе и ходит в ее магазин через день.
– За пивом?
– В основном молоко, геркулес, творог. Иногда яйца. У него дочке пять лет.
– Так он женат? – Алекс явно был разочарован.
– Нет, – Филипп отрицательно покачал головой и поспешил объяснить, – жена умерла еще пять лет назад, при родах. С тех пор он с дочкой один.
– Надо же, так бывает? – Алекс задумчиво почесал кончик носа, – и как же он один управляется?
– Как-то управляется, – Филипп с улыбкой развел руками, давая понять, что Артем справляется относительно неплохо, – поначалу с ними жила его мать, но она два года назад тоже умерла. Сердце. Но к тому времени дочка уже пошла в садик, так что он держится.
– Держится он, – хмыкнул Алекс, – а теперь, значит, за чужую жену решил подержаться?
Филипп промолчал, по тону Алекса он чувствовал, что шеф Артема не так уж и осуждает.
– Ладно, – голос Алекса звучал совсем миролюбиво, – кто мы такие, чтобы осуждать чужие поступки? Как по мне, если эти двое и вправду друг друга любят, так и нет ничего плохого, коли они будут счастливы, – Алекс пристально взглянул на Филиппа, словно сомневаясь, что тот его правильно понял.
– Счастливы вместе, – ухмыльнулся Филипп.
– Вот именно, – подтвердил Алекс, – только не как те идиоты из телевизора, а по –настоящему. Простым тихим человеческим счастьем.
Филипп всегда умел угадывать, когда беседа подошла к концу. Вот и сейчас, вскочив на ноги он заметил одобрительный кивок шефа и был немало удивлен, когда, уже подойдя к дверям лифта услышал за спиной вопрос.
– А скажи-ка мне, кто у этой Анны в соседях?
– В соседях? – не сразу понял вопрос Филипп.
– Ну да, у них же есть соседи по лестничной клетке.
– Есть конечно, сейчас правда лето, все разъехались. Кто за городом, кто на море укатил. Из всех соседей одна бабка осталась, Марья Сергеевна, – Филипп поморщился, – та еще стерва, если честно.
– А что ты хочешь, старость – это как отлив на море. Вода уходит и все дно человеческое сразу видно, а там такое порой валяется, смотреть страшно.
– Не знаю, – Филипп неуверенно пожал плечами, – мне кажется она и по молодости была не лучше.
– Да? – огорчился Алекс, – ну что поделать, такая значит она натура цельная, с годами не меняется. Она, кстати, как, помирать пока не собирается, здоровье не подводит?
– Мне кажется она еще долго скрипеть будет, если кто-нибудь не посодействует, – Филипп усмехнулся и облегченно увидел ответную улыбку шефа.
– Ну и пусть скрипит потихоньку.
…
Когда двери лифта закрылись, Филипп облегченно вздохнул. Встреча прошла хорошо, судя по всему, шеф всем доволен и можно спокойно работать дальше по заданной теме. Основная тема сейчас одна – Анна. Точнее, Анна и Артем.
– Любовь нечаянно нагрянет, – промурлыкал Филипп. – когда ее совсем не ждешь… Нашел же я себе работенку. Таким темпом скоро в сутенера превращусь.
Двери бесшумно распахнулись, и Филипп вышел в пустынный, если не считать одинокой, прислонившейся к стойке с радиоприемником фигуры лифтера, холл небоскреба.
– Ну, как пообщались? – старик дружески улыбнулся.
– Да вроде неплохо, – Филипп был в хорошем расположении духа и не скрывал этого.
– Что, как всегда новые идеи? – еще дружелюбнее улыбнулся лифтер.
– Как сказать, – Филипп ослабил галстук на шее и почувствовал, как дышать стало легче, – идеи всегда одни и те же. Люди разные, кому эти идеи в головы приходят.
– Тоже верно, – было очевидно, что лифтер ничего не понял, – ну, не буду вас забалтывать. Хорошего дня!
– И вам не скучать, – Филипп махнул рукой на прощанье и неторопливо направился к выходу из здания.