Пролог
Арсений Михайлович оставил кресло и расхаживал по оформленному в стиле минимализм кабинету, на каждом витке замирая у прозрачной стены. Капли июньского прохладного дождика тревожили Москву-реку, нарушая очертания отражённых в ней облаков. Такими же бесформенными стали мысли Арсения Михайловича, так бывает после активной целеустремлённой деятельности, когда от тебя уже ничего не зависит, а результат ещё не определился.
Хуже всего было то, что он прекрасно знал, почему ему откажут, и не имел убедительных доводов, чтобы настаивать. Тем не менее собирался настаивать. До последнего, пока охрана не вынесет его на крыльцо Южного блока Города столиц.
– Господин Хламов? – раздалось за спиной.
Арсений Михайлович спешно обернулся и шагнул навстречу лысоватому толстенькому человечку с пышными усами и бакенбардами. Рядом с такими людьми стеснялся своего гренадёрского роста и шевелюры. В тех случаях, конечно, когда собеседник решал важный вопрос. «Вот почему предложили сесть», – мелькнуло в голове.
– Ламов, – поправил он, протягивая руку для рукопожатия, но похожий на гнома хозяин кабинета демонстративно потёр ладони друг о друга, точно согревая, и одними бровями указал визитёру его место.
Арсений Михайлович нервно кивнул и уселся. Несмотря на многолетнюю привычку к переговорам, он никак не мог сосредоточиться. Монолог Леонида Юрьевича Циферова, пересыпаемый иноземными словами, научными терминами и абстрактными понятиями, парализовал волю.
По той же траектории, что топтал пять минут назад Ламов, прохаживался теперь господин Циферов, притормаживая у окна и коротко кланяясь Москве, – взирал свысока на раскрытые зонты бегущих у подножья башни людишек. Из пространных рассуждений Леонида Юрьевича сочился отказ, и причина его не подвергалась сомнениям: метод в процессе разработки, года не прошло, как приступили к опытам на добровольцах. Без письменного, заверенного нотариусом согласия проводить эксперимент никто в здравом уме не станет.
«Как же так? – удивлялся Ламов. – Откуда возьмутся добровольцы?» Метод засекретили, точно радиоактивный могильник, самые дальнобойные связи поднял, чтобы концы найти. В хосписах ищут, среди безнадёжных, не иначе. Те любой бред подпишут, им терять нечего.
– Если дело в бумажке, – сипло сказал Арсений Михайлович, перебивая визави на полуслове, – сделаю. Ни одна экспертиза не подкопается.
Хозяин кабинета обернулся всем телом, покачался с каблука на носок, потирая ладони, и подбежал к высокому креслу, стоявшему через узкий стол от Ламова.
– Дело не в экспертизе, уважаемый Арсений Михайлович, – сказал Циферов, усаживаясь.
Навалился локтями на стол, наклонился чуть вперёд и доверительным тоном продолжил:
– Тут моральные аспекты. Мы не можем возвращать человека против его воли.
Ламов, интуитивно чувствуя, что наступает миг, от которого зависит буквально всё, говорил страстно, горячо и долго. Обещал любые бумаги, клялся, что волю покойной не нарушает, ведь случилось несчастье: девочка спутала лекарство. Она хотела жить, сомнений быть не может. Даже не поняла, что умирает, так быстро задохнулась! Никаких моральных преград не существует, милость к безвременно погибшей, и всё! Он как отец преступлением сочтёт отказ, а не согласие помочь.
– Вы да, – кивнул Циферов, – а другие?
Арсений Михайлович саданул кулаком по столу:
– Никто не знает пока.
– Разве… не…
– Я сразу к вам.
– Где тело?
Обрадованный завязавшимся диалогом Ламов во всех подробностях рассказал, как нашёл дочь, убедился, что она мертва, включил кондиционер на минимальную температуру и бросился искать фирму «Воскресение». Аиду никто не видел мёртвой. Ни одна душа не подозревает о случившейся трагедии.
– Я догадываюсь, как сложно всё оформить официально, – закончил он, вглядываясь в скульптурное лицо Леонида Юрьевича.
Тот, щурясь, оценил просителя. Безукоризненный костюм, модный галстук, туфли индивидуального пошива и портфель из крокодиловой кожи, стоявший рядом с ножкой стула, убеждали в том, в чём ещё не успела убедить вполне разумная речь.
– Прислуга?
– Дочь отпустила, любит одиночество. Жена в Штатах на конференции.
Циферов не поинтересовался, откуда безутешный отец разузнал об их исследованиях, кто помог найти контакты и как, собственно, Ламов объяснял свой интерес. Леонид Юрьевич не сомневался, что так хладнокровно действующий и так многого достигший человек сделал всё как нужно.
– Но, если неофициально… – Представитель «Воскресения» поднялся и прошёл к темнеющему окну. – Мы рискуем.
– Любые деньги! – Ламов хотел вскочить, но вовремя опомнился и остался в кресле.
– Сколько перечислите лично мне? – обернулся Циферов. – Кроме этого понадобится грант на исследования, так это можно оформить. Мой интерес каков?
Арсений Михайлович по дороге сюда прикинул, какую сумму сумеет вытащить из дела, она уйдёт на грант. А вот взятка… Вспомнился домик в Испании – презент Аиде на двадцатилетие. Покупку можно приостановить, а деньги предложить этому. Вздохнул. Щедрый сюрприз терял значение, раз дочь не дожила до юбилея. Ламов назвал сумму.
Улыбка, скорей похожая на усмешку, оживила физиономию Циферова, никаких других признаков заинтересованности не наблюдалось.
– Продолжим разговор сразу после перевода средств, – сухо заявил он и застыл у панорамного окна.
Ламов с готовностью достал айпад из портфеля и зашёл в онлайн-кабинет банка. Циферов продиктовал данные счёта наизусть. Арсений Михайлович, прежде чем подтвердить перевод, уточнил:
– Ошибки не будет? Что если деньги уйдут…
– Не беспокойтесь. Всё правильно.
Ламов, всё ещё сомневаясь, занёс палец. Вот ведь, даже не взглянул. Торчит у окна, не видит, что тут, а так уверен.
– И? – торопил Леонид Юрьевич. – Передумали?
Как можно передумать! Отправил.
В течение суток. Боже! Как долго! Ламов испуганно обернулся:
– Будете ждать?
– Ждать нельзя. Надеюсь на вашу честность. Ведь не отмените?
Арсений Михайлович тряс головой, слушая ровный голос собеседника, и настраивался на деловой лад. Действовать придётся быстро. Сейчас домой. Приедут люди, заберут тело. Нужно будет подписать бумаги и заключить договор на грант. Сумма значительная, но выплачивать её можно порциями. Согласия Циферов не спрашивал: отец, чтобы вернуть дочь, пойдёт на любые условия. Послезавтра девочку привезут домой. С ней будет человек, его следует устроить в доме под любым предлогом. Эксперимент есть эксперимент. Необходимо наблюдать над подопытным образцом, и это не обсуждается.
– Да! Материал-то вы захватили? – обернулся Леонид Юрьевич.
Ламов суетливо полез в портфель, вытащил полиэтиленовый пакетик с замком и конверт:
– Вот. Срезанный ноготь нашёл на столе, и локон супруга хранила.
– С живой?
– Да. Я понимаю, – кивнул Арсений Михайлович, хотя ничегошеньки не понимал.
– Оставьте, – сказал Циферов и указал коротенькой рукой на дверь, – за вами поедет тёмно-синий фургон. Поторопитесь. Фургон ждёт на парковке.
Посетитель кинулся к двери, забыв попрощаться.
1. Пробуждение
Сначала Аида услышала голоса. Отцовский и незнакомый. Смысл произносимых фраз не доходил до сознания. Она не вслушивалась, пыталась уловить ускользающее чувство полёта. Что за удивительный сон? Или это был не сон, а бред? Видела себя как будто со стороны и отца, хлопочущего рядом. Он суетился, что ему, обычно степенному и невозмутимому, было несвойственно . Потом ещё что-то было. Летела по городу. Видела дождь, но не чувствовала капель. Хотя во сне и не чувствуют ничего, это как раз понятно. Да! Здание ещё было. А в нём белые, ярко освещённые залы. Потом всё терялось в тумане. Сколько ни старалась Аида припомнить, что ей снилось дальше, не могла.
– Вы уверены, что всё получилось?
Это отец спрашивает. Уважительно так, но голос подрагивает от волнения.
– Не будем при ней обсуждать, – отвечает незнакомец, – она, возможно, слышит нас.
Почему-то не хотелось, чтобы они уходили. Аида ощущала слабость и казалась себе совершенно беспомощной. Будто бы забыла, как управлять телом. Пошевелить рукой не получилось. Ногой тоже. Вот уйдут сейчас, а она так и останется лежать чурбаном. Она снова затосковала по лёгкости, которую чувствовала во сне.
Мягкие влажные пальцы коснулись её руки. Не отец, у него шершавая кожа. Этот, что с ним.
– Скоро очнётся. Появилась чувствительность, – сообщил гость и, видимо, знаком велел отцу уходить. Послышались удаляющиеся шаги.
Аида сделала усилие, приподняла веки. Успела заметить, как через порог переступает человек небольшого роста – отцу едва до плеча достаёт. Отец пропустил его и украдкой обернулся. Не засек, что она подглядывает, скрылся за дверью.
Девушка судорожно вздохнула. В голове прояснилось. Смогла открыть глаза и начала рассуждать, глядя в белый потолок. Кого отец привёл сюда? И зачем? Доктор?
Точно! Вспомнила, как проглотила таблетки и после этого… Да! Горло сковало так, что вдохнуть не могла. Словно баллон монтажной пены в глотку загнали. Думала, конец.
Значит, папка успел.
Приподнявшись на локтях, Аида огляделась. Что-то было не так. Села. Привычно потёрла колено. Скоро полгода, как травмировала – неудачно упала на горном склоне. Врачи обнадёжили: к следующей зиме должно пройти. Нет, не болит. Согнула и разогнула ногу. Нет, не болит. Надо же!
Снаружи послышался шум. Уезжают?
Сползла с кровати, проковыляла на ватных ногах, отодвинула занавеску. У распахнутых ворот нетерпеливо урчал синий микроавтобус. Коротышка сидел на пассажирском сидении, не закрыв дверцу, и что-то втирал отцу. Тот внимал с видом прилежного школьника. Рядом с папой маячил ещё один незнакомец – брюнет лет двадцати пяти, вполне ничего себе: накачанный в меру, длинноногий, симпатичный. Лицо Аида разглядела, когда парень обернулся и посмотрел прямо ей в глаза. Не успела отшатнуться, «доктор» окликнул парня, сказал ему короткую фразу и хлопнул дверцей. Микроавтобус тронулся, автоматические створки ворот поползли навстречу друг другу.
«Хм. Кто бы это мог быть?» – размышляла Аида, наблюдая, как отец водит рукой, указывая незнакомцу на гостевой домик в глубине сада. Отмела одну за другой возникшие в голове теории и решила спуститься вниз, разузнать подробности. В универ сегодня во второй половине дня, ещё есть время.
Влезла в джинсы. О! Как будто широки. Неужели сбросила лишние килограммы? Она поспешно выудила напольные весы из-под комода в гардеробной. Точно! Три кэгэ долой. Ух ты!
Так идти нельзя. Повертелась перед зеркалом, оттягивая пояс штанов. Сюда ещё пол-Аидки можно вкрячить. Хоть она и не любила платьев, пришлось напялить прошлогодний сарафан – в пол. Ноги закрывает, и норм. Аида не любила свои ноги. Во всяком случае, это не то, чем можно хвастать: хоть и длинные, но худые, как спицы, с выступающими круглыми коленками. Мать дразнила кузнечиком.
Полюбовалась собой в сарафане. Хорошенькая. Нос чуть вздёрнутый, мечтала операцию сделать, но отец категорически запретил. Глаза выразительные: серые с бурыми крапинками. Когда Аида злилась, говорят, глаза становились стальными, и никаких крапинок не было заметно. Сейчас вот они, будто капельки рыжей краски на палитре. Пригладила волосы, потом немного взбила растопыренными пальцами. Шикарные длинные локоны. Отцовское наследство, каштановые с бронзовым отливом. В школе красила фиолетовым, но теперь не трогала, и так парни оглядывались, стоило тряхнуть волнистой гривой.
Чувство, что с ней что-то не так, не покидало. Процессор в мозгу слегка зависал: даже элементарные действия требовали повторного «клика». Это вызывало необъяснимую тревогу. Аида огляделась в поисках успокоительных, добытых из маминой аптечки. Не они ли всему виной? Успокоили так успокоили! Таблетки испарились, похоже, отец изъял, дабы Аидка ещё раз не вздумала их глотать. Ну нет! С неё достаточно! При воспоминании о сковавшем горло удушье мурашки бежали по спине, а на лбу выступал холодный пот.
– Уже вскочила? – отец зашёл в комнату и, стараясь не выдать волнения, вглядывался в лицо Аиды. – Как чувствуешь себя?
– Сносно. Что со мной было, пап?
Отец обнял её, крепко-крепко прижав к себе, и пригладил волосы.
– Ты не помнишь? – он говорил глухо, будто сдерживая рыдания. Аидка помотала головой и уткнулась носом в отцовское плечо. – Анафилактический шок. Больше никогда! Слышишь? Никогда не тащи в рот всякую дрянь!
Он отстранился и довольно ощутимо потряс дочь за плечи. Она с усилием вырвалась из его хватки и отошла в сторону:
– Да ладно! Поняла. Чего ты?
Отец закрыл ладонью глаза и постоял немного. До этого момента Аиде не приходилось видеть его настолько взволнованным. Выходит, опасность была серьёзной. Но ведь обошлось? Арсений Михайлович глубоко вздохнул и строго посмотрел на дочь:
– Никому не надо рассказывать. Прошу тебя.
– Я и не собиралась. И маме?
– Никому. Видишь ли, – отец прошёлся по комнате и, помотав головой, словно размышляя, стоит ли говорить, всё-таки сказал: – Из-за критического положения мне пришлось задействовать такие связи, что… страшно даже подумать. Нельзя, чтобы это всплыло.
«Взятка», – мелькнула мысль. Отец ненавидел коррупцию, но, когда дело коснулось жизни дочери, поступился принципами. Охота шутить пропала. Аида, стараясь говорить как можно убедительнее, сказала:
– Спасибо, пап. Обещаю: никому ни словечка.
– Хорошо. И ещё… – он вздохнул и сухо сообщил: – Я нанял водителя, по совместительству охранника. Он будет повсюду с тобой.
– Зачем? – изумилась Аида.
– Надо! – отцовский голос прозвучал излишне строго. Чуть мягче он добавил: – Когда будешь готова, спустись в гостиную. Я вас познакомлю.
Это было что-то новенькое. Раньше приходилось пользоваться отцовской машиной с водителем, это было не всегда удобно. Аиде хотелось больше свободы, тем более что права уже полтора года как валялись невостребованными, но Арсений Михайлович опасался, что дочура, пополнив когорту отвязных мажоров за рулём, рано или поздно привлёчёт к его персоне внимание папарацци. Клятвы не гонять и не водить в пьяном виде пока не срабатывали. Всё, чего удалось добиться, это обещания, что после двадцати одного машину ей таки купят. А пока…
Аида рванулась за отцом, хотела уточнить: раз у неё появился водитель, значит, и машина полагается? Но, выглянув из комнаты, замерла с раскрытым ртом. Арсений Михайлович спускался по лестнице с таким удручённым видом, что окликнуть его было бы полным кощунством. Ладно, успеется. Вернувшись в комнату, Аида схватилась за телефон. Трубка, как оказалось, безнадёжно разрядилась. Подключила зарядку, глянула, нет ли пропущенных. Туча! Что вдруг она всем так срочно понадобилась? Прочла одно за другим несколько сообщений. Что за бред? Девчонки из группы наперебой спрашивали, почему она не пришла на экзамен. Тот же вопрос пришёл от препода. Пётр Петрович, у которого она была в числе любимчиков, укорял, мол, автомат автоматом, но зачётку надо было принести. Аиду бросило в жар: вечером экзамен, она хорошо помнила, что поставили его на восемнадцать часов. Перенесли?
Новые сообщения вообще вели в ступор. Какое сегодня число?
– Хм… – только и смогла она сказать, взъерошив волосы.
Села за компьютерный стол, включила ноутбук. Та же загадка. Гаджеты определённо спелись. Получалось, Аида выпала из реальности почти на двое суток. Вот почему отец такой подавленный! У неё, наверное, клиническая смерть была или ещё что-то подобное.
Откинулась на спинку кресла, покачалась, глядя в потолок. Пружины тихонько поскрипывали в такт: иу-о… иу-о…
Могла умереть. Вот так неожиданно: не от старости, не от болезни, не в аварии или на опасном спуске по горнолыжной трассе… Дома. Просто выпив не те таблетки. Какая глупость!
«The only one…» – неожиданно запел смартфон, заставив Аиду вздрогнуть. На экране высветился снимок улыбчивой блондинки. Виталина, подруга и однокурсница.
– Привет! Слушай, куда пропала? Звоню-звоню – недоступна! В сетях не появляешься. Случилось что?
– Приболела малость.
– Ой! Приболела! Так, что трубку не могла поднять?
– Потом расскажу, – схитрила Аида. – Что с Петровичем?
– Бушевал, конечно. Но мы его уговорили в ведомость «отлично» поставить, зачётку только не забудь принести! Завтра хотя бы. А лучше сегодня. Ты идёшь, кстати, на вечеринку?
О тусовке были сообщения в телефоне, но Аида, потрясённая потерей двух дней жизни, не успела осознать, что она назначена как раз на сегодня.
– Н-не зна-аю, Вит… Самочувствие не окей.
– Я те дам «не окей». Чтобы была! Без тебя не начнём. Твой, кстати, собирался с нами потусить, – Виталина засмеялась.
Аиду передёрнуло, словно током шибануло. Подруга ещё не знала, что «твой» – понятие устаревшее. Захотелось срочно прекратить разговор.
– Окей! Приду, – соврала Аида. – Слушай, Вит, отец ждёт. Пока!
Нажала отбой и уставилась в темную точку, непонятно откуда взявшуюся на столешнице из золотого дуба. Неужели Егор притащится на студенческую вечеринку? Впрочем, с него станется…
Если быть до конца честной, именно из-за него Аида наглоталась успокоительных. Банально могла дом разнести, так психовала. Права была Виталина, когда уговаривала не связываться с женатым. Но он так красиво ухаживал!
Всё началось ещё на первом курсе. Егор Борисович вёл семинары. Аида поразила его нереальными для семнадцатилетней девушки математическими способностями. Первокурсница Ламова победила в институтской олимпиаде, а затем и во всероссийской. Ей предстояла международная в болгарском городе Благоевград. Егор назначил индивидуальные занятия. Тогда-то и разглядел, что Аида не только умная, но и красивая.
Умная, как же! Виталинка вот сразу сообразила, что с Егором связываться не следует, хотя домашки у Аиды списывает и на контрольных забрасывает подругу записочками с просьбой помочь.
– Я тебя умоляю, Аида! – закатывала глаза Вита, когда они сиживали в институтской столовке за стаканом чая с коржиком, – никогда он свою королевишну не бросит. Шутка ли, единственная дочь ректора. Что ему, карьеру ради тебя рушить?
Ради кого другого, может, и не стоило рушить, но Ламову тоже не из пепельницы вытряхнули! Она не торопилась хвастать родителями, Егора ждал сюрприз: как только сделает предложение, узнает, что работа в универе – мелочь по сравнению с новыми возможностями. Аида частенько представляла, как именно случится их объяснение. Будет ли это на смотровой площадке в Москва-Сити, или на Воробьёвых горах, или в любимой «Шоколаднице» неподалёку, Егор наверняка обставит всё по высшему разряду. Что-что, а создать романтическое настроение он умел.
Как говорят, ничего не предвещало. На последнем семинаре Аида любовалась «своим мужчиной» и размышляла, скоро ли он сообщит о разводе с женой. Не терпелось познакомить родителей с будущим мужем и, если уж говорить откровенно, надоело прятаться. Надеялась на объяснение после сессии. Даже подумывала, что каникулы можно будет провести вдвоём в каком-нибудь укромном экзотическом уголке. С большим подъёмом сдавала экзамены. На консультации перед последним Пётр Петрович подтвердил обещание «автомата». Чувство, что жизнь удалась, крепло с каждой минутой.
Спускаясь по лестнице, получила с номера Егора СМС и даже взвизгнула от нахлынувших эмоций. «Зайди в аудиторию. Одна. Подруг отошли под благовидным предлогом». «Вот оно! – подумалось. – Сейчас предложение сделает!» Пряча счастливое лицо, кинула Виталине вслед:
– Мне в библиотеку надо, долг на мне числится!
На бегу отмахнулась от удивлённого:
– Когда это ты книги в библиотеке брала?
Позже она всё-всё расскажет, но сейчас только её личная минутка блаженства!
Впорхнув в аудиторию, замерла у порога. Егор сидел за столом, сплетя пальцы, и гипнотизировал их. Медленно обернулся и сказал, поведя бровями:
– Сядь, Аида.
– Какой серьёзный! – улыбнулась она, усаживаясь за первую парту. – Босс, одно слово!
Егор выпрямился, спрятав руки под столешницей. Аида догадалась, что он стиснул пальцами колени, как делал в минуты волнения. До неё донёсся аромат мужского парфюма. Слишком яркий, на её вкус. «Королевишна дарила, – мелькнуло в голове, – затычки у неё в носу, что ли?»
Сложив руки на парте, как это делают первоклашки, она задорно взглянула на любимого мужчину:
– Слушаю вас, Егор Борисович.
Он, громко сдвинув стул, поднялся и принялся расхаживать.
– Пора прекратить наш роман. – Егор остановился около окна и, разглядывая улицу, говорил сухо и отчётливо: – Ты прекрасная девушка. Мне было с тобой так хорошо, как больше ни с кем и никогда не будет, но…
Аида открывала и закрывала рот, не произнося ни звука. Всё ещё не верила в происходящее. Егор, по-прежнему не глядя на неё, рассказывал, что супруге донесли о его связи со студенткой, ему с трудом удалось оправдаться, но, зная упорство королевишны, он не сомневался в том, что та организовала слежку. Аида, по словам Егора, должна была понять, что скандал не в её интересах, и самое лучшее, что они могут сделать, – расстаться.
Тысяча вопросов теснилось в голове. Громче других звучало: «А любил он меня вообще? Способен ли он любить?» Не спросила. Встала, аккуратно сдвинув стул. Плавным движением взяла сумочку и взглянула в лицо повернувшегося к ней мужчины:
– Я могу идти, Егор… Борисович?
Не дожидаясь ответа, выбежала из аудитории и вихрем промчалась по лестнице. Виталина ждала у крыльца. Одного взгляда подруге было достаточно, чтобы понять, какие долги Аидка «простила». Обняла. Шептала глупости какие-то, пытаясь переключить внимание на себя, предлагала погулять, посидеть в «Шоколаднице». Аида только мотала головой, боясь разреветься прямо во дворе универа. Попрощалась с Виталиной и прыгнула на заднее сидение отцовского «мерседеса». Выход из заторможенного состояния случился дома. Вот тут она и приняла роковое решение выпить успокоительного. Она мало что в этом понимала, порылась у матери в аптечке, нашла более-менее подходящие по аннотации таблетки и убежала к себе: уснуть, и гори оно всё!
Восстановив прошлые события в памяти, Аида ужаснулась: как бы это выглядело, не спаси её отец! Полиция вполне могла заподозрить суицид. Арсений Михайлович, конечно, замял бы дело, экспертиза доказала бы, что дозу пострадавшая приняла не смертельную, а трагедия случилась из-за аллергии на лекарство, но дознаватели успели бы наделать шуму в универе. Преподаватели, сокурсники, другие студенты обсуждали бы новость не меньше недели. Аида до боли закусила губу: Егор наверняка вообразил бы, что влюблённая дурочка из-за него травилась! Ну нет! Она ещё покажет ему, кто здесь пустое место! Как это сделать, Аида придумать не успела, отвлёк звонок мобильника. Отец приглашал в столовую. Ах да! Она обещала спуститься.
Столовая – в отличие от помпезной гостиной – уютная комната, где собирались узким кругом. Здесь хозяйничали либо мама, когда на неё нападала охота покулинарить, либо тётя Лиза, так звали в семье Ламовых домработницу. Заходя в светлое, оформленное в итальянском стиле помещение, Аида с удовольствием потянула носом. Из пузатой супницы струился аромат специй, томата, солёных огурчиков.
– Солянка!
– Дочь, познакомься! – сказал отец, разливая любимый суп по тарелкам. – Это Марат. Твой охранник и водитель.
– Маслин добавь, пап, – отцу. И парню: – Привет!
Тот успел встать и сел только после девушки. Она повела бровью: воспитанный водитель. Прикольно.
Все пожелали друг другу приятного аппетита и стали с удовольствием есть. Аида так проголодалась! Ужас.
Ели в тишине, если не считать довольного мычания голодной девушки. Мужчины присматривались к ней, изучали друг друга. Тётя Лиза подала второе: картошечка пюре и жареная форель.
– Ты сегодня дома? – обратился к Аиде отец.
– Надо в общагу сгонять, зачётку старосте отвезти.
Арсений Михайлович покачал головой с недовольным видом:
– Пусть он сюда приедет. Такси оплатим.
– Она, – поправила Аида: старостой группы была Виталина. – Не поедет. У нас вечеринка сегодня, девушке надо причепуриться.
– Надеюсь, ты не собираешься на эту вечеринку? – напрягся Ламов.
Аида, перестав жевать, задумчиво посмотрела на него. А действительно, не пойти ли? Потрясла головой:
– Пока не решила.
– Марат отвезёт тебя в общежитие и, если понадобится, туда.
Оба они взглянули на парня, сосредоточенно ковырявшего вилкой рыбу.
– На закорках? – съязвила Аида.
Арсений Михайлович юмора не оценил:
– Мамину машину возьмёте. Извини, дочь, пока не получится купить новую. Сейчас туго с деньгами.
Ей стало неловко за своё ехидство. Конечно, папа потратился, спасая ей жизнь, какая уж тут машина!
– Мама скоро возвращается.
– У тебя каникулы, – Арсений Михайлович вытер губы салфеткой и поднялся из-за стола, – уверен, что вы с ней не подерётесь.
Всё так. Мама не любит рулить и охотно согласится на совместное владение автомобилем и водителем. Аида кивнула:
– Хорошо, пап. Ты на работу?
Арсений Михайлович не ответил. Он пристально смотрел на Марата, словно решал, стоит ли доверять ему жизнь двух любимых женщин. Вот странный! Сам нанял охранника и сам же сомневается в нём. Это было очень непохоже на отца. Аида тоже присмотрелась к парню. Тот успел покончить со вторым блюдом и налил себе морсу. Выглядел Марат довольно эффектно. Крупные карие глаза с чёрными пушистыми ресницами вызывали лёгкую зависть: зачем такие парню! Брови тоже чёрные, чётко очерченные, густые, а волосы тёмно-русые, оформленные в модельную причёску. И фигура что надо! Хоть сейчас на рекламный плакат фитнес-центра. Аида заподозрила, что Марат, если и работал охранником, то скорее для статуса охраняемого объекта, вряд ли парень имеет армейский или ментовский опыт.
– Когда едем? – спросил Марат. Голос у него оказался очень приятный: низкий, мягкий, словно котёнок лапкой барабанные перепонки трогал.
– Сейчас и поедем, – ответила Аида, – сначала в общагу, потом в салон красоты, и по бутикам нужно пробежаться до вечера.
– Это для студенческой тусовки?
Кривая усмешка несколько задела девушку.
– Это для самоуважения, – отрезала она и встала. – Через десять минут буду готова.
Собрала тарелки и приборы и понесла их на кухню в посудомоечную машину. Сама чувствовала, как это театрально выглядит, но захотелось что-то такое выкинуть. Тётя Лиза поблагодарила кивком головы и спокойно продолжила убирать со стола.
Серебристая «ауди» ждала у ворот. Аида уселась рядом с водителем и, наблюдая за ним искоса, пыталась определить, какие чувства вызывает у неё этот парень. Симпатичный – это понятно. Воспитанный – в этом она успела убедиться. Спокойный и уверенный – это подкупало. И всё же в воздухе витало что-то такое, что вызывало смятение. Решила завести разговор:
– Давно работаешь?
– Шофёром впервые, – нисколько не смущаясь, признался он. – Не трусь. Я два года экстремальным вождением занимался. Инструктором собирался стать, да вот сюда перебросили.
Аиде любопытно стало, кто ж это бросается такими инструкторами, но Марат отвлёкся на навигатор, спрашивая адрес общежития. Она продиктовала, мысли перескочили на Виталину. Подруга налетит с расспросами, надо было придумать, что отвечать. Рассказывать о том, как её бросил Егор, страшно не хотелось. Правильнее было бы повернуть их разрыв иначе. Сама, мол, решила порвать с бесперспективным мужиком. Но поверит ли Вита? Она столько красноречия потратила, уговаривая упрямую подружку уйти от женатика, что успела и рукой махнуть: твоя жизнь, погибай как знаешь. Вот если бы нового бойфренда показать… да где ж его возьмёшь так срочно? На ум пришёл недавно просмотренный фильм с зеркальной ситуацией. Там успешный бизнесмен привлёк гувернантку своего сына для показательных выступлений в качестве невесты.
– Слушай, М-м-м… Марат, ты мог бы меня выручить?
– Это моя работа, – ответил парень, не задумываясь.
– Даже не спросишь, что делать?
– Что угодно, – он улыбнулся одними глазами и с притворной серьёзностью посмотрел на Аиду: – Приказывай, хозяйка.
Вот он на кого похож, осенило девушку, на сказочного джинна, исполняющего желания. Затолкав беспричинную тревогу подальше, она развернулась к водителю, насколько это позволяли ремни безопасности, и принялась объяснять. Предложение изобразить нового парня студентки, пару дней назад порвавшей с бывшим, он встретил спокойно. Согласился и в общежитие зайти, с подружкой познакомиться, и даже на тусовке побывать.
– Мы там скидываемся, – объясняла Аида, – но я за тебя заплачу.
– Нет уж, – строго сказал «новый парень», – я заплачу и за тебя, и за себя. Ты хочешь, чтобы все думали, что машина моя, я не могу вести себя как нищеброд.
– Ага, – согласилась она и полезла за кошельком, – тогда я тебе заранее дам наличку.
– У меня есть.
Покусав губу, Аида кивнула. Разобраться с финансами можно будет позже.
Фантазия заработала на полную мощь. Явиться на тусовку с парнем – это ещё не всё. Надо выглядеть счастливой, а проще выглядеть дорого, чтобы никому в голову не приходило оценивать, насколько у новоиспечённой парочки горят глаза.
– После общаги заедем в бутик, – командовала Аида, – мне нужны джинсы, да и тебя следует приодеть.
– Как скажешь, – всё так же улыбаясь одними глазами, ответил Марат.
Виталины в общежитии не было, пришлось передать зачётку через соседку по комнате. Невзрачная первокурсница так пялилась на Марата, что Аида почувствовала укол ревности, шевельнувшейся где-то в глубине сознания. Когда дверь комнаты закрылась, пряча безымянную лохушку, Аида удовлетворённо хмыкнула и подмигнула спутнику.
– Теперь в магаз? – спросил тот, помня прежние распоряжения.
– Нет. Сначала в салон. Как думаешь, в какой цвет краситься? В рыжий или бирюзовый?
– В бирюзовый, – не думая брякнул кавалер.
Салон был неподалёку, прошлись пешком, чтобы не искать место для парковки. Марат зашёл вместе с Аидой, огляделся, оценивая обстановку, и собрался занять одно из кресельных монстров, стоявших в холле.
– Послушай! – обрадовалась осенившей её идее Аида. – Давай и тебя покрасим. Ну… чтобы соответствовать.
Не ожидала, что парень согласится. Он прищурился, размышляя не дольше секунды, и кивнул:
– Тогда я в рыжий. Давно мечтал.
Этот чел нравился ей всё больше.
Следующие полтора часа Аида вдыхала пары перекиси, ароматных отдушек шампуней и бальзамов, слушала щелчки ножниц и шум фена. Но это того стоило. С удовольствием полюбовалась обновлённой внешностью. Макияж выбрала повседневный, не кричащий, и осталась довольна полученным эффектом. Имидж студентки-отличницы, не чуравшейся модных тенденций, вполне её устраивал. Выплывала в холл, чувствуя себя принцессой. Поискала глазами Марата. Где он? Должен был раньше освободиться. Собралась заглянуть в мужской зал, но не успела, застыв с полуоткрытым ртом. Навстречу ей поднялся молодой человек с шевелюрой цвета жаркого пламени.