1. Знакомство
В столичном воздухе носились ароматы лопнувших почек и сохранившегося в закутках снега. Апрельское солнце золотило стены домов и отражалось от стёкол, пуская зайчиков. Тщательно выметенный тротуар поблёскивал свежей плиткой, сквозь приствольную решётку торчала ещё не припорошенная пылью трава – юная и беспечная. Я разглядывала своё отражение в каждой новой витрине, словно за сотню-другую шагов облик мог кардинально измениться. Ничего, естественно, не менялось, и лицо так и оставалось хмурым – мне предстояла лишённая приятности встреча.
Вообще-то я человек спокойный, даже непрошибаемый, как любит говорить наш главбух. Но тут уже достало! Бывший парень регулярно брал кредиты и – по привычке или из вредности, что вероятнее – сообщал мой номер телефона, как контактный. Сколько раз на дню можно хладнокровно объяснять, что я не Денис Владимирович Совейко и не общаюсь с ним?! Номер меняла, но этот подлец какими-то хитрыми путями узнал новый.
На секунду я замерла перед входом в пафосный ресторан, куда, по слухам, устроился работать Денис. Он теперь бариста. Снова посмотрелась в стекло и растянула губы в пластмассовой улыбке: не добьюсь ничего, так хоть кофе выпью.
Двери бесшумно разъехались, приглашая войти. Я замерла на пороге, скользнула взглядом по залу. Столики прятались в огороженных невысокими барьерами зонах, создавая обманчивое впечатление уединённости. В ближайшем таком «кабинете» сидел мужчина, показавшийся мне знакомым. Присмотрелась… Ба! Надо же вот так зайти в ресторан и встретить победителя Евровидения! Певец тоже заметил меня, поднялся из-за стола и шагнул вперёд:
– Добрый день! Алина?
– Здравствуйте… – пролепетала, словно загипнотизированная.
Не то чтобы я тащилась от одного вида медийных лиц, но как-то проняло от неожиданности. Дима подал мне руку, приглашая. Я, всё ещё под впечатлением, приблизилась к нему, но уточнила:
– Не Алина. Меня Лена зовут.
– Разве? – удивился он так, будто сам давал мне имя. Взял со стола планшет и, развернув фотографию девушки, прочёл подпись под ней: – Обед со звездой выиграла Прилучная Алина.
– Похожа, – смутилась я, – неудивительно, что вы обознались.
– Обознался… – разочарованно проговорил певец и посмотрел в сторону входа. – Накладка какая-то. Пятнадцать минут уже прошло. У меня всего полчаса.
– Полчаса на свидание – не маловато ли? – не смогла я скрыть удивления.
Дима улыбнулся, разведя руками:
– Это всего лишь благотворительная акция. Девушка платит за свидание, деньги идут на лечение детей. Обед – одно название. Фотографии, автограф…
– А-а-а… к сожалению, ничем помочь не могу, – я огляделась. Сквозь стекло заметила, как из такси выходит похожая на меня шатенка в джеггинсах и серебряном пиджачке с эффектной серебряной сумочкой. – А вот и ваша Алина! Всего доброго!
Получив в ответ признательно улыбку, я двинулась к бару, где успела заметить долговязую фигуру моего бывшего парня. Запах свежемолотой Арабики бодрил, захотелось выпить «эспрессо». Его и заказала, усаживаясь на высокий табурет.
Кривая усмешка исказила лицо, недавно казавшееся мне красивым:
– Привет, Зая! Смотрю, ты не отчаялась вызвать ревность? – От неожиданности я глотнула воздуха и замерла с раскрытым ртом. Денис облокотился на стойку, приближаясь, и подмигнул: – Решила раскошелиться на свидание со знаменитостью?
– Ты об этом? – Я оглянулась.
Дима и Алина уже сидели за столиком и довольно темпераментно беседовали. Не знай я, что это благотворительная акция, приняла бы за семейную разборку. Девушка вела себя агрессивно, певец, надо отдать ему должное, сохранял выдержку.
Не собираясь уподобляться незнакомке, я призвала на помощь всё своё хладнокровие и проговорила заранее подготовленную речь. Просила Дениса отпустить, наконец, прошлое и в память о том хорошем, что между нами было, оставить меня в покое. Кофе тем временем сварился, бариста выверенными движениями поставил передо мной чашку и блюдце с маффином, которого я не заказывала.
– Так, значит, хорошее всё-таки было? – насмешливо спросил он.
Ни ссора, ни высказывание взаимных претензий в планы не входили, я отодвинула от себя десерт и взяла чашку, вдыхая умопомрачительный аромат с нотками фруктов и шоколада. Пробовать не спешила, боясь обжечься. Денис, не дождавшись ответа, снова придвинул ко мне маффин:
– С ягодами. Угощайся. За счёт заведения.
Отрицательно покачав головой, я сделала маленький глоток. Всё, что я собиралась сказать – сказала, но не торопилась уходить: раз уж заглянула в дорогой ресторан, воспользуюсь моментом – выпью шикарный кофе. Денис, изображая активную деятельность, что-то переставлял, перекладывал, двигал ящички. Он так и не пробил мне чек, а когда я напомнила, громко хмыкнул:
– В память обо всём хорошем.
Я не стала спорить. На раскаяние надеяться было глупо, обещаний Денис никогда не давал, так что презентованный кофе – добрый знак. Очень хотелось надеяться, что бывший не будет раздавать номер моего телефона направо и налево. Пока смаковала напиток, слушала игривые рассуждения Дениса на тему «а не начать ли наши отношения заново». Он всегда был упорным. А ещё имел особенность – умел дистанцироваться от собственных дурных поступков с непосредственностью трёхлетнего ребёнка, мол, как-то так само сделалось, но ведь я всё равно хороший и вы меня всё равно любите.
– Зая, ты знаешь, как я к тебе отношусь, – Денис опять навалился на стойку, придвинувшись так близко, что стоило чуть-чуть податься вперёд, и мы могли бы целоваться.
Пришлось зажмуриться и тряхнуть головой, прогоняя несуразную мысль. Я не знала, как Денис относится ко мне. Вернее так: прежде казалось, что любит, но это было заблуждением. Мы учились в колледже. Самый красивый парень группы даже бровью не вёл в мою сторону. Хорошо ещё, не подсмеивался, как над некоторыми другими девочками. Обратил внимание на невзрачную сокурсницу, прослышав, что та купила квартиру. Ну как купила… Бабушки-дедушки скинулись на первый взнос, и я взяла ипотеку. Могла бы обойтись однокомнатной «хрущёвкой» – денег хватало, но, поразмыслив и просчитав риски, выбрала новую двушку в спальном районе столицы. Работать стала уже со второго курса, благо знание бухгалтерской программы и владение компьютером заинтересовали нескольких работодателей. Желание быстрее расквитаться с долгами навело на мысль сдавать одну комнату. Разумеется, я намеревалась предложить её кому-то из девочек, но всех затмил Денис. Он с таким рвением помогал перевозить и расставлять мебель, что-то подкрашивал, прикручивал, чинил и развешивал, что я выбрала жильцом его. Как-никак мужские руки в доме всегда нужны.
В первый же вечер парень полез ко мне в постель. Даже мысли не допускал, что Леночка-тихоня не мечтает об этом. Чуть не выгнала его из квартиры, так разозлилась, но деньги, выплаченные жильцом вперёд за два месяца, уже успела потратить, вот и поставила условие: живи, но руки не распускай. Денис благополучно забыл об инциденте уже наутро. Принялся ухаживать за мной, словно у нас начинался неторопливый роман. Поначалу я настроилась на оплаченные два месяца, потом как-то привыкла, и наше совместное проживание длилось почти год. Он делал мне предложение с периодичностью в две недели, я не отвечала согласием. Нельзя сказать, что была против, но что-то меня смущало.
Интуиция работала – вот что.
В один распрекрасный день меня пригласили на очную ставку в полицию. Угрюмого мужика, представленного мне следователем, увидела впервые, о чём и сообщила. Объяснить, откуда у него моя фотография, не могла. Не сразу до меня дошёл смысл предположений лейтенанта, поглядывавшего на меня с нескрываемым сочувствием.
– Кто заинтересован в вашей смерти, Елена Вадимовна?
– Смерти? – таращила я глаза.
– Нанимают убийц только те, кто желает смерти объекту, – поучал меня полицейский.
– Н-не знаю.
– Кто унаследует вашу квартиру?
Я поджала плечами. Родителям вряд ли понадобится жильё в Москве. Они развелись пятнадцать лет назад и разлетелись по миру.
– Бабушки-дедушки? Других родственников нет.
– Муж?
– Не замужем.
– А Денис Владимирович Совейко кем приходится?
– Никем. Мы просто живём вместе.
Лейтенант хмыкнул и забил мои показания в компьютер. Завершив это, снова поднял на меня взгляд:
– Стало быть, сожительствуете. Он сможет претендовать на наследство, если докажет совместное ведение хозяйства.
Я чуть не выпалила, мол, комнату сдаю, какое хозяйство?! Смолчала. Договор мы не заключали, объясняй теперь, что это жилец, а не сожитель. Выселяли Дениса с полицией. Без применения силы, конечно, просто сердобольный лейтенант оказал моральную поддержку: приехал ко мне на квартиру в рамках профилактики преступлений. Дверные замки пришлось поменять.
Разумеется, вины бывший жилец не признавал, смеялся, обзывая параноиком. Меня задело не то, что Денис нанял убийцу – вполне возможно, это не так – а то, что не обиделся, не рассердился за подозрения, а продолжал настаивать на женитьбе. Это нормально?
Нет-нет, не верю, что любит. Не верю.
– О чём задумалась, Зая? – Денис заметил, наконец, что я его не слушаю.
– А? Прости. Так. – Я отодвинула пустую чашку, поблагодарила за кофе и, кивнув на прощанье, пошла к выходу.
– Моё предложение в силе! – крикнул он мне вслед.
Оказавшись на улице, я на секунду-другую задержалась на крыльце, втянула носом тонкий запах влажного воздуха, щурясь, посмотрела в ярко-голубое небо и побрела по тротуару, на ходу застёгивая куртку. Ползущий вдоль бордюра микроавтобус не сразу привлёк внимание. А когда я покосилась на него, дверца с затемнённым стеклом распахнулась, два мужика в масках выскочили и, взяв меня под руки, протащили по асфальту и затолкали в салон. Мой крик заткнули куском скотча. Уже через минуту я сидела примотанная к спинке заднего кресла.
«Блин! Денис! За что?»
В том, что похищение организовал мой бывший, в первые минуты я не усомнилась, хотя резонов у него не было. Отомстить, если собирался, давно успел бы, но ограничился телефонными шалостями. Наследство ему не светило, ведь разрыв наш проходил при свидетелях. Оставалось требование выкупа, но свободных средств у меня не было, и Денис это знал. Заставит переписать на него квартиру? «Хорошо, что пустила новую жиличку! – успокаивала себя. – Веруня забьёт тревогу, когда не вернусь, а полицейские сразу сообразят, кто стоит за похищением».
Девочку-сироту я приютила сразу после того как выставила бывшего – хотела дать ему понять, что местечко занято, да и деньги, чтобы гасить ипотеку, всё ещё были нужны. Посоветовал мне Веру всё тот же жалостливый лейтенант. Девчонка сдавала квартиру, полученную от государства после выпуска из детдома, и вынуждена была мыкаться по углам: то в общаге у подружек перебивалась, то дачные домики арендовала. Веруня училась на врача, в свободное время подрабатывала санитаркой, но на стипендию и те крохи, что получала, прожить в Москве невозможно, вот и сдавала квартиру, а разницу тратила на еду и книги – читала она катастрофически много. Я привязалась к скуластой конопатой девчонке, несимпатичной, но получившей в дар от природы на удивление красивый цвет глаз. Как она сама говорила: цвет океанской глубины. Мы относились друг к другу как сёстры. Я хоть и старше на три года, постоянно чувствовала заботу Веры. И теперь, зафиксированная в кресле автомобиля, прикидывала, скоро ли подружка сообразит сообщить знакомому лейтенанту о моём исчезновении.
Микроавтобус двигался, никуда не сворачивая. В салоне, кроме водителя и тех громил, что затащили меня, был ещё один – человек-сморчок в тёмных гигантских очках, щуплый коротышка с дымчатыми патлами. Он с самого начала был без маски. Два других типа тоже стащили их, похоже, полагали, что я, сидя за их спинами, не разгляжу лиц. Сморчок среди бандитов был главным. Он сразу стал звонить кому-то, доложил о завершении операции. После нескольких удивлённых междометий пообещал всё исправить и, завершив разговор, приказал водителю разворачиваться.
– Какого?! – возмутился один из громил.
– Не ту взяли, чтоб вас… – зло отреагировал сморчок. Бандиты начали что-то бормотать в своё оправдание, но главный зыркнул на них: – Ша! Заткнитесь, кретины!
Им нужен кто-то другой, меня отпустят! Мысленно я попросила прощения у Дениса за напраслину.
Обрадовалась рано. Микроавтобус притормозил около ресторана, громилы, нацепив маски, выскочили и затащили в салон упиравшуюся орущую шатенку – ту самую, что встречалась со звездой. Меня, как выяснилось, никто отпускать не собирался, хоть я и дёргалась, пытаясь высвободиться, и выла, привлекая внимание, всё что получила: удар по голове, после которого ненадолго отключилась. Когда пришла в сознание, увидела, что мы едем тем же маршрутом, а рядом со мной сидит притороченная к спинке кресла Алина. Рот ей тоже залепили скотчем, поэтому мы могли только переглядываться. Вела себя вторая пленница активнее меня: мычала, топала ногами в серебристых туфлях, время от времени пинала сиденье перед собой, но добилась лишь того, что бугай, сидевший там, переместился ближе к водителю.
Из города нас не вывозили. Поплутав среди одноэтажных слепых зданий, остановились. За гаражными воротами скрывалось вполне жилое помещение. Нас обоих заволокли внутрь и заперли.
Это была мини-квартирка внутри ангара. Остался ли кто-то за дверями, выяснить не получилось: Алина довольно долго, но безрезультатно, колотила в дверь сначала кулаками, а потом каблуком снятой туфли. Я за это время обследовала предоставленное бандитами жилище. Оно оказалось бытовкой, загнанной в гараж для грузовика или автобуса, и состояло из спаленки с двумя двухъярусными кроватями, кухоньки, биотуалета и душа. Мобильник – бандиты не обыскивали нас и не забрали сумочки – сеть не ловил. Я на всякий случай набрала сообщение Вере, надеялась незаметно отправить, когда окажусь на улице. Должны же нас рано или поздно вывести отсюда! Хотя, если судить по заполненному продуктами холодильнику, здесь можно неделю тусить.
Обнаружив в одном из стенных шкафчиков плеер, я запустила музыку. Попались записи «Металлики». Легла на одну из двух нижних кроватей и отключила питание телефона, чтобы не разрядился раньше времени в поисках сети. Игнорируя шум, создаваемый моей сокамерницей, я задремала, что было неудивительно: прошлую ночь почти не спала, прокручивала предстоящий поход к Денису.
***
Разбудила меня тишина. Я приподнялась на локте и огляделась, не сразу вспомнив, где нахожусь. Алина сидела в двух шагах от меня на трёхногом табурете и смотрела прямо в лицо. Наверное, её взгляд я и почувствовала сквозь сон. Удивительно, как она мне во лбу дырку не прожгла. Я провела пальцами по лбу и щеке, словно и в самом деле сомневалась в их целости, и кивнула, вопросительно подняв брови, мол, чего уставилась.
– Ты кто? – спросила Алина.
Сев на кровати, я протянула руку:
– Лена. Меня случайно захватили, с тобой перепутали.
Линия тонких губ собеседницы сломалась, изображая либо насмешку, либо брезгливость:
– Тебя? Со мной? – Она плавно покачала головой, не допуская такой возможности: – Бред!
– Идиоты, – согласилась я, не уточнив, что предпочла бы ещё меньше походить на объект похищения. – Есть предположения, зачем ты им понадобилась?
И снова взгляд такой, словно перед ней беспросветная тупица:
– Деньги! Потребуют у моего отца кучу бабок.
Она встала, потянулась, демонстрируя равнодушие к папашиным тратам, и стала прохаживаться мимо меня. Я тоже выбралась на свет, чтобы не любоваться на нижнюю половину девушки. Допускаю, что у парней могут быть другие вкусы, но мне интереснее смотреть собеседнице в лицо.
– Надеюсь, скоро отпустят, – сказала, чтобы не молчать. – Похитители прятали лица, значит, убивать не собираются. И условия вполне приемлемые.
– Что? – вытаращила глаза Алина. – Эти условия? Приемлемые? Какие ж тогда неприемлемые?
Я дёрнула плечами:
– Надеюсь, не доведётся узнать.
Алина картинно махнула рукой и продолжила ходить по комнатке. Она щурилась, разглядывая потолок, машинально поправляла волосы то одной, то другой рукой и о чём-то размышляла. Я перешла в кухню – решила вскипятить чайник. Время шло к вечеру, и чашка кофе, дарованная Денисом, давным-давно забылась. Вымыла с содой две чашки, обдала их кипятком и заварила найденные в ящике стола пакетики каркадэ. Крошечное пространство заполнилось ароматом суданской розы. Алина, уловив его, заглянула:
– Готово?
– Присоединяйся, – пригласила я и указала на миниатюрную раковину в углу: – Руки здесь можно сполоснуть, правда, мыло только хозяйственное.
Сокамерница моя нелицеприятно высказалась в адрес тюремщиков, но руки вымыла с тем, что есть, и уселась напротив меня. С минуту мы молчали, цедили кисловатый напиток, хрустели солёными крекерами. Наконец, Алина заговорила:
– Представляешь, говорит: вы опоздали, у меня только пятнадцать минут. Каково?
– Кто говорит? – не поняла я.
– Дима. Я, главное, такие деньги плачу, а он ещё будет привередничать!
– А-а-а… Ну так у него график. Репетиции, записи, концерты… Наверное, не просто выкроить полчаса на встречу с незнакомкой. В твоих интересах было не опаздывать.
– Что?! Ты кто здесь?! – возмутилась Алина. Она допила и грохнула чашкой об стол: – Сказала, что половину заплачу, раз он так! И это ему не понравилось. А мне, думаешь, понравилось, что вместо обещанных тридцати у меня пятнадцать?
Я успела пожалеть, что сунулась со своими доводами – в конце концов, певец меня в адвокаты не нанимал, и всё-таки заметила:
– Он же не себе деньги забирает! Они в благотворительный фонд идут. Больным детям. Кого ты наказывала?
– Пф-ф-ф… – Алина снова изогнула губы в презрительной улыбке, – больных детишек жалеешь? Себя пожалей!
В тот момент я реально пожалела, что меня похитили не одну. Раз уж выпала такая судьба, нельзя ли компанию заменить? Сказать я ничего не успела. Заскрежетали, открываясь и закрываясь ворота гаража, потом щёлкнул замок в двери бытовки. Мы, чуть не столкнувшись с Алиной, выскочили из кухни и увидели двух бугаёв, заполнивших собой прихожую. Оба были в балаклавах. Один остался у двери, второй шагнул нам навстречу, наставив на Алину смартфон:
– Улыбнись папе, детка!
Та ничего лучше не придумала, как плюнуть прямо в экран. Громила зарычал, надвигаясь и на ходу вытирая смартфон о рукав чёрной футболки. Мы, дружно завизжав, отскочили в глубину кухни. Я вжалась в угол, опираясь на раковину, Алина шлёпнулась на стул и, схватив со стола чашку, загородилась ею.
– Не прикасайся ко мне, мразь! – закричала так звонко, что у меня уши заложило.
– Замри, дур-ра! – скомандовал похититель.
Не представляю, что он там нащёлкал, но если выложить эти фотки в сеть, они бы точно «порвали» Ютьюб.
Пользуясь заминкой, я просочилась мимо фотографа и кинулась к бугаю, загораживавшему выход:
– Отпустите меня, пожалуйста! – как можно жалостливей залепетала. – Я ведь не нужна, по ошибке взяли. Отпустите! За меня некому платить.
Мужик в балаклаве отводил мои руки, мешая оттолкнуть его, и сильнее прижимался спиной к двери:
– Брысь! Брысь, пошла!
– Умоляю! Зачем я вам? – ныла я.
Громила наклонился и шепнул, посматривая в дверной проём на сообщника:
– Завтра. Потерпи, малыш. – Тут же резко выпрямился и грубовато прикрикнул: – Каму сказано – брысь!
Я не успела отреагировать, второй бандит схватил за лямки комбинезона и оттащил меня назад:
– А ну, не рыпайся!
Обернувшись, я увидела совсем рядом в дырках балаклавы карие косящие глаза. «Особая примета», – мелькнула мысль, но через мгновение меня отшвырнули. Пролетев метра полтора, я затормозила обо что-то не слишком мягкое и чуть не оглохла от вопля. Пока мы с Алиной поднимались с пола, преступники выскользнули за дверь и снова её заперли. Подруга по несчастью бросилась за ними, но не успела и принялась избивать дверь. Я подошла к ней, тронула за плечо:
– Успокойся! Завтра нас отпустят.
– Завтра? – закричала она мне в лицо так, словно мы по моей вине вляпались. – Собираешься ночевать здесь?
Я отшатнулась.
– Да ну тебя! Ори, если связок не жалко.
Вернулась на кухню и, проанализировав содержимое шкафчиков, решила сварить макароны. В холодильнике нашёлся соус. Что ж, утолить голод вполне сгодится. Алина пришла на запах. Аппетит у неё оказался отменный, по фигуре и не подумаешь. Ели мы молча. Посуду пришлось мыть мне. Можно было возмутиться, но поскольку делать всё равно было нечего, я смирилась. Алина играла на телефоне и напевала под нос. Впрочем, довольно благозвучно.