Пограничная летопись Беларуси. Книга VIII. «Освободительный поход» (сентябрь 1939 г.)

© Л. В. Спаткай, 2024

ISBN 978-5-4485-7790-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Советско-Германские отношения: от Пакта о ненападении до Договора о дружбе и границах

В начале 1930-х гг. на карте Европы появился Германский рейх, руководство которого было одержимо идеей реванша за поражение Германии в I мировую войну и усиленно искало союзников для осуществления своих целей.

В этой связи оно проводило усиленный зондаж возможностей улучшения отношений с СССР. Особенно эта деятельность активизировалась в конце июля – начале августа 1939 г. Чтобы обеспечить себе свободу действий и добиться нейтралитета СССР в предстоящей войне с Польшей, Германия была готова пойти на любой компромисс. С этой целью 23 августа 1939 г. в 13.00 в Москву прибыл министр иностранный дел Германии Иоахим фон Риббентроп. В 15.30 в присутствии И. В. Сталина и германского посла В. фон Шуленбурга началась его трехчасовые переговоры с председателем СНК СССР и, одновременно, Наркомом иностранных СССР В. М. Молотовым по вопросу заключения пакта о ненападении. В 22.00 переговоры возобновились и в ночь с 23 на 24 августа 1939 г. В. М. Молотов и И. фон Риббентроп в присутствии И. В. Сталина подписали пакт о ненападении сроком на 10 лет¹, к которому прилагался секретный договор, разграничивавший сферы влияния Германии и СССР в Восточной Европе.

В Польше граница сфер влияния между Германией и СССР прошла по рекам Нарев, Висла и Сан.²

Карта Польши. 1938 г.

31 августа 1939 г. договор был ратифицирован Верховным Советом СССР, а 1 сентября 1939 г. в 4.45 германские войска без объявления войны перешли границу Польши, начав II мировую войну.

Немецкие солдаты ломают шлагбаум на границе с Польшей.

В 11.00 советник германского посольства в СССР Г. Хильгер прибыл в Народный комиссариат иностранных дел (НКИД) СССР, где сообщил о начале войны Германии с Польшей и о присоединении к Германии Данцига, а также передал просьбу начальника Генерального штаба Военно-воздушных сил Германии, чтобы радиостанция, располагавшаяся в столице БССР Минске, в свободное от передач время передавала для «срочных воздухоплавательных опытов» непрерывный сигнал с вкрапленными в него позывными «Рихард Вильгельм 1.0», а во время передач, чтобы как можно чаще в эфире звучало слово «Минск» для использования этой радиостанции немецкими летчиками в качестве радиомаяка во время налетов на Польшу. Но советская сторона согласилась лишь повторять слово «Минск».

5 сентября Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов принял посла Германии В. фон Шуленбурга. На вопрос посла относительно возможного вступления РККА в Польшу, В. М. Молотов ответил: «Мы согласны с Вами, что в подходящее время нам будет совершенно необходимо начать конкретные действия. Мы считаем, однако, что это время еще не наступило», а «торопливостью можно испортить дело и облегчить сплочение противников». На вопрос В. фон Шуленбурга о реакции СССР в случае перехода немецкими войсками установленной секретным протоколом от 23 августа 1939 г. линии Нарев – Висла – Сан, В. М. Молотов заявил, что «советское правительство допускает, что в ходе операции одна или обе стороны будут вынуждены временно перейти линию интересов, однако это не будет препятствием к осуществлению принятого плана».³

В этот же день Совет Народных Комиссаров (СНК) СССР официально уведомило правительство Польши о прекращении ей поставок и транзита через территорию СССР военных материалов, сославшись на угрозу втягивания в войну с Германией.

6 сентября Политбюро ЦК ВКП (б) поручило НКВД и НКИД СССР срочно систематизировать все сведения о Польше и представить свои аналитические справки А.А.Жданову. Вскоре из НКВД СССР поступила справка, подписанная начальником Особого бюро НКВД П. Шарией. В ней давалась характеристика государственного устройства Польши, ее национального состава, экономики, транспорта, вооруженных сил и оборонительных сооружений. Согласно справки, по данным 1938 г., население Польши составляло 34,5 млн. человек, причем, по переписи 1931 г., 69% жителей считали себя поляками, 14,3% – украинцами, 3,9% – беларусами, 3,9% – немцами, 7% – евреями. Однако, указывалось в справке, официальная польская статистика преуменьшает процент национальных меньшинств, которых по данным НКВД СССР в Польше было около 40%: 7 млн. украинцев, 2 млн. беларусов, 3 млн. евреев, 1 млн. немцев, 100 тыс. литовцев и т. д. Причем, в Станиславовском, Тарнопольском, Новогрудском, Брестском и Волынском воеводствах поляки составляли менее 25% населения, в Львовском и Виленском – до 50%, в Белостокском – свыше 50%, что обосновывало правомерность возвращения этих земель в состав Украинской и Беларуской ССР.⁴

9 сентября немцы официально заявили, что взяли Варшаву и Нарком иностранных дел В. М. Молотов направил германскому послу В. фон Шуленбургу поздравительную телеграмму по случаю вступления немецких войск в Варшаву. Однако поздравление оказалось преждевременным – Варшава сражалась еще до 27 сентября 1939 г.

Немецкие войска вступают в Варшаву.

14 сентября посол Германии в Москве В. фон Шуленбург шифровкой в МИД Германии сообщил о новой встрече с Наркомом В. М. Молотовым, на которой тот заявил, что «Красная армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше указанного им во время последней беседы срока. Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита русских „меньшинств“), было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши – Варшава». Поэтому Молотов просил сообщить, когда можно ожидать ее падения.⁵

В этот же день в газете «Правда» была опубликована статья А. А. Жданова, в которой главными причинами поражения Польши назывались угнетение украинского и беларуского национальных меньшинств. Таким образом, началась психологическая подготовка советского народа к необходимости войны с Польшей для защиты украинского и беларуского населения.

Так же в этот день, 14 сентября 1939 г., советские войска получили приказ о наступлении и в 4.20 15 сентября 1939 г. Военный совет Беларуского фронта издал боевой приказ №01 о начале наступления на рассвете 17 сентября 1939 г.

Непосредственный приказ о наступлении Военный совет Беларуского фронта отдал 16 сентября, а в 2.00 17 сентября И. В. Сталин принял посла Германии В. фон Шуленбурга и сообщил ему, что войска РККА в 6.00 утра перейдут границу с Польшей, но совместное советско-германское коммюнике не может быть опубликовано ранее, чем через 2—3 дня после этого. И.В.Сталин также попросил В. фон Шуленбурга передать в Берлин, чтобы немецкие самолеты не залетали восточнее линии Белосток – Брест – Львов и зачитал ноту, подготовленную для передачи послу Польши в Москве. После некоторого уточнения ее текста, сделанного по предложению В. фон Шуленбурга, немецкий посол покинул Кремль. После этого, в 3.15 в НКИД СССР был вызван посол Польши в СССР В. Гжибовский, где ему была вручена нота советского правительства, в которой утверждалось, что «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, [Польша] превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам», а также к беззащитному положению украинского и беларуского населения. «Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Польский посол отказался «принять ноту, ибо это было бы несовместимо с достоинством польского правительства».⁶ Но пока В. Гжибовский находился в НКИД СССР, нота была передана в посольство Польши.

В 5.00 войска РККА перешли границу с Польшей и стали продвигаться на запад, не встречая практически никакого сопротивления. Получив сообщение о начале перехода войсками РККА польской границы, Адольф Гитлер в 7.00 отдал приказ своим войскам в Польше остановиться на линии Сколе – Львов – Владимир-Волынский – Брест – Белосток.⁷

В этот же день, 17 сентября 1939 г., по радио с речью выступил председатель СНК СССР В. М. Молотов. Обращаясь к советскому народу, он сказал, что под ударом германских войск буржуазно-помещичья Польша распалась, а ее правительство вместе с высшим командованием, бросив народ и армию на произвол судьбы, бежали за границу. В этой связи, с целью недопущения порабощения Германией беларуского и украинского населения Польши «Советское правительство считает своей священной обязанностью подать руку помощи своим братьям-украинцам и братьям-беларусам, населяющим Польшу».⁸

18 сентября, т.е. на второй день войны, газета «Правда» вышла с опубликованным распоряжением Советского правительства Главному командованию РККА отдать приказ войскам «перейти границу и взять под защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».⁹

Продолжая наступление, 21—22 сентября войска РККА почти повсеместно вошли в соприкосновение с немецкими войсками, в связи с чем еще 20 сентября А. Гитлер отдал приказ немецким войскам начать отход за «окончательную демаркационную линию»: Ужокский перевал – Хыров – Перемышль – р. Сан – р. Висла – р. Нарев – р. Писса – граница рейха.¹⁰

20—22 сентября 1939 г. было согласовано, а 23 сентября опубликовано советско-германское коммюнике, в котором говорилось, что «Германское правительство и правительство СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая проходит по реке Писса до ее впадения в реку Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и далее по реке Сан до ее истоков».¹¹

Однако вечером 25 сентября И. В. Сталин и В. М. Молотов на встрече в Кремле с послом Германии В. фон Шуленбургом передали ему предложение обсудить на будущих переговорах передачу в советскую сферу интересов Литвы, взамен чего СССР отказывался в пользу Германии от части Варшавского и Люблинского воеводств до реки Буг. При этом Сталин сказал, что при окончательном урегулировании польского вопроса нужно избежать всего, что в будущем может вызвать трения между Германией и Советским Союзом. Так, например, неправильно было бы создавать небольшое польское государство и, если Германия согласна на это, «СССР немедленно возьмется за решение проблемы прибалтийских государств, в соответствии с протоколом от 23 августа, и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства».¹²

27 сентября в 22.00 в Москве начались советско-германские переговоры, в ходе которых по вопросу окончательного начертания границы на территории Польши И. фон Риббентроп, ссылаясь на то, что Германии «не хватает в первую очередь леса и нефти», выразил надежду, что «Советское правительство сделает уступки в районе нефтерождений на юге в верхнем течении реки Сан. Того же самого ожидало бы немецкое правительство и у Августова и Белостока, так как там находятся обширные леса, очень важные для нашего хозяйства.¹³ Ясное решение этих вопросов было бы очень полезно для дальнейшего развития германо-советских отношений». Кроме того, И. фон Риббентроп подтвердил, что Германия, как и прежде, готова «осуществить точное разграничение» территории Польши. Со своей стороны И. В. Сталин, сославшись на опасность разделения польского населения, что могло породить волнения и создать угрозу обеим государствам, предложил оставить территорию этнографической Польши Германии. Относительно германских пожеланий об изменении линии государственных интересов на юге, И. В. Сталин заявил, что «в этом отношении какие-либо встречные шаги со стороны Советского правительства исключены. Эта территория уже обещана украинцам… Моя рука никогда не шевельнется потребовать от украинцев такую жертву». Однако в качестве компенсации Германии были предложены поставки до 500 тыс. тонн нефти в обмен на поставки угля и стальных труб. Относительно уступок на севере И. В. Сталин заявил, что «Советское правительство готово передать Германии выступ между Восточной Пруссией и Литвой с городом Сувалки до линии непосредственно севернее Августова, но не более того». Тем самым Германия получит северную часть Августовских лесов.

Итогом этих переговоров стали два варианта раздела Польши. По первому варианту все оставалось так, как было решено еще 23 августа. По второму Германия уступала СССР Литву, получая взамен области восточнее реки Вислы до реки Буг и города Сувалки, но без Августова.

В 1.30 28 сентября И. фон Риббентроп доложил эти варианты решения территориального вопроса в Берлин. Оценивая их, он сказал А. Гитлеру, что не может определить, какой из них более выгоден Германии. Первый вариант хорош тем, что «имея в руках Литву, мы расширим на северо-востоке немецкую колонизационную зону», но раздел польского населения может создать возможность трений между Германией и СССР. Второй вариант хорош тем, что присоединение всего польского населения исключает политические интриги для нарушения германо-советских отношений и дает возможность решить национально-политическую проблему по усмотрению Германии, но тогда СССР освобождается от международной польской проблемы. В этой связи И. фон Риббентроп просил А. Гитлера до 12.00 германского времени 28 сентября сообщить ему о предпочтительном варианте, иначе он будет вынужден решать сам.

В 15.00 начался второй раунд советско-германских переговоров и И. фон Риббентроп сообщил, что А. Гитлер в целом одобрил второй вариант решения территориального вопроса. После этого началось обсуждение линии проведения границы в ходе которого И. В. Сталин согласился с перенесением границы в Августовском лесу на юг. По результатом переговоров советская сторона отказалась от территории между реками Нарев и Буг восточнее линии Остров – Остроленка, а германская согласилась чуть передвинуть границу на север в районе Равы-Русской и Любачува. Но долгая дискуссия о Перемышле оказалась безрезультатной и город остался разделенным на две части.