Арбайтенграунд (Восточный округ), 1938 год.
Примечание: По закону отца вписывают в свидетельство о рождении ребёнка только в том случае, если он состоит с его матерью в законном браке. Сама же мать не может этого сделать – только отдел ЗАГС. Это сделано с целью уменьшения рождения детей вне брака, а также для того, чтобы все семьи были занесены в государственную базу, потому что ЗАГС при экстренных обстоятельствах тесно сотрудничает с полицией, в том числе и с сотрудниками Синей Гвардии, министерствами по внутренним и гражданским делам. В противном случае в графе «отец» будет стоять прочерк, а матери выплатят пособия, лишь незначительно превышающие прожиточный минимум. Также отец не может быть прописан в доме матери и наоборот.
Перед выпуском в массы все газеты и журналы проходят министерство пропаганды и цензуры, отдел контроля СМИ. Люди, проверяющие материал, имеют право не допустить его в массы. Они уведомляют об этом авторов статей и редакторов. Если же те проявят излишнюю настойчивость – обратятся в суд, попробуют выпускать материал в более узких кругах или повторно отправят статьи на проверку, – то им грозит наказание от штрафа в пятнадцать тысяч марок до шести лет лишения свободы.
Часть 1. Большая проблема дяди
1
Впервые за длительное время отец заговорил со Стефаном о дяде Мартине в июне, когда тот окончил школу. За завтраком он ему сказал:
– Сынок, впереди у тебя целых два месяца каникул, а дальше – комиссия на поступление. Знаешь, я бы на твоём месте не тратил время зря и отправился бы работать.
– Ну вот ещё! – сказала мать. – После экзаменов дети должны отдыхать, а не работать!
– Ему уже восемнадцать, большой мальчик – пускай работает себе.
– Ох! И куда ты ему предложишь пойти? Уборщиком, как и ты?
Отец рассмеялся и похлопал Стефана по плечу. Тот сидел в сторонке, нагнувшись над кашей; он думал только о том, как пройдёт первая встреча после экзаменов с Мартой Кольб. Встреча должна состояться через час, а пока он не особо торопился.
Между тем отец перестал смеяться и сказал:
– Нет. Предлагаю ему подработать в редакции у дяди Мартина.
Мать выругалась и вскочила.
– Ты не посмеешь! Отправлять Стеффи к этому алчному распутнику? К этому бабнику? Только через мой труп!
Стефан посмотрел на неё.
– Что случилось, мамочка? О ком вы говорите?
Отец повернулся к нему.
– Сынок, ты разве не помнишь дядю Мартина? Ну ты что! Он приходил к тебе, когда тебе исполнилось шесть лет, помнишь? Вы ещё тогда гуляли по парку.
– Только один раз за всю жизнь! – говорила мать. – Ему совершенно всё равно на тебя Стефан, у него свои проблемы…
– Да помолчи ты! Стеффи, помнишь его? Ну такой, бледнолицый, рыженький?..
Внезапно Стефана осенило.
– А-а… Вспомнил! Да, мы с ним гуляли в парке. Помню, тогда продавали разливное пиво в бочках, и он дал мне его попро… Ой, извините, мама.
Мать со стоном села.
– Господи! Стефан, неужели ты пойдёшь к нему работать? Конечно, можешь там поработать каким-нибудь стажёром, но на особое расположение не рассчитывай.
Сын пожал плечами.
– Ну, не знаю. Как получится…
Отец поморщился.
– В смысле «как получится»? Ты пойдёшь работать – и точка. Кабан такой – а всё сидишь на нашей шее! Без обид, сынок, но как есть, говорю. Я сегодня же звоню дяде, понял? Завтра едешь к нему в Торговый квартал, в редакцию.
– Ну ладно.
– Сынок, неужели тебе не всё равно? – сказала мать и тут же махнула рукой. – Ай, ладно! Я тебя предупредила; поступай, как знаешь.
Потом они ели в полном молчании и слушали радио. Стефан чмокнул родителей и отправился на улицу. Весь разговор тут же выветрился из его головы: он думал только о предстоящей встрече с Мартой. Последний учебный год они не виделись, так как её мать вышла на пенсию и девушка устроилась на хлебозавод. Сердце стучало у самого горла, когда Стефан вышел из коммунальной квартиры на улицу и направился в парк Искусств, который располагался на соседней улице, Киноплатц. Солнце слепило прямо в лицо и жарило асфальт, но положение спасал прохладный ветерок, который тревожил кустики и цветы, стоящие вдоль ворот парка гербарии. Поскольку воскресенье, парк полон народу: дети плескались у фонтана и возле одиноко стоящих скульптур, а их родители и другие люди постарше пытались укрыться от зноя в тени, но мест не хватало, и некоторые усаживались на траву под деревьями. Стефан прошёл в главные ворота, вдыхая аромат цветов: пионы, лилии, розы… Он уже представлял, как Марта сидит рядом с ними, возле статуи мудреца, срывает один цветок за другим и прячет его за коротко постриженные волосы…
Он нашёл её сразу, у бюста Сократа. Она, точно как в его воображении, сидела в тени, в матросском платье, и нюхала пион. Стефан сел рядом и поцеловал её руку.
– Господи, ты такая красивая!.. Что с тобой?
Она подняла на него побелевшее лицо с мешками под глазами и натянула улыбку.
– Да так, всё хорошо… Ну, как? Сдал?
– О да, все экзамены на «отлично». Пойду туда же, куда и планировал: в университет имени Гёте, на журналиста. А ты?
– Хорошо экзамены сдала.
– Так всё-таки пойдёшь в медицинский?
Она покачала головой и вздохнула.
– Лишь бы хоть куда, где растёт трава, и нет забот.
Неожиданно Марта закрыла лицо руками и заплакала. На минуту Стефан опешил, пододвинулся к ней и обнял за плечики, погладил по голове.
– Что с тобой? Почему ты плачешь?
– Всё хорошо, – сказала она, прижавшись к его груди.
– Нет. Скажи!
– Извини, но не хочу нагружать своими проблемами. Ты мне ничем не поможешь…
– Ну хотя бы поделись… Ну же, не плачь, а то я сам сейчас расплачусь.
Он почувствовал, как саднит грудную клетку, в глазах защемило. Это её несколько успокоило, она отстранилась и вытерла слёзы.
– Дело всё в моей маме, Стефан. Господи, моя мать просто… идиотка!
– Марта, не говори так! Надо матерей уважать…
– Я её уважаю, но других слов подобрать не могу, когда она меня тащит ко дну. Вот посмотри на это! – Она указала на платье. – Как думаешь, сколько оно стоит? Пять чёртовых марок! Меня его мать заставила надеть, чтобы ей обидно не было, а я так хотела сказать, что оно мне незачем!
– Ты обижаешься на то, что она дарит тебе дорогие платья?
– Во-первых, они мне не нужны. Но самое главное то, что я бы её за это на руках носила, если бы было на что тратить. Чтобы купить это платье, она взяла в долг. У нас куча долгов, Стефан! Когда она накопила их со всех наших родственников – в то числе и среди тех, кто вообще в Нордеграунде живёт, – то она стала просить у друзей и знакомых!
– Ну, может, у неё трудности, квартира…
– Ха, как бы то ни было! Она уже старенькая, она полностью на моём содержании. Ты же знаешь, я работаю на том хлебозаводе и сама плачу за нас двоих. Это ладно, продукты и всё необходимое тоже есть… Но тут вот какая проблема: понимаешь, она вообще с детства жила в достатке. И замужем также, пока отец не умер… А потом она осталась одна, всё пошло под откос и… О боже!
– Погоди, Марта. Прошло уже пять лет, и неужели…
– Нет, сначала всё было хорошо, но как только она вышла на пенсию – вот тогда и распустилась. Господи, всю свою пенсию тратит на шляпы, выписки на журналы и на платья! Обедать в кафе для неё – ежедневный ритуал, обязательно чашечка кофе с круассанами, покупка пластинок, духов, шляп…
– Но зачем ей всё это?
– Господи, я не знаю! Я ей триста раз задавала этот вопрос, а она говорит: «Ну что же это, под старости лет и пожить-то нельзя?» Я ей объясняю, говорю: «Мамочка, у нас положение не очень, пожалуйста, давайте обойдёмся хотя бы без ежедневного обеда в кафе и чашки кофе. Мы можем и дома его попить; да, он не такой вкусный, но что поделать?». И при этом она смотрит на меня так, как ребёнок на новую технику, на иностранца – ей остаётся для пущей картины слюну пустить, честное слово!
Она замолчала, переводя дух. Грудь её вздымалась и опускалась, щёки покраснели, глаза налились кровью. Стефан почувствовал себя неловко; внезапно ему стали противны и Сократ, и пионы. Солнце скрылось за облаками, словно испугавшись этой внезапной вспышки гнева.
Стефан хотел приобнять Марту, но та зарычала:
– В общем, не знаю, что делать… У нас уже накапливается долг за газ; как бы это ни вылилось нам в ком, который приведёт к выселению. Я уже начала прятать от неё деньги под своим матрасом. Надеюсь, не найдёт.
– Если всё так печально, давай я поговорю со своим отцом. Он…
– Нет, спасибо. У вас и так с финансами не очень, но ещё раз спасибо за то, что ты пытаешься помочь.
Марта встала, Стефан подскочил.
– Ты куда?
Она обняла его.
– Извини, что нагрузила тебя. Не стоило мне срываться, в итоге встреча не удалась… Я просто хотела поделиться, я не хотела проявлять такие бурные эмоции… – Она виновато улыбнулась. – Давай встретимся как-нибудь в другой раз, ладно? Я тебе позвоню.
С этими словами Марта, не давая Стефану опомниться, убежала. Вдруг он услышал вдали грозу и поплёлся домой. Парк внезапно опустел.
2
Остаток дня Стефан провёл в своей комнате, слушал радио и разбирал вещи в шкафу в поисках заначки на велосипед. Он смог найти только две марки, спрятал их в кошелёк и подумал:
«Ну ничего. Как только устроюсь на работу, обязательно помогу Марте. Кстати, что там с дядей?..»
Вдруг в дверь постучали, и он вздрогнул. В комнату вошёл отец и сказал:
– Я созвонился с дядей Мартином, он ждёт тебя завтра в восемь утра у тридцать восьмого дома. Понял?
– Да. А что я буду у него делать? Какая зарплата?
– Спросишь у него. Он только сказал: «Мол, пускай приходит».
– Спасибо, папа. – Неожиданно Стефана осенило, и он сказал: – Папа, а почему с дядей у нас так?.. Ну, я же его видел один раз в жизни, мама категорически против его появления… Почему? Дядя вообще интересуется мной?
Отец нахмурился.
– Однозначно ответить на последний вопрос не могу… Может, и да, у него своя жизнь, полная редакторских хлопот. Правда, когда я ему объяснил ситуацию, что тебе нужна работа, он очень удивился, поинтересовался твоими делами… Не знаю. Дядя не особо привязывается, а что касается матери, то она изначально его не переносила.
– Почему?
– Не буду углубляться и скажу лишь, что не всегда с дяди стоит брать пример. Ты уже большой, можешь сам всё оценить, но обязательно общайтесь и старайтесь как-то дружелюбнее быть, ладно?
– Да, я вас понял, папа.
Отец обнял его и похлопал по плечу.
– Ты у меня такой большой… Надеюсь, тебе у него понравится.
3
На следующее утро Стефан отправился в редакцию. Его дядя работал в двухэтажном маленьком здании, которое отличалось от соседствующих многоквартирных домов лишь небольшой вывеской с изображением книги и силуэтом людей, а также надписью сверху: «Голос народа». Войдя туда, Стефан очутился в ярко освещённом фойе. Секретарь, блондинка в очках за печатной машинкой, подняла на него взгляд и сказала тоненьким голоском:
– Здравствуйте, чем могу помочь?
Стефан почувствовал, как кровь прилипла к вискам.
– Я хотел бы видеть герра Мартина Циммерманна.
– Имя назовите.
– Стефан Циммерманн. Я его племянник.
Она улыбнулась и встала.
– Он уже ждёт вас. Пройдёмте со мной.
Стефан поплёлся за ней на второй этаж. Они очутились в тусклом коридоре, где все двери наглухо закрыты, и не было видно ни конца, ни края. Блондинка подвела его к двери с надписью «ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР» и постучала. Нежный, приятный голос сказал: «Войдите!» Блондинка отворила дверь, и Стефан вошёл в просторный кабинет, где пахло сигарным дымом и чаем. С виду помещение выглядело достаточно скромно: по углам расставлена неновая мебель с протёртыми местами и даже проеденная молью, а стену загораживал шкаф с книгами и папками. Дядя Мартин, широкоплечий мужчина с гладковыбритым лицом и пробором посередине, сидел возле дубового стола, у самого окна, и пил чай с печеньем. При виде племянника он встал и заключил его в медвежьи объятья и поцелуи.
– Стеффи, мальчик мой, как ты вырос! Ну что, закончил школу?
Стефан улыбнулся.
– Да, этим летом. Планирую пойти на журналиста.
Дядя Мартин похлопал его по плечу.
– Правильно, мальчик, идёшь по моим стопам! Ну, Бинди, принеси мальчику кофе.
Он подмигнул девушке. Та покраснела и захихикала. Как только она направилась к выходу, Мартин ущипнул её за попу. Она подпрыгнула, рассмеялась и скрылась за дверью.
Дядя Мартин и Стефан сели.
– Ну, мальчик, у нас нехватка рабочих, мы только-только начали продвигаться и продавать наши газеты – и то они пока не выходят за пределами округа.
– На какой области вы специализируетесь?
– Честно? Бульварная пресса.
Стефан фыркнул и тут же прикрыл рот рукой. Дядя нахмурился.
– Малыш, в этом нет ничего смешного. Это достаточно серьёзно, не менее важно, чем, скажем, политические статьи. Знаешь, почему? Публика требует необычного, её надо развлечь. Каждый скандал они воспринимают как курицы: кудахчут, кудахчут – и забудут. Между тем, пока они кудахчут, надо ловить момент, выжимать все соки, чтобы они как можно дольше не замолкали, чтобы порождалось всё больше и больше слухов, сплетен…
– Дядя, простите за вопрос, но зачем?
– Как это – зачем? Это у нас в крови. Изначально же ведь люди требовали крови и зрелища, они больше предпочитали ходить вместо театров на гладиаторские сражения. Здесь почти также, только со звёздами и их, прошу прощения, нижним бельём.
– И это кому-то интересно? Я просто думал, что можно и о другом поговорить… О культуре, например… Но чтобы о таком…
Дядя улыбнулся.
– Бедный, наивный мальчик… Ты ещё не раз разочаруешься в людях. По крайней мере, если будешь смотреть на меня, то разочаруешься – и не раз! – Он рассмеялся. – Ладно, теперь к делу. Так как у тебя пока что нет опыта, я не смогу доверить тебе работу корреспондента. Для начала давай ты попробуешь себя в оформлении текстов.
– Иллюстрации?
– Не совсем, это типография. Ты будешь размещать фотографии, кое-какие от себя иллюстрации делать, но, самое главное – размещать тексты, фотографии, выводить изображения. Каждая страница журнала отвечает за что-то, ведь так? Будь то рассказы, будто важные новости, будто реклама… Вот всё это ты будешь размещать и копировать, а ежедневные отчёты предоставлять мне в конце дня, и потом мы всё это будем выгружать по магазинам. Нам нужен тираж, не менее тысячи экземпляров, поэтому работа должна быть быстрой и искусной. Для начала я тебе буду помогать, а дальше – как получится. У тебя будет свой кабинет, тексты тебе будет приносить Манфред, наш корректор. Справишься, дружок?
– Я очень постараюсь, дядя Мартин, правда! Кстати, а что с зарплатой?
– Молодец, малыш, сразу к делу переходишь, без воды. Прям как твоя мать, когда она прогоняла меня с гостей… Кхе-кхе, проехали. В общем, десять марок в месяц. Сойдёт?
– Ещё бы! Спасибо вам, дядя.
Мартин улыбнулся и обнял Стефана.
– Я рад, что мы с тобой встретились, Стеффи. Ну, сейчас попьёшь кофе, и давай всё-таки примемся за работу, идёт?
***
Дядя Мартин провёл Стефана в кабинет для типографии – маленькое помещение с окном, плотными шторами и вырезками шаблонов из предыдущих выпусков на стенах. Стояли в ряд три стола с красками, печатными машинками и прочим оборудованием. Пришёл Манфред, тучный мужчина с густыми бровями, отдал Стефану кипу бумаг и молча удалился. Дядя стал показывать племяннику процесс, Стефан сначала неуклюже, а затем всё увереннее и увереннее повторял его движения. Правда… очень смутили Стефана надписи и темы, главные из которых были: «Актёр-чех играет африканского короля» или же «Кошка на золотом лотке: сколько звёзды тратят на своих любимцев?».
День прошёл быстро. Стефан вышел на улицу и задышал полной грудью. Руки его от неудачных попыток по локоть испачканы чернилами, а запах свежих бумаг всё ещё щекотал ноздри. С ним вышел дядя со шляпкой и тростью, сказал:
– Ну молодец, мальчик. Завтра приходи в то же время, понял?
– Да, дядя. Спасибо вам за чудесную работу!
– Ну что ты! Кстати, тебе же далековато отсюда добираться, верно? Вы же ведь до сих пор живёте на Эльдорадоплатц, возле Южного округа?
– Да, дядюшка. Я добираюсь пятнадцать минут на автобусе.
– И тебе удобно?
– Ну… иногда пробки бывают, а так…
– У меня есть идея, поговори с родителями, ладно? Может, тогда переедешь ко мне на время? А что нет? Познакомимся поближе, узнаем друг друга получше…
Стефан закусил губу.
– Браво, дядя, я даже не…
– Слушай, – тихо заговорил дядя, – я понимаю, что тебе неловко. Фактически чужой человек предлагает тебе погостить у него и даже денег с этого не требует. Я понимаю, что ты ко мне не привык. Мне тоже непривычно тебя видеть спустя столько лет, с нашей последней встречи, когда ты был совсем ещё ребёнком, маленьким мальчиком. Сейчас ты уже большой, окончил школу, наверняка ещё и девушка есть… Я понимаю, это моё упущение, я не общался с тобой. В этом не виновата даже твоя мать, которая никогда меня не любила и не полюбит. Если бы я захотел, я бы пришёл.
Племянник почувствовал, как у него сжалось сердце.
– Тогда почему вы не пришли?
Дядя вздохнул.
– Свои проблемы были, долго о них говорить… И я хочу наверстать упущенное. Поговори с родителями, ладно? Если не хочешь – не приходи, я тебя прекрасно пойму. Может, подвести?
Племянник в рассеянности покачал головой и услышал в ответ только:
– Ну ладно, до завтра.
Не успел Стефан опомниться, как дядя Мартин направился к машине, а за ним поплелась следом Бинди с платком на голове, прислав Стефану воздушный поцелуй. Тот вздрогнул и отправился на остановку.
4
В итоге этот вопрос затянулся почти на две недели. Они с дядей общались много; Мартин же избегал этого вопроса и не касался его, но тема трогала племянника, и он несколько колебался. Когда Стефан вернулся в тот вечер домой, совершенно разбитый после диалога с дядей, его встретил счастливый отец и стал расспрашивать о новой должности. Во время ужина сын отвечал ему кратко и даже с неохотой, а затем удалился в свою комнату. Его захлестнула обида на дядю. С одной стороны, они никогда не были близки, а с другой они могли бы быть не просто родственниками, а лучшими друзьями. Но нет, слишком много времени прошло, маловероятно, что они сблизятся… если это вообще произойдёт. Он помнил прогулку с дядей по парку, как тот с ним кормил уток, дал попробовать пиво, купил мягкую лошадку и рассказывал пошлые, но такие смешные анекдоты, при этом корчил рожицы. В попытках лучше узнать племянника у дяди проявляются признаки отчаяния… Неужели он так одинок? Вот над чем думал Стефан. Да, у него есть эта легкомысленная Бинди, но как же родственники? Стефан думал над этим и пришёл к выводу: возможно, дядя провёл бурную и ветреную молодость со своими погрешностями, от которых он сейчас пытается либо откреститься, либо забыть к сорокам годам.
