Спасенная любовь

Глава 1

– Где я нахожусь?

Корделия обернулась и посмотрела на мужчину, лежащего на кровати. За предыдущие три дня он не сказал ни слова. То засыпал, то просыпался, как и предсказывал доктор Гринуэй.

– Давайте ему больше жидкости, – посоветовал доктор, – а так у него нет ничего страшного. Персонал больницы не сделает для него больше, чем сможете сделать вы. Даже меньше, пожалуй. Тем более при недостатке сотрудников и закрытой на ремонт половине помещений. К тому же он силен как бык, раз все это вытерпел.

Поэтому Корделия устроила его в одной из свободных спален в доме, который делила с отцом, и вместе они по очереди присматривали за ним. Два раза в день приходил врач, чтобы убедиться, нет ли внезапного ухудшения.

Мужчину будили, чтобы напоить, и за последние двадцать четыре часа сумели втолкнуть в него немного еды. Отец Корделии проводил его в ванную и переодел во что-то из своей одежды.

Их подопечный делал успехи, но полностью в себя не приходил. До этого момента.

Она смотрела на него, и сердце билось все быстрее.

Лука. Так звали этого мужчину. Лука Барези. Корделия знала это, потому что нашла бумажник в его брюках. Должна же она была уведомить семью этого человека о несчастном случае. Но его личность – это все, что она смогла установить. Видит бог, он так долго пробыл в волнах, что вода забрала его мобильный телефон, если таковой у него был.

– Ну так что?

Корделия моргнула и подошла к нему. Он приподнялся на подушке, опираясь на руки, и смотрел на нее, вопросительно прищурив глаза.

Одно дело – любоваться поразительной красотой этого человека, когда он пребывал между сном и явью, и совсем другое – оказаться под пронзительным взглядом потрясающих зеленых глаз.

– Ты в доме моего отца.

Корделия робко присела в изножье кровати.

«Глаза зеленые, как океан, залитый солнцем», – подумала она рассеянно и подивилась бронзовому цвету лица мужчины, определенно не жителя корнуоллских берегов. Даже знакомые местные парни и рыбаки вроде ее отца, бледноваты по сравнению с ним.

– Что я делаю в доме твоего отца и почему на мне эта одежда?

– Неужели ты ничего не помнишь?

– Помню, что был в своей лодке, – нахмурился он. – Светило солнце, и вдруг в одну минуту небо почернело.

Корделия сочувственно кивала, думая о том, до чего глубокий и насыщенный у него голос, как самый темный шоколад.

– Вот тебе и погода, – пробормотала она. – Казалось бы, лето, но шторм может прилететь ниоткуда.

Она посмотрела на его руку. Лука, нахмурившись, массировал ключицу, пытаясь собраться с мыслями.

До чего же хорош собой, подумала Корделия. Темные-темные волосы, оливковая кожа и черты лица, от которых захватывает дух. Само совершенство.

А может, все дело в том, что в свои двадцать четыре года она застряла здесь, и ее жизнь столь же предсказуема, как восход и заход солнца, а потому так впечатлилась кем-то, хотя бы наполовину приличным.

Нет, этот парень было далеко не наполовину приличный. Наполовину приличным был Барри, парень, с которым она встречалась восемь месяцев, прежде чем, наконец, призналась себе, что единственная цель, которую он имел, – затащить ее в постель.

Вся романтика – изредка букетик цветов, иногда кино. Местный паб был вершиной его изобретательности, когда дело касалось ухаживания за ней.

– Очевидно, именно это и случилось с тобой, – сказала она.

Его пристальный взгляд волновал Корделию.

– Три дня назад, – отозвался Лука.

– Ты должен был узнать прогноз погоды, прежде чем решил заняться парусным спортом. Большинство местных так и делают. Они знают, до чего непредсказуема у нас погода, но ты ведь не здешний?

– Что ты здесь делаешь?

– Прошу прощения?

– Ты медсестра?

– Нет, с чего вдруг… А, полагаю, ты удивлен, почему находишься здесь, а не в больнице? Доктор Гринуэй так решил. Местная больница совсем крошечная, а до ближайшей клиники далеко. Он сказал, что ты скоро поправишься, после того, как я тебя нашла.

– Ты нашла меня?

– Случайно выглянула из окна своей спальни. Твоя лодка была всего лишь пятнышком в бушующем штормовом море.

– И в этот момент ты…

– Папы не было рядом, – резко сказала она. – Но я так же уверенно чувствую себя на воде.

Корделия увидела, как его брови вопросительно взлетели вверх.

Она ничего не знала об этом человеке, но его уверенность в себе невозможно было скрыть, и даже в потрепанной одежде отца он не производил впечатления мужчины, испытывающего недостаток в женском обществе.

– И ты справилась?

Корделия пожала плечами.

– Я получила капитанскую лицензию в восемнадцать, и у меня есть все необходимые навыки. Я знаю все, что нужно, о выживании в море и умею оказывать первую помощь.

– Значит, тебе пришлось спасать меня, потому что я был настолько глуп, что сел за штурвал моей лодки, не узнав предварительно прогноз погоды. И что было дальше?

– Я взяла самую быстроходную и надежную лодку из имеющихся у моего отца. Мне и в голову не пришло попросить кого-нибудь о помощи. Я знала, что, если кто-то был на лодке в штормовом море и попал в беду, значит, помощь должна последовать немедленно.

– Я упустил случай поблагодарить тебя. Помню, как брал лодку, помню, как налетел шторм, но после этого…

– Ты был в воде, уцепившись за борт в полубессознательном состоянии.

– И все же тебе удалось затащить меня в свою лодку.

Корделия подумала обо всех этих изящных пустышках, одной из которых ей всегда хотелось быть. Хрупкой и нежной, привлекающей внимание мальчиков. Но она совсем другая. Крепкая и жилистая, способная плавать как рыба.

– Ты еще не совсем выбился из сил, – пробормотала она. – Достаточно было немного помочь. Возвращение оказалось гораздо большей проблемой из-за шторма. Волны были такие огромные, что могли унести нас обоих.

– Но ты так и не ответила на мой вопрос. Почему ты здесь?

Корделия озадаченно нахмурилась:

– Я же сказала, что живу здесь с моим отцом, помогаю ему вести дела. У него восемь лодок. Он ловит рыбу, а также имеет арендный бизнес.

– Непростая жизнь для молодой девушки.

Зеленые глаза были полны любопытства.

Теперь Корделия поняла, к чему он клонит.

Почему она здесь? Он имеет в виду, почему остается здесь, вместо того чтобы жить где-нибудь в городе? С бойфрендом и головокружительными вечеринками в клубах. Занимаясь всем тем, что делали девушки ее возраста.

Почти все друзья Корделии куда-то исчезли. Одни создали семьи и даже обзавелись детьми. Другие помотались по миру и решили вернуться в деревню, осесть, потому что им здесь нравилось. И перед ней открывалась подобная перспектива, но внешний мир был таким огромным и полным возможностей! Возможностей, которые ей никогда не представится случай реализовать.

Корделия предпочла принять его замечание за чистую монету, потому что ее жизнь и в самом деле была никчемной, однако он не должен знать, что задел за живое.

– Море может быть очень коварным, может – очень полезным.

Ее слова были встречены кратким и красноречивым молчанием.

– Я должен представиться, – сказал он.

– В этом нет необходимости. Я знаю, кто ты.

– Ты знаешь, кто я?..

Корделия заметила, как он напрягся, лицо стало непроницаемым, словно застыло. Она понятия не имела, что происходит в его голове, но, чтобы рассеять внезапное напряжение, улыбнулась.

– Лука. Лука Барези. Мне очень неловко, но, когда привезла тебя сюда, решила, что должна посмотреть, не смогу ли найти хоть что-нибудь способное установить твою личность, чтобы сообщить близким.

– Ты рылась в моих вещах!

– Мне пришлось, – поспешила оправдаться Корделия. – Поверь мне, это было последнее, что я хотела сделать, но вряд ли ты сказал бы мне спасибо, придя в себя и обнаружив, что никто даже не потрудился попробовать узнать, кто ты! Я могу принести телефон, чтобы ты позвонил своей… семье. Они, должно быть, ужасно о тебе беспокоятся. Где ты живешь?

– Я не здешний. Корделия задумчиво кивнула.

– Многие приезжают сюда из Лондона в летние месяцы, некоторые, те, кому невыносимо находиться слишком далеко от гастропабов и модных ресторанов, имеют здесь вторые дома.

– Тебе это не нравится?

– Мне все равно, – честно призналась она. – Туризм – это здорово, особенно когда дело касается аренды лодок, но я, пожалуй, единственный здесь человек, который так думает. Если ты живешь достаточно близко, осмелюсь предложить, чтобы мой отец отвез тебя к жене и детям.

– Жена и дети? С чего ты взяла, что я женат?

– Я… – Сердце Корделии затрепетало, и она почувствовала, как жаркий румянец обжег ее щеки. – Я просто предположила…

– А ты замужем?

– Нет.

– Как ни странно, я бы подумал, что замужем.

– Почему?

Ее кожу покалывало. Взгляд был прикован к нему, но внутри все холодело от мысли, что он может принять ее за деревенщину, сбитую с толку его чрезмерной привлекательностью.

Поэтому Корделия посмотрела мимо него на вид за окном, на клубящиеся облака, бледно-серое небо и моросящий дождь, не прекращающийся с тех пор, как она спасла Луку из бурных вод.

Лето словно ушло на время, и она понятия не имела, когда оно собирается вернуться.

– Ты молода, – сказал он. – Ты привлекательна. Как же так получилось, что тебя не подцепил какой-нибудь завидный местный холостяк? Может быть, ты только что вернулась домой после университета?

– Не у всех была возможность поступить в университет, мистер Барези.

Ее голос стал на несколько градусов холоднее.

У нее были планы и были мечты, но судьба встала на пути к их осуществлению. Корделия часто задавалась вопросом, сложилось бы все по-другому, если бы ее мать не погибла, когда она была ребенком, сбитая мчащейся машиной, в одну из редких поездок в Лондон, куда отправилась, чтобы пройтись по магазинам. Ее отец с тех пор стал параноиком и не отпускал дочь одну даже в безопасной деревне. Он ждал ее у окна, когда в десять лет она вышла из дому с родителями одной из подруг. Школьные прогулки становились настоящим кошмаром. Поездка на лыжах в четырнадцать лет стала из ряда вон выходящим событием. Отец разрешил, но Корделия увидела ужас в его глазах и сама отказалась от этой возможности. Она научилась поддерживать его и, поступая так, продолжала нести на себе их общую боль. Страхи отца были постоянным напоминанием об их потере.

Даже при всем этом университет манил ее, и она чувствовала, что должна была поступить туда ради них обоих. Когда ей исполнилось семнадцать, ее приняли сразу.

Университет в Эксетере, который, как она уверяла отца, был лишь первой ступенью к удачному будущему. Но все планы разрушила смерть ее брата-близнеца.

Алекс стал ее опорой, когда после гибели матери их жизнь изменилась.

Он поддерживал ее, ободрял и придавал сил, потому что страхи отца, казалось, всегда вращались вокруг нее. Алекс, как предполагалось, мог сам о себе позаботиться.

Алекс и не мечтал поступить в университет. Он всегда планировал взять на себя семейный бизнес. Рыбалка была у него в крови. Но этому не суждено было случиться, а когда он умер, все мечты Корделии рухнули, и она смирилась. Сама занялась тем, на чем остановился ее брат. Были времена, когда Корделия чувствовала себя так, словно одна потеря за другой наваливались на нее тяжким грузом. Беззаботные радости жизни, молодости никогда не были ей доступны.

Не проходило и дня, чтобы Корделия не думала о будущем, которое рассыпалось в прах еще до того, как успело начаться, но она справилась с собой, занялась семейным делом и показала себя исключительным моряком. Море стало ее убежищем. Она обретала там покой и могла позволить своим мыслям плыть по течению, гадая, каково это – увидеть мир. Она умела плавать как рыба, и плавание всегда было чудесным побегом от реальности.

Что подумает этот смуглый незнакомец, если она доверится ему? – подумалось ей.

– Захомутать подходящего местного парня никогда не было моей целью, – поспешно возразила она.

Лука медленно улыбнулся, и от этой улыбки по телу Корделии пробежали мурашки, воспламеняя все на своем пути. Нервы натянулись до дрожи, внезапно запульсировало между ног, и эта мгновенная чувственная реакция потрясла ее до глубины души.

Глаза расширились, мысли покинули голову, и она несколько секунд в панике смотрела на Луку, совершенно ослепленная внезапным порывом. Переживая ощущения, не похожие ни на что из испытанного раньше.

Он подтянулся на кровати повыше, и Корделия осознала широту его плеч и физическую силу тела, которую, может быть, подсознательно замечала и раньше, но не реагировала так, как сейчас. Она соскользнула с кровати и впервые за всю свою жизнь остро осознала, как выглядит.

Выцветшие джинсы, растянутый серый джемпер, длинные, до пояса, светлые волосы, собранные в кособокий конский хвост. Как всегда, она была без макияжа и такая же загорелая, какой всегда становилась под летним солнцем, достаточно горячим, чтобы обжечь. Она была босиком, как повелось с тех пор, когда ходила в школу.

Корделия машинально спрятала руки за спину. Это были натруженные руки, привыкшие к лодкам, канатам и морю.

– Куда это ты собралась?

– У меня много дел. Работа. Я пришла сюда только для того, чтобы посмотреть, как ты тут, и освежить воду в стакане.

– Ты упомянула телефон.

– А… что?

Корделия попятилась к двери, недоумевая, зачем это делает. Была сама не своя, хотя на самом деле никогда не нервничала в обществе представителей противоположного пола.

– В отсутствие моего мобильного телефона мне придется воспользоваться вашим стационарным. Нужно позвонить отцу.

Корделия моргнула.

– Мне очень жаль, что я не смогла найти никаких контактных номеров в бумажнике, – торопливо сказала она. – Должно быть, это похоже на вторжение в личную жизнь, но я только хотела узнать, кто ты и с кем можно связаться, чтобы сообщить о несчастном случае на лодке. Твой отец, должно быть, очень волнуется.

– Моя жизнь не совсем так устроена. Несколько долгих секунд они молча смотрели друг на друга.

Девушка просто потрясающая, рассеянно подумал Лука. Было почти невозможно поверить в то, что она, казалось, не замечала этого.

Она была высокой и спортивной, а тело у нее, насколько он мог видеть, сильное и великолепно сложенное. Это должно было отпугнуть, потому что обычно его тянуло к хрупким, суперженственным особам, но все было не так. Ее ноги, обтянутые выцветшими джинсами, были длинными, прекрасной формы, а просторный серый джемпер не скрывал округлости ее полной груди. Никогда еще он не встречал женщины, столь успешно умеющей скрывать каждую женскую черту, которой обладала.

Она поступает так намеренно, подумал Лука, или полиция моды патрулирует деревенские улицы, пресекая все, что не считается функциональным?

Его взгляд скользнул по ее овальному лицу. Полные губы, прямой аккуратный нос и глаза, редкого оттенка синего, каких он никогда не видел раньше.

Но ее волосы…

Лука подумал об ухоженных, утонченных женщинах, которые порхали по его жизни. Эта совсем другая, и ее волосы говорили все. Она стянула их в конский хвост, который, казалось, никак не мог решить, в какую сторону ему падать, но цвета были настолько яркими, что не отвести глаз. Все оттенки блонда, от холодных платиновых до насыщенных медовых и карамельных. Следствие жизни, проведенной на открытом воздухе, предположил он, чем бы она там ни занималась в море – рыбалкой или спасением идиотов, которые вышли на лодках, не узнав прежде прогноза погоды.

Он пресек своевольные мысли, которые внезапно пронеслись в его голове.

Мысли о том, как она будет выглядеть без одежды, каково будет чувствовать это тело под его исследующими руками.

Такая возможность по множеству причин была решительно исключена.

– Естественно, я заплачу за телефонный звонок.

– Зачем ты так? – удивленно спросила Корделия. Неужели он думает, что они хотели от него денег? – Мы не из тех людей, которым придет в голову брать плату за использование телефона, – холодно сказала она. – Может, я и спасла тебя, но привела сюда не за тем, чтобы заработать.

– Звонок будет в Италию, – сухо пояснил Лука.

– В Италию?

Так он итальянец! Она должна была сама догадаться по одному только имени. Деревня в разгар летнего сезона буквально захвачена туристами. Но иностранцев было мало, и надо же случиться, чтобы этот поразительный итальянец лежал на кровати в доме отца. Она почувствовала волнение. Италия! Вкус этого слова на ее языке был приятен.

– Это место, где я живу.

Лука внимательно наблюдал за ней из-под ресниц, пытаясь понять, не возникло ли у нее аналогий. В Италии его имя быстро бы узнали. Да и в этой стране многие слышали имя Барези, хотя бы в связи с вином. О доме Барези ходили легенды, как и об огромном богатстве их аристократического рода. Лука Барези проживал свою жизнь в лучах славы благородного происхождения. Круг его общения был огромен, но ограничен линией, которую простым смертным редко позволялось переходить. Так сложилось, и, если у него появлялось желание вырваться из этого круга, он пресекал его, помня о своих обязанностях.

Его друзья, члены его большой семьи – все они были столь же привилегированными, как и он. Насколько ему было известно, единственным простолюдином, пробившимся сквозь эти несокрушимые барьеры, была его мать, и эта история вряд ли имела счастливый конец. Мысли об этом он безжалостно подавлял всякий раз, когда им случалось незвано появиться.

– Тоскана, – продолжил он. – Ты там бывала?

– Я не часто покидаю Корнуолл, – призналась Корделия и поморщилась, увидев его недоверчивую улыбку.

Лука потянулся, одним быстрым движением откинул покрывало и свесил ноги с кровати.

– Мне нужно двигаться, – бросил он через плечо, направляясь к платяному шкафу – единственному месту, где могла быть его одежда.

Корделия молча кивнула, словно прикованная к нему взглядом. Первое время Лука повисал на руках ее отца, пока шел в ванную, но постепенно силы возвращались к нему, хотя он все еще двигался медленно, неуверенно. Однако было очевидно, что он уже на пути к восстановлению, и сейчас его движения были уверенными и пленительно грациозными.

Корделия почувствовала, что челюсть у нее отвисла и, пожалуй, упала бы на землю, когда он, стоя спиной к ней, стал раздеваться без малейшего намека на смущение.

Она отвела взгляд. Во рту у нее пересохло, и она почувствовала, как румянец залил ее лицо.

– Теперь можешь посмотреть. – В его голосе слышалось веселье.

Корделия медленно подняла глаза. Ее щеки все еще оставались розовыми от смущения.

Лука никогда не встречал ничего подобного. В его жизни не было женщины, которая при виде его полуобнаженного тела вела себя так, словно земля окажет ей услугу, если разверзнется и поглотит ее. Он не мог справиться с всплеском любопытства. Такая красавица, могла ли она быть столь же невинной, какой выглядела? И никогда не покидать этого места?

– Сколько тебе лет? – неожиданно спросил он.

– Двадцать четыре. А в чем дело?

Лука пожал плечами.

– Ты сказала, что редко уезжаешь отсюда?

– Это прекрасная часть света. Ты удивишься, сколько людей, живущих у моря, не хотят далеко уходить от него.

Но только не она. И все-таки Корделия чувствовала себя обязанной защищаться от его любопытства.

Лука пропустил ее ответ мимо ушей. У него не сохранилось воспоминаний о том, как его привели в дом. Он взглянул в окно спальни, и то, что там увидел, было безграничным пространством серой воды, лентой обсаженной по обочине зеленью дороги, в настоящее время пустынной, полого уходящей вниз к берегу океана. Все было окутано тонкой стойкой моросью – последствие шторма, опрокинувшего его лодку.

Затем он обвел взглядом комнату.

Лука редко обращал внимание на окружающую обстановку, по крайней мере в особняке, в котором жил, или в любом другом дорогом доме, которым владел. Не обращал он особого внимания и на дома, в которых жили его отец, друзья или родственники. Все приблизительно одинаково добротны. Одни несколько больше, другие несколько богаче. Таунхаусы и квартиры, любезно предоставленные богатыми родителями. Такова была его жизнь.

Комната, в которой он сейчас стоял, была далеко не богатой. Просторная, с деревянным полом, потертый персидский ковер на котором был призван добавить немного роскоши. Мебель старая, но отполированная до блеска. Стенам не повредила бы свежая краска. Но кровать была невероятно удобной, и он должен был признать, что в этом есть своя прелесть.

Соблазнительно уютная комната, несмотря на отсутствие дорогой мебели.

– Покажешь мне все? – услышал он свой вопрос. – Мне нужно размять ноги. Такое чувство, что я слишком долго был заперт в тесном пространстве.

– А как насчет телефонного звонка?

Зеленые глаза встретились с синими, и Лука улыбнулся, потому что не часто бывало, чтобы он находился в обществе женщины, которая не знала ему цены. Это дарило странную свободу. Он мог оставаться самим собой. Он больше не был тем человеком, полным решимости продвигать значительный семейный бизнес, который он теперь развивал, оттащив от края, где тот оказался благодаря отцу. И не был завидным женихом, который не мог войти в комнату, не будучи помеченным, как мишень для благовоспитанных женщин, мечтающих о замужестве. Его выбросило из моря в никуда, он стал человеком без прошлого и будущего, предопределенного судьбой.

Лука не был вполне уверен, каким окажется, лишенный всех атрибутов, которые обычно его окружали, но был готов попробовать разобраться в ситуации.

Особенно в компании женщины, которая выглядела так, как эта.

Он почувствовал внезапное напряжение в паху и с трудом подавил желание застонать вслух.

– Как я уже сказал, – пробормотал Лука, – никто не обратится в полицию, чтобы узнать о случившемся со мной, и не станет высылать поисковую группу.

Он сообщил отцу, что возьмет тайм-аут на несколько дней. На сколько именно, не уточнил, так что отец не имел ни малейшего представления о том, когда ждать его возвращения. Что же касается остального мира…

Что ему до их всех? Он был единственным ребенком в семье, потому делал все, что ему заблагорассудится, без оглядки на кого-либо. Он никогда не верил в ценность командной работы. Единственным человеком, на которого Лука когда-либо полагался, был он сам. Все складывалось прекрасно, и только теперь его поразила какая-то странная неуверенность… Сомнение, так ли уж хороша полная независимость?

Он нетерпеливо мотнул головой.

– Проведи меня по дому, – хрипло сказал он, предвкушая возможность на короткое время погрузиться в жизнь, которая была далека от его собственной.

– Только при условии, – ответила снедаемая любопытством Корделия, – если расскажешь мне о своей жизни в Италии.

Лука расслабился. Он мог бы многое поведать ей о своей родине.

О холмистом великолепии Тосканы, о красоте Альп и величии Апеннин и чудесном климате, идеальном для выращивания самого лучшего винограда, из которого производится самое лучшее в стране вино. Он мог бы рассказать ей о деревне, окружающей его поместье, и людях, которые там жили, в большинстве своем нанятых в том или ином качестве его семьей.

Естественно, ему придется информацию подкорректировать, потому что он не собирался многого ей рассказывать, начиная с правды о своей личности и положении, которое занимал в регионе.

Корделия вышла из спальни на широкую лестничную площадку, жестом указала на другие комнаты на этаже, прежде чем отправиться вниз по деревянной лестнице в другие части дома.

Следуя за ней, Лука едва обращал внимание на окружающее пространство, в основном смотрел на Корделию, восхищаясь ее пружинистой походкой, легкостью, с которой она сбегала по лестнице.

Ему было интересно, как выглядят ее волосы, если их распустить. Самые длинные волосы, какие он когда-либо видел.

Они добрались до вымощенного черно-белыми плитами холла, и Корделия резко обернулась, чтобы посмотреть на него. Ее глаза блестели, а лицо было открыто и доверчиво.

Лука моргнул, чтобы избавиться от странной боли, которая возникла внутри его.

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать о моей стране, – сказал он, – но при условии, что ты скажешь мне, почему не уберешься отсюда. Или я неправильно истолковал сказанное раньше?

– Нет, и это справедливо. – Она нерешительно улыбнулась и перекинула через плечо конский хвост, чтобы рассеянно поиграть с ним, пропуская золотистые пряди волос между пальцами. Ей хотелось задать так много вопросов, что она не знала, с чего начать.

И она могла бы рассказать ему о себе, а почему бы и нет? Ее отец вернется только через несколько часов. Он уехал на рыбалку. А этот человек, неожиданно ворвавшийся в ее маленький, предсказуемый мир, был неотразим. Что плохого в том, чтобы поговорить с ним? Она так давно ни с кем не откровенничала, с тех пор как ушел ее брат. Навсегда.

Столько лет просто делала то, что должна была делать, не суетясь, держа свое одиночество при себе. Почему бы не открыться сейчас этому незнакомцу?