Глава 1
Айна бежала сквозь ночь.
Падала. Поднималась и снова бежала, увязая по колено в снегу.
Они приближались.
Она не видела их, но чувствовала. Серые размытые тени, бесшумно скользящие в темноте. Обрывки тумана…
Налетевший ветер свалил ее с ног.
Айна упала, перекатилась и тут же вскочила.
Нельзя оставаться на месте. Нельзя! Нужно двигаться и только вперед. Пока у нее есть силы бежать – есть шанс спастись.
Пусть ничтожный, пусть рискованный, но все-таки шанс.
Иначе – поймают.
Впереди сквозь пелену снега показались огни. Бесформенные желтоватые пятна.
Айна выдохнула, выравнивая дыхание, и ускорила бег. Еще рывок – и вылетела к ограде.
Путь преградил забор из частокола чугунных пик, украшенных острыми наконечниками. Он простирался в обе стороны, насколько хватало глаз, и терялся в метели. Ни обойти, ни перепрыгнуть. За ним, метрах в двадцати, темнел спасительный дом.
Жилище.
Там люди.
Там свет и тепло.
Сверху на Айну смотрел глазок крошечной камеры. Она бы ее не заметила, если бы не мигающий огонек.
– Эй! – девушка помахала руками. – Откройте!
Камера работала, записывая все, что происходит в радиусе нескольких метров. И такие камеры подмигивали вдоль забора, насколько хватало глаз.
Немного отдышавшись, Айна повторила попытку:
– Пожалуйста! Меня кто-нибудь слышит?!
Раздалось шипение динамика, и сухой мужской голос недовольно изрек:
– Хозяин не принимает. Уходите.
Она растерянно отступила на шаг.
А чего ожидала? В этом квартале живут богатеи. Они не боятся ночных призраков. Между ними и порождениями кошмаров стоит крепкий охранный контур. Даже сейчас он потрескивает и искрится на концах острых пик.
– Откройте! Пожалуйста! – Айна схватилась за решетку и затрясла изо всех сил. Грохот железа перекрыл ее голос. – Позвольте хотя бы пройти за ворота. У вас есть охранный контур. Позвольте остаться во дворе до утра!
– Хозяин не принимает.
С тихим щелчком переговорное устройство отключилось. Глазок камеры тоже погас.
Девушка замерла. Она задрала голову вверх, все еще на что-то надеясь. Но изнутри уже поднималась волна леденящей паники.
Это все. Это конец.
Она не доживет до утра. Такая нелепая смерть…
Горло сдавили слезы.
Айна обреченно развернулась спиной к воротам и сползла вниз. Прямо в снег. Сжалась, надеясь хоть так сохранить остатки тепла в коченеющем теле. Спрятала в рукава озябшие пальцы. Нахохлилась.
Утром кто-нибудь выйдет и найдет ее труп. Или то, что от нее оставят Псы Тенганара.
Что ж, сама виновата. Каждый в Ермене знает: когда наступает полярная ночь, на улицы города выходят чудовища, а матери прячут своих дочерей. Потому что хищных тварей притягивает запах невинности.
***
– Джино, кто там?
Тихий, чуть хрипловатый голос нувэра Хасселя заставил охранника внутренне вздрогнуть.
Опять не уловил его приближения!
Джино обернулся вместе с креслом.
– Побирушка какая-то, мой нувэр. Она не стоит вашего внимания.
Бесстрастный взгляд Хасселя скользнул по экранам. На сотую долю секунды впился в фигурку, съежившуюся под воротами. И, не задерживаясь, не проявив ни единой эмоции, мазнул по охраннику.
– Впусти. И проводи в каминный зал.
– Но…
– Выполняй.
Нувэр вышел, ступая бесшумно, как большой хищный кот. А Джино замер с раскрытым ртом, подавившись собственными словами.
Вот уже три года он работает в этом доме. И за все это время нувэр Хассель ни разу не повысил голоса, ни разу на его холодном лице не проскользнуло ни единого чувства. Истинный элохим – бесшумный, бесстрастный и беспощадный.
Порой охраннику казалось, что его хозяин – машина, одна из тех механических кукол в оболочке из синтетической кожи, которых выставляют в витринах дорогих бутиков.
И в то же время было в нем что-то пугающее. Что-то такое, от чего у взрослых мужчин при виде него кровь стыла в жилах.
Никто не знает, откуда пришли элохимы. Просто однажды в разных местах Земли над самыми крупными городами открылись порталы, из которых шагнули загадочные существа, так похожие на людей и в то же время превосходящие их во всем. Сильные как титаны, красивые как ангелы, коварные и ненасытные как демоны. Самое страшное человеческое оружие оказалось бессильно против них.
Это случилось в начале двадцать первого века.
Кто-то из СМИ назвал пришельцев элохимами за сверхчеловеческие способности, и это название прижилось. Но сами они называют себя иначе.
В короткие сроки элохимы захватили все страны, уничтожили военную мощь и многие технологии, отбросили человечество в девятнадцатый век, стерли границы и ввели свои правила. Они упразднили войны, болезни и голод. Запретили деление на страны, нации и языки. Отменили религию и традиции. Люди стали едины. На Земле воцарился мир, но…
Человечество стало пленником в собственном доме.
С тех пор прошло сто лет. За это время люди привыкли, смирились, научились существовать рядом с сильным и опасным соседом. А такие, как Джино, даже не знали, что когда-то было иначе. Он родился в эпоху, когда элохимы уже правили миром.
Справившись с замешательством, охранник вернулся к панели управления.
– Слушаюсь, мой нувэр, – пробормотал сиплым голосом.
Девчонку жалко, чего уж там. Молоденькая совсем. И лучше бы ей замерзнуть в снегу, чем войти в эти двери. Но нувэру нельзя возражать, нельзя перечить…
Если не хочешь лишиться теплого места…
Рука охранника замерла над нужным тумблером, а потом решительно опустилась. Раздался щелчок.
– Входите. Вас ждут.
***
Они приближались. Красные огоньки, мерцающие сквозь завихрения вьюги. С каждым ударом сердца они подбирались все ближе.
Айна чувствовала, как они подступают, как ледяные щупальца проникают под куртку, под кофту, оплетают тело колючей проволокой, трогают кожу острыми иглами…
Она закрыла глаза.
Не видеть. Не чувствовать.
Если ее судьба умереть этой ночью, то пусть это случится быстро.
Но вряд ли ей будет позволена быстрая смерть. Сначала Псы вдоволь натешатся с ее разумом, наиграются с ее страхами. Пока она сама не начнет молить их о смерти.
Если бы только она приняла предложение Фила! Сейчас была бы надежда спастись!
Псы реагируют только на девственниц. Опознают их по запаху, по каким-то флюидам. Идут по следу как ищейки, не сворачивая с пути. Они настигают жертву везде, где бы она ни была. Никакие запоры и двери не могут остановить тех, кто почуял добычу.
Разве только охранный контур. Тот самый, который сейчас мерцает над головой. Эти крошечные синие искорки – спасение, такое близкое и в то же время недостижимое. Как звезды на небе.
По щеке Айны скатилась слеза и тут же застыла крошечной льдинкой. Посиневшие губы с трудом шевельнулись, беззвучно шепча молитву.
Если она не может спасти свою жизнь, то хотя бы спасет свою душу…
В этот момент за спиной дрогнула решетка ворот. Над головой прозвучало:
– Входите. Вас ждут.
***
Она не сразу поняла, что обращаются к ней. А когда поняла, то не поверила своим ушам. Поднялась с трудом, пошатнулась и растерянно заморгала, глядя на приоткрытую створку ворот. Обхватила себя руками. Метель уже улеглась, и теперь снег крупными хлопьями ложился на плечи и голову девушки.
– Да входи уже! – рявкнул голос в невидимом динамике. – Второй раз повторять не буду!
Окрик заставил Айну очнуться.
Она торопливо толкнула ворота, проскользнула сквозь щель в заснеженный двор.
За спиной раздались металлический щелчок и гудение – это сработал электронный замок. И буквально секундой позже – удар. Что-то тяжелое с размаху налетело на решетку.
Вспыхнул охранный контур, и сноп голубых искр взвился фонтаном. Тишину огласил хриплый утробный вой.
Девушка инстинктивно отпрыгнула и обернулась.
За воротами, там, где она сидела минуту назад, на снегу лежала огромная серая тень. Дергала лапами в предсмертной судороге и хрипела. Еще несколько теней замерли в отдалении, не решаясь приблизиться.
Айна тоже застыла. Ее сердце пропустило удар.
Псы Тенганара.
Твари, которых элохимы притащили с собой из своей преисподней, чем бы она ни была и где бы ни находилась.
До сих пор ей не доводилось видеть этих существ так близко.
Обычно они не приближаются к людям, но во время полярной ночи все меняется. Псы сбиваются в стаи, с каждым днем их становится больше и больше. Они умеют двигаться бесшумно и быстро, как тени, скользят по снегу, не оставляя следов. А учуяв добычу, преследуют до последнего, пока не загонят…
Айна не раз слышала от людей, что эти твари разумны. Но опровергнуть или подтвердить эти слухи никто не мог, потому что никто из столкнувшихся с Псами не выжил.
Она зачарованно уставилась на существо.
Зверь отдаленно напоминал крупного волка. Только вместо шерсти его тело покрывали бронированные пластины, а клыки, выглядывающие из широкой пасти, сделали бы честь любой акуле. Хвост зверя – длинный и гибкий – топорщился ядовитыми иглами, утолщение на конце походило на булаву.
Сейчас Пес скреб мощными лапами по земле и хрипел. Из его пасти на снег падали хлопья розоватой пены, но глаза продолжали гореть красным потусторонним огнем.
Взгляд Айны скользнул по поджарому телу. Замер, столкнувшись со взглядом Пса. Она замешкалась всего на секунду, но этой секунды вполне хватило, чтобы провалиться в алое марево.
Голод. Страсть. Адская жажда.
Звериная похоть, что заставляет нервы скручиваться узлом, а позвоночник выгибаться от боли.
Вот что она увидела в этих глазах.
Чужие эмоции ударили в нее с силой цунами. Пронзили насквозь. Заполонили сознание яркими образами, от которых к горлу поднялась тошнота.
Девушка пошатнулась. Под давлением чуждого разума ее тело начало медленно оседать…
Она бы свалилась в снег, но кто-то схватил ее сзади за плечи и хорошенько встряхнул.
– Ты что творишь, сумасшедшая? – гаркнул над ухом смутно знакомый голос. – Жить надоело?!
Мужчина в шинели с золочеными пуговицами поднес фонарь поближе к ее лицу. В его глазах мелькнули тревога и понимание. Один вздох – и хлесткая пощечина обожгла щеку Айны, заставив девушку мотнуть головой.
Вздрогнув, она прижала ладонь к горящей щеке. Вскинула на незнакомца ошарашенный взгляд.
Тот схватил ее за свободную руку и, не давая прийти в себя, потащил за собой.
– Вот чертова самоубийца на мою голову! – прошипел мужчина сквозь зубы. – Тебя что, не учили, что нельзя им в глаза смотреть?!
Мысли все еще плавали в странном тумане, навеянном чужим разумом. Айна осознавала, что обращаются к ней, осознавала, что ее куда-то тащат с такой скоростью, что она спотыкается и загребает ногами снег. Но у нее уже не осталось сил, чтобы ответить или вырвать руку из крепкой хватки.
Вот и крыльцо. Украшенный барельефом фасад. Десяток широких ступеней, колонны, имитирующие древнегреческий портик. Широкая арка.
В глубине темнеет массивная дверь.
Айна едва успела окинуть здание взглядом, когда незнакомец втащил ее на крыльцо, распахнул дверь и буквально швырнул через порог.
Каким-то чудом ей удалось устоять на ногах.
– С-спасибо… – выдавила, выбивая зубами чечетку.
Только теперь, оказавшись в тепле, она поняла, что едва не погибла. Смерть была так близка. На расстоянии вдоха.
– Благодари не меня, а нувэра Хасселя! – буркнул нежданный спаситель. – Я бы тебя, бродяжку, на порог не пустил.
Захлопнув дверь, он толкнул девушку вглубь пустого и гулкого холла.
Глава 2
Айна немного замешкалась, оглядываясь по сторонам. Такой роскоши она еще не встречала. Кем бы ни был владелец особняка, он явно не нуждался в деньгах. Чего только стоил голубой китайский нефрит. Редчайший камень, из которого в старину вытесывали троны для императоров Поднебесной империи. А здесь он лежит у нее под ногами! Или колонны из малахита, покрытые неповторимым узором, созданным самой природой.
– Ну, чего зазевалась? Идем!
Едва поспевая за своим проводником, девушка пересекла холл. Здесь начиналась лестница, ведущая на второй этаж, под ней темнела узкая дверца. Мужчина открыл ее и коротко рыкнул:
– Раздевайся!
Айна растерянно заглянула внутрь, потом уставилась на него.
Помещение было маленьким, узким, предназначенным для хозяйственных нужд. И всю его скромную площадь занимали ведра и швабры.
– Р-раздеваться? – переспросила она.
И невольно стиснула рукой мокрый ворот.
От тепла снег растаял и впитался в куртку. Но это еще полбеды. Во время сумасшедшего бега она набрала снег в сапоги. Он тоже растаял, и сейчас она ощущала, как вода хлюпает между пальцев при каждом шаге.
Айна с радостью сбросила бы мокрые тряпки и забралась в горячую ванну. А потом бы выпила липовый чай с медом и закуталась в ватное одеяло. Она непременно сделала бы все это, если бы была дома.
Но здесь…
– Куртку снимай! И обувь!
Мужчина поморщился.
Сообразив, что раздеваться догола от нее никто не требует, Айна стащила мокрую куртку и избавилась от сапог.
– Носки тоже снимай! – незнакомец впихнул ей мужские тапки. – Вот же морока!
Девушка подчинилась.
Не зная, что делать с носками, свернула в клубок и засунула в левый сапог.
– Только не выбрасывайте, – попросила на всякий случай. – Мне их подруга связала.
– Буду я еще твоим тряпьем заниматься, – фыркнул мужчина. – Идем.
Они направились вверх по лестнице. Только тогда у Айны в голове щелкнула нужная кнопка.
– Это ваш дом? – она с подозрением уставилась на незнакомца.
– Нет, нувэра Хасселя. Я всего лишь охранник. Кстати, Джино Рамино, для тебя эрн Рамино.
– А… Айна…
Она неуклюже запнулась о ступеньку, а внутри все сжалось от понимания.
Ее занесло в дом элохима. Только их называют нувэрами. В переводе с их языка нувэр это тот, кто стоит над эрнами – человеками. Высшее существо.
***
– Тебе сюда, – буркнул Джино, оставляя Айну возле резных дверей.
И неторопливо направился вниз.
Девушка застыла столбом. Ее взгляд прикипел к отблескам света, играющим на лакированной черной поверхности. Скользнул вверх, цепляясь за завитушки филигранной резьбы, потом вниз и остановился на ручке. Та была сделана в виде цветка из золотистого металла, в центре которого сверкал и переливался прозрачно-голубой камень.
Черное дерево, золото и топаз.
Для внучки ювелира не составило труда отличить драгоценный камень от обычной стекляшки. То, что она сейчас видела, быть стеклом никак не могло.
Осознав это, она невольно шагнула назад, к лестнице. Оглянулась растерянно.
Может, сбежать?
Но куда? Там, за воротами особняка ее ждет верная смерть. Придется войти в эту дверь и встретиться с тем, кто позволил ее впустить. Засвидетельствовать ему свое нижайшее почтение и, конечно же, благодарность за спасение своей никчемной жизни.
Эта мысль заставила Айну передернуть плечами. В глубине души вспыхнул гнев.
Элохимы! Все беды от них. Это они привели с собой тех жутких тварей. А теперь ей придется благодарить одного из них за то, что случилось по его же вине!
Гнев придал храбрости. Стиснув зубы, Айна схватилась за ручку и толкнула дверь.
Шагнула через порог, исподлобья оглядывая комнату. Но с первого взгляда хозяина не нашла.
Здесь тоже все кричало о несметном богатстве. Панели на стенах, картины в тяжелых рамах, белоснежный ковер из шкуры полярного медведя с лапами и головой. Украшенный малахитом камин…
Кажется, владелец особняка неравнодушен к этому камню.
Взгляд девушки зацепился за кресло возле камина. С порога она видела только высокую спинку, но стоило глянуть в его сторону, как сердце упало в пятки. Сработала интуиция.
Кем бы ни был хозяин дома, он там. В кресле.
И словно в ответ на ее сумбурные мысли кресло медленно развернулось.
***
Для Стикса Хасселя человеческие женщины были сродни запретному плоду. Как сладкий десерт для диабетика. Вроде и хочется нестерпимо, но понимаешь, что это себе во вред.
Правда, в случае Стикса не столько себе, сколько случайной красавице, попавшей в его постель. Одна женщина – одна сладкая ночь. А наутро один женский труп.
Он утешал себя тем, что они умирают счастливыми. Ласкал до последнего вздоха, который выпивал с поцелуем. И они действительно отходили в мир иной с улыбкой на устах, некоторые все еще содрогаясь в оргазме.
Стикс был благодарен каждой из них за подаренные мгновения. За нежность, чувственность и трогательную покорность, которой нет и никогда не будет у женщин его расы.
И ненавидел свой дар. Или, точнее, проклятье.
Иногда такое случалось. Самых сильных своих детей Тенганар отмечал особо. Это было огромной редкостью и очень ценилось в определенных кругах. Но Стикс с радостью обменял бы «подарок» на возможность жить простой жизнью.
На возможность прикасаться к женщине и знать, что она не умрет после этого. На возможность трогать лепестки цветка и не видеть, как они осыпаются. На возможность погладить собаку… и услышать заливистый лай вместо предсмертного хрипа.
Он был тем, кто носил титул третьего Лорда Смерти. Тем, кого соплеменники окрестили Палачом. Тем, на кого даже Префект смотрел со страхом и уважением. Потому что такие, как Стикс, были карающей дланью самого Кесаря.
Плеснув вина в хрустальный бокал, он сделал глоток. Опустился в кресло напротив камина и замер, наблюдая за пламенем.
Языки огня танцевали на ложе из дубовых поленьев. Отблески пламени отражались в натертом паркете. А из глубины дома, с первого этажа, поднималась волна страха и замешательства.
Девчонка.
Джино впустил ее, как было приказано. Но глупая человечка продолжает трястись от страха.
Стикс сделал еще глоток. Поднял бокал и посмотрел на огонь сквозь золотистую жидкость в бокале.
На Тенганаре виноградников нет. Там давно уже ничего не растет. А сейчас у него в руках богатство, за бутылку которого на родной планете отдадут целое состояние.
Только почему дорогое вино горчит?
Стикс нахмурился, вслушиваясь в свои ощущения.
Нет, не вино.
Это снова девчонка.
Стоит под дверями и злится, но эта злость смешана с горечью. Вот шагнула назад, не зная, на что решиться.
Сбежит или нет?
Стикс усмехнулся, заключая пари с самим собой.
Не сбежала.
Толкнула дверь. Та бесшумно раскрылась.
Шагнула через порог и застыла испуганным кроликом.
Зачем он ее впустил?
Стикс не мог дать внятный ответ. Просто почувствовал что-то странное, непривычное, когда увидел ее, сжавшуюся под воротами.
Жалость? Нет, вовсе не жалость. Что-то другое, назойливое как зуд.
Он поддался внезапному порыву, который даже не мог объяснить.
Ну все, кажется, он дал ей достаточно времени, чтобы осмотреться.
Допив вино, Стикс поставил бокал на широкий лакированный подлокотник и не торопясь, чтобы не спугнуть добычу, развернулся вместе с креслом.
Девушка стояла на пороге, как он и предполагал. Невысокая, в сером вязаном свитере, скрывающем изгибы фигуры, и синих болоньевых штанах с мокрыми пятнами на коленях. Ее влажные светлые волосы были гладко зачесаны и открывали высокий лоб.
Стикс отметил правильные черты, настороженный взгляд, напряженную позу.
Хороша, но пуглива. Как сексуальный объект она его не заинтересовала. Он предпочитал женщин другого уровня, а не нищих девчонок с выпрыгивающим сердцем и сжатыми добела губами.
Впрочем, если ее губы разжать, они будут вполне ничего…
Он представил, как подходит к ней очень близко и проводит пальцем по этим губам, стирая с них напряжение. Они раскрываются перед ним как цветок, и он проталкивает палец внутрь, а девчонка охватывает его губами, касается языком и затягивает в горячую, влажную середину…
Девчонка вздрогнула, разрушая фантазии Стикса. Будто прочла его мысли.
Он увидел, как дернулась венка на ее горле, как заметался взгляд, ища пути к отступлению. И негромко проговорил:
– Что заставило тебя выйти на улицу в комендантский час? Разве не знаешь, чем это может грозить?
***
Черт! Конечно же, она знает! И никогда бы не подвергла свою жизнь опасности, если бы не потребовали обстоятельства!
Айна хотела бросить это в лицо мужчине, который сидел перед ней.
Откинувшись на спинку кресла и положив ногу в дорогой белоснежной туфле себе на бедро, нувэр Хассель сканировал ее взглядом. Черноволосый и бледнокожий, как все элохимы. С тонкими и в то же время хищными чертами.
Больше всего на его лице выделялись глаза: два черных омута без белков, в центре которых алел двойной звездообразный зрачок. Они притягивали и завораживали, пронзали насквозь. Под этим взглядом она чувствовала себя беззащитной. Больше того – уязвимой. Как мышка в клетке с орлом.
Он смотрел пристально, но без эмоций, терпеливо ожидая ответ. Айна поняла, что не сможет соврать.
Впрочем, сказать правду – тоже.
Придется изворачиваться, чтобы избежать опасной темы.
– Я… я засиделась в гостях, нувэр. Примите мою благодарность за то, что впустили в свой дом.
Слова давались с трудом. Особенно слова благодарности тому, кого она считала захватчиком и врагом. Айна вытолкнула их из себя и медленно опустилась на колени под немигающим взглядом мужчины.
Нувэр Хассель должен принять ее благодарность и разрешить подняться.
Таковы правила. Она никто – жалкая человечка. Прах из праха и в прах уйдет. А он элохим – практически божество. По меркам людей недосягаемый, всемогущий и вечный.
Она опустила голову и уткнулась взглядом в пушистый ковер. Мелькнула глупая мысль: жалко мишку. Голова полярного медведя оказалась в двух метрах от нее и загадочно поблескивала темными глазами. Казалось, что мертвый медведь ей подмигивает.
Но хозяин не торопился.
Айна услышала, как он поднялся. Невольно сжалась, почувствовав легкие, почти беззвучные шаги. Он обошел ее сзади и замер. Так близко, что от ощущения его тела по ее коже побежали ледяные мурашки.
Она вздрогнула, невольно поднимая глаза. Взгляд уткнулся в полированный бок секретера. В нем отражался каминный зал и она, стоящая на коленях, и мужчина, застывший за ее спиной.
Айна нервно сглотнула. Закусила губу.
Что ему нужно? Почему он просто не скажет ей встать?
В голове метались сумбурные мысли, сдобренные вспыхнувшей паникой.
Но Хассель молчал, глядя на нее сверху вниз. А потом протянул руку к ее голове.
Она внутренне сжалась, когда увидела это. И лишь секунду спустя поняла, что он не коснулся ее волос. Только вытащил шпильки.
Волосы Айны золотистой блестящей волной упали на плечи.
Нувэр мягко шагнул и встал перед ней.
– Подними голову, – раздался бесстрастный приказ.
Айна дернулась, но подчинилась. Элохимам все подчиняются. Иначе – никак.
– Так ты выглядишь гораздо лучше, – констатировал он, изучая ее лицо. – Мне нравятся твои волосы, необычный цвет.
В темных глазах мелькнуло удовлетворение. Сродни тому, что испытывает коллекционер, заполучив в свою коллекцию редкостный экземпляр.
– Я принимаю твою благодарность. Поднимайся. Можешь обращаться ко мне «нувэр Хассель». Надеюсь, ты любишь вино?
- Наваждение. Проклятые элохимы