«Мне снилось кладбище Богов.
Луна, разорванная в клочья,
И свет, стекающий к ногам,
Последний свет последней ночи
Струился к дальним берегам…»
Мария Хамзина
Глава 1
Вгородском военкомате пахло сухой пылью и бумагами. За окнами стояла жара, но здесь было прохладно. И тихо. Время, когда растерянные призывники побегут в одних трусах по кабинетам, еще не наступило.
Подполковник с рыжими от табака усами перевернул очередной лист в личном деле и произвел нечто среднее между вздохом и усмешкой. Наконец он поднял глаза на насупившегося Влада:
– Значит, хотим служить по контракту?
– Так точно, – кивнул Влад, всем своим видом показывая, что он готовый профессионал и свой человек, а не мальчик с улицы. Правда, он хотел, чтобы это выглядело бодро и весело, а получилось как-то по-солдафонски тупо.
– И непременно в горячую точку? – Подполковник встал и подошел к окну, где клубилось немое летнее марево.
– Крайне желательно, – отчеканил Влад.
Подполковник хмыкнул.
– Где ж мы тебе ее найдем-то, эту точку? – произнес он куда-то в пустоту.
– А я и за границу могу, – ответил готовый к такому вопросу Влад. – Миротворцы сейчас много где стоят.
Офицер искренне рассмеялся.
– А чего тут смешного? – с вызовом бросил Влад.
– А того, что таких желающих по заграницам гулять у нас хватает. Конкурс бывает по пятнадцать человек на место. Экзамены надо сдавать, языки знать, высшее образование…
– Языки рядовым и сержантам необязательно.
– А вот здоровье крепкое – обязательно. – Подполковник смерил его взглядом. – А со здоровьем у тебя неважно, парень.
– Да ладно вам! – Влад неожиданно перешел на неуставной тон. – Да вы на меня хоть посмотрите. Я в спортзал каждую субботу хожу!..
– Мне смотреть на тебя нечего, – довольно холодно ответил офицер, снова отвернувшись к окну. – Я уже твое дело посмотрел. Да, ты, конечно, кабан мощный, этого не отнять. Боевой опыт – хорошо. Награды опять же – все при тебе. А что с твоей контузией делать?
От последней фразы Влада бросило в жар. Нет, он, конечно, готовился к этому вопросу. Но все же надеялся, что как-нибудь проскочит.
Не проскочило.
– Да что контузия… – глухо пробормотал он. – Это было сто лет назад. Подумаешь…
– Нет, не «подумаешь». Контузия – штука подлая, должен понимать. Неизвестно, когда вылезет. Накатит – хватанешь автомат да и перестреляешь сослуживцев. Такое бывает. Вот и будет тебе горячая точка…
– Да ну, скажете тоже… От той контузии уже ничего не осталось.
– А от трещины в позвонке тоже ничего не осталось? Может, скажешь, заросла?
– Да какая там трещина! – уже возмутился Влад. – Ну, шваркнулся спиной об стену – царапина!
– С царапиной, дорогой мой, в госпитале по полгода не лежат. А ты лежал. – Для убедительности подполковник похлопал ладонью по личному делу.
– Нет там ничего уже, я ж говорю, в спортзал хожу, чего хочешь могу… – На этот раз голос звучал совсем неубедительно. – Молодняк в баскетбол на раз-два делаю…
– Ходи, парень, куда хочешь, только по документам ты у нас проходишь как ограниченно годный. С такой этикеткой в строевое подразделение ты уже не попадешь. Если только на кухню. И вообще…
Подполковник снова смерил Влада взглядом.
– Двадцать пять лет тебе, дружок. За ум пора браться. А не в войну играть.
– А я не играть сюда пришел, – выдавил Влад, чувствуя, как в голову хлынула кровь.
В следующую секунду в затылке ощутились тупые ритмичные удары. Такое бывало, когда кто-то заставлял Влада волноваться, или злиться, или нервничать. Словно большой тупоносый дятел садился на плечи и принимался долбить в затылок клювом. И долбил он без устали, вызывая желание схватиться за голову и заорать. Или разбить что-нибудь…
Прав военкоматский офицер. Контузии – они без следа не проходят.
Подполковник некоторое время внимательно смотрел на Влада. Потом хлопнул по карманам кителя, выудил пачку сигарет и строго сказал:
– Пойдем-ка, покурим.
– Да я вообще-то не курю… – пробормотал удивленный Влад и поплелся за ним.
Во внутреннем дворе военкомата вяло копошились двое солдат с вениками. Судя по понурому виду, их прислали из гарнизонной гауптвахты, отрабатывать самоволку или какие другие грехи.
– В общем, так, – сказал подполковник, затягиваясь «Золотой Явой», – ни в какую горячую точку, ни в какой спецназ ты не попадаешь. Это мой тебе ответ, без вариантов.
Влад молчал, пытаясь успокоить дятла.
– Во-вторых, парень, не майся ты дурью. Я таких, как ты, на раз-два просчитываю. Ну, признайся: бортанула тебя подруга, так? Ты на весь мир ополчился и решил гордо уйти на войну. Чтобы всем чего-то такое доказать. Все правильно я сказал?
Влад хмуро молчал. Подполковник, в общем, говорил все правильно.
– Так вот, парень, слушай дальше. Подругу ты этим не вернешь и ничего никому не докажешь. Только несколько лет жизни на мелочи разменяешь. Ты ведь кадровым военным становиться не собираешься, так?
– А может, и стану! – упрямо проговорил Влад.
– Если б хотел – давно бы стал. Тебе двадцать пять лет, тебе надо не по горячим точкам шляться, а жизнь налаживать. Баба – потеря невеликая, уж поверь, их еще навалом. А вот жизнь у тебя одна, и срок у нее один. Так что мой тебе совет: успокойся. Если так уж плохо, ну, не знаю… ну, засади стакан, и лучше с хорошим другом в компании, а то и не один раз. Все проходит…
– Да я не пью, у меня ж контузия… – обронил Влад.
– Вот то-то и оно. Думай о будущем. Профессию получай. Все у тебя будет, если не раскисать.
Дятел в затылке, кажется, начал уставать.
– Так, значит, отказываете? – обреченно произнес Влад.
Подполковник ответил не сразу.
– Ну, почему же, – изрек он наконец. – Формально могу устроить направление в какую-нибудь тихую вэче. Сядешь на складе гуталин выдавать, с твоими-то показателями. Хотя, может, и станешь кем-то…инструктором, например. Только надо оно тебе?
– Надо, – твердо сказал Влад, и в ту же секунду дятел стукнул чуть сильнее.
– Хорошо. Если ты так уверен, то мое решение будет таково. Сейчас у нас по тебе возможностей нет. Приходи через три месяца. Если так же уверенно скажешь «надо» – что-нибудь придумаем.
– Ясно, – уныло кивнул Влад.
В кабинете подполковник вернул ему военный билет.
– Надеюсь, мы друг друга хорошо поняли?
– Угу, – кивнул Влад. – До свиданья.
В дверях он обернулся.
– Странный вы, – сказал он. – Разговариваете со мной, советуете, учите. В военкоматах с людьми так обычно не разговаривают. Упал-отжался, и все дела. Вам-то что до моей жизни?
Подполковник уперся руками в стол и с прищуром посмотрел на него…
– Знаешь, сынок, я не со всеми такой разговорчивый. Просто таких ребят, как ты, я повидал немало. И не только на плацу с метлой. Но и в окопе, с автоматом.
– А… – До Влада дошло.
– Ага. – Офицер чуть улыбнулся и шутливо прижал палец к губам. – Бывай, Самохин Владислав Алексеевич.
* * *
До вечера Влад промаялся дома. На душе было паршиво. Не читалось, не спалось, и аппетита не было.
Тетка несколько раз с подозрением заглядывала в комнату: проверяла, чего это он там притих.
Влад жалел ее: она была старая, больная и слегка тронутая женщина. Все время в чем-то его подозревала. Подолгу нюхала еду, прежде чем поесть, – боялась, что племянник хочет ее отравить, чтобы заполучить квартиру.
Больше никого из родных у него не было. Дальних родственников он не учитывал, они были слишком уж дальними.
Вечером он решил прогуляться. Просто прошвырнуться по улицам, разогнать хмурь свежим ветерком. Сегодня он, хоть и с опаской, разрешил себе бутылочку пива. Возможно, поможет чуть развеселиться.
Алкоголь после контузии действовал на него по-особенному, по какой-то сложной и причудливой программе. Настроение менялось, как погода в горах: вот наступает легкость и полный оптимизм, затем подкатывает какая-то нелепая злость на все вокруг, потом снова в душе выглядывает солнышко, потом мир вдруг становится унылым и промозглым… И так – несколько раз, пока пиво не выветрится.
Сегодня не помогло. Тучи только сгустились, да так и не ушли. Влад плюнул на все и купил еще бутылку. В последний момент он сказал продавщице в ларьке: «Дайте крепкое», и сам этого немного испугался.
В сумерках ноги сами привели его во двор дома, где жила Настя. Он пришел просто так, посмотреть на окна.
Окна были темными. Влад не знал, где сейчас Настя, зато догадывался, с кем она. Злости не было, только беспросветная тоска и тяжесть. Словно огромный камень лег на плечи.
Он обошел дом вокруг. Здесь, в окружении кустов сирени, стояла старенькая скрипучая скамейка, незаметная и уютная. В свое время они с Настей провели здесь бессчетное количество часов, обнимаясь, целуясь, разговаривая обо всем на свете. Владу захотелось просто посидеть, погрустить, все вспомнить. А еще отсюда было видно окно Настиной кухни.
Скамейка оказалась занятой. На ней расположились двое парней – совсем еще сопливых, скорей всего, старшего школьного возраста. В темноте блестели бока бутылки, горели огоньки сигарет.
В затылок тихонько постучался дятел.
«Ну и хрен с вами, – подумал Влад со злостью. – Она вами не куплена, эта скамейка».
С этой мыслью он бесцеремонно уселся на свободный край, отвернулся от подростков и вообще постарался забыть об их существовании.
Он смотрел в Настино окно. По-прежнему пустое и темное. На душе скребли кошки. Скорее даже не кошки, а крысы.
«Вроде бы я умный, – думал Влад. – Сколько раз мне говорили: молодец, башка варит. Почему все так по-дурацки у меня в жизни выходит?..»
Подростки притихли, не зная, какого развития событий им ждать. Влад чувствовал их взгляды, их напряжение и настороженность, и это его слегка бесило.
– Что-то хотите сказать? – не слишком дружелюбно поинтересовался он, почти не повернув головы.
После короткого, но ощутимого замешательства раздался несмелый мальчишеский голос:
– Это… выпьешь, что ли?
Дятел мигом оседлал плечи и произвел предупредительный удар в затылок.
– Наливай, – неожиданно для себя сказал Влад. Реплика получилась вальяжной и покровительственной. Он явно был хозяином положения по сравнению с сопляками.
Слегка трясущаяся от волнения рука подала ему пластиковый стаканчик. Это была водка – теплая, да еще и дешевая. Но внутрь она проскочила на удивление легко. Дятел пока не беспокоил – казалось, он застыл в ужасе.
Познакомились. После второго стаканчика бутылка иссякла. У Влада вдруг начался небывалый душевный подъем. Ни секунды не сомневаясь, он выдал парням необходимую сумму на добавку. Те метнулись до магазина очень проворно.
Им нравилось, что они оказались в компании Влада, взрослого, сильного, повидавшего такое, что им и не снилось. Через полчаса они уже братались, клялись друг другу в самом сокровенном, откровенничали и планировали пронести свою внезапную дружбу сквозь годы.
Обычная история, когда совершенно незнакомые люди вдруг в хлам напиваются.
– …Я туда опять хочу! – Влад стучал себя кулаком в грудь. – Там жизнь настоящая! Там ты или жив, или мертв. И больше никакой херни! Ни о чем не думаешь – ни о прописке, ни о получке, ни о жратве. Там из пацанов мужики получаются! Там становятся друзьями на всю жизнь…
– Вот как мы с тобой сейчас, да, Влад? – Парни заглядывали в глаза и пьяно трясли головами.
– Тихо… – Влад поднял руку, отстранив их от себя.
В Настином окне горел свет. У Влада вдруг бешено застучало сердце. Он подумал: «А может, позвать, попросить прощения за все, бухнуться на колени…»
– Ша, братва! Я сейчас…
Он тяжело поднялся и, шатаясь, подошел поближе. Через секунду он увидел ее силуэт. Она была в своем обычном домашнем халате, с заколотыми волосами. Она что-то делала – наверно, прибиралась.
Может, и вправду, крикнуть ей…
Влад для верности хлебнул из бутылки, которая очень кстати оказалась в руке.
А в следующую секунду окно заслонил мужской силуэт. Блеснул огонек зажигалки. Похоже, этот козел высунулся в окно покурить, он еще не видел Влада. И, кажется, он был голый по пояс. А может, и не только по пояс…
Дятел вцепился в плечи и врезал так, что Влада зашатало. Потом еще, еще, еще – по нарастающей. Уже не дятел, а кузнечный пресс…
– Эй, ты, каз-зел! – рявкнул Влад, с трудом слыша себя за ударами в затылок. – Че вылез-то?
Парень что-то сказал там, наверху. И на мгновение Владу показалось, что все не так, происходит какая-то ошибка, все неправильно.
Но дятел молотил, не давая собраться с мыслями.
– Выйди, поговорим! – крикнул Влад. – Выходи, я сказал! Если ты мужик…
Настя тоже выглянула в окно, но тут же куда-то делась.
– Настю позови, ублюдок! Настю позови, я сказ-зал!
Удары в затылок были уже нестерпимыми. Владу требовалось что-то сделать – что-то мощное, громкое, яростное, чтобы прогнать дятла.
И он сделал.
Он просто запустил бутылкой в светящийся квадрат окна. Само собой, не попал. Зато с пронзительным звоном осыпалось стекло где-то на втором этаже.
Дятел поспешно улетел. И в наступившей тишине Влад отчетливо расслышал голос сверху:
– Что ж ты делаешь-то, гаденыш?!
Его словно ледяной водой облили. Он понял, что было не так в самом начале. Он узнал голос!
Это был вовсе не тот урод, про которого он подумал. Это был Настин отец, дядя Женя!
Влад не знал, что ему делать. Провалиться на месте – самое оно, только как? Извиняться, оправдываться?
Он ничего не придумал. Просто попятился, развернулся и побежал через кусты. А через два десятка шагов уперся взглядом в милицейскую кокарду.
– Оп-паньки! – услышал Влад. – Вот и наш мальчик прибежал. Ну, подставляй ручки, дам тебе игрушку.
Звякнули наручники. За спиной беспокойно завозился дятел. Неуверенно клюнул, потом еще разок…
И тут Влада сорвало.
Патрульный, наручники и фуражка разлетелись в разные стороны. Причем неизвестно, что улетело дальше. Краем глаза Влад засек, что через кусты к нему несутся еще двое, выдергивая из подвесок дубинки.
Он работал спокойно и грамотно, невзирая на свою пьяную качку. И дятел особо не мешал, наоборот, раззадоривал.
Второго патрульного он срубил подсечкой и добил прямым в лоб, слегка отбив костяшки. С его товарищем проблем тоже не возникло – левой в зубы и правой в «солнышко», на добивание. Тем временем оклемался первый…
Они вставали и падали, снова вставали и опять падали. Влад, как быстрый, хорошо смазанный механизм, производил простые резкие движения, словно забивал гвозди. Ему тоже доставалось, особенно неприятно дубинками, но он был приучен подсчитывать потери уже после боя.
Стоял мат, слышался треск рвущейся одежды, смачные шлепки ударов…
И вдруг все кончилось. Влад потерял равновесие и беспомощно завалился на спину – похоже, кому-то удалось перетянуть его палкой сзади по коленным суставам. А затем последовал такой удар в солнечное сплетение, что Влад на некоторое время утратил способность дышать…
…Наручники они затянули от души, чуть руки не оторвали. Потом еще прошлись ботинками и палками по бокам, пару раз сунули по скулам…
Наконец оттащили к тротуару и кинули в затхлое чрево «уазика».
* * *
В отделении его мурыжили долго и нестерпимо. Владу было плохо, просто жутко, а его заставляли то подождать у стеночки, то сесть, то встать, то ответить на какие-то вопросы, то вывернуть карманы, то приложиться испачканными пальцами к бумажке…
Наконец оставили в покое, сунув в «обезьянник». Тут уже кто-то был, но Влад не обратил внимания. Перед тем, как отключиться, он разобрал фразу дежурного, что скоро его опять поднимут. Когда следователь приедет.
Влад вырубился быстро и, можно сказать, наглухо.
Через какое-то время его разбудило мерзкое жжение в желудке. Он открыл глаза. Короткий сон почти не принес облегчения, хотя мир виделся теперь несколько яснее.
На улице грохотало – пока он спал, над городом разразились гроза.
В противоположном углу клетки сидел, подобрав под себя ноги, какой-то замшелый старик. На первый взгляд – классический бомжара, но это только на первый.
На нем висела какая-то странная одежда. Длинная рубаха из плотной грубой ткани, широченные штаны чуть ниже колена и ботинки, которые выглядели как самодельные.
И с прической у него было что-то не так. Влад ни разу не видел, чтобы бродяги и нищие заплетали космы в мелкие косички.
Дед покачивался и что-то мычал. Какой-то унылый мотив, навевающий мысли о тундре, холоде и одиночестве.
Еще здесь стоял странный запах. Его ни с чем нельзя было сравнить, совершенно чужой и незнакомый…
Влад поднялся и подошел к решетке, неудобно шаркая кроссовками, освобожденными от шнурков. Дежурный ефрейтор, лысоватый сутулый дядька лет сорока, поднял на него неприветливые глаза:
– Чего тебе?
– Командир… – выдавил Влад, борясь с тошнотой. – Мне б поблевать, а? Не здесь же?
– Поблевать ему… – Ефрейтор встал и подчеркнуто неторопливо приблизился. С неприязнью оглядел Влада с ног до макушки. – Что ж ты так нажрался-то, родной, а?
– Да ладно. – Влад безнадежно махнул рукой. – Кто из нас не нажирался-то…
– Ну, не так же!
– Да я… мне вообще пить нельзя. Контузия, с армии еще.
– Участник, что ли? – прищурился ефрейтор.
– Ну да, вроде того. Софринская бригада, слышал?
– Да ты еще и наш! И удостоверение есть?
– Ну, дома.
– Дома… Ладно, пошли, – подобрел дежурный. – Рыгай, делай все дела, чтоб второй раз не бегать. У нас эти пробежки до сортира не поощряются – не санаторий.
В туалете Влада чуть не вывернуло наизнанку. Он попил тухловатой воды из-под крана, но лучше не стало. А если и стало, то самую малость. Почему-то зашатало с новой силой, безумно захотелось упасть на скамейку и отключиться.
Дежурный закрыл за ним клетку, но возвращаться за свой стол не торопился.
– Зачем же ты, дурак, на ребят набросился?
– Каких ребят? – не понял Влад.
– Ты еще и не помнишь… На наших ребят, на патрульных. Сейчас бы переночевал в трезвяке, а утром домой бы пошел…
– А разве я не пойду утром домой? – Влад искренне удивился.
– Ты что, дружок! Тебя в детстве головкой не роняли? Знаешь, как это называется? Применение насилия против представителя власти, вот как! Статья триста восемнадцать.
– Да ладно… Ну, они лезли, я их так… расталкивал. Какая, блин, статья?
– Ага, прокурору завтра расскажешь. Расталкивал он… До пяти лет, понял? А если часть вторую приделают, то и до десяти.
– Чего-чего?.. – Влад ошарашенно уставился на ефрейтора. – До каких десяти?
На столе забренчал телефон, и дежурный оборвал разговор на столь интересном месте, хмуро проронив: «Ладно, спи».
Влад посмотрел в окно, где сквозь решетку прорывались вспышки молний. Гроза и не думала униматься. Молнии почему-то имели желто-красный оттенок, Влад таких никогда не видел. Они больше походили на отблески огромного пожара.
Он вернулся на скамейку, лег, собравшись в комок. Ему было плохо и страшно. Хотелось скорее уснуть – уйти туда, где не будет тошноты, боли, мыслей о завтрашнем дне и отвращения к самому себе.
Старик продолжал мычать свои заунывные напевы. Влад скосил на него глаза, и вдруг ему показалось, что у того по пальцам бегают тонкие, как паутина, искры.
«Пить надо меньше», – подумал Влад и крепко зажмурился.
Через полминуты он отключился.
* * *
Он проснулся, но очень долго не открывал глаза. Потом, кажется, снова уснул. И опять проснулся.
Возвращаться в реальность жутко не хотелось. Лежа с закрытыми глазами, Влад все вспомнил. Ну, почти все. И теперь ему было нестерпимо стыдно. Вдобавок страшно. И очень плохо физически.
Почему-то стояла странная тишина. Никто не топал, не грохал решетками, не говорил по телефону. Мертвая тишина.
«Наверно, еще ночь, – подумал Влад. – Значит, я могу еще поспать».
Влад подумал, что все вчерашние события могут оказаться просто кошмарным сном. Ведь бывает такое: приснится, что вляпался в страшные неприятности, просто жуткие, а потом просыпаешься с колотящимся сердцем и облегченно переводишь дух…
Счастливого пробуждения он, конечно, не дождался. Он уже проснулся. И неприглядная реальность была налицо, никуда от нее не деться, не избавиться.
Влад открыл глаза и долго смотрел на потолок, пересеченный косыми лучами бледного утреннего света. «Почему же так тихо?» – вновь подумал он.
Поднялся и тут же схватился за виски, зажмурив глаза. Боль ударила по стенкам черепа изнутри как дюжий молотобоец. Вновь подступила тошнота, хотя желудок был полностью опустошен еще накануне.
Боль медленно унялась. Влад решился открыть глаза.
В следующую секунду он испытал такое удивление, что вскочил, позабыв про все свои хвори.
В дежурке царил чистейшей воды разгром: перевернутая мебель, разбросанные бумаги и какие-то странные пятна на стенах наводили на мысль, что тут состоялось массовое побоище. Или бунт задержанных, например.
Он сразу бросился к двери своей клетки. Замок оказался выломанным. Бог знает какую мощь надо было приложить, чтобы сковырнуть это металлическое чудовище, заросшее многолетними слоями масляной краски. Не иначе, автомобильный домкрат, хотя его тут особо не подсунешь…
Влад осторожно открыл дверь, прислушиваясь к малейшим шорохам. Впрочем, никаких шорохов и не было. Разве что с улицы доносился шум ветра.
Окно находилось высоко от пола, чтоб до него достать, Владу пришлось подставлять стул. Он выглянул наружу – и не сдержал изумленного возгласа.
Там был такой же разгром, что и в дежурке. Только в иных масштабах. Влад увидел улицу, заставленную брошенными автомобилями, заваленную обломками, тряпками, бумажным мусором и еще бог знает чем. В разбитых окнах колыхались занавески, деревья качались под напором не очень сильного, но непрекращающегося ветра.
И ни единого человека.
По небу бежали плотные грязно-розовые облака, подсвеченные невидимым солнцем. Чуть позже Влад заметил, что и воздух стал каким-то другим. Более влажным, что ли. Но не как после дождя, а скорее как возле реки.
Он наконец отлип от окна и присел на стул. В углу валялся чудом уцелевший графин, в котором сохранился глоток воды. Влад прополоскал ею рот, проглотил, оставшимися каплями протер лицо.
В голове не было ни одной мысли, ни единого разумного объяснения происходящему. Правда, в мыслях вертелось слово «война», но это было совсем уж неумно. Какая война! Откуда? И куда она делась?
Война выглядела похоже, но не так, Влад это знал. Такой же разгром, тот же бытовой хлам, затопивший улицы. Только здесь кое-чего не хватало: копоти, грязи, сгоревших машин и разрухи.
Город выглядел так, словно его очень поспешно покинули. А потом отдали на разграбление.
«Может, атомная станция взорвалась и всех вывезли?» – это была первая относительно трезвая мысль.
Никаких атомных станций в округе сроду не было. Зато были разные НИИ, а чем они у себя в подвалах и лабораториях занимаются – кто ж про это знает?
Хуже всего, если они какой-то вирус выпустили.
Он подобрал с пола телефон, послушал трубку, поколотил по рычагу. Мертвая тишина.
Владу вдруг стало по-настоящему страшно. Гораздо страшней, чем этой ночью, когда он думал о грядущих неприятностях. Теперь вопрос стоял намного контрастней: возможно, жизнь или смерть…
Надо было осмотреться. Из дежурки вели три двери, одна из них – в «предбанник» и дальше, на улицу. Туда идти Влад пока поостерегся.
Он пошел в другую сторону и оказался в коридоре с двумя десятками дверей. Почти все – настежь распахнутые. Он шел и видел разгромленные кабинеты. Ничего примечательного – все так же, как и в дежурке: бумаги, разбитая мебель, перевернутые сейфы и компьютеры. И ни единого намека на присутствие людей.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Влад не обнаружил ровным счетом ничего нового. Тот же разгром и запустение.
Правда, здесь из окон большого и хорошо отделанного кабинета открывался вид на другую улицу. Но и на этой улице царила уже знакомая картина. На мгновение Владу показалось, что он заметил там какое-то быстрое движение. Но это могло быть что угодно – от мечущейся на ветру упаковки до игры утомленного воображения.
Влада пробила испарина. Он сел на подоконник и энергично потер руками виски. Он элементарно не знал, что ему делать. Сидеть ли тут, ожидая спасения, или выскакивать на улицу и мчаться со всех ног, пока его не настиг неведомый вирус, или радиация, или еще какая напасть.
На улице полно машин – бери любую, жми на газ, и через час будешь далеко-далеко от этого жуткого места.
Беда в том, что он не знал, в какой стороне эта напасть. А значит, неизвестно, куда бежать.
Странно, но у него не было ни малейшего желания навестить дом и узнать, как там тетка. Скорее всего, думал Влад, ничего он там не найдет. Та же тишина, разгром, разбитые окна и поразительное безлюдье.
Мысли вновь повернулись в сторону радиации. Владу показалось, что именно так должна была выглядеть Припять, когда спохватившееся советское начальство дало приказ на эвакуацию…
Нет, это просто чушь! Его город не был Припятью. И не должен был ею стать.
Он вновь поднялся, впившись взглядом в окно. Он не знал, что хотел увидеть – хоть что-то, хоть какое-то смутное объяснение, один лишь намек. Он понимал, что большой город невозможно взять и вывезти за одну ночь. А если б и вывезли, должны оставаться какие-то силы, патрули, поисковые группы, чтоб спасать таких, как он сам, случайно забытых.
Или не случайно?
Неизвестно, какие неожиданные и фантастические версии он успел бы выдумать, если б его размышления не прервали самым бесцеремонным образом.
– Стоять на месте! – услышал Влад резкий окрик из-за спины.
Он обернулся, машинально расставляя руки в стороны.
В двери стоял коротко стриженный парень в милицейских штанах и тельняшке. Босой. На вид – чуть постарше Влада. Из-за его спины тревожно выглядывала растрепанная девица с потекшей тушью под глазами.
– Стоять, я сказал! – процедил парень и навел Владу в лицо обычный пистолет Макарова.