Волшебный конь: арабские сказки

Две жизни султана Махмуда

Когда-то правил в Египте мудрый султан Махмуд. Судьба дала ему всё, в чём люди видят счастье: здоровье, молодость, могущество и славу; он жил в лучшем городе своей прекрасной страны и мог наслаждаться всей красотой земли и неба. Но иногда на него нападала странная, непонятная тоска, когда весь мир утрачивал для него свои краски. Он затворялся в своём дворце и проводил в одиночестве долгие мучительные часы; жизнь казалась ему бессмысленной, и он завидовал судьбе земледельца, весь день гнущего спину на пашне, участи кочевника, затерянного в жаркой пустыне.

Однажды в такую минуту, когда султан не мог ни есть, ни пить, ни заниматься делами и желал только умереть, в комнату, где он лежал в тоске, вошёл великий визирь и, преклонившись перед султаном, сказал:

– О повелитель, здесь, за дверями, ждёт позволения войти старый шейх, прибывший из далёкой страны Магриба. По-видимому, он и замечательный учёный, и многоопытный врач. Разреши впустить его; быть может, он сумеет рассеять твои мрачные мысли.

Султан кивнул головой, и визирь впустил к нему чужеземца.

Вошедший был скорее похож на тень человека, чем на живое существо. Казалось, будто ему несколько сот лет. Он походил на древнюю мумию, но на лице этой мумии под густо нависшими бровями ярко горели глаза.

Не воздавая обычных почестей царю, старец заговорил:

– Мир тебе, султан Махмуд! Я послан моими тремя братьями, отшельниками дальнего Востока, возвестить тебе милость всевышнего.

Он медленно подошёл к султану, взял его за руку, подвёл к одному из четырёх окон залы, обращённых на все стороны света, и сказал:

– Открой окно!

Султан повиновался как ребёнок.

– Смотри! – прибавил старик.

Махмуд взглянул в окно и увидел множество всадников, мчавшихся с обнажёнными мечами вниз от крепости горы Макаттам. Подскакав ко дворцу, они с дикими криками стали взбираться на стены. И понял султан, что войско изменило ему и хочет его гибели. Весь бледный, он воскликнул:

– Такова судьба! Час мой пробил!

Тогда шейх закрыл окно и сразу же распахнул его вновь. Всё войско исчезло. Одна крепость мирно возвышалась вдали.

Не давая Махмуду прийти в себя, старец подвёл его ко второму окну, выходившему на город, и сказал:

– Открой и смотри!

Султан поднял глаза и в ужасе отступил от окна. Минареты и купола всех четырёхсот мечетей города, крыши домов, возвышавшиеся тесными рядами одна над другой, уходя к далёкому горизонту, – всё это превратилось в громадный пылающий костёр, над которым взвивались кверху чёрные вихри дыма, застилавшие солнце. Резкий ветер нёс и кидал пламя и пепел до самого дворца; только зелёная полоса дворцовых садов отделяла здание от огненного моря.

Видя гибель своего чудного города, султан глубоко опечалился.

– Это судьба! – воскликнул он, безнадёжно опустив руки. – Завтра на месте прекраснейшей страны будет безымянная пустыня. Такова воля Аллаха! – И слёзы выступили на его глазах.

Шейх закрыл окно и тотчас же снова открыл его. Картина пожара исчезла. Каир покоился в своём нетронутом блеске, среди садов и пальм, и четыреста муэдзинов с высоты минаретов возвещали верующим час молитвы.

А старец подвёл Махмуда к третьему окну, обращённому на реку, и велел открыть и смотреть.

И султан увидел, что Нил вышел из берегов и волны, затопив город и поднимаясь всё выше, яростно бились уже у стен дворца. Набежал новый вал и, сломив последние преграды, ворвался в нижний этаж. И дворец пошатнулся и уже готов был рухнуть, когда шейх затворил окно и снова открыл его. И вот величественная река по-прежнему спокойно текла в своих берегах, покрытых зеленью и цветами.

Не успевший опомниться султан уже был подведён к последнему окну и, повинуясь приказанию, распахнул его.

Из этого окна открывался вид на огромную зелёную равнину, начинавшуюся от городских ворот и пропадавшую вдали. Богатая сочной травой и ручьями, это была одна из тех счастливых долин, которые воспеваются поэтами, где розы, нарциссы и жасмины чередуются с апельсиновыми рощами, где живут горлинки и поют соловьи.

А сейчас вместо лугов с цветами и рощ Махмуд увидел перед собой страшную пустыню, выжженную беспощадным солнцем, каменистую, поросшую чахлым камышом и колючками, приют гиен, шакалов и змей.

И это ужасное видение исчезло, подобно предыдущим, когда рука таинственного старца закрыла и вновь открыла окно. Равнина опять во всей красоте своей смотрела в небо бесчисленными очами цветов.

Султан Махмуд не понимал, спит он, или видит всё это наяву, или находится во власти какого-нибудь колдовства. И шейх опять взял его за руку и подвёл к бассейну с водой, устроенному в середине залы.

– Наклонись к воде и смотри, – сказал он ему. Как только султан нагнулся к воде, шейх неожиданным быстрым движением погрузил его голову в воду.

И Махмуд увидел себя у подножия горы на берегу моря. Он только что спасся с корабля, разбитого бурей, в царском платье и с короной на голове. Вблизи стояла кучка поселян-феллахов; они показывали на него друг другу, как на диво, и громко смеялись. Султан пришёл в страшную ярость и воскликнул:

– Проклятый колдун, ты – причина этого несчастья! Лишь бы мне удалось вернуться в моё царство, я расправлюсь с тобой за эту проделку! Что будет со мной в этой чужой стране? – И, подойдя к феллахам, он важно заявил: – Я – султан Махмуд! Убирайтесь прочь!

Но они глядели на него и заливались неудержимым смехом. Начальник феллахов снял с него корону, сорвал с плеч царское платье и бросил в море со словами:

– К чему железо и всё это? Здесь и без того слишком жарко. Вот тебе, несчастный, одежда, какую носим мы.

Он велел султану раздеться и кинул ему лоскут грубой синей ткани, старые жёлтые туфли из кожи гиппопотама и худую серую войлочную шляпу.

– Пойдём, бедняк, работать вместе с нами, – прибавил он, – если не хочешь умереть с голоду здесь, где все работают.

– Я не умею работать, – пролепетал Махмуд.

– Тогда ты будешь у нас носильщиком вместо осла, – сказал феллах.

Они уже кончили свой рабочий день и с удовольствием нагрузили ему на спину свои инструменты. И Махмуд, согнувшись под тяжестью заступов, кирок и грабель, еле двигаясь, побрёл за феллахами в деревню; там дети бежали за ним толпой и дразнили его. На ночь его заперли в пустой хлев, кинув ему кусок заплесневелого хлеба и луковицу. Утром он, к своему ужасу, увидел, что превратился в осла, в настоящего осла с хвостом, копытами и длинными ушами. Ему привязали на шею верёвку и повели в поле на пашню. Но он упорно отказывался тянуть соху; тогда его отдали деревенскому мельнику. Тот живо справился с ним, завязав ему глаза и заставив работать на мельнице. Целых пять лет султан в обличье осла под градом палочных ударов и страшных ругательств вращал жёрнов, только чтобы съесть свою корзинку бобов и выпить ведро воды.

И вот мельница вдруг исчезла, и Махмуд опять увидел себя в человеческом образе, идущим по базару какого-то города, не зная, где приютиться. Он уже устал ходить и поглядывал, где бы отдохнуть, когда его позвал в свою лавку один старый купец, угадав в нём чужестранца. Усадив его, он сказал:

– Ты молод, пришелец, и не пропадёшь в нашем городе; у нас очень ценятся здоровые молодые люди. Скажи, собираешься ли ты остаться здесь?

– Клянусь Аллахом, – отвечал султан, – даже очень собираюсь, если только найду себе для пищи что-нибудь получше бобов, которыми меня кормили целых пять лет.

– Что ты говоришь о бобах, несчастный, – возразил купец, – к твоим услугам будут самые вкусные и лакомые кушанья; только слушай, что я скажу, и следуй моим советам. Вон там, на углу, стоит городская баня; пойди туда и стань у двери. Каждую женщину, выходящую из бани, ты должен спросить, есть ли у неё муж. И первая, которая ответит, что она не замужем, станет твоей женой; таков обычай страны. Но берегись пропустить хоть одну выходящую женщину; не то ты будешь изгнан из нашего города.

Султан пошёл и стал возле бани. Вскоре отворилась дверь, и на пороге показалась прелестная девушка. Подойдя к ней, он спросил:

– Госпожа моя, ты замужем или нет?

– Замужем с прошлого года, – ответила она и пошла своей дорогой.

Вслед за ней вышла безобразная старуха. При виде её у Махмуда ёкнуло сердце, и он подумал: «Лучше умереть с голоду или опять превратиться в осла, чем жениться на этой старухе. Но делать нечего: купец не велел пропускать ни одной; придётся подойти и к ней». И он спросил скрепя сердце:

– Замужем ты или нет?

Старуха ответила, брызгая слюной:

– Да, я замужем, душа моя.

Он воскликнул:

– Очень рад, тётушка! – И подумал: «Слава Аллаху! Да будет он милостив к несчастному чужеземцу, который подоспел раньше меня».

Старуха прошла мимо, а в дверях показалась другая развалина – ещё старше и отвратительнее первой. Султан робко подошёл к ней со своим вопросом.

– Я девица, – ответила она поспешно.

В отчаянии Махмуд попятился назад, но ужасная старуха подходила к нему всё ближе и ближе.

И тут бедный султан сделал отчаянное усилие и вынул голову из бассейна.

Он находился посреди тронной залы своего дворца; около него по одну руку стоял великий визирь, а по другую – чужеземный старик шейх. А перед ним невольница держала на золотом подносе чашку шербета, которую он просил за минуту до прихода шейха.

Ге-ля! ге-ля! Значит, он по-прежнему султан! А всё печальное приключение длилось лишь столько мгновений, сколько нужно, чтобы опустить голову в бассейн и вынуть её! Вот так чудо! Он стал оглядывать и ощупывать себя, протирал глаза и никак не мог опомниться. Ге-ля! Да, нет сомнения, он – султан, сам султан Махмуд, а не тот несчастный, спасшийся с разбитого корабля, носильщик, осёл с мельницы и муж страшной старухи! Господи, как был он счастлив!

Только Махмуд хотел спросить у шейха, что означает всё происшедшее, как послышался глухой голос старца:

– Султан Махмуд, я пришёл к тебе, посланный моими тремя братьями, отшельниками крайнего Востока, чтобы возвестить тебе милость всевышнего!

И магрибский шейх исчез так внезапно, что никто не заметил, вышел он в двери или улетел в окно.

А султан Махмуд понял, что все несчастья, которые он пережил в видении, могли и в самом деле произойти в его жизни. И с тех пор, изгнав тоску из своего сердца, он жил счастливо сам и заботился о счастье других.