Сэ́мюэл Ле́нгхорн Кле́менс, именно так звали Марка Твена до появления псевдонима, родился в 1835 году в штате Миссури (США).
Он был не только известным американским писателем и общественным деятелем, но и юмористом. Это его качество мы могли оценить по популярным «Приключениям Тома Сойера» и сможем снова насладиться им в «Приключениях Гекльберри Финна».
Марк Твен – самый известный, но не единственный псевдоним, которым пользовался Сэмюэль. Время от времени он подписывался под произведениями «Рамблер», «сэр Луи де Конт» и «Сержант Фантом».
Мальчик Сэм рано остался без отца и вынужден был быстро повзрослеть, чтобы помогать семье. Каких только профессий нет в послужном списке Клеменса. От наборщика текстов до матроса и корреспондента. Работать он начал с двенадцати лет, поэтому нет ничего удивительного в том, что его герои – мальчишки в среднем такого же возраста – вполне самостоятельные ребята, сами попадающие в передряги и сами же ищущие выход из них.
Первый литературный успех пришел к Клеменсу в 30 лет. Его юмористический рассказ «Знаменитая скачущая лягушка из Калавераса» был назван «лучшим произведением юмористической литературы, созданным в Америке к этому моменту».
Со временем Сэм стал не только известным писателем, но и популярным лектором, прекрасным оратором. Его выступления неизменно собирали полные залы по всему миру. Безусловно, литератор много путешествовал, был он и в России. Писатель был впечатлен бытом и культурой россиян, под вдохновением он создал повесть «Простаки за границей».
Марк Твен был одним из первых, кто печатал свои произведения на пишущей машинке. Вообще, надо сказать, он был всегда очень увлечен вопросами технического и научного прогресса. Твен дружил с известным ученым Николой Теслой, проводил много времени в его лаборатории. Инвестировал большие суммы в различные проекты. Но, к сожалению, бизнесмен из него был значительно хуже, чем литератор, и чаще всего его выбор проектов оказывался неудачным, увлеченный Твен терял огромные деньги. Он и сам создал несколько изобретений. Одно из них – эластичный пояс для брюк, ранее мужчины пользовались подтяжками. Он даже получил патент на свое изобретение, однако, к сожалению создателя, ремень успехом не пользовался.
Великий Марк Твен родился за несколько недель до того, как мимо Земли пролетела комета Галлея, и умер на следующий день после очередного появления этого небесного тела в 1910 году.
Последние годы жизни Твена были омрачены множеством событий: смерть близких людей, финансовый крах. На фоне этого писатель даже задумывал продолжение историй про Тома Сойера и Гекльберри Финна, в котором должны были отразиться депрессивные настроения мужчины – возраст героев предполагался около 60, Гек Финн должен был закончить жизнь сумасшествием.
К нашему счастью, свои планы Марк Твен не реализовал, и мы можем наслаждаться чтением и изучением популярного романа, написанного в 1884 году. У главного героя «Приключений Гекльберри Финна» был прототип – друг детства писателя. Причем он говорил, что реальный мальчик был именно таким – грязным, постоянно голодным, но с самым добрым в мире сердцем.
История про Гека, пожалуй, единственное произведение (по крайней мере, из детских), которое начинается с грубого и жесткого предупреждения. Но те, кто хоть немного слышал про Марка Твена, а уж тем более те, кто читал «Приключения Тома Сойера», сразу распознают за этой строгостью знаменитый юмор и иронию писателя. «Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны».
Повествование происходит от первого лица, от лица Гекльберри Финна. Сам же Марк Твен с первой главы заявляет о себе в третьем лице, как бы отдаляясь от происходящего и отдавая бразды правления в руки мальчишки. Словами Гека автор рекомендует для начала прочесть историю Тома Сойера: «Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения Тома Сойера». Хотя тут же успокаивает читателя, что «это не беда». И даже рассказывает концовку той самой книги про Сойера. И все же без знания так называемой первой части полное впечатление о Геке будет составить сложнее, незнание предыстории может порой ввести в замешательство. Хотя Гек настолько подробно ведет свой рассказ, периодически вдаваясь в воспоминания, что читатель в любом случае получит огромное удовольствие от прочтения. Тем более что текст построен таким образом, что создается некий диалог с читателем, мы оказываемся вовлечены в события: «Вы понимаете, что я хочу сказать… не знаю, как это выразить словами».
Сам стиль повествования, как всегда, восхищает. Художественное своеобразие языка Марка Твена (пусть даже вложенное в уста Гекльберри Финна) радует слух и взгляд. В романе обращает на себя внимание обилие фразеологизмов – устойчивых выражений:
«Заблудшая овечка», «Душа ушла в пятки», «Сбить спесь», «Покажет, где раки зимуют», «Спать мертвым сном» и проч.
Гек один из самых удивительных персонажей. Сложно решить, как ты к нему относишься, жалеешь его или счастлив за него. Ведь только мы успели порадоваться, что наконец бедолага попал в хорошую семью и жизненные условия, как выясняется, что ему все это в тягость, и парень в качестве отдыха от новой жизни иногда удирает из дома вдовы и спит в лесу на земле вместо кровати или в бочке из-под сахара. «В конце концов я взял да и удрал, надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью» – вот что для Финна настоящая вольная жизнь.
Уже с первых строк мы узнаем, что думает о людях главный герой: «еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мэри». Помнится, в книге про Тома Сойера Гекльберри Финн высказывался таким образом только относительно темнокожих, по всей видимости, со временем его разочаровало почти все человечество.
Конечно же, Марк Твен не мог обойти стороной тему веры в романе. И здесь, как и в «Приключениях Тома Сойера», отношение к вере мы прослеживаем сквозь призму детских взглядов, однако без сомнений можно сказать, что отношение это – неоднозначно. С одной стороны, мы точно знаем, что вдова Дуглас, будучи порядочной верующей, молится перед едой. Но подается эта информация в такой форме, что возникают сомнения, уж не намекают ли нам, что все эти действия – только лишь дань долгу и привычке? «Никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой».
Гек выбирает, попасть ему в рай или ад, по очень простой схеме: где будет Том – туда и ему, а где будут вдова и ее сестра – туда ему не хотелось бы. «Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду».
С одной стороны, Гек наивно и забавно размышляет о существовании двух богов, а с другой, мы можем проследить здесь мысль самого автора о существовании разных вероисповеданий, о возможности выбора. Ну и конечно, в своем ироничном стиле Твен показал, чем порой руководствуются люди, отдавая свои предпочтения. «Я уж так и рассудил, что есть два бога: с богом вдовы несчастный грешник еще как-нибудь поладит, а уж если попадется в лапы богу мисс Уотсон, тогда спуску не жди. Все это я обдумал и решил, что лучше пойду под начало к богу вдовы, если я ему гожусь, хотя никак не мог понять, на что я ему нужен и какая от меня может быть прибыль, когда я совсем ничего не знаю, и веду себя неважно, и роду самого простого».
Ребята, организовав «Шайку Тома Сойера», без зазрения совести принимают решение убивать и грабить. Но при этом «все мальчики решили, что по воскресеньям грешно убивать и грабить, так что об этом не может быть и речи».
И все же что бы там ни было, а Гек признал силу молитвы и веры, правда, не у всех: «молитва <…> только у праведников действует».
Известен интерес Марка Твена к эзотерике и потусторонним явлениям. Вследствие этого понятно, почему мистическая тема не оставляет писателя, а вместе с ним и Гека Финна. Когда-то мать писателя, а затем и он сам убедились в его экстрасенсорных способностях. Впервые это случилось в детстве: маленький Сэм, страдая ночным лунатизмом, подошел к своей заболевшей сестре Маргарет и стянул с нее одеяло, что считалось дурным знаком. Было поверье, что это предвестник смерти, и, действительно, Маргарет умерла спустя несколько дней. С тех пор мать Марка объявила его «медиумом» (то есть экстрасенсом). Позже уже повзрослевший Клеменс увидел вещий сон, в котором в подробностях предугадал смерть своего младшего брата.
Приметы и суеверия преследуют и Гекльберри на каждом шагу. Если ухает филин, значит, кто-то умер; если кричит козодой и воет собака – кто-то скоро умрет. Чтобы отвадить ведьм, нужно повернуться три раза на каблуках, крестясь, а потом ниточкой перевязать клок волос. Ну и конечно, кто ж не знает, если убьешь паука – к беде (и ведь сбылось – появился пропавший папаша).
Марк Твен всегда призывал взрослых оставаться хоть немного детьми, верить в чудеса. И, по всей видимости, верить в приметы взрослым тоже желательно, поэтому в творении писателя взрослые в них тоже верят. У отца Гека на левом каблуке был набит крест из гвоздей, чтобы отвадить нечистую силу. При поисках утопленника с парохода сбрасывали ковригу с ртутью, и она должна была привести к покойнику. И нам известно, что она и привела, только не к покойнику, а к вполне живому Геку.
Все эти приметы и заговоры занимают важное место в рейтинге причин, по которым произведения Твена так популярны среди детей и подростков. Кроме примет, автор также обращает внимание на такие, казалось бы, незначительные мелочи, которые на самом деле имеют огромное значение в детстве. Взрослые порой обесценивают детские проблемы, но только ребенку понятен весь ужас ситуации, когда тебе нужно стоять смирно, а у тебя где-то зачесалось, и не дай бог тебе почесать это место, ведь тогда безудержно зачешется каждый кусочек тела поочерёдно.
Отдельное место отведено теме образования, школе. Сначала Гек терпеть не мог туда ходить, а потом полюбил. Нас, безусловно, возмущает произвол учителей, которые позволяют себе физические наказания. Но и в этом вопросе Гек ставит нас в тупик и смягчает наше недоумение словами о том, что порка от учителя шла ему «на пользу и здорово подбадривала».
Постепенно беспризорник стал привыкать и к вдове, и к ее дому, и к порядкам в нем. Однако автор очень явно показал, как сложно и долго человек перестраивается, привыкает к положительным привычкам, причем к самым обычным и само собой разумеющимся, таким как спать на кровати, а не на полу или земле. Но также мы наблюдаем, как легко и быстро можно вернуться к старым, отрицательным манерам и привычкам – снова начать курить, ругаться дурными словами и стать неопрятным. И в то же время в случае с Геком для него такой подход к жизни только в помощь, в противном случае ему крайне тяжело было бы выдержать жизнь с отцом и все дальнейшие злоключения. Видимо, таким образом организм включает систему самосохранения и защиты.
Для отца все обретенные положительные черты Гека – грамотность, благородство – являются отрицательными. Он гордо рассказывает, что мать Гека (как и все его родные) как была неграмотна, так и умерла неграмотной. «Хорош сынок, нечего сказать!» – не устает повторять старший Финн.
Отец ругался, гонялся с ножом, бил ремнем и даже палкой, оставляя рубцы. Но при этом, когда отец надолго отлучался, Геку становилось скучно. Да и сам отец иногда даже способен на что-то подобное заботе: «если кто-нибудь в другой раз будет шататься вокруг дома, разбуди меня, слышишь? Этот человек не с добром сюда приходил…» Когда для Гека возникла вероятность, что вдова получит над ним опеку, ему не хотелось возвращаться к ней, чтобы там «его притесняли да воспитывали». То есть, несмотря ни на что, жизнь с таким отцом для мальчика лучше, чем жизнь с чужими людьми.
При всей своей необразованности и неотесанности, Гек не лишен романтизма. Он очень живописно изображал природу: «небо кажется таким глубоким, когда лежишь на спине в лунную ночь…», «где солнечный свет просеивался сквозь листву, на земле лежали пятнышки вроде веснушек». Парень вообще демонстрирует виртуозное владение речью (не иначе как позаимствовал эту способность у своего создателя – Марка Твена): отца, в стельку пьяного, сравнил с Адамом: «Ни дать ни взять Адам – сплошная глина».
Пусть мальчишка и не образован, зато умен и догадлив в жизненных делах и в вопросах выживания. Даже можно сказать про такого «руки растут из нужного места»: он может соорудить палатку из подручных средств, в состоянии поймать рыбу, умеет разводить костер. И что важно, он невероятно смел. Много неурядиц и прямых опасностей встречало Гекльберри на пути, и нигде он не пасовал, часто шел неизвестности и опасности навстречу.
Да, безусловно, перед нами история про Гека Финна. Однако и старина Том не остался без внимания. Мы узнаем, что он продолжает быть лидером всей их мальчишеской «шайки». Мы вспоминаем о его смекалке и фантазиях. Гек постоянно сомневается в словах Тома, зная его тягу к выдумкам, однако сам же при этом доверчив и всегда попадается. Хоть и засомневался, а все же взял жестяную лампу и железное кольцо и тер, пока не убедился, что Сойер снова нафантазировал и духи так и не явились. Финн при случае всегда подтверждает, что Том гораздо смекалистее и прозорливее его: «В такого рода делах никто не сумел бы развернуться лучше Тома Сойера». Хотя надо сказать, что Гек себя недооценивает, ведь он очень профессионально сумел инсценировать свое убийство.
Кроме воспоминаний об известных нам качествах Тома Сойера, автор также показывает и новые его стороны. Теперь Том платит за взятое без спроса. За три свечи, которые он прихватил ночью с кухни вдовы, мальчишка взамен оставил 5 центов.
На этот раз Том объединил всех друзей в «Шайку Тома Сойера». Цель шайки – грабить и убивать. Правила позаимствованы Томом из его любимых приключенческих романов и книг про разбойников и пиратов, в том числе упоминается «Дон Кихот». Хочется противопоставить шайке Сойера другую группу подростков из советской литературы – Тимура с его командой, которые ставили себе прямо противоположные цели – помогать людям, поддерживать их. Хотя возможно, что Аркадий Гайдар не имел желания сделать антагониста (персонажа, противоборствующего главному герою) Тому, но вышло именно так.
Изначально условия шайки жестокие, но мальчишки лишь пытаются казаться злобными дикарями, а реальные их поступки говорят о другом – в глубине души они добрые, понимающие. Максимум, на что ребята оказались способны, – это припугнуть малышню из первого класса воскресной школы, и то получили нагоняй от учительницы.
И все же главная тема, возникающая при появлении обоих ребят – Тома и Гека, – это тема дружбы. Что бы ни происходило, ребята всегда старались поддерживать друг друга. Вот и на плантации Фелпсов Том не выдал хитрость Гека, которую тот затеял ради Джима.
Ну и, что примечательно, именно в уста Тома Сойера Марк Твен вложил правильное отношение к писателям. «Ты что же – думаешь, люди, которые пишут книжки, не знают, как по-настоящему полагается? Учить их ты собираешься, что ли? И не мечтай!»
Затронута тема власти, правительства. Пусть мельком, без длительного анализа, но все же показан произвол властей. Гек в порыве испуга просит судью Тэтчер забрать весь его капитал, мистер Тэтчер, конечно, в течение нескольких секунд отказывается, но все же очень быстро позволяет себя уговорить и покупает у наивного мальчишки его капитал за один доллар. Не самая выгодная сделка для Гека, мягко говоря.
В районе Арканзаса Гек и Джим знакомятся с двумя бессовестными мошенниками и проходимцами. Какими же прозвищами их наделяет автор? Герцог и Король… Интересная аналогия получается…
Пьяный отец Финна ругает правительство за то, что нельзя продать некоего вольного негра из Огайо, и за то, что есть штат, в котором этому самому негру разрешено голосовать. Грубиян даже сам отказался идти голосовать, когда узнал о таком «безобразии». Но в манере изображения этого эпизода настолько очевидна ирония Марка Твена, что видно невооруженным глазом – личное отношение автора к неграм совсем не совпадает с мнением пьяницы. «И смотри ты, как этот негр нахально себя ведет: он бы мне и дороги не уступил, если б я его не отпихнул в сторону». Из этой фразы очевидно, кого из этих двоих автор выставляет наглым и нахальным. И речь не о негре.
Что до темнокожих героев, то обнаруживаем следующее. Если в «Приключениях Тома Сойера» негры упоминаются редко и как бы вскользь, то в «Приключениях Гекльберри Финна» эти персонажи действуют наравне с второстепенными «белыми», начиная с объяснения, в котором нас предупреждают о «негритянском диалекте штата Миссури», и далее появляется хоть и второстепенный персонаж, негр вдовы Дуглас – Джим, но играющий роль, близкую к главной в развитии событий. Он становится не просто попутчиком Гека, он становится его другом. С Джимом введена как раз таки тема антирасизма. Гек сумел перебороть чувство «унижения перед негром» и стал относиться к нему как к любому другому человеку, ему стало не зазорно извиняться перед темнокожим другом, когда это было необходимо. Затронута тема рабства. Гек мечтает подарить настоящую свободу Джиму, и, к счастью, это происходит.
Тема темнокожих начала волновать будущего писателя еще во времена работы юнгой на пароходе. В тот период он видел много чернокожих рабов и был возмущен и опечален тем обращением с ними, которое встречалось повсеместно. А что касается сомнительной формы «негр», используемой в текстах, все объяснимо. Это в настоящее время слово «негр» считается оскорбительным и его стараются заменить на политкорректное, а во времена Твена данное слово было общеупотребительным, поэтому нет ничего удивительного и предосудительного в его использовании писателем.
Потрясающе построено повествование, чуть ли не в каждом герое можно найти какие-то характеристики самого автора. Вот даже и в Джиме, ведь именно он владеет волшебным «даром» гадания (помним же экстрасенсорные способности писателя). К счастью, Марк Твен, как известно, обладал прекрасным качеством – самоиронией. Поэтому изучать гадание Джима – одно удовольствие. Он почти на все сферы предлагает два варианта: будет много горя, но и радости достаточно. Будете болеть, но все обойдется. Встретятся две женщины – блондинка и брюнетка, бедная и богатая. Как говорится, выбирай любой вариант на свой вкус.
И все же, если сравнить роман про Гека с первой частью истории про мальчишек, «Приключениями Тома Сойера», очевидно не только взросление ребят (им теперь не по 11–12, а по 13–14 лет), но и взросление проблем и происшествий, которые ребятам приходится решать и проходить. Жизнь Гека не единожды подвергается опасности. География его путешествий оказывается гораздо шире, чем ранее, – Миссури, Иллинойс, Кентукки, Арканзас.
Да и сам автор чего только не натерпелся со своим произведением. Его осуждали за использование грубой разговорной лексики. Роман хотели запретить и изъять из библиотек за расизм.
Но вопреки всему роман продолжает оставаться главным творением писателя.
В завершение хочется привести цитату Эрнеста Хемингуэя, другого известного американского писателя XIX века: «…лучшей книги у нас нет. Из нее вышла вся американская литература. До «Гекльберри Финна» ничего не было. И ничего равноценного с тех пор тоже не появлялось».
Глава I
Моисей в тростниках
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это ничего. Я еще не видал таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мери. Про тетю Полли – это Тому Сойеру она тетя, – про Мери и вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано – я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. Мы получили по шесть тысяч долларов на брата – и все золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно! Ну, судья Тэчер все это взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год – не знаю, кто может такую уйму истратить! Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать, только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями – просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял и смылся. Надел опять свои старые лохмотья, залез в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя прилично. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходи вовремя. А сядешь за стол – никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не поворчит немножко над едой, хотя еда была, в общем, неплохая; одно только плохо – что каждая вещь сварена сама по себе. (То ли дело куча всяких огрызков и объедков в помойном ведре! Бывало, перемешаешь их хорошенько – они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.)
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея[1] в тростниках, а я просто разрывался от любопытства – до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно – плевать я хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня – да и вообще, кому он нужен, если давным-давно помер, сами понимаете, – а меня ругает за то, что я курю, а ведь в этом хоть какой-нибудь смысл есть. А сама небось нюхает табак – это ничего, ей-то можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, старая дева в очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади ноги на стул, Гекльберри»; «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно»; «Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует!» Потом она стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого и не думал, лишь бы удрать куда-нибудь – до того мне у них надоело, а куда – все равно. Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду. Но говорить я этого не стал – все равно никакого толку не будет, одни неприятности.
Тут она пустилась рассказывать про рай – и пошла, и пошла. Будто бы делать там ничего не надо – знай прогуливайся целый день с арфой да распевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говорить я этого опять-таки не стал. Спросил только, как она думает: попадет ли туда Том Сойер? А она говорит: «Нет, ни в коем случае!» Я очень обрадовался, потому что мне хотелось быть с ним вместе.
Мисс Уотсон все ко мне придиралась, так что в конце концов мне надоело и сделалось очень скучно. Скоро в комнаты позвали негров и стали молиться, а потом все легли спать. Я поднялся к себе наверх с огарком, поставил его на стол, сел перед окном и попробовал думать о чем-нибудь веселом, только ничего не вышло: такая напала тоска, хоть помирай. Светили звезды, и листья в лесу шелестели так печально; где-то далеко ухал филин – значит, кто-то помер; слышно было, как кричит козодой и воет собака – значит, кто-то скоро помрет. А ветер все нашептывал что-то, и я никак не мог понять, о чем он шепчет, и от этого по спине у меня бегали мурашки. Потом в лесу кто-то застонал, вроде того, как стонет привидение, когда силится рассказать, что у него на сердце, и не может добиться, чтобы его поняли; вот ему и не лежится спокойно в могиле, оно скитается по ночам и стонет. Мне стало так страшно и тоскливо, так захотелось, чтобы кто-нибудь был со мной… А тут еще паук опустился ко мне на плечо. Я его сбил щелчком прямо на свечку и не успел опомниться, как он весь съежился. Я и сам знал, что это не к добру, хуже не бывает приметы, и здорово перепугался, просто душа в пятки ушла. Я вскочил, повернулся три раза на каблуках и каждый раз при этом крестился, потом взял ниточку, перевязал себе клок волос, чтобы отвадить ведьм, и все-таки не успокоился. Это помогает, когда найдешь подкову и, вместо того чтобы прибить над дверью, потеряешь ее; а только я не слыхивал, чтобы таким способом можно было избавиться от беды, когда убьешь паука.
Меня бросило в дрожь. Я опять сел и достал трубку; в доме теперь было тихо, как в гробу, и, значит, вдова ничего не узнает. Прошло довольно много времени; я услышал, как далеко в городе начали бить часы: «бум! бум!» – пробило двенадцать, а после опять стало тихо, тише прежнего. Скоро я услышал, как в темноте под деревьями хрустнула ветка – что-то там двигалось. Я сидел не шевелясь и прислушивался. И вдруг кто-то мяукнул еле слышно: «Мя-у! Мя-у!» Вот здорово! Я тоже мяукнул как можно тише: «Мяу! Мяу!», а потом погасил свечку и вылез в окно на крышу сарая. Оттуда я соскользнул на землю и прокрался под деревья. Гляжу – так и есть: Том Сойер меня дожидается.
