Политическая наука №4/2011 г. Региональное измерение политического процесса

ОТ РЕДАКЦИИ

Очередной номер журнала «Политическая наука» посвящен региональному измерению политического процесса. Представленные в этом номере работы относятся к трем близким политологическим субдисциплинам – политической регионалистике, политической географии и геополитике. В них обобщаются достижения и проблемы обозначенных субдисциплин, содержатся результаты эмпирических исследований ведущих российских авторов, а также известных зарубежных специалистов по российской политике.

Открывает номер наша традиционная рубрика «Состояние дисциплины», которая включает статьи ведущих российских специалистов в области политической регионалистики и политической географии. В статье Р.Ф. Туровского «О состоянии и перспективах политической регионалистики» рассматривается проблема операционализации основных понятий политической регионалистики, включая понятие «политический регион», определяется предметное поле этой политологической субдисциплины, говорится о возможностях и проблемах включения российской политической регионалистики в систему мировой политической науки. Работа В.А. Колосова «Критическая геополитика: Основы концепции и опыт ее применения в России» посвящена эволюции зарубежной геополитики и важнейшему направлению этой субдисциплины – критической геополитике. Статья знакомит читателей с происхождением и основами этого направления и обозначает перспективы его использования в России, где пока критическая геополитика не получила достаточного распространения.

Вторая рубрика «Идеи и практика: Федерализм в России» включает в себя статьи, в которых рассматривается соотношение идей и моделей с конкретной политической практикой. В настоящем номере работы известных специалистов из России и Великобритании, объединенные в рубрику, посвящены особенностям федеративных отношений современной России. В статье И.М. Бусыгиной «Модель центр – периферия, федерализм и проблема модернизации российского государства» главное внимание уделено отношениям между центром и периферией в российской политике, создающим существенные ограничения для процессов федерализации и демократизации. В раздел вошла также специально подготовленная для «Политической науки» статья профессора Университета Данди К. Росса «Кризис российского федерализма», в которой рассматриваются тенденции централизации и отхода от принципов федерализма, характерные для российской политики 2000-х годов. Работа М.Х. Фарукшина «Состояние российского федерализма: Взгляд из региона» раскрывает проблемы федерализма в России с позиций специалиста, живущего в Татарстане, регионе, который сыграл огромную роль в процессах становления федеративных отношений.

Материалы, объединенные в третьей рубрике «Контекст: Региональная и национальная политика», посвящены осмыслению некоторых условий современной российской региональной политики и ее особенностей. Концептуальные политико-философские подходы к пониманию этнополитических проблем и этнического национализма в современной России, а также перспективы их пересмотра представлены в статье сотрудника Кембриджского университета Е. Чебанковой «Этнотерриториальные проблемы России: Вопросы и парадигмы». Проблемы российского Дальнего Востока и несбалансированности его развития являются предметом статьи владивостокских авторов А.Б. Волынчука и А.П. Крепского «Лебедь, рак и щука» как модель социально-экономического развития Дальневосточного региона».

В настоящем номере журнала появилась новая рубрика «Первая степень». Стремясь поддержать инициативу создания одноименного журнала, в котором публиковались бы работы начинающих исследователей, а также поддержать способную молодежь, редколлегия журнала приняла решение в каждом номере специально представлять работы аспирантов, соискателей и талантливых студентов. И.Ю. Окунев в статье «Политико-географические аспекты государственности (анализ опыта микрогосударств)» анализирует роль пространственных факторов суверенности на примере микрогосударств. В статье А.А. Гончарика «Региональная идентичность в политическом анализе процессов регионализации и формирования регионов» регионы и методы их изучения рассматриваются с точки зрения процессов формирования региональной идентичности. Статья Н.Ю. Лукс «Специфика взаимоотношений бизнеса и власти на региональном и муниципальном уровнях в условиях Крайнего Севера (на примере ОАО ГМК «Норильский никель»)» представляет результаты эмпирического исследования в двух российских регионах – Красноярском крае и Мурманской области.

Рубрику «Научные дебаты» составили материалы «круглого стола», состоявшегося в ИНИОНе в ноябре 2010 г. в рамках ежегодной конференции Российской ассоциации политической науки и посвященного анализу политических режимов в ряде субъектов Федерации. Свое видение подходов к анализу региональных политических режимов и результаты исследований своих субъектов Федерации представили политологи из Бурятии (Э.Д. Дагбаев), Республики Коми (В.А. Ковалёв), Республики Марий Эл (Е.В. Суслов), Алтайского края (Ю.Г. Чернышов), Краснодарского края (А.В. Баранов), Кемеровской (А.М. Барсуков и С.В. Бирюков), Нижегородской (А.В. Дахин), Рязанской (В.С. Авдонин) и Саратовской областей (О.С. Скороходова).

Еще одна новая рубрика для журнала – «Представляем исследовательские проекты». При ее создании редколлегия исходила из того, что анализ состояния политической науки предполагает наряду с иной научной продукцией представление и обобщения эмпирических исследовательских проектов, в том числе из разряда «серой» литературы. В данном номере публикуется работа И.В. Задорина и Д.Г. Зайцева, обобщающая результаты уникального социологического исследования группы «Циркон», посвященного восприятию федерализма, отношений между центром и регионами, региональной политики рядовыми гражданами и экспертами в четырех регионах страны. Данное исследование проводилось в рамках нового крупного проекта Горбачёв-фонда «К новой модели российского федерализма: Взгляд из регионов», с целями и ходом которого можно ознакомиться в материале О.М. Здравомысловой и А.В. Рябова.

В номере журнала читатели также могут ознакомиться с презентацией ведущего тематического журнала «Федерализм», обзором учебных пособий по политической регионалистике и рецензией на книгу известного аналитика В.В. Иванова «Глава субъекта Российской Федерации. Правовая и политическая история института (1990–2010)».

Р.Ф. Туровский

СОСТОЯНИЕ ДИСЦИПЛИНЫ

О СОСТОЯНИИ И ПЕРСПЕКТИВАХ ПОЛИТИЧЕСКОЙ РЕГИОНАЛИСТИКИ ¹

Р.Ф. ТУРОВСКИЙ

Политическая регионалистика в России имеет уже относительно давнюю историю, но до сих пор еще не сложилось единого представления о ее теории и методах [см. Медведев, 2005; Бусыгина, 2006; Туровский, 2006]. Подобная ситуация неудивительна, поскольку политическая регионалистика в ее нынешнем виде имеет сложносоставной характер, объединяя теоретические и прикладные работы, которые могут быть отнесены к целому ряду различных политологических субдисциплин. Остается актуальным вопрос, является ли это объединение формальным, т.е. условно включающим в себя региональные исследования разных субдисциплин, или содержательным, т.е. позволяющим говорить об отдельном и по своему консолидированном направлении в политологии. И, с другой стороны, совершенно необязательно все работы, в которых говорится о регионах, должны считаться регионалистикой.

Безусловно, ключевую роль в решении теоретико-методологических проблем должно играть создание определенных представлений о политическом регионе как об основном понятии, вокруг которого должна формироваться политическая регионалистика. Кроме того, проблемой является отсутствие у нашей политической регионалистики аналога в западной политической науке, что делает необходимым поиск точек соприкосновения с теми направлениями в западной политологии, которые ей наиболее близки.

В частности, западное направление научных изысканий, известное как regional science, т.е. региональная наука в буквальном переводе, или регионалистика, как ее тоже можно было бы перевести, на практике достаточно далеко от российской политической регионалистики. «Региональная наука» обычно понимается на Западе в двух своих версиях. Во-первых, как междисциплинарный диалог представителей различных социальных наук, занимающихся так или иначе региональными исследованиями и сравнениями (задачу организации такого диалога ставит перед собой Международная ассоциация региональной науки). Но сам по себе этот диалог не создает новую науку, а только способствует обмену знаниями. Во-вторых, как разновидность региональной экономики, где региональный анализ проводится, как правило, на основе количественных методов, где внимание уделяется пространственным особенностям экономики и территориальному планированию, формированию городских и региональных экономических систем [Изард, 1966]. Это направление возникло в США и связывается с именем У. Изарда, основателя Международной ассоциации региональной науки в 1954 г. Но в данном случае региональная наука – это экономическая регионалистика, а совсем не политическая, и ее методы политической регионалистике в основном не подходят.

Наиболее близким аналогом политической регионалистики из числа устоявшихся научных направлений с определенными оговорками может считаться политическая география, с которой у политической регионалистики существует множество пересечений [см. Туровский, 1999; Колосов, Мироненко, 2001; Elazar, 1999; Jones, Jones, Woods, 2004]. В теории любое политическое явление в его пространственном измерении может оказаться предметом политической географии. Власть и политика, соотнесенные с пространством, территорией, местом, исследуемые в связи с их локализацией и межрегиональными различиями, изучаются именно политической географией. Для западной науки такое понимание политической географии является широко распространенным и естественным.

В то же время политическая география и политическая регионалистика не являются синонимами. Одна из причин различий между ними связана с тем, что политическая регионалистика исторически возникла в России как политологическая субдисциплина, а не географическая, и потому в большей степени использует методы политологии и социологии, добавляя к ним методы географические. Другая причина в том, что в реальности политическая география при всем потенциале в очень разной степени использовала свои возможности на разных научных направлениях.

Остановимся на второй причине подробнее. Для политической географии особенно большое значение имеет исследование физического пространства с точки зрения его делимитации, проведения и прохождения в нем определенных границ, причем не только политико-административных. Также традиционно физическое пространство понимается политической географией как стимул и как ограничение для политической активности, что, в частности, привело к развитию геополитики, к изучению государства с точки зрения его границ и экспансии.

В последние десятилетия для политической географии важными стали новые темы, являющиеся притом реакцией на старые. Политическая география стала интересоваться не столько политическими границами, как в «старой» парадигме, сколько преодолением этих границ. Тема трансграничного взаимодействия приобрела по этой причине особое значение для политической географии, позволяя рассматривать не только государства, но отношения политических акторов разного типа, распространение по планете идей и политических изменений. Произошло преодоление априорного государствоцентризма, типичного для прежней политической географии. Одновременно с этим политическая география осваивала проблематику организации власти в государстве, что привело к появлению географии управления [Бабурин, Мазуров, 2000].

Таким образом, для политической географии имеет огромное значение тема, которая как раз для политической регионалистики главной не является, – границы в физическом пространстве, их формирование, споры по поводу этих границ и, наконец, преодоление этих границ за счет развития трансграничных взаимодействий. Кроме того, политическая география смыкается с исследованиями международных отношений и, по сути, должна уделять значительное внимание их теориям. Надо заметить, что проблематика внутригосударственного административно-территориального деления, будучи политико-географической по сути и крайне важной для политической регионалистики, в политической географии оказалась не столь развитой, как тема межгосударственных отношений в физическом пространстве.

Говоря теперь о структуре политологии, следует, на наш взгляд, выделить и обосновать два направления, каждое из которых в той или иной степени развито на Западе и составляет определенную часть российской политической регионалистики.

Первое из этих направлений будет правильнее всего назвать сравнительным федерализмом и регионализмом. На практике наибольшее развитие получил сравнительный федерализм, что связано, в частности, с тем, что такой важнейший центр развития политологии, как США, является федерацией. Для американской политической науки изучение федерализма и на своем опыте, и в сравнительной перспективе имеет огромное значение, что привело к возникновению огромного пласта соответствующей литературы [King, 1982; Elazar, 1997].

При этом в изучении федерализма возникли свои развилки. Например, с одной стороны, рассматриваться может федеративная идея, т.е. федерализм как принцип общественного устройства, который возводят к средневековым европейским теориям (прежде всего такой классик, как Й. Альтузиус [см. Althusius, 1995]) и американским авторам времен создания США. С этой точки зрения федерализм не обязательно является территориальным, т.е. предполагающим наличие административных регионов – субъектов федерации. Скорее, он предполагает объединительные процессы в обществе, формирование социальных групп на основе определенных критериев и идентификаций и складывание договорных отношений между этими группами. Эти процессы необязательно означают складывание территориальных субъектов федерации. С таким пониманием федерализма связаны, в частности, идеи экстерриториального федерализма (например, О. Бауэр и К. Реннер в Австро-Венгрии говорили о федерализме в контексте формирования этносоциальных сообществ [см.: Bauer, 2000]) и социологического федерализма, являющегося результатом стихийной, идущей снизу общественной организации [Dahl, 1983].

С другой стороны, федерализм можно рассматривать как управленческую модель, и в этой связи изучать отношения между центром и регионами, разграничение полномочий между ними и другие особенности взаимодействия. Такой менеджериальный подход к федерализму в XX–XXI вв. стал наиболее распространенным в связи с резким увеличением числа федеративных государств и отсутствием во многих из них тех идей и принципов возникновения федерализма, которые считались классическими.

Менеджериальный федерализм важен для политической регионалистики тем, что предполагает рассмотрение отношений между территориально-политическими уровнями в государстве и соответствующими им органами власти. Огромное значение в этой связи имеет понятие межправительственных отношений (intergo-vernmental relations [см. Elazar, 1997]), которое широко используется в исследованиях федерализма на Западе. Правда, приходится делать оговорку, что речь идет об отношениях между правительственными органами внутри государства, а не о международных отношениях, как привычнее понимать межправительственные отношения. Появление понятия межправительственных отношений связано с развитием в США с 1930-х годах концепции кооперативного федерализма, предполагающего тесные отношения между центром и субъектами Федерации, в отличие от более ранней концепции дуалистического федерализма.

При этом понятие межправительственных отношений и более широкое понятие – отношений между территориально-политическими уровнями (мы предлагаем называть их межуровневыми отношениями) – дает возможность рассматривать «вертикальные» отношения в самых разных вариантах и сочетаниях. В частном случае межправительственных отношений при федерализме главное внимание уделяется центро-региональным отношениям. Но во внимание можно принимать наднациональные уровни, а также локальные. Это дает возможность рассматривать такие комбинации отношений, как центро-локальные и центро-регионально-локальные внутри государства, а еще, например, глобально-локальные и глобально-региональные в связи с включением субнациональных сообществ и регионов в трансграничные отношения и процессы глобализации. Формирование наднациональных органов управления, как, например, в Европейском Союзе, привело к появлению концепции многоуровневого управления, в котором задействованы сразу три правительственных уровня – наднациональный, национальный и субнациональный [Hooghe, Marks, 2001]. Разумеется, межправительственные отношения составляют только часть всей этой совокупности политических взаимодействий, в которых могут участвовать и неправительственные акторы.

Проблематика межправительственных и шире – межуровневых отношений позволяет выйти за рамки классической темы федерализма и включить в рассмотрение политической регионалистики всю совокупность государств, как федеративных, так и унитарных, поскольку почти каждое государство имеет определенную внутреннюю территориальную структуру. В частности, процессы передачи полномочий от вышестоящих уровней к нижестоящим приводят к различному соотношению их централизации и децентрализации в разных государствах [Туровский, 2007]. Эти процессы описываются в терминах деконцентрации и деволюции, которые приводят к формированию децентрализованных унитарных государств, отчасти напоминающих федеративные, что, как мы полагаем, размывает границу между федеративными и унитарными государствами [Rousseau, Zariski, 1987]. В этих условиях рассмотрение проблематики сравнительного федерализма становится чересчур узким и искусственным, в результате чего возникает потребность в более широком направлении – сравнительного регионализма.

Понятие «регионализм» является многозначным и требует большей определенности. Регионализм имеет различные толкования, в частности он, например, может пониматься как определенная идеология, основанная на политизации региональной идентичности. Регионализм рассматривают также в контексте отношений между центром и регионами, характера и степени региональной политической субъектности. Так называемый «старый» регионализм склонен рассматривать субнациональный регион как часть и производную от государства, которая находится под контролем центра. При «новом» регионализме государство отказывается от курса на централизацию, давая регионам возможность самостоятельно развивать свои экономические отношения и включаться в глобализационные процессы [Keating, 1998].

Для политической регионалистики, на наш взгляд, регионализм – это, прежде всего, пространственная структура политических отношений, представленная в физическом пространстве в виде как административных регионов, так и иных политических субъектов, так или иначе выраженных на территории.

Таким образом, сравнительный федерализм и регионализм как направление в политической регионалистике предполагают рассмотрение взаимодействий между географически выраженными политическими субъектами. Обычно исследование проводится в рамках отдельно взятого государства. Также возможным является изучение связей между региональными / локальными субъектами внутри государства и «внешними» субъектами (другие государства, наднациональные структуры, региональные / локальные субъекты других государств), как при участии центра (государства в целом), так и напрямую. При таком подходе политическая регионалистика «улавливает» функционирование трансграничных сетевых структур. Одним из географически выраженных субъектов в государстве является центр, условное образование, представляющее собой и территорию (столица), и уровень (государство в целом).

В этой связи в политической регионалистике становится возможным как направление вертикальное (отношения между территориально-политическими уровнями), так и горизонтальное (связи между субъектами на одном уровне). И то, и другое направление присуще исследованиям федерализма и межправительственных отношений. Как важный частный случай этот подход предполагает рассмотрение региональной политики центра, объектом которой являются территории.

Кроме того, на наш взгляд, можно выделить три смежных с политической регионалистикой направления. Первое – это бюджетный (фискальный) федерализм [Oates, 1972], который сближает политическую регионалистику и региональную экономику. Развитие этого направления на практике оказалось очень важным и большим по причине влияния экономистов и широкого использования экономических данных в исследованиях региональной политики и федерализма. Собственно политический смысл этих исследований заключается в определении ресурсов и степени самостоятельности территорий. Неизбежно это затрагивает и локальный уровень, т.е., в сущности, речь идет не о двух-, а о трехуровневых финансово-экономических отношениях.

Вторым смежным направлением является рассмотрение наднациональных (супранациональных) территориально-политических систем, примерами которых являются конфедерации и им подобные образования. Эмпирически основной темой в рамках этого направления стала европейская интеграция, формирование и функционирование Европейского Союза, исследования европейского федерализма. В отличие от «обычной» политической регионалистики данное направление предполагает также изучение международных отношений и применение их теорий.

Третье смежное направление – это изучение организации управления в сегментированных (многосоставных, или plural, англ.) обществах, исследование консоциаций (consociation, англ.), сообщественного (консоциативного) правления [Лейпхарт, 1997]. Федерализм является частным случаем такого управления, предусматривая, в частности, организацию квотированного регионального представительства на федеральном уровне. Главный интерес представляет распределение общенациональной власти на основе принципов консенсусного правления, предполагающее формальные и неформальные квоты во власти, определенный динамический баланс распределения власти между частями, на которые делится общество и/или его элита (этническими, конфессиональными, территориальными и пр. сегментами). Данная проблематика близка к политической регионалистике, но при этом сегменты, участвующие в распределении власти, необязательно имеют территориальную привязку.

Второе базовое направление в политической регионалистике можно назвать кроссрегиональной сравнительной политологией. Кроссрегиональные сравнения могут проводиться как в пределах одного государства, так и для регионов в различных государствах. Для этого направления наиболее важными являются концепции политического режима и политической системы. Довольно часто политическая регионалистика рассматривается как разновидность сравнительной политологии, перенесенная на субнациональный уровень. В действительности к сравнительной политологии имеет отношение только часть политической регионалистики. Притом эта часть пока остается слабо развитой, как в сравнении с классической – кросснациональной сравнительной политологией [Сравнительная политология сегодня, 2002], так и в сравнении с исследованиями федерализма. В стадии разработки и апробации до сих пор находятся концепты, представляющие собой производные от тех, которые применяются в «обычной» сравнительной политологии, такие как региональная политическая система, региональный политический режим и региональная партийная система [см. Россия регионов, 2000; Нечаев, 2000; Кузьмин, Мелвин, Нечаев, 2002; Туровский, 2009].

Дальнейшее совершенствование теоретико-методологической основы кроссрегиональной сравнительной политологии имеет огромное значение, в том числе для российской науки. Проблема в том, что в российских регионах с начала 1990-х годов проводилось и проводится огромное количество эмпирических исследований, накоплен большой объем материала по региональным политическим акторам, что контрастирует со слабостью отечественной теории и ее фактическим отсутствием в западной науке, ограниченными возможностями для ее заимствования. Для западной науки не характерно специальное рассмотрение региональных производных от политических систем и режимов, и куда более развитым является предыдущее направление политической регионалистики. В этих условиях опора на западную науку позволяет только с разной успешностью использовать на региональном уровне разработки транзитологии (что было актуально в 1990-х годах), теорий демократии, разделения властей, авторитаризма и т.п.

Потребность в развитии кроссрегиональной сравнительной политологии и в повышении научной значимости эмпирических региональных исследований может быть, на наш взгляд, реализована за счет использования концепции регионального политического режима. В своих работах ранее мы предлагали методологию анализа региональных политических режимов с помощью четырех осей: «автономия – зависимость», «демократия – авторитаризм», «моноцентризм – полицентризм» и «консолидация – конкуренция» [Туровский, 2009; Turovsky, 2010].

Смежной для кросснациональной сравнительной политологии является такая дисциплина, как региональное и местное управление (субнациональное управление). Она предполагает исследование органов публичной власти и публичных служб на субнациональных уровнях. Интересны их полномочия (т.е. анализ законодательства, местных нормативных актов), внутренняя организационная структура, рекрутирование и профессиональная подготовка кадров, что сближает политическую регионалистику с теориями управления и бюрократии. Для политологии в целом и политической регионалистики в частности важно, чтобы субнациональное управление рассматривалось в политическом интерьере, т.е. не сводилось к анализу бюрократии и ее функционирования, а предусматривало исследование всей социально-политической среды, партий и групп влияния, электората и избирательного процесса, вопросов легитимности и эффективности власти и т.д. При таком подходе исследование субнационального управления возвращает нас к необходимости использования концепций региональных политических систем и режимов.

Говоря об обоих обозначенных выше направлениях политической регионалистики, следует еще раз акцентировать важность сравнительных исследований. Рассмотрение отдельных территориальных кейсов на субнациональном уровне явно недостаточно, поскольку не позволяет приходить к глубоким выводам ни о межуровневых отношениях, ни о региональных политических режимах. Поэтому пример отдельно взятого региона еще не является политической регионалистикой. Серьезное исследование появляется в случае сравнения регионов по определенным признакам и выявления причин различий между ними. Отдельно взятый случай может быть объектом исследования, если он помещается в пространство имеющихся сравнительных исследований и выявленных ими закономерностей.

Подводя итоги рассмотрению двух базовых направлений в политической регионалистике, отметим, что для достижения необходимой стыковки с западными политологическими исследованиями наиболее удобными являются два концепта, по каждому из которых, однако, следует выработать общепризнанное их понимание. Во-первых, это концепт межправительственных отношений, который, впрочем, подлежит расширению до межуровневых отношений (в последнем случае он стыкуется с концептом многоуровневого управления) и за счет введения в анализ неправительственных акторов. С его помощью удобно рассматривать федеративные отношения и регионализм любого рода. Главным условием является наличие у субъектов рассматриваемых взаимодействий географической составляющей.

Во-вторых, это концепт региональной политики, который применим как для первого, так и для второго направления политической регионалистики. В первом направлении региональная политика понимается более привычным для российской науки и политической практики образом, а именно как политика, которая проводится центром в отношении регионов. Во втором направлении региональная политика больше соответствует западному понятию regional politics, которому в отечественной литературе ближе понятие регионального политического процесса. Другими словами, это определенный территориальный уровень политических взаимодействий. По аналогии может использоваться понятие local politics, не нашедшее пока своего места в российской науке (как «локальная политика»), но вполне операциональное для политического анализа на местном уровне (особенностью и отличием которого является значимая роль межличностных политических взаимодействий).

Таким образом, политическая регионалистика как субдисцип-лина российской политической науки может быть и внутренне консолидирована, и совмещена с западной наукой следующим образом. Для внутренней консолидации субдисциплины требуется разработка понятия политического региона (см. ниже). Для политической регионалистики возможны как вертикальное (межуровневые отношения), так и горизонтальное (рассмотрение территориальных субъектов на одном уровне) направления исследований. При этом принципиально важным для горизонтального направления является использование сравнительного подхода.

Одним из западных аналогов российской политической регионалистики являются исследования федерализма, регионализма, межправительственных отношений и многоуровневого управления. Другим аналогом является изучение региональной и локальной политики (как политических процессов и взаимодействий), требующее дальнейшей разработки, перспективы которой, на наш взгляд, связаны с концепциями региональных политических систем и режимов, региональных партийных систем.

Следует, однако, иметь в виду серьезные проблемы, которые препятствуют развитию политической регионалистики и характерны именно для западной социальной науки, учитывая тенденции ее развития в XIX–XX вв. Можно выделить четыре такие проблемы.

Первая – это этатистский, государствоцентрический подход. Прежде всего, это – образ мышления части политиков, влияющий, однако, на науку. В соответствии с этим подходом региональное начало и разнообразие должны быть нивелированы. Регионы зачастую рассматриваются в терминах региональных угроз национальной безопасности, а не региональных интересов. Этатизм весьма типичен для политических практик, начиная с эпохи создания европейских национальных государств.