Особый отдел охраны музеев при Президенте Российской Федерации
© Тур Тереза
© ИДДК
* * *
Глава 1
30 июня, 3:55. Дом на Петровской набережной
Санкт-Петербург. Нева. Белая ночь.
Звучит романтично. Почти как начало стихотворения или нежного, чуть печального романа.
Однако в этой ночи ничего красивого и романтичного не было… Красно-синие нервные всполохи машин дежурной части. Оцепленная жёлтой лентой детская площадка. Люди в форме с какими-то нарочито равнодушными лицами. Бледный мужчина. Ребёнок, плачущий на его руках. Время от времени взгляд кого-то из людей в форме натыкался на этого мужчину… и становился почти человеческим.
– Пожалуйста, – тогда говорили ему, – идите домой. Как только что-то будет известно…
– Понимаете, – в сотый раз начинал объяснять мужчина, прижимая к себе ещё крепче малыша, – моя жена никогда бы…
– Мы понимаем. – И в голосе появлялось рефлекторное псевдосочувствие, от которого становилось ещё горше.
К ограждению, возле которого с открытыми глазами дремал сержант, подъехал крутой мотоцикл со «скромным» логотипом BMW на бензобаке. Сержант завистливо присвистнул – и настороженно взглянул на одетого в стиле крутого байкера мужчину: чёрная кожа и шлем, чем-то похожий на немецко-фашистскую каску.
Незнакомец тем временем заглушил сыто и негромко работающий мотор, снял шлем и направился прямо к ограждению. Уверенно так направился. Привычно.
– Куда! – дёрнулся охранитель жёлтой ленточки. – Куда прёшь?
Увидев алую «ксиву» с золотыми орлами, служивый вытянулся было, но потом, посмотрев внимательнее (уж очень ему не нравился неуместный здесь байкер), заорал:
– Чё, совсем охренел! Отдел музеев?!
– Старшего позови, – без тени возмущения выдохнули в ответ.
На вид мужчине было лет сорок. Невысокий, крепко сложенный. Добродушное круглое лицо каким-то чудесным образом было одновременно и брутальным, и обаятельным, и… незапоминающимся. Живые блестящие глаза имели особенность зрачка занимать почти всю радужку, отчего казались чёрными и хитрыми. На самом же деле они были ярко-синие, искренние и наивные, особенно в тех случаях, когда это необходимо. Большой, чуть шершавой ладонью привычным движением он погладил выбритую макушку и, слегка пожав плечами, скривился не то в улыбке, не то в усмешке, встречая озабоченно семенящего к нему «старшего».
– Иду я, иду, – отозвался следователь на возмущённые вопли сержанта. – Свои это. Пропусти. Добрый вечер, Егор Иванович.
– И вам не болеть, господин старший следователь.
Байкер, преодолев заграждение и бдительного охранника, уже пожимал руку старшего.
– Что-то органы стали слишком часто меня вызывать на место преступления, Алексей Васильевич, – пожаловался он.
– Иваныч! После тех тра-ля-лей, что ваше начальство позволило себе выписать нашему, да ещё и в присутствии москвичей… Радуйся, что тебя на всякую бытовуху не вызывают… А планы такие были.
– Так думать же надо! Если из Летнего сада начинают чинно расходиться по своим делам статуи, то надо не спецтранспорт из психушки свидетелям вызывать, а нас! Кстати, вандалов, которые украли защитные щиты с Медузой Горгоной, вы поймали? Двадцать семь лет висели себе спокойно на ограде.
– Так это не вандалы были!
– А кто? – изумился Егор Иванович.
– Ваши и были, – засиял следователь. – Ваши. Реставраторы.
– Вот ведь как оно бывает, – даже не удивился музейщик. – Бардак, как говорит мой папенька, дело добровольное… Да. Значит, так. Если завтра тебя будут вызвать на убийство и разгром к нам в отдел – так это я гневаться буду… Заберёшь меня под арест – я хоть высплюсь у вас, за решёткой.
– Не-е, завтра – никак. Завтра не моё дежурство. Я пойду на отсыпной.
– А здесь что? Как в Летнем саду? Или начальство приказало мой сон просто так порушить? Из вредности?!
– Здесь вообще непонятно что, – печально покачал головой следователь. – Женщина пропала. Ребёнка в коляске трёхмесячного бросила. Свидетели всякую ересь несут.
– А вы чего сразу примчались? Двое суток положенных не выждали?
– Вот только не надо про бездействие правоохранительных органов!
– Ладно тебе, Алексей Васильевич. Вы тут кинулись прямо-таки всеми силами, потому что…
– Она – дочь нашего… – И следователь поднял палец к небу.
– Ясно. Ладно, пошли беседовать.
Парочка сидела на скамейке, тесно прижавшись друг к другу. Девчушка в слезах, парень нервно прячет руки между колен.
– Привет, ребята! Меня зовут Егор Иванович, – обратился к свидетелям «музейщик». – И у меня есть одна особенность: я верю всему, что говорят люди. Рассказывайте!
– Её похитили дети, – безучастно ответила ему девушка. – Понимаете? Маленькие дети… Крошечные… Дети… Крошечные…
Парень только кивал и трясся.
– Да… Толку от твоих свидетелей… – подытожил Егор Иванович.
– Обрати внимание: двор огороженный. И камеры установлены. Мы уже посмотрели запись. Сначала пришли эти. – Кивок на юношу и девушку. – Парень открыл вход во двор своим магнитным ключом. Они сидели на скамеечке, миловались. Вышла женщина. Потом через какое-то время помехи. Потом… фигня какая-то. Парочка мечется по двору. Коляска с ребёнком осталась. Где стояла – там и стоит. А женщины нет. И похоже, что калитку никто не открывал.
– А чего женщина ночью вышла-то на улицу? – недовольно спросил Егор Иванович.
– Муж говорит, что ребёнок раскапризничался, никак не унимался. Она решила выйти с ним – оказывается, они так часто по двору ночью гуляют. Двор закрытый – значит безопасный.
– Да… несуразность какая-то.
– И не говори, – согласился господин следователь. – Не считая того, что у этой «пропавшей» дамы могла попросту крышечка уехать. И завтра-послезавтра она, даст бог, обнаружится где-нибудь. Живая.
– Не знаю. Что-то странное тут есть. А свидетели не обдолбанные, случаем?
– Нет. В баночку уже писали – ничего. В трубочку дули – тот же отрицательный результат.
Тут девушка, словно почувствовав, что речь зашла о них, поднялась, подошла к следователю и забормотала, как в бреду:
– Уродцы… Это были уродцы. В шапочках. Странных шапочках. И запах. Запах дохлятины. Ужасный запах дохлятины…
– Занятная история, – произнёс спустя некоторое время Егор Иванович.
Они со следователем стояли в сторонке и курили.
– Ваше? – с надеждой спросил Алексей Васильевич.
– А то, – выпуская дым, ответил «музейщик».
– Чего делать будешь?
– Ведьму искать, – на полном серьёзе ответил Иванович.
Глава 2
30 июня, 8:30. Здание администрации Санкт-Петербурга на Английской набережной
– И вот представляете, Анфиса Витольдовна, стою я перед ней и понимаю… – До Старцева, сладко дремлющего на диване в отделе, донёсся жизнерадостный смех его старейших сотрудников. Начальник удивлённо приподнял бровь – обычно старая гвардия выясняла отношения, брюзжала и спорила. А вот так – мирно да со смехом… Старцев и не помнил, когда последний раз было такое.
– Конечно, Михаил Ефремович, я тоже удивилась! – сквозь смех раздался другой голос, женский.
– А как удивился отец Иннокентий!
И снова смех.
Нет, спать в таких античеловеческих условиях на работе стало совершенно невозможно – Старцев помотал головой. И стал просыпаться.
Голоса Анфисы Витольдовны и Михаила Ефремовича, гулко разносясь в старинном здании, надолго опередили их стареньких владельцев, которые медленно преодолевали высокие пролёты.
Старцев встретил их на лестничной площадке третьего этажа, которое в здании администрации и занимал отдел.
– Доброе утро! – хмуро поприветствовал он непонятно с чего жизнерадостных сотрудников.
– Разрешите доложить! – со смехом вытянулся перед ним Михаил Ефремович. – Порядок на кладбище восстановлен. Если бы не Анфиса Витольдовна, нас бы съели.
Старцев опять помотал головой и с укоризной во взоре уставился на сотрудников.
– А давайте зайдём в кабинет, усядемся, – предложила Анфиса Витольдовна.
Как и всегда, её пожелания, рекомендации и приказы исполнялись молниеносно. А как ещё? Эта величественная дама внушала трепет. В ярко-синих, ничуть не поблекших от возраста и утрат глазах было что-то… чуткое, искреннее, но не терпящее возражений. Бесшумная походка, безупречная осанка. Идеально выглаженные, старинного кроя (но каким-то непостижимым образом всегда уместные) блузки неизменно украшала массивная овальная брошь. Иссиня-чёрный камень, в глубине которого плясали маленькие яркие искорки, порой гипнотизировал, а порой был и вовсе незаметен. Он, казалось, жил своей жизнью, но при этом был во власти своей загадочной хозяйки. Кроме этой броши Анфиса Витольдовна украшений не носила, причуд не имела, сохраняла хладнокровие, ясность и остроту ума. От этой женщины исходила сила, ей хотелось покоряться.
Михаил Ефремович, а он единственный из всех с ней спорил, было у них такое развлечение на двоих, сегодня согласился, даже закивал.
– Так что у вас случилось? – Утреннее совещание началось лишь спустя полчаса – пока сварили кофе, пока уселись.
– Как вы помните, – начал Михаил Ефремович, – вчера днём появилось сообщение, что накануне ночью, недалеко от Старо-Никольского кладбища, что-то большое и чёрное, похожее на огромную кошку, напало на людей. И даже кого-то загрызло. Поскольку кладбища находятся под особым контролем, было решено подключить отца Иннокентия. И вместе с ним проверить.
– Вообще-то кладбища – это его епархия, зачем там мы-то? – широко зевая, пробурчал Егор Иванович.
– Мы всполошились, потому что есть легенда – на Старо-Никольском кладбище похоронен чернокнижник, который на этом самом кладбище пытался вызвать демона. Но что-то пошло не так. Чернокнижник во время обряда погиб, а демон превратился в огромного чёрного кота.
– Я всегда считала эту историю байкой, не заслуживающей доверия! – решительно вмешалась Анфиса Витольдовна. – Известно, что самая мощная защита – на кладбищах. И чтобы там что-то подобное делать… Для этого надо сначала погост разорить.
– Да, но мы все знаем историю, приключившуюся в начале девяностых на Охтинском кладбище, когда мёртвых подняли, – возразил Егор Иванович.
– Там сначала поработали вандалы, потом администрация стала уплотнять умерших. А потом уже секта пришла – и натворили они дел!
– Да ничего особенного не случилось. Все, кто участвовал в ритуале, погибли. Из простых граждан никто не пострадал. И даже не заметил. Мы успели, – пожал плечами Михаил Ефремович.
– А те, кто участвовал в ритуале, – не люди, что ли? Там в основном подростки были, – возмутилась Анфиса Витольдовна. Дама элегантным, совершенно молодым движением чуть тронула кончиками пальцев причёску. Копна серебристых волос была прихвачена полукруглым гребнем с вырезанными на нём русалками. Брошь заискрилась, синие глаза метнули в собеседника молнию, а одна из русалок, как на секунду показалось Старцеву, недовольно дёрнула хвостом.
– Надо головой думать, прежде чем демонов вызывать. К тому же эти подростки, чтобы провести ритуал, нескольких человек умертвили! Так что, на мой взгляд, каждый получил то, что хотел. А вот умерших жалко. Они ведь покойники. Уж чего-чего, а покой заслужили.
Михаил Ефремович подарил Анфисе Витольдовне почти виноватый взгляд, но по всему было видно, что злить свою собеседницу ему нравится. Его зелёные глаза были такими же живыми и яркими, как у его коллеги, несмотря на тот же весьма преклонный возраст. Бороды он не носил, был всегда идеально выбрит и коротко стрижен. Густые и жёсткие волосы поседели неравномерно – перец с солью. Крючковатый нос, резкие черты лица, очень высокий рост. Телосложения он был скорее сухощавого, но одного взгляда на широкую, чуть сутуловатую спину хватало, чтобы почувствовать недюжинную силу. Михаил Ефремович был силён, как Илья Муромец, и по отделу на эту тему ходило немало легенд. Он слегка прихрамывал на правую ногу, поэтому пользовался палкой. Палка была массивная, и пахло от неё сосной. Просто палка, но на ней почему-то постоянно задерживался взгляд. Старцев усилием воли оторвал его, провёл ладонями по выбритой голове и взмолился:
– А можно поближе к вчерашней истории, а то у меня и так голова болит!
– Хорошо, – покладисто согласился Михаил Ефремович. – Ближе к полуночи мы выдвинулись. Белая ночь. Марево над кладбищем. Красота!
– Ещё ближе.
– А я с ними отправилась, – уточнила Анфиса Витольдовна. – Мне любопытно стало, что же на кладбище происходит на самом деле.
– И это любопытство спасло нас с отцом Иннокентием. На нас действительно выскочила большая чёрная кошка. Отец Иннокентий молитву изгоняющую читает, я защиту ставлю и силок кидаю энергетический, чтобы тварь не убежала.
– А кошка оказалась самая реальная. И даже не кошка, а молоденькая пантера.
– И была она очень голодная! Хорошо ещё, что Анфиса Витольдовна умеет животных заговаривать.
– Погодите! – Егор Иванович приоткрыл глаза. – А откуда в Петербурге пантера? Они же здесь не водятся.
– Пантеры – нет, – согласился с ним Михаил Ефремович, – а вот идиоты – да. А в последнее время идиоты водятся часто с деньгами. Это вообще страшный вид.
– Точно. – Анфиса Витольдовна и не стала спорить, и даже сделала вид, что не заметила в речи коллеги слова «идиот». – Я, когда маленькую заговорила, узнала, что её отловили и привезли в подарок одним… торговцам. Захотелось им чего-то экзотического – вот партнёры и расстарались. А потом им пантера надоела, они её попросту выгнали.
– Хорошо ещё, что накануне люди не пострадали. Загрызла она собаку.
– Пантера – бедненькая, мечется. Голодная. Перепуганная. Малышка ведь совсем! Но мы с утра к её горе-хозяевам… наведались!
Егор Иванович пожал плечами – уж кого-кого, а хозяев зверушки, обречённых на большие и малые неприятности, ему жалко не было.
– Пантера сдана в зоопарк. Порядок в городе восстановлен, – бодро отрапортовал Михаил Ефремович.
– И вас с отцом Иннокентием не съели, – меланхолично отметил начальник.
– Так точно, – кивнул сотрудник.
– Вот и хорошо. Пишите отчёт, – подытожил Егор Иванович. – И, Анфиса Витольдовна, можно просьбу? Почти личного характера.
– Конечно, – величественно кивнула дама.
– Надо отправиться к реставраторам, в чьём ведении находится Летний сад, и объяснить, что щиты, решётки и все остальные детали снимаются только после согласования с нами. И объяснить так, чтобы они на всю жизнь запомнили, а лучше и внукам передали.
– Так статуи разбежались не из-за вандалов?
– Оказывается, нет. Коллеги постарались.
– Какой-то у вас вид не бодрый… – посмотрела на него Анфиса Витольдовна, – ночью вызывали?
– А как же!
– Пора штат увеличивать, Егор Иванович. Вы же сами понимаете, что пора. По нашему этажу должно бегать около десятка сотрудников. А что получается? Вы один. Мы с Михаилом Ефремович всё больше консультируем. Молодой человек ваш с компьютером – это замечательно, но из оперативников, что по городу бегают, считай, вы один.
– И секретаря надо найти, чтобы отчёты составляла! – тяжело вздохнул Михаил Ефремович.
– Вы живёте в состоянии аврала уже год – с тех пор как… – замялась Анфиса Витольдовна.
– Всё? – поинтересовался начальник.
– Вам надо спать. Вам надо есть. Вам надо нормально жить. А если случится что-то масштабное? Даже вы не сможете быть в двух местах одновременно!
– На этом закончили, – резюмировал Егор Иванович. – У нас в городе женщину похитили!
И он стал рассказывать о своих ночных приключениях.
Михаил Ефремович сразу переместился к огромной, во всю стену, карте Санкт-Петербурга. И как только назвали адрес, достал красные флажки. Один установил в точку, которая была во дворе дома, другими стал помечать что-то ещё, понятное пока только ему.
Анфиса Витольдовна отправилась к картотеке. Ряд деревянных ящиков занимал целую стену напротив карты.
Спустя минут тридцать – Егор Иванович успел подремать – его старая гвардия появилась рядом с диваном, готовая дать отчёт. Но по их недовольным лицам начальник понял, что ничего толком они не нашли.
– Может, русалки? – поинтересовался Старцев.
– Не должны бы. Хотя сейчас идёт русалья неделя, мы ведь сделали всё необходимое для того, чтобы эти создания не трогали людей.
– Берёзу заплетали? – поинтересовался начальник.
– Всё как полагается, – пожал плечами Михаил Ефремович.
– Две молодые берёзки к земле пригнули, лентами перевязали, – стала перечислять Анфиса Витольдовна. – Потом заплели косы из веток. Под деревом угощения. Обязательно варёные яйца. В этом году особенно удачно получилось. Боренька провёл целую интернет-кампанию. Просто огромное количество молодых людей приняло в этом участие. Языческие культы снова в моде, знаете ли.
– Борис – молодец! – похвалил их бойца интернета Михаил Ефремович. – У него даже толкинисты берёзки плели. Он им такую теоретическую базу подвёл, что они поверили.
– Мы-то уже стары берёзки заплетать, – как-то печально отозвалась Анфиса Витольдовна.
– А что молодые люди выделывали после берёзок… – мечтательно закатил глаза старый сотрудник. – Для закрепления эффекта, видимо!
– А вы-то откуда знаете? – с подозрением посмотрела на него коллега.
– Так они… это… на сайте выкладывали. А мы наблюдали. Контролировать же надо.
– Значит, это, скорее всего, не русалки? – отвлёк сотрудников от выяснения интереснейших аспектов Старцев.
– Они бы защекотали всех. Было бы несколько трупов – и всё.
– Тогда кто это?
– Место же замечательное! – начал Михаил Ефремович. – Петровская набережная. Нева рядом. Петропавловская крепость рядом… Стрелка Васильевского острова тоже. Практически это может быть всё что угодно.
– Я бы вообще запретила людям селиться в таких «замечательных» местах. Вот были здесь до Петра Первого запретные леса – и на Васильевском, и на Заячьем – где сейчас крепость. Так туда людям вообще запрещено было просто так появляться. Только в особое время. И с особыми ритуалами.
– И хорошо, если не в роли жертв, – не мог не съязвить Михаил Ефремович.
– Тогда считали, что границу с иным, непонятным нам миром необходимо закрывать именно так, – пожала плечами Анфиса Витольдовна. – По всей земле такие разломы разбросаны. Их немного, но они есть. Но вот строить в таком месте город… Это только у нас!
Глава 3
1717 год, лето
Генерал-губернатор новой столицы Российской Империи – Санкт-Петербурга – был в смутном, тревожном состоянии.
Наверное, Александр Данилович Меншиков слишком долго оставался на одном месте. Да ещё и в каком! В столице! Вот странствовать с Петром по Европе, бешено носиться на коне на поле боя, первым взобраться по лестнице в захваченную крепость… Это да. Говорить одно, думать уже про другое, нестись куда-то на край света за третьим… Вот это жизнь. А тут?!
Генерал-губернатор тяжело вздохнул и, чуть натянув поводья, остановил послушного коня.
Ночь никак не наступала. Красноватое солнце почему-то злобно поглядывало на безумцев, решивших строить здесь город. Меншиков вспоминал, что раньше он не чувствовал в этих местах такого противоборства человеческой воле. Или ему казалось от усталости, или раньше эти места относились к людям по-другому: с любопытством, но без злобы.
Что же изменилось?
Вот уже два года он безвылазно сидел в Санкт-Петербурге и следил за тем, чтоб город всё-таки строили. Это, конечно, выгоднее – что ни говори. Но он поближе познакомился с тем местом, где Петру пришло в голову строить его «парадиз». Кстати, даже он, Меншиков, не знал, почему именно здесь. Почему на этих островах, окружённых болотами да вырубками векового леса.
Вообще, когда царь велел: «Граду быть», и потом, когда они чуть больше десяти лет бывали тут наездами, никто из приближённых – да и сам повелитель – не понимал толком, что это за место.
Что-то он отъехал достаточно далеко от обжитой и местами каменной части города. Вокруг него были землянки и шалаши пригнанных на работы. Мужики спали вповалку, нарубив лапника. А кое-где ещё догорали костры.
– …чего ж хотели? – вдруг слух Александра Данилыча потревожил чей-то голос. Кому-то тоже не спалось. – Это ж надо, дотумкали… Русалку ловить. Вот водяной и озлился!
– Ой, Прошка! Всё бы тебе врать-то!
– Не любо – не слушай, – откликнулся тот самый жизнерадостный голос, который был так неуместен среди каторжных.
– Сказывай дальше, – прохрипел сиплый.
– Известное дело: русалки – они не злые. Любопытные – страх какие. Но не злые.
– Во брешет! А как же мужики дохнут от русальей щекотки?
– Так то ж с озорства.
– Хорошо озорство!
– А ты не лазь ночью подле воды. А если уж припёрло – так гребень с собой возьми. Русалка будет косы чесать, а ты и уйдёшь подобру-поздорову.
– А нынче что же в городе деется?
– Озлили их. Порядочно озлили. Слыхивал – мужики сказывали, что русалку в бочке привезли с моря. Русалка та особая, с хвостом. Дева морская – не чета нашим, речным, что с ногами. Отловили, дескать, царя-батюшку порадовать. Больно охоч он до диковинок.
– Болтали.
– Во! А русалка та издохла.
– Так ты, морда каторжная, мнишь, что из-за сказок твоих новики – парни молодые да здоровые – в Неву кидаются? Да так, что ещё ни одного живым не вытащили? – Над костром из тумана появился всадник.
Мужики вскочили да истово закрестились. Потом, увидев человека в треугольной шляпе с перьями, в немецкой дорогой одежде, закланялись.
– Ты прости нас, господин, за сказки неразумные, – обратился к нему самый старый.
– Прошка – кто? – жёстко спросил Меншиков.
Повисло короткое молчание. Потом один из мужиков, совсем молодой парень, шагнул вперёд.
– И что прикажешь с бедствием делать?
Парень помолчал. Потом, решившись, поднял на генерал-губернатора глаза – наглые, отчаянные, весёлые – и чётко произнёс:
– К водяному на поклон идти.
* * *
– Давайте вернёмся к похищенной женщине. Я знаю, что это похищение и что оно связано с иным миром. Я это почувствовал, – вмешался Егор Иванович. – Анфиса Витольдовна, кто мог заинтересоваться женщиной 1986 года рождения? Зовут Нина Александровна Немцова. Родилась двадцать первого марта. Ребёнку три месяца.
– Не знаем, – переглянувшись с Михаилом Ефремовичем, ответила Анфиса Витольдовна. – На мой взгляд, если бы похищали для ритуала – то младенца. Но на такие зверства – именно в плане магии – мы уже сто лет не натыкались.
– Если бы вылезла водяниха – это вполне могло произойти, Нева близко совсем, и как раз белые ночи, – то утащила бы молодого человека. Женщины её не интересуют.
– Может, это продвинутая водяниха. Современная, – задумчиво проговорил Михаил Ефремович.
Анфиса Витольдовна посмотрела на него недоумённо, Старцев хмыкнул – видимо, общение с интернетом, который под руководством Борьки осваивал пожилой сотрудник, не прошло бесследно. И Михаил Ефремович покраснел.
– А если это всё-таки ведьмы? – сменил тему Егор Иванович.
– Возможно и такое, – опять переглянувшись с коллегой, осторожно ответила Анфиса Витольдовна – про нелюбовь нынешнего начальника отдела охраны музеев к уважаемому сословию ведьм знали все, – однако…
– Надо смотреть по дате рождения пропавшей, кому и для какого ритуала она могла понадобиться, – добавил Михаил Ефремович. – И тогда поймём, кто её похитил. Я этим займусь.
– И пройтись по двору, откуда похитили жертву, посмотреть. Я, пожалуй, съезжу, – отозвалась Анфиса Витольдовна.
– И с ведьмами поговорить. Наверняка кто-то из них, – решительно подытожил начальник. – Да, а что у нас с плановыми мероприятиями?
– Праздник выпускников «Алые паруса» – пережили, – отозвался Николай Ефремович. – Летнее солнцестояние двадцать второго июня – пережили. К началу русальей недели – подготовились.
– Вот только со дня на день открывается выставка-продажа «Африка – экзотика и реальность». Экспонаты будут из частных коллекций. И надо бы посмотреть ещё на таможне, что они там привезут.
– Да… – согласился Егор Иванович, – африканские артефакты с их непонятной магией, да помноженные на Петербург с его энергетикой – эффект может быть самый феерический!
– Надо смотреть и защиту ставить! А кто поедет?
– Я попрошу Екатерину Юрьевну нам помочь – она как раз в экзотических экспонатах хорошо разбирается.
Анфиса Витольдовна посмотрела на начальника жалостливо – Екатериной Юрьевной звалась бывшая супруга Егора Ивановича. Ещё недавно сотрудница их отдела охраны музеев, она переехала в Москву и ныне являлась ведущим таможенным арт-экспертом.
– А может…
Но тут раздался телефонный звонок. Это был Алексей Васильевич – следователь. Он нашёл похожие случаи.