Лицо со шрамом

Глава 1

Тони Гуарино, по воле судьбы ставший величайшим гангстером Америки, совершил первое серьезное преступление в восемнадцать лет. Причиной была женщина, что, в общем-то, не ново. Но какая женщина!.. Тони грезил о ней в темном переулке под стальной служебной дверью в дешевое бурлеск-кабаре. Высокая статная блондинка с золотистыми волосами и точеными ножками, которыми он с неизменным замиранием сердца любовался столько раз во время танцев на сцене.

Дверь распахнулась, и квадрат желтого света выхватил из темноты толпу разряженных мужчин и юнцов, подобных стае волков, вышедших на ночную охоту. Через мгновение раздался глухой лязг, и переулок вновь погрузился во мрак, а толпу стремительно рассекла девушка, которая будто не замечала рук, что тянулись ее задержать, и грубых голосов, выкрикивавших нахальные предложения.

Это была она! Никто, кроме Вивиан Лавджой, не пользовался духами с таким тяжелым чувственным ароматом. Тони бросился следом, к огням шумной улицы.

Девушка помедлила на тротуаре – сияющая поддельными драгоценностями грациозная фигурка в чересчур ярком зеленом костюме cо слишком короткой и тесной юбкой. Люди трезвомыслящие, несомненно, сразу распознали бы фальшивку и опасную соблазнительницу, но Тони считал Вивиан восхитительной и неимоверно желанной богиней.

Он подошел и снял кепку: жест, подсмотренный в кинофильмах, единственном источнике его познаний о хороших манерах.

– Добрый вечер, мисс Лавджой!

Девушка повернула к Тони лицо, которое представлялось ему столь прелестным. Он не понимал, что ее румянец так же фальшив, как и драгоценности, не видел следов беспутной жизни под слоем косметики, не замечал ни жестоких складок вокруг кричаще яркого рта, ни хищности напудренного крупноватого носа.

Вивиан разглядывала его с растущим презрением, зеленоватые глаза странно сверкнули.

– Ты! – фыркнула она. – Опять.

– Нет, до сих пор. – Тони рассмеялся собственной шутке, казавшейся ему верхом остроумия. – И не отцеплюсь, пока не пойдешь ко мне на свиданку.

Она хохотнула резким невеселым смехом, больше похожим на хрюканье.

– Не, видали смельчака? – Вивиан словно обращалась к незримой публике, но ее холодные зеленые глаза впились в его дерзкие и черные. – Какой-то мальчишка, даже без машины, приглашает на свидание. Меня! Слушай, малыш, ты хоть знаешь, кто мой парень?

– Нет, да и какая разница? – беспечно ответил Тони, в котором заговорила жаркая итальянская кровь. – Им буду я.

– Вообще-то мой парень – Аль Спингола.

Сердце Тони будто стиснул холодный кулак. Аль Спингола… главарь одной из влиятельных городских банд, безжалостный, с тугой мошной и кучей шестерок, верность которых куплена страхом и хорошими деньгами, да и сам в случае чего горазд жать на спуск. С таким лучше не связываться!

– Хм, спорим, я симпатичнее, – не отступался Тони.

– Может, и так, – кивнула Вивиан, – зато он способен дать девушке кое-что посущественней поцелуев… Так что, малыш, когда найдешь бабки и мотор пофорсовее, обращайся. Глядишь, и поговорим.

Она снова засмеялась и шагнула к тротуару, у которого резко затормозил блестящий лимузин. Тони было ринулся за ней, но застыл, узнав крупного смуглого человека за рулем. Аль Спингола! Безбашенность в черных глазах и толстогубый жестокий рот. Красивый серый костюм, огромный бриллиант в галстуке, однако все знают, что самая важная часть туалета удобно лежит в кармане у бедра. Тупоносый револьвер из вороненой стали показывается на люди редко, но если уж Спингола пускает его в ход, кто-то расстается с жизнью. Скажешь хоть слово Вивиан – верная смерть. Конечно, не сейчас: место слишком людное, но через несколько дней труп найдут в каком-нибудь переулке.

Пока девушка садилась в машину, Спингола бросил взгляд на Тони. По спине у парня пробежал холодок. Успокоиться удалось, только когда дорогой автомобиль с урчанием исчез из виду. Такие, как Спингола, всегда давят на газ до упора, чтобы не стать легкой мишенью. Проводив взглядом гангстерского главаря, Тони надел кепку и закурил, после чего отправился в бильярдную за углом, в которой околачивался большую часть времени. Там он сел на высокий табурет и стал искать решение своей первой взрослой проблемы. Несмотря на необразованность, его ум обычно действовал быстро и четко, но теперь ясно мыслить мешало неодолимое чувственное желание. Ни к кому в жизни Тони так не влекло, хотя, конечно, он уже встречался с девушками по соседству. Если парень настолько хорош собой, это неизбежно, только почему-то те девушки его не устраивали. Хотелось чего-то более серьезного, более зрелого, чем мелкие, чисто плотские переживания, которые они предлагали.

Тони выглядел слишком взрослым для своего возраста, что в целом характерно для парней из подобной среды. Ему дали бы лет двадцать пять. Впечатлению способствовали проницательный взгляд, циничная складка губ и синева щетины на смуглых щеках. Да и род людской с его вывертами он успел узнать, как иным не удается и за всю жизнь. Забросьте его без гроша за душой в любой город мира, не пропал бы с голоду. Причем красть не пришлось бы: воровство для безмозглых. Тони презирал воров, в особенности промышлявших мелкими кражами.

– Эй! – шепнул на ухо грубый голос.

Подняв голову, Тони увидел крысиное лицо под грязной и мятой клетчатой кепкой.

– Чего тебе?

– Кое-кто из ребят собирается грабануть пару автозаправок. Айда с нами?

– Нет.

– Дележка на всех поровну.

– Нет, сказал. Не хватало еще сесть за пару баксов.

– Да ладно тебе, Тони! Там поболе будет. С каждой сострижем по пятьдесят-шестьдесят зеленых, а на дело идут всего четверо.

– Заткнись! – рявкнул Тони. – Не то сам тебя заткну.

Бурча под нос, собеседник поспешил прочь. Для других парней из бильярдной Тони был загадкой. Они так с ним и не сблизились, им это даже не пришло в голову. Все понимали, что Тони другой, да и сам он тоже, однако чем именно отличается, никто не знал. Какой-нибудь психолог объяснил бы это превосходством в умственном плане, разницей между человеком, которому судьба предначертала стать вожаком, и рядовыми особями в стае. Окрестные ребята каждый вечер промышляли грабежами, но, разумеется, не в своем районе. Зачем злить олдермена? Пока закон нарушался не на его участке, он помогал им выйти на свободу в случае ареста, приходил в полицию и рассказывал об их безупречной репутации. За это в день выборов мелкие бандиты не только голосовали за него по пятнадцать-двадцать раз, но и обходили целой ордой свои кварталы, грозя всем жителям суровой расправой, если олдермена не переизберут большинством голосов. И люди, сознавая, что это не шутка, переизбирали олдермена, хотя знали, что старик сам бандит еще тот.

От участия в ночных вылазках за неправедными благами Тони всегда отказывался. Его не интересовало «жалкое воровство», как он с презрением отзывался об этих набегах. Парень хотел стать большой шишкой, боссом, возможно, политиком. Жаждал власти, влияния, богатства. И твердо вознамерился их получить. А пока одевался лучше соседей и, похоже, не нуждался в деньгах, хотя, насколько все знали, нигде не работал и отказывался встать по их примеру на путь преступления. Многие гадали, где Тони берет средства, однако, поскольку сам он ничего не рассказывал, этому, по всей видимости, предстояло остаться загадкой, потому что в его родных местах не спрашивали об источниках дохода даже у близких друзей. А у Тони близких друзей не было.

У двери бильярдной внезапно поднялась суматоха, внутрь зашли несколько крепышей. Часть посетителей метнулась к черному ходу, но там их встретили другие крепыши и водворили обратно. Легавые, ясное дело. Облава.

Зная, что ничего на него у них нет, Тони с легким весельем и изрядной долей бесстрашия наблюдал, как сыщики расхаживают по задымленному полутемному помещению, прохлопывают бедра, задают вопросы и время от времени затыкают оплеухой рот какому-нибудь мелкому бандиту, посмевшему огрызнуться. Как Тони и ожидал, его никто не тронул.

– Этот малый чист, – бросил мужчина, в котором он узнал лейтенанта Грэди из соседнего участка. – Брат Бена Гуарино.

– Ничего не значит, – хмыкнул плотный полицейский с холодными глазами. Судя по бесцеремонности, шишка из главного управления.

– Для Тони значит! – бросил Грэди. – Мы не слыхали, чтобы он хоть раз нарушил закон.

– Спасибо, лейтенант! – улыбнулся Тони. – Можно угостить вас с парнями сигарой?

«Парни» дружно рассмеялись в ответ. Все по возрасту годились ему в отцы. Степенно и невозмутимо, как судья на процессе, Тони провел толпу полицейских к стойке и купил каждому по сигаре. Вскоре, пожелав ему приятного вечера, копы удалились.

Тони давно понял, насколько полезно быть на хорошем счету у полиции. Также он знал, какую большую власть имеешь над тем, кто тебе обязан, пусть даже мелочью вроде сигар. Сам он редко принимал что-то от других, но если все же случалось, старался отплатить вдвойне, таким образом перекладывая бремя морального долга. Тони был прирожденным политиком.

От спертого, прокуренного воздуха разболелась голова, и он решил пойти домой. В округе, если не считать редких оазисов наподобие бильярдной, царил мрак запустения. Фонари попадались нечасто, да и эти считаные единицы были старомодными газовыми и больше шипели, чем светили – точь-в-точь как некоторые люди: шуму много, а толку мало. Даже в отсутствие дождя стояла нездоровая сырость. Облезлые старые здания угрюмо нависали над узкими грязными улочками, таращась с первых этажей слепыми заколоченными окнами. Там, где днем собирались лоточники с ручными тележками, валялись коробки, бумага и кучи вонючего хлама. Изредка проносилась машина, и отголоски ее мотора еще долго гуляли по пустынным переулкам. Аура неуловимой угрозы заставляла впечатлительных чужаков беспричинно оглядываться.

Здесь был край гангстеров, их гнездовище, убежище и одно из основных охотничьих угодий. А еще здесь Тони вырос и лучшего места не знал. Великая цепь случайностей, паутина чересчур сложная для понимания, постепенно определяла его судьбу с первого вздоха, и не встать на путь преступления ему было столь же трудно, как наследному принцу отказаться от короны.

Наконец впереди замаячил бакалейный магазинчик родителей, над которым жила вся семья. Тони прошел к задней двери, повернул ключ в замке и стал подниматься по грязным ступеням без ковра. В столовой, также служившей гостиной, горел свет. В видавшем виды кресле-качалке, кое-где подмотанном проволокой, развалился с газетой Бен Гуарино. Ноги в синих форменных брюках и тяжелых черных ботинках с тупыми носами были заброшены на грязную скатерть в красно-белую клетку. Со спинки другого хлипкого кресла, на котором лежали форменные мундир и фуражка, свисал зачехленный револьвер.

Заметив младшего брата, Бен, коренастый малый лет двадцати пяти, оторвался от газеты. Его рот и подбородок свидетельствовали о жестокости, дерзкие черные глаза, как всегда, недобро поблескивали. По ряду причин, которые Тони держал при себе, он считал, что брат добьется в правоохранительных органах большого успеха. Для Тони полицейский отличался от гангстера только значком. Выходцы из одних и тех же кварталов, знакомые с детства и с одинаковым образованием, они всегда хорошо ладили, если у гангстеров водились деньги.

– Почему так поздно? – буркнул Бен.

– А тебе что за дело? – огрызнулся Тони, затем вспомнил, что собирается просить об услуге, и стал покладистее. – Извини, не хотел грубить. Просто жутко болит голова.

– Небось опять околачивался в притоне О’Хары?

– Ну, не все же дома сидеть. Выбор невелик: либо туда, либо в танцзал к дешевым шлюхам.

– Ишь ты, какой разборчивый!

– Угу.

– И правильно, – ухмыльнулся Бен. – Баба, она как судьба: и в облака поднимет, и в грязь втопчет. – Внезапно он скинул ноги на пол и, подавшись к брату, впился взглядом ему в глаза. – Слушай, говорят, ты доставляешь пакеты Копченому Джо?

– Кого волнует?

– Ты вообще в курсе, что там травка?

– Нет, теперь запрошу с него больше.

– Бросал бы ты эту дрянь.

– Ясно. Небось уже кто-то из копов наябедничал. Ладно, пусть забирает эту работенку, если хочет. Мне и так есть чем заняться.

– Судя по тому, что мне рассказывали, – да. Значится, на стреме у игорного притона Майка Рафферти тоже стоял ты?

– Да. Почему бы и нет? Это честный способ заработать пару баксов. Неужто лучше промышлять грабежами, как остальные ребята в округе?

– Конечно, нет. – Бен подался вперед и заговорил серьезно: – Не вздумай угодить в серьезные неприятности. Иначе моей карьере в полиции крышка.

– Не попаду, будь спок. За собой лучше следи.

– К чему ты клонишь?

– Ни к чему, – с непринужденной улыбкой ответил Тони, наслаждаясь внезапным страхом на лице брата. – Просто дружеский совет от одного парня, который знает больше, чем ты думаешь.

– От кого? – потребовал Бен.

– От меня, – снова ухмыльнулся Тони, стряхивая сигаретный пепел прямо на голый пол. – Слушай, Бен, можно завтра взять твой мотор?

– Нет, самому понадобится. У меня выходной.

– А послезавтра?

– Нет, угодишь еще на нем в неприятности. Машины детям не игрушки.

– Ладно, у меня скоро своя будет, и я заполучу ее так же легко, как ты.

С этой прощальной шпилькой Тони хлопнул дверью и отправился спать. Как при жалованье в полторы сотни честным путем приобрести автомобиль за почти три тысячи долларов, было выше его понимания. Тем не менее все полицейские ездили на больших машинах, а начальство владело многоквартирными домами и отсылало детей учиться в европейские частные школы.

Странная тишина, что опускалась ночью на дом Гуарино, была бальзамом для души Тони. Только эту часть суток он мог провести в родных стенах, не опасаясь за свой рассудок. Остальное время здесь стоял шум и гам… шум и гам. Интересно, спрашивал себя Тони, у других дома столь же негостеприимны и отвратительны?

Быстро раздевшись, он забрался в засаленную постель, которую делил с Беном. Хотел заснуть до прихода брата, чтобы избежать очередной ругани, но мысли снова и снова возвращались к Вивиан Лавджой. Стоило подумать о девушке, как бросало то в жар, то в холод. Она станет моей, дрожа от предвкушения, обещал себе Тони. Никто меня не остановит, даже Аль Спингола. Плевать, что Вивиан принадлежит другому. Жизнь – борьба, и куш срывают более сильные. Так или иначе, Вивиан обещала поговорить, надо только найти машину и бабки. Что ж, и то, и другое будет, и завтра вечером он снова пойдет караулить к двери.

Глава 2

На следующий вечер в пол-одиннадцатого Тони Гуарино исправно явился в темный переулок к железной двери «Театра радости». Шагал он гордо, чувствуя себя большим и сильным. Приподнятое настроение отчасти объяснялось тем, что по пути он, против обыкновения, завернул в три салуна, но в основном готовностью ко всему. У обочины остался ждать дорогой спортивный родстер, обычно привлекавшийся на службу для более нечестивых дел. Тони нанял его на вечер, а почему, сам не понимал. По словам знакомых, украсть машину было проще некуда, а попадались на угонах нечасто. С них начинал чуть ли не каждый местный гангстер. Просто Тони не хотел, чтобы его прищучили на первом свидании с Вивиан – а она почтит его своей компанией, пусть даже пока об этом не знает! Карман брюк оттопыривался от банкнот: в общей сложности две сотни долларов – все деньги Тони. Первой, в качестве обертки, шла новенькая хрустящая сотка, внутри же, помимо нескольких пятерок, лежали в основном однодолларовые, благодаря чему сверток выглядел в десять раз дороже.

Итак, Тони явился со всем, что просила девушка, и не только – в правом кармане пиджака лежал грозный черненый револьвер, купленный тем же вечером. Как оказалось, ходить с ним было очень приятно. Оружие дарило ощущение безопасности и силы, уравнивало с остальным миром. Ба, да с пушкой в кармане он ничем не хуже Аль Спинголы!

Так накручивал себя для храбрости Тони, хотя в глубине души задавался вопросом, что станет делать, если придется схлестнуться со Спинголой в схватке не на жизнь, а на смерть.

Вивиан вышла раньше обычного – блистательная и благоуханная, как всегда. Ее жесткое лицо обрамляла шляпа с громадными полями.

– Божечки! «У Мэри был барашек»^[1]. Наш прилипала снова за свое.

– А то! – ухмыльнулся Тони. – Кстати, я раздобыл бабки и мотор, как ты хотела.

– Правда? – насмешливо ответила она. – Да ты, пострел, выбиваешься в люди!

С лица Тони слетела улыбка.

– Знаешь, сестренка, кончай дурачиться! – буркнул он, схватив ее за руку. – Мы с тобой сегодня прошвырнемся.

– Да?

– Да! Так что решай уже и пошли.

– Ладно, – устало согласилась она. – Все равно до завтра с ухажером не свижусь, почему бы и не дать тебе шанс? Но смотри, чтобы нас не застукали вместе, не то Аль прослышит. – Вивиан чуть вздрогнула. – Он опасен, малыш. Так что поезжай к углу Тейлор и Сангамон и жди. Я возьму такси и буду минут через пять.

– Не наколешь?

– Ни в коем разе.

– Смотри у меня, – пригрозил Тони. – Не то завтра подниму в твоем кабаре такую пальбу, мало не покажется.

Он сел в родстер и с ревом унесся, чувствуя себя важной шишкой. На условленном углу побурчал под нос в нетерпеливом ожидании, суля обманщице страшные кары, но она все-таки явилась и торопливо села рядом. От соприкосновения бедер, в тесноте машины прижатых друг к другу, Тони пронизала внезапная дрожь. Вивиан метнула на него взгляд, и в ее зеленоватых глазах вспыхнул странный огонек – она ощутила револьвер.

– Не боись, крошка, – ухмыльнулся Тони. – Я пущу его в ход, только если приспичит.

Молодые люди поехали в ресторан на Северной стороне, известный уединенностью своих столиков. Устроились друг против друга в отдельном кабинете наверху и заказали изысканные дорогие блюда и две бутылки шампанского. В те дни настоящее шампанское еще подавали чуть ли не в каждом ресторане.

После еды, когда на столе остались лишь вторая бутылка и пара фужеров, Тони пересел ближе к Вивиан. Та уже дошла до стадии, на которой время от времени с шумным «Уф!» остужала лицо дыханием – словно пыталась сдуть волосы с глаз.

– Ну, детка, как себя чувствуешь? – потянулся Тони к ее руке.

– Малек жарковато, – хохотнула она.

– Мне тоже.

Тони завез ее домой почти в пять утра. Поцеловав кавалера на прощание, Вивиан с тяжелым вздохом выбралась из машины.

– Черт, а ты умеешь любить! – обессиленно прошептала она и поплелась в свой дешевый отельчик.

В тот день Тони проснулся за полдень. Чисто выбрившись, он не пожалел пудры и в конце концов придал себе менее измученный вид. Настроение было странно приподнятым, внутри все будто пело. Наконец-то он покорил настоящую женщину, много старше и опытнее себя. А заодно обнаружил, что и в любви предпочитает главенствовать. Жажда власти превращалась чуть ли не в наваждение. И от понимания того, что в силу обстоятельств у него вряд ли когда-либо будет власть, ее хотелось еще больше.

Сестра, Рози, высокая красивая девушка шестнадцати лет, приготовила ему завтрак. Шестеро остальных детей были в школе. Тони ел торопливо и молча. Впереди ждали дела.

С лестницы долетел грубый оклик матери. Тони мгновение поколебался и с мрачно-дерзким видом вошел в семейный магазин. Миссис Гуарино, приземистая, сморщенная итальянка лет пятидесяти, походила на неплотно набитый куль, туго перетянутый посередине. Огромная грудь вываливалась из мешковатого халата застиранного мышиного цвета, седые волосы были сколоты на макушке в тугой пучок – модные эмансипированные красотки со стрижкой «боб» при виде такого только фыркнули бы. В ушах висели аляповатые тяжелые серьги из золота. И все же, несмотря на неприглядный и дикарский вид, лицо у нее отличалось правильностью черт и свидетельствовало о природном уме и честности натуры. Карлотта Гуарино была законопослушной гражданкой. Ей бы еще и детей воспитать такими же, как сама и муж…

– Где тебя носило? – выпалила она по-итальянски. – Ты явился домой в шестом часу.

– Да так, был деловой разговор, – на английском ответил Тони.

– Деловой разговор в такое время? – снова напустилась она по-итальянски. – Чтобы приходил домой раньше! Был паинькой, как Бен! Нам не нужны неприятности!

– Ладно, – пообещал Тони и поспешил удалиться.

Вечно одно и то же: упреки, подозрения, предостережения. Подумаешь, пришел поздно!

Тони ни разу не пришло в голову, что родители просто стараются привить детям собственные нравственные нормы: слишком уж грубо те насаждались. Впрочем, даже осознав конечную цель, он не принял бы их. При всей любви к отцу и матери, подпитанной итальянской преданностью родному клану, Тони с пренебрежением относился к их представлениям о жизни. На то существовало много веских причин: родительская неспособность выучить английский, а также шагать в ногу со временем, растерянность, которую – даже спустя двадцать лет – внушала им великая страна, избранная новым домом, само то, что их большая семья еле сводила концы с концами, хотя отец гнул спину с утра до вечера, а мать обслуживала их крошечную лавчонку. С какой стати Тони должен принимать родительские представления о морали? Куда бы они его привели? Парень собирался вырваться из нищеты, хотел стать большим человеком. И вот очередная честная семья дала очередного гангстера – итог столь же неизбежный, как рождение жемчуга из раковины моллюска.

Разумеется, на бандитскую стезю Тони привели и другие обстоятельства. Взять хотя бы его отношение к закону. Впервые он столкнулся с властями еще шестилетним, когда, проголодавшись, стянул грушу с тележки торговца, а полицейский бросился вдогонку. Так с первых лет жизни Тони понял: закон – враг, а не защита, и будет вечно стоять между ним и его желаниями.

Под влиянием романа с Вивиан все это будто выкристаллизовалось, и парень стал вести себя с жестокостью и презрением к правилам, прежде ему несвойственными.

Из телефонной кабинки в аптеке на углу он позвонил Вивиан в ее дешевую гостиницу.

– Привет, милая! Как себя чувствуешь?

– Так себе, – пробормотала девушка явно спросонья.

– Я и сам порядком устал, – признался Тони. – Однако ночь мы провели на славу, так что какая разница… Слушай, Вив, не забыла, что у нас сегодня новое свидание?

– Сегодня я встречаюсь со Спинголой.

– К черту его! – вспылил Тони. – Аль больше не твой парень. Усекла? А если начнет выпендриваться, я о нем позабочусь. Если надо, соберу головорезов не меньше, чем у него. Так что ни о чем не волнуйся. Приходи сегодня пораньше – все равно он заявится только к ночи, – встретимся на том же углу, что вчера. И, крошка, не вздумай отказать, не то пожалеешь.

Остаток дня он наводил порядок в своих гешефтах, перебирая по списку «дойных коров». Несколькими звонками напомнил о себе тем, о ком подзабыл, а еще несколькими завел новых жертв, хоть и не самых популярных, но суливших выгоду. Теперь Тони мог позволить себе иметь дело только с самыми денежными, поскольку что-то подсказывало: Вивиан обойдется недешево.

Вечером он пришел в бильярдную раньше обычного. На соседний стул взгромоздился какой-то мордоворот и ткнул Тони в бок.

– Ну? – холодно осведомился парень, с удивлением оглянувшись.

– Ты ведь Тони Гуарино?

– Да, а что?

– Да так, ничего. Продолжишь гулять с девчонкой Спинголы – не протянешь и недели. Сам босс просил передать.

– В смысле? – грубо спросил Тони, хотя прекрасно знал ответ.

– Не прикидывайся тупицей. Не то найдут тебя однажды ночью с перерезанным горлом в каком-нибудь переулке.

– Я не боюсь ни Спинголы, ни его шайки, – с показной храбростью рассмеялся Тони. – Пушка, как ни крути, лучше ножа, а стреляю я почище любого из них. Так что, сынок, дуй-ка ты отсюда и передай своим дружкам сто раз подумать, прежде чем ко мне соваться.

Расхохотавшись прямо в удивленное рыло шестерки, Тони с глумливой улыбкой смотрел, как тот убирается восвояси. В кармане пиджака, успокаивая, по-прежнему лежал револьвер. Даже удивительно, сколько храбрости придавало Тони оружие. Оно было словно мостик от Давида к Голиафу – с прирожденными гангстерами всегда так.

Также тем вечером Тони договорился со знакомым – тот хорошо стрелял и отныне должен был повсюду следовать за ним в темное время суток, чтобы защищать спину.

Приехав на условленный угол, Вивиан дрожала и испуганно озиралась, пересаживаясь из такси к Тони в родстер.

– Тони, мне страшно. – Схватив его за руку, она обернулась через плечо и вскрикнула: – Ой! За нами какая-то машина увязалась.

– Не волнуйся, это мой телохранитель.

– Ясно… Знаешь, сегодня, как только я вошла в кабаре, мне заступил дорогу премерзкий на вид тип и сунул в руку записку. Не удивилась бы, укокошь он меня прямо на месте. В гардеробной я прочитала… Карандашные каракули, едва разобрала. Вот что там было: «Прокинешь меня еще раз, и твоей жизни грош цена. Запомни!» Аль прислал, кто же еще.

– Угу. Один из его балбесов попытался припугнуть меня сегодня в бильярдной, а я сказал, что не боюсь ни Спинголы, ни кого еще.

Они поехали в тот же ресторан, что накануне, в тот же отдельный кабинет. Через полчаса дверь распахнулась. На пороге, кипя от гнева, стоял Спингола. Его смуглое лицо стало пепельно-серым, глаза полыхали адским пламенем, жестокие губы кривились в недоброй усмешке, но главное – правая рука была глубоко в кармане.

Тони, позеленев, застывшим взглядом смотрел на Спинголу. Встреча все же произошла и теперь явно закончится чьей-то смертью.

– Аль! – придушенно вскрикнула Вивиан. – Не надо…

Тони и Спингола смотрели друг другу в глаза. Парень нервничал: первого человека убить непросто.

– Ну что, мерзавцы, не вняли предупреждению? Думали, меня облапошите и ничего вам за это не будет?

– А ты кто такой? – Тони знал, что это лучший способ ошарашить противника.

– Я? – выпалил Спингола. – Сейчас узнаешь…

В этот миг Тони выстрелил прямо через карман. Удачно потянувшись за носовым платком, как раз когда появился Спингола, он незаметно положил руку на оружие. Преимущество все время было на его стороне, и он лишь отвлекал противника, чтобы действовать наверняка.

Спингола с удивленным видом осел на пол. Тони быстро стер платком отпечатки пальцев с револьвера и через окно вышвырнул его в переулок внизу.

– Идем, дорогая. – Он невозмутимо взял дрожащую Вивиан за руку.

Теперь, сделав дело, Тони ощущал странное спокойствие. Чувствовал себя по-настоящему сильным и готовым ко всему.

Оставив на столе пятидесятидолларовую банкноту, он торопливо повел спутницу к лестнице черного хода. На улице оба сразу же сели в родстер и, когда через парадную дверь в ресторан стремительно вошли два полицейских в форме, уже уносились прочь по кромешно темной улице. Парень не волновался. Конечно, владелец и официанты дадут их описание, но оно будет туманным, а то и ложным, и никак не поможет полиции.