Шайтан-звезда (Книга первая)

Восточное многословие и мало смысла… Вполне приятное сочетание. Хотя при таком объеме его надо тщательно дозировать. В какой-то момент хочется забросить книгу подальше и перестать грузить мозг количеством слов, так как уследить за сюжетом сложновато. Мысль автора растекается на пару страниц, пока дочитаешь одну сцену, забудешь с чего она начиналась. Но плюсов у книги всё-таки больше. Во-первых, она выдержана в стиле восточных легенд и преданий, словно сказки «Тысячи и одной ночи». Истории наслаиваются друг на друга, перемешиваются. В итоге получается блестящая история, в которой есть место и любви, и сражениям.Во-вторых, здесь очень «приятные» герои. Они одновременно шаблоно-сказочные и реалистичные личности. Они оживают на страницах книги – мечтают, любят, ненавидят, совершают мелкие подлости… Не могу сказать, что история меня покорила. Но есть в ней что-то завораживающее. Хотелось бы ее перечитать – послушать в хорошей озвучке, с соответствующей музыкой.

О, друг Аллаха, постой. Куда ты так спешишь, разве не знаешь ты, что поспешность – от Шайтана? Постой и послушай сказителя, что уселся на перекрестке. Ну и что, что сказку он читает по книге, а борода у него держится на веревочках за ушами. Ты все равно остановись и послушай о красавицах, похожих на обломок месяца, о мудрецах, знатоках магии, о воинах, бесстрашных в бою, о клятвах, о подлости и благородстве, о любви. Послушай о том, что направляет судьбу человека, о том, может ли сам человек что-то в этой судьбе изменить.О враг Аллаха, что это ты бросил на коврик сказителя? Этого не хватит даже чтобы купить изюма в пилав. Жадность не в почете у правоверных! Так ты не услышишь продолжения о дочерях франков, ходящих с открытыми лицами, о крепости горных гулей, о скрытом иммаме, о джиннах и ифритах, о.. Что ты говоришь? Сколько-сколько предлагаешь ты за эту книгу? Забирай! И книгу забирай, и коврик, забирай и бороду!

Аллах сохранил мне жизнь, и всякий раз, как я избавлялась от смерти, я как бы слышала его голос: «Я храню тебя ради того, чтобы и ты кого-то спасала и сохраняла»Детская встреча со сказками Тысячи и одной ночи осталась единственной: скучно, нудно, рассказано излишне цветистым языком о людях и реалиях, страшно далеких от меня. И без конца трахаются. Знакомства с творчеством Далии Трускиновской не случилось. Купленная лет двадцать назад книга «Жалобный маг» была открыта, закрыта, поставлена на полку, да там и осталась. Неделю назад до «Круговых объездов…» Данилкина и в голову бы не пришло, что роман Далии Мееровны в стилистике сказок тысячи и одной ночи окажется землей обетованной, куда стану сбегать во всякую удобную минуту от тоски и бесприютности среднерусской осени. Некоторый навык понимания критической литературы полезен человеку, который любит чтение, он позволяет отделять козлищ, похвалы которым автор мечет с унылой обреченностью галерного раба, от агнцев – у критика загорается глаз, а восторги льются потоком – в пору ирригационными канавками разреживать.Такая поливная ассоциация не случайна и не мне первой в голову пришла. Лев Данилкин в главе, посвященной книге, сравнивает ее со стамбульской цистерной Йеребатан, где за казенной, ничего интересного не предвещающей дверью скрывается рукотворное озеро с тысячью колонн и подземным чертогом. Русскому читателю лучше объяснит сравнение с известной квартирой по Садовой 302 бис, тот же эффект: беспредельно распахнутое пространство с дворцами и трущобами, пустынями и караванами там, куда заглядываешь, рассчитывая максимум на погребок в этническом стиле. И нет, нисколько не раздражает языковая стилистика арабских сказок, в которой выдержан семисотстраничный роман. Напротив, рассказ о древнем Востоке единственно уместен тем и языковыми средствами, которые автор для него избирает, где веют древними поверьями ее упругие шелка… Дело даже не в атмосфере, но в телесности, тактильности, зрительной, слуховой, обонятельной и осязательной плотности. В мгновенном переключении ритма жизни, в переходе от телетайпно-телеграмного к расслабленно-вальяжному, бархатному, шелковому, плиточно изразцовому, к разлитой во всем неге. Даже когда погоня, битва. вычерпывать в безумной спешке бассейн для омовений кожаным ведром, хлюпать по болоту за пленившим тебя охотником. Не для красного словца сказала, что сбегала в роман от осенней тоски, плохо или хорошо, но привычно читаю несколько книг в одно время, с выбором обычно везет, совсем скверные попадаются редко, однако такого уровня погружения не доводилось испытать очень давно, со времен идиатулинского «Убыра».А все-таки. что за книга, о чем она, ну. помимо атмосферности? Феминистские сказки тысячи и одной ночи. Нет, не оговорилась и в данном случае не оксюморон. Вполне себе сочетаемые, как оказалось, вещи. Уточню, никакой дискриминации по гендерному принципу, мужчины здесь хороши, благородные воители, серьезные ученые, предприимчивые купцы и даже владелец хамама, сохранивший девственность своей лучшей банщицы. Ну и просто выпить не дураки. Но действующая сила романа женщины. Три героини, каждая хороша по-своему, обладает набором свойств и качеств, присущих ей одной и ни одна не злодейка. То есть, одна злокозненная гадюка есть, но роль ее в происходящем невелика, появляется ненадолго в начале, совсем ненадолго в конце, играет роль слепого инструмента судьбы и не стоит серьезного упоминания.Хорошо, а как с сюжетом? О, это именины сердца. Незатейливая тема обетованных возлюбленных и подмененных детишек оплетается, обвивается и закручивается в сложную спираль, подобие ДНК. Не пружину, готовую взметнуться и распрямиться, но одинаково напряженный во все время чтения сосуд с ощутимой пульсацией живой крови внутри. у меня только в третьей четверти внимание к происходящему чуть ослабело, но к финалу, как и положено в лучших историях, все вернулось, многократно умножившись. Все узелки связались, подарив потрясающей красоты восточный ковер.Чудесная книга, я понимаю, почему была в шорте Большой книги. Не понимаю и никогда не пойму, отчего не взяла награду, ну да не в цацках и побрякушках дело, а в том, что хороший роман насыщает правильной информацией океан коллективного бессознательного. Спасибо Далие Мееровне за то, что написала, спасибо Льву Александровичу за то, что рассказал.