Чудовищный розыгрыш. Серия: Аз Фита Ижица. Часть II: Хаос в калейдоскопе. Книга 4

Аз Фита Ижица – сказка с элементами реальности для взрослых, где большая часть того, что выглядит реальностью – выдумка, а большая часть того, что кажется сказкой – действительный опыт автора.

Аз Фита Ижица – руны Славянской Азбуки. Толкование всех рун приведено в Части I: Прогулка по висячему мостику, Книге 3: Точка Выбора, главе: Ключ. Расшифровка каждого символа очень многогранна. Если с её помощью сделать полный перевод названия «Аз Фита Ижица» на современный русский язык, получится объёмная статья. Краткий перевод: Истинное «Я» предопределяет течение своей человеческой жизни.

Сон наяву

Мобильник заурчал и пополз по столу. Ира потянулась за ним, одновременно приглушая звук телевизора, самозабвенно излагающего новости.

– Да, Жень, я слушаю.

– Можно к тебе?

– Заходи.

Ира вернула телефон в исходное положение и, восстановив громкость звука, снова отдалась потоку информации.

– Опять телевизорочасы за всю прожитую жизнь навёрстываешь?

Только после того, как отзвучал Женечкин голос, Ира оторвала взгляд от экрана. Она потянулась к пульту, но Женечка её опередил и решительно выключил телевизор.

– Палладина, в жизни бы не поверил, что ты способна месяц просидеть с утра до ночи перед телевизором!

– Месяц исполнится только послезавтра. Так что, не преувеличивай, – полуотрешённо изрекла Ира.

Женечка вытаращился на неё. Его сердце начало бить по рёбрам так, что аж рубашка подёргивалась.

Ира ухмыльнулась его реакции.

Через день действительно исполнялся ровно месяц с того памятного утра, когда Ира пришла в себя в своей постели, будучи найденной накануне вечером без сознания у двери собственного дома после таинственного двухмесячного отсутствия.

Первые несколько дней она с полным погружением, исключавшим возможность общения, штудировала книгу «Драконы. Миф и реальность», а потом, с не меньшим погружением отдалась выяснению того, чем же занимается телевидение России.

Женечка ежедневно заходил к ней, но она, если и удостаивала его чем, так только взглядом из ниоткуда в никуда.

Несколько больший кусочек внимания получал от неё Лёша. Женечка набирал его номер, и Ира бодрым голосом говорила сыну в трубку «Привет!» и «Всё просто замечательно!».

– Что-то я Татьяну Николаевну давно не видела, – ещё менее отрешённо сказала Ира, когда несколько снизилась интенсивность подёргиваний Женечкиной рубашки.

– Её Гена отдыхать куда-то отправил, – ответил Женечка почти ровным голосом, одновременно сканируя Иру взглядом.

– Она скоро вернётся?

– Как только ты в норму придёшь.

– Она столько не выдержит. – Ира засмеялась.

– Очень может быть. – Женечка улыбнулся. – Соскучилась?

– Да. Только вроде раз и видела.

– Верно. Гена позволил ей убедиться, что с тобой всё в порядке, и сразу отвёз в аэропорт.

Женечка набрал в лёгкие воздуха для следующей фразы, но обнаружил, что Ира вновь взирает из ниоткуда в никуда, как и весь предшествовавший без малого месяц.

Он удалился на кухню, приготовил завтрак, дождался, пока Ирино тело, в почти полном отсутствии своей обладательницы, поглотило его, убрал со стола и вымыл посуду. Когда Женечка закрыл кран, прервав шум воды, из гостиной вновь доносился радостный щебет телевизора.

Обложившись подушками, Ира полулежала на диване, безучастно взирая на экран. Её грудь периодически вздымалась от дыхания, а глаза иногда моргали. Других признаков жизни она не подавала.

Женечка окинул Иру взглядом и со вздохом удалился.

Едва стихли Женечкины шаги в недрах цоколя, безучастность исчезла из Ириных глаз. Чуть выждав, Ира встала и поднялась в кабинет. Там она извлекла спрятанный между книг листок с записанным от руки достоянием Точки Выбора и в который раз перечитала:

«Было – НАЙТИ. Стало – ПОНЯТЬ. СВЕТ – Радный; Радный и я. Человеческое – Гена. "Некое средство" – Женечка и Гиала».

– Если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь, – сказала Ира самой себе вслух, вернула достояние Точки Выбора в избранный для него без малого месяц назад тайник и, взяв ручку и чистый лист бумаги, спустилась вниз.

– Батюшки! – ошеломлённо мяукнул Лоренц, оказавшийся в кресле одним большим прыжком с верхней ступеньки лестницы, ведущей в цоколь. – А Женечка, похоже, прав! Наша Ирочка, по всей видимости, действительно возвращается, что…

– Секундочку, – прервала его Ира, глядя на экран телевизора, как хищный зверь, выслеживающий добычу из засады.

Поднявшийся вслед за Лоренцем Зив подошёл к Ире вплотную и внимательно заглянул ей в глаза.

– Зив, подожди. – Ира отстранила его рукой, чтобы он не загораживал своей громадной лохматой головой экран.

Она ещё несколько секунд вглядывалась в телевизор с напряжением готового к прыжку хищника, а потом записала что-то на листе бумаги.

– Ещё минутку, – сказала Ира, взяла со стола мобильник и, сверяясь с записью, набрала номер. – Здравствуйте, я звоню по объявлению. ......... Да. ......... Могу. ......... До встречи.

– Что это значит? – гавкнул Зив, возвращая свою голову в пространство удобное для заглядывания Ире в глаза.

– Ничего сверхъестественного. Я на работу устраиваюсь.

– Чего?! Куда ты устраиваешься? – удивлённо промурлыкал Лоренц с добротным оттенком язвительности.

– На работу.

– Кем и куда, если не секрет? – спросил Зив, продолжая таращиться Ире в глаза.

– Дизайнером в рекламное агентство.

Ира встала и отправилась в спальню переодеться.

– Гениальная идея!!! – уже откровенно язвительно мяукнул Лоренц, следуя за ней.

– Я тоже так думаю. – Ира проигнорировала переизбыток сарказма в голосе своего кота и закрыла дверь перед его носом.

Лоренц попытался выразить недовольство, но на него рыкнул Зив. Судя по удаляющимся шагам, они спустились обратно в гостиную. Правда, когда Ира сама вновь оказалась там, их и след простыл.

– Женечке пошли ябедничать, – пробормотала она.

Догадка подтвердилась, едва Ира спустилась в цоколь.

– Ира! Зачем? – спросил Женечкин голос из телефона.

– Затем, что если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь.

– Хоть что-нибудь?! Сколько тебе хоть платить-то будут?

– Какая разница? Я же не за деньгами туда иду.

– Что, решила попробовать пожить нормальной человеческой жизнью?

– Не столько пожить нормальной человеческой жизнью, сколько вблизи посмотреть на людей в их естественной среде обитания.

– О как! Ты, гляжу, себя к людям уже и относить перестала? Зря, Палладина, зря!

– Жень, хватит ёрничать! Человек я. Кто же ещё? С мышами, правда, которые тоже с мышами, но всё же самый обычный человек. Две руки, две ноги, голова, печёнки всякие с селезёнками. Я – человек, и никак иначе себя не ощущаю.

– Ой, ли!

– Жень, извини, у меня не так много времени на разговоры.

– Ладно. Как с трудоустройством разберёшься, позвони мне. Хорошо?

– Хорошо. Пока.

Точного адреса офиса рекламного агентства ей не сообщили, попросив подойти на перекрёсток улицы Нагорной и Морского переулка и оттуда позвонить.

Ира, не задумываясь, толкнула дверь и вышла из зарослей бирючины на узкую неухоженную пешеходную дорожку и только тут поняла, что даже отдалённо не представляла, куда ей лучше выйти.

Она встала, как вкопанная, глядя по сторонам в замешательстве.

Мимо, вниз по дорожке, пробегал мальчик лет 9-10 с ранцем за спиной.

– Вы музей Островского ищите? – спросил он.

– Нет. Спасибо, – поблагодарила его Ира за намёк, посодействовавший опознанию здания, белеющего сквозь кусты и деревья.

Она спустилась на Кубанскую и направилась в строну Морского переулка, на ходу набирая номер, благодаря чему, ей не пришлось ждать. Маленький худенький светловолосый стандартно-офисный паренёк уже оглядывался по сторонам, крутя в руках мобильник, когда она проходила мимо кафе Прага.

– Вы, наверное, меня ждёте? – спросила Ира.

– Если Вы – дизайнер, то Вас, – бойко ответил паренёк.

Он повёл её вверх от Нагорной лабиринтами узких тропинок между старыми постройками, на ходу заваливая всевозможной информацией, не имеющей ни малейшего отношения к будущей работе.

– Вы уверены, что я смогу найти обратную дорогу? – улыбнувшись, спросила Ира, когда паренёк сказал «сюда» и помпезно указал на отделанную желтоватым сайдингом двухэтажную «избушку».

– Если что, я провожу, но путь только кажется сложным. К тому же, сюда ведут и другие дороги.

Оглядевшись, Ира увидела тропинку, спускающуюся с Кубанской, и узкую ухабистую дорожку, по которой сюда пробрался гигантский чёрный джип и ещё пара автомобилей более скромных размеров.

– Входите! – паренёк открыл перед Ирой дверь.

Миновав небольшую прихожую с лестницей на второй этаж, Ира очутилась в просторном помещении с четырьмя столами, тремя компьютерами и двумя работницами: дамой с пышными формами лет тридцати и дамой со столь же пышными формами предпенсионного возраста. Обе сосредоточенно взирали на мониторы и, казалось, не замечали ничего, что творилось вокруг.

В стене напротив находилась дверь, которая, едва Ира и её провожатый переступили порог, распахнулась. Из неё «вылетела» маленькая худенькая совсем юная смуглая черноволосая девушка с огромными карими глазами и в переизбытке эмоций набросилась на сопровождавшего Иру паренька:

– Дима! Где тебя носит! С Паруса уже четыре раза звонили! Быстро забирай меню и вези!

– Гаянэ Суреновна, я дизайнера привёл. Вы же говорили, что нам ещё один дизайнер нужен.

– Дима! Какой дизайнер?! Быстро хватай меню и дуй в Парус!

– Но…

– Давай! Быстро! Здесь я сама разберусь.

Дима пулей выскочил в прихожую и, судя по скрипу лестницы, рванул на второй этаж. Гаянэ Суреновна перевела дух и подняла свои огромные карие глаза на Иру.

– Вы – дизайнер?

– Да, – ответила Ира.

– Вы нас извините. Дима, как всегда, всё перепутал. Нам нужен не дизайнер, а печатник.

В этот момент в двери показалась голова Димы.

– Я в Парус позвонил. Всё нормально. Сейчас к ним несусь.

– Дима! Кто тебе сказал, что нам нужен дизайнер, а? Нам печатник нужен!

– Но ведь Рома сейчас печатает, а ещё одного дизайнера нет.

– О господи! Если ты забыл, Рома – дизайнер! А то, что он сейчас печатает, так только потому, что больше некому!

– Но…

– Всё! Хватит! Быстро дуй в Парус!

Голова Димы скрылась за дверью.

– Гаянэ Суреновна, я знаю производство, – сказала Ира, как только та вновь подняла на неё свои огромные карие глаза.

– Да? Правда? А Вы когда к работе сможете приступить? – оживлённо спросила Гаянэ Суреновна и, не дожидаясь ответа, затараторила на одном дыхании. – У нас полный завал! Наш печатник в очередном запое. Мы его уже давно выгнать хотели, но он – хороший печатник, но, бывает, пьёт. Вот Рома всегда выручал. Он и дизайнер замечательный, и производство знает. Так что справлялись. А сейчас такой завал! Такой завал! К Новому Году столько заказов! Вы действительно производство знаете?

– Да. – Ира улыбнулась. Юная миниатюрная обладательница огромных карих глаз своей повышено-эмоциональной манерой поведения забавляла и вызывала симпатию. – А к работе могу приступить прямо сейчас.

– Правда?

Ире показалось, что Гаянэ Суреновна сейчас начнёт, как девочка, скакать и визжать от счастья. Впрочем, в другой обстановке, Ира бы решила, что ей лет 12-13, от силы 15.

Гаянэ Суреновна, как девочка, скакать и визжать от счастья не стала, но то, как она схватилась за мобильный и то, с какой интонацией взахлёб разговаривала, мало чем отличалось от выражения радости подростка.

– Рома! Ромочка! Сейчас к тебе подойдёт девочка. Она знает производство. Ты её быстренько введи в курс дела и сразу садись делать календари, хорошо?

Зачем было звонить «Роме-Ромочке», Ира не поняла.

Едва отключив мобильник, Гаянэ Суреновна сама отвела её на второй этаж и ещё более эмоционально, чем по телефону, повторила «Роме-Ромочке» уже сказанное. Однако Ира вскоре убедилась, что это – эксклюзивный стиль юной руководительницы.

Закончив обращение к «Роме-Ромочке» и выслушав от него пожелания по поводу заказа картриджей и заканчивающихся видов бумаги, Гаянэ Суреновна снова схватилась за мобильник. Она позвонила одной из сидящих внизу дам с пышными формами, рассказала, что и где следует заказать, затем спустилась вниз и повторила весь список материалов и поставщиков. Внутреннее пространство «избушки» недостатком слышимости не страдало.

«Рома-Ромочка» выглядел под стать дамам. Столь же крупногабаритный и невозмутимо спокойный, даже какой-то замедленный, в отличие от миниатюрных, эмоциональных и юрких Гаянэ Суреновны и Димы.

Ире понадобилось минут десять, чтобы ознакомиться с имеющимся оборудованием и объёмом работ на сегодня. Убедившись, что новая сотрудница в состоянии выполнять то, что от неё требуется, «Рома-Ромочка» избавил Иру от своего присутствия.

И понеслось!

Правда не сразу. Как только отскрипели по лестнице медленные тяжёлые шаги «Ромы-Ромочки», Ира набрала Женечку и сообщила, что с трудоустройством всё решилось как нельзя лучше и освободится она только к вечеру.

А вот затем!

Принтер жадно ловил короткие передышки между заданиями, отчаянно надеясь, что занятая резкой, ламинированием, фольгированием и биговкой Ира выпустит его из сферы внимания, и ему удастся расслабиться хотя бы на минуту.

И ему удавалось, но лишь тогда, когда на второй этаж влетала и повторяла всё сказанное по телефону Гаянэ Суреновна. И то, только если её посещения совпадали с завершением печати очередной партии рекламной продукции.

Несколько раз забегал Дима, чтобы забрать и отвезти клиентам готовые заказы. Но все его визиты пришлись на разгар печати и не принесли облегчения участи принтера.

Крупногабаритную троицу с первого этажа Ира в этот день больше не видела. Они уже разошлись по домам, когда к Ире, запаковывавшей стопку афиш для ночного клуба, поднялась вконец вымотанная Гаянэ Суреновна и сообщила, что на сегодня всё. Само собой, сначала сообщение об окончании рабочего дня прозвучало по мобильному.

Из всех припаркованных днём автомобилей во дворе остался только гигантский чёрный джип. Его двигатель работал, прогреваясь.

Дверца со стороны водителя открылась и на землю спрыгнула Гаянэ Суреновна, казавшаяся рядом с этим автомобильным гигантом ещё меньше, чем была на самом деле. Направляясь замкнуть офис, она спросила Иру:

– Вы без машины?

– Да.

– А где живёте?

– На Пластунке.

– Ого! Садитесь, я Вас довезу. Мне в ту же сторону. Я на Барановке живу.

Ира забралась в машину.

По дороге состоялось собеседование, до которого во время рабочего дня дело не дошло.

Гаянэ Суреновна чрезмерным любопытством не страдала. Хотя, возможно, у неё на него просто сил не осталось. К тому же, всё, что её по-настоящему интересовало, она выяснила в течение дня.

Ира её более чем устраивала, ведь умудрилась сделать гораздо больше того, что планировалось – афиши ночному клубу требовалось сдать аж во вторник. И что самое приятное, обошлось без ящиков брака, которыми был отмечен каждый день работы и прежнего печатника, и Ромы.

Так что всё собеседование ограничилось обсуждением размера зарплаты и графика работы, который «вообще-то, пятидневка, но до Нового Года будет шестидневка».

– - -

Когда на следующее утро Ира подходила к «избушке» в «одежде» из желтоватого сайдинга, Дима отпирал дверь офиса.

– Доброе утро! – приветствовал он Иру.

– Доброе утро, – ответила она.

– Извините, пожалуйста, – Дима сконфузился, – я забыл Ваше имя.

– Дима, – Ира улыбнулась, – Вы не могли его забыть. Вам оно неизвестно.

Дима сконфузился ещё больше.

– Да… Я… Наверное… – стал мямлить он.

– Не переживайте. Звать меня Ира, и я предпочитаю, чтобы ко мне обращались на «ты». Не возражаете?

Дима повеселел, сообщил, что не возражает и более того, сам комфортнее себя чувствует, когда на него не выкают.

Первым делом, он поставил чайник. Пока вода закипала, пришла дама с пышными формами предпенсионного возраста. Следом появился Рома. А как только кипятком залили заварку зелёного чая с жасмином, подоспела и дама с пышными формами лет тридцати, переступив порог со словами:

– Гаянушки ещё нет?

– Она с утра в Адлер в торговый центр уехала, так что в Багдаде всё спокойно, – скороговоркой ответил Дима, разливая чай по чашкам.

Тем временем, дама с пышными формами предпенсионного возраста распаковала объёмный целлофановый пакет, содержимое которого расположилось по тарелкам, тарелочкам и блюдцам на свободном от компьютеров столе.

За чаем с булочками, пирожками, пирожными, бутербродами, конфетами и сухофруктами Ира со всеми перезнакомилась.

Даму с пышными формами предпенсионного возраста, преобразовавшую утреннее чаепитие в плотный завтрак с чертами праздничного банкета, звали Лида. Она приходилась Гаянэ Суреновне тёткой. Правда, не по крови, а лишь по родственным отношениям, являясь женой двоюродного брата её отца.

Лида вела бухгалтерию, попутно выполняя работу отдела кадров и секретаря. Заодно она ведала поставками расходных материалов, а на общественных началах обеспечивала плотное заполнение желудков сотрудников и чистоту с порядком в помещениях.

Несмотря на то, что она была гораздо старше остальных обитателей офиса, к ней обращались все на «ты» и звали просто «Лида».

Даму с пышными формами лет тридцати – дизайнера – звали Яной.

По поводу её возраста Ира несколько ошиблась. До тридцати ей не хватало целых два года. А вот что Иру удивило, так это то, что всего лишь два года оставалось до тридцати и Гаянэ Суреновне, которую запросто можно было принять за подростка.

Яна и «Гаянушка» учились в одном классе в школе, а затем вместе поступили в Сочинский филиал педагогического университета им. Герцена на филфак.

В школе они с трудом выносили друг друга. Зато в университете сдружились, и когда отец Гаянэ Суреновны открыл для дочери рекламную фирму, та пригласила на работу подругу.

Рома приходился Яне родным братом. Он был на два года младше её и, соответственно, «Гаянушки», но университет окончил вместе с сестрой – Яна дважды сидела в «академе» по беременности и родам.

Дизайном они увлеклись в годы студенчества и, пока учились, подрабатывали в разных фирмах. Когда Гаянэ Суреновна три года назад пригласила на работу Яну, та, не задумываясь, привела с собой брата.

Дима никому не приходился ни родственником, ни одноклассником. Он был самым младшим из всех сотрудников и работал в фирме всего год.

Очутился здесь Дима случайно. Свою трудовую деятельность он начал с сетевого маркетинга и сам не понимал, каким ветром его вместе с баулом косметики занесло в офис рекламного агентства, затерянный между Кубанской и Нагорной.

Вся компания со смехом вспоминала, как в тот памятный день, отмеченный глобальным завалом работы, никому никакого дела до косметики не было, а её назойливого продавца хотелось прибить на месте.

Несмотря на это, он умудрился значительно облегчить свой баул, в избытке снабдив косметической продукцией не только Гаянэ Суреновну, Яну и Лиду, но даже Рому.

Когда Дима, наконец-то, покинул офис, они с облегчением вздохнули и забыли о нём, но только до окончания рабочего дня. Вечером же, разобравшись с приобретённой косметикой, все единодушно пришли к выводу «и на кой мы это набрали!».

Гаянэ Суреновна позвонила Диме. Но не затем, чтобы он немедленно явился, забрал свои «чудодейственные» средства ухода за телом и вернул деньги. Она предложила ему послать подальше сомнительную косметику в частности и ещё более сомнительный сетевой маркетинг в целом и заняться «настоящим серьёзным делом» в качестве менеджера в её рекламном агентстве.

Дима согласился, так как всего за неделю баул, косметика и сетевой маркетинг ему успели осточертеть до крайней степени, и со следующего же дня он приступил к работе.

Едва весёлые воспоминания о начале трудовой деятельности Димы на бескрайних полях рекламы подошли к концу, дверь распахнулась, больно долбанув стену и заставив в ужасе содрогнуться всю «избушку». В офис стремительно влетела Гаянэ Суреновна со шквалом несущейся скороговоркой информации.

– Гаяночка! Совсем запыхалась! Давай, чайку выпей и съешь что-нибудь, – запричитала Лида, пытаясь всучить в бурно жестикулирующие руки «Гаяночки» чашку с чаем и пирожок.

Гаянэ Суреновна машинально откусила кусок пирожка и запила его глотком чая. Ей, конечно, потребовалось на это какое-то время, но это, почему-то, никак не отразилось на непрерывности информационного потока в виде ЦУ работникам.

И суббота понеслась в том же напряжённом ритме, что и пятница. Единственное отличие состояло в том, что в середине дня Лида, не терпящим возражения тоном, позвала Иру обедать.

– - -

Ранний зимний вечер подкрался незаметно.

Часов в пять к Ире наверх в очередной раз стремительно влетела Гаянэ Суреновна и торжественно объявила окончание рабочего дня. Ещё в его разгар Ире звонил Женечка с просьбой заглянуть к нему вечерком, и Ира отказалась от предложения Гаянэ Суреновны довезти её, как и вчера, до дома.

Женечка возился на кухне. Туда Ира и вошла, протиснувшись сквозь кусты бирючины.

– Помочь?

– Палладина, всегда помни главный закон эффективной помощи, который гласит: НЕ МЕШАЙ!

– Как скажешь, – не стала возражать она и отправилась в гостиную.

Через некоторое время появился с подносом Женечка и, накрыв стол, принялся кормить ужином Иру, с налётом иронии расспрашивая о начале трудовой деятельности.

– Кстати, Палладина, а ведь я тебя к себе нынче не разнообразия ради позвал, – сказал он, дослушав её отчёт. – У меня для тебя небольшая работка есть.

– Какая?

– Пару статеек нужно в порядок привести.

– Сроки?

– Не поджимают.

– Давай.

Женечка ушёл в кабинет и вернулся с папкой и флешкой.

– Жень, что, всё-таки, со сроками?

– Со сроками никакой спешки. Буду тебе постепенно подкидывать ещё.

Ира вопросительно посмотрела на Женечку. Он улыбнулся ей и пояснил:

– Гена сжалился надо мной и больше не достаёт душеобщипывающими романчиками. Собирается выпускать что-то типа научно-популярного альманаха на нескольких языках. Вот, потихоньку материал готовим. Так что сроки действительно самые неопределённые.

– Уж не моим ли достойным трудоустройством он с подачи кое-кого озаботился? – Ира с прищуром посмотрела на Женечку.

– По поводу твоего достойного трудоустройства, ты, думаю, не сильно ошиблась, но вот подачи с моей стороны никакой не было.

Разговор сосредоточился на будущем научно-популярном периодическом издании.

Если верить Женечке, Гена задумал этот проект очень давно. Так давно, что сам Женечка с некоторых, весьма отдалённых, пор перестал всерьёз реагировать на возникающие с неким подобием регулярности порывы Гены в эту сторону.

Ира знала, что Гена принимает активное финансовое и организационное участие в публикации Женечкиных трудов, как переводов, так и авторских, как в периодике, так и книг. Теперь ей Женечка рассказывал, как при подготовке к изданию чуть ли ни каждого опуса, Гена, будто к слову, упоминал о том, что стоит задуматься о собственном издательском проекте.

Женечке эта идея поначалу нравилась, но когда стало ясно, что это только разговоры, он к ней охладел и дальнейшие Генины эмоциональные излияния по поводу «пухленького интересненького всякоязыкого альманаха» пропускал мимо ушей.

Однако, едва Гена узнал, что дизайном и вёрсткой Женечкиных трудов занимается Ира, тема «пухленького интересненького всякоязыкого альманаха» поднялась на новой волне с новой силой. Женечка даже чуть было ни поменял своего прохладного отношения к этой затее, но, на всякий случай, тогда не стал ничего сообщать Ире.

Не зря.

Гена об «альманахе» в tête-à-tête-ах с Женечкой говорил гораздо больше, чем прежде, но делал в этом направлении ровно столько же, сколько и всегда.

В общем, Женечка вскоре вновь расслабился.

И тут, где-то на вторую неделю сидения Иры в ступоре, Гена позвонил Женечке и сухим деловым тоном сообщил о начале подготовки к выходу первого выпуска столь невообразимо долго обсуждаемого проекта.

Он скинул Женечке на email несколько первых статей для перевода с внушительным списком языков, в конце которого была приписка о его возможном расширении. Кроме того он попросил, если у «Женича» есть желание, написать что-нибудь в том же тематическом русле. Естественно, на всех вышеперечисленных языках.

В конце письма Гена особо отметил, что дизайном и вёрсткой будет заниматься непременно ТОЛЬКО ПАЛЛАДИНА, выразив абсолютную уверенность, что ей эта идея понравится.

– Мне действительно эта идея нравится. И даже очень-очень. Я одного понять не могу, почему ты не сказал мне о ней сразу, как от Гены письмо получил?

– Палладина, видела бы ты себя. С тем же успехом я мог излагать любые идеи стенке или лестнице. Если бы речь шла только о работе над альманахом, я и сейчас не стал бы прибегать к разглашению, но…

Женечка осёкся, поймав Ирин насмешливый взгляд.

– Ты чего это развеселилась? – с толикой безуспешно скрываемого подозрения спросил он.

– Расслабься. Ничего существенного. Если ты заметил, меня с давних пор забавляет твоя реакция на вещи, которые ты не в состоянии понять и контролировать. Обычные люди не особо заморачиваются, если что-нибудь не понимают или не могут держать под контролем. Ты же настолько привык к осведомлённости и влиянию, что лишение их даже в малой степени для тебя превращается в грандиозный шок.

Ира сделала паузу, с наслаждением наблюдая, как Женечка борется с желанием запустить в неё чем-нибудь увесистым, а затем продолжила рассуждения на ту же тему, но сменила ракурс:

– При этом тебе не чужд дух экспериментаторства. Поэтому ты и подсовываешь мне эти статьи. Безусловно, ты мог выставить мне жёсткие сроки и ничего не рассказывать о Гениной идее. Ведь ты наверняка допускаешь, что я, зная об отсутствии спешки, не брошу всё и не возьмусь немедленно за эту работу. Тебе интересно выяснить, что будет.

– Ирка, согласись, ведь это – верх идиотизма! Художник и дизайнер с мировым именем и солидной суммой на банковском счету идёт работать в захудалое рекламное агентство печатником!

– По поводу мирового имени, это ты явно хватанул.

– Не скромничай, Палладина. Твои произведения компьютерной графики иллюстрируют целый ряд солидных международных изданий. Гена то и дело устраивает персональные выставки твоей живописи по всему миру. Плюс, вместе со Стасом они успешно торгуют твоими мебельными разработками тоже в мировом масштабе.

Может, твоё имя широко известно и в узких кругах, но в узких кругах международного уровня, притом элитарных! Или, может быть, ты об этом даже не догадывалась? – желчно съехидничал Женечка в качестве финала дифирамбов.

– Не трогай, пожалуйста, захудалое рекламное агентство. Хорошо?

– Ну да! Ты же там знакомишься с тем, что представляет собой вид homo sapiens!

– Согласна. По поводу научных изысканий, это, в большей степени, отговорка.

– Ценю твое чистосердечное признание. А исходя из него, жажду узнать: на кой тебе всё это надо?

– Женечка, я там отдыхаю.

– Ну конечно! То-то я и смотрю, вид у тебя отдохнувший до крайней степени. Только что с ног не валишься.

– А ведь и вправду валюсь. Только, если ты, конечно, заметил, целый ряд видов отдыха людей приводит их именно в это состояние. Я там реально отдыхаю, и меня очень удручает, что завтра день нерабочий, а потому, что бы как-то пережить, хочу провести его с тобой, Владом и Алиной.

– Так приглашай в гости! – с язвительной иронией воскликнул Женечка.

– Тебя уже пригласила, – в том же тоне ответила Ира, а затем с лёгкой неловкостью добавила. – Жень, если тебе несложно, позвони Владу.

– Самой слабо́? – Женечка усмехнулся.

– Не то, чтобы слабо́… – замялась Ира.

– Ладно-ладно! Сейчас позвоню.

Женечка взял телефон и через мгновение уже говорил в трубку:

– Привет, Влад! ......... Не поверишь! Тебя, меня и Алину завтра в гости сама госпожа Палладина приглашает. ......... Истинная правда! ......... Чего сама не позвонила? Стесняется. ......... Короче, подъезжайте завтра часикам к одиннадцати, и сам у неё выяснишь. ......... Давай! До завтра!

Женечка отключил мобильник и пристально посмотрел на Иру.

– По-моему, тебе пора баиньки, – почти нежно заметил он.

И как много позднее поняла Ира, заметил он это всерьёз и надолго.

– - -

Воскресенье пролетело как во сне, который, пока снится, кажется до боли ярким, но развеивается, растворяясь в небытие, лишь только стоит проснуться.

Попытки вспомнить «яркий сон» Ира предпринимала, валяясь в постели, на грани погружения в сон настоящий и оставила их лишь утром, когда ей «приснилось», что она проснулась.

Согласно давно опробованному способу отличать сон от яви, Ира, пока добиралась до офиса, несколько раз попыталась взлететь. Поскольку ни одна из попыток не увенчалась успехом, происходящее решено было считать состоянием бодрствования. Но всё же понедельник пролетел как во сне.

И вторник тоже.

В среду Ире «приснилось», что вернулась Татьяна Николаевна.

В четверг Ира окончательно смирилась с неопределённостью своего самоощущения, правда, периодически повторяла попытки взлететь. Не зря, так как несколько раз – то дома, то на работе, то по дороге туда или обратно – ей это удавалось, свидетельствуя о том, что в данном случае, это – стопроцентное сновидение.

Вплоть до 26 декабря, Ирины сны – как лишь ощущаемые, так и настоящие – особым разнообразием не отличались.

Работа-дом, дом-работа.

Перед самым Новым Годом, объявленная в честь запарки шестидневка разрослась до семидневки и последнее воскресенье года, выпавшее на 26 декабря, Ира трудилась, не покладая рук, аж до половины десятого. Домой её привезла Гаянэ Суреновна.

В состоянии сладостного предвкушения падания замертво в постель Ира поднялась в гостиную, а там…

– Мамулик!

Лёша в радостном порыве чуть не сбил Иру с ног. Но это было ещё не всё!

– Ирчик! Я тайно влюблён в тебя, – сладостно проворковал Гена с дивана, дождался, пока Лёша выпустит мать на волю, чинно поднялся, в знак приветствия пожал ей руку и поцеловал в щёку. – Как дела, Ирчик?

– Чудесно, Геночка!

Татьяна Николаевна заканчивала накрывать стол к ужину.

На всякий случай, Ира предприняла несколько попыток полетать и порадовалась неспособности преодолеть гравитацию.

– И это замечательно! – воскликнул Гена и рассмеялся, окидывая взглядом Иру пытающуюся взлететь, как ей казалось, незаметно для окружающих.

Впрочем, Татьяна Николаевна и Лёша действительно ничего не заметили. Не исключено, что Гена тоже.

«А рассмеялся только потому, что он в самом принципе весёлый», – подумала Ира.

Ужинали недолго. Хоть в первом радостном порыве Ира и забыла об усталости, та вскоре о себе напомнила. Да и Лёша с Геной после долгой дороги отдохнувшими не выглядели.

Вплоть до 31-го они «снились» ей лишь мельком.

Последний праздничный заказ был сдан 30-го днём, но домой Ира вернулась только к полуночи. Гаянэ Суреновна в честь Нового Года для всего коллектива устроила корпоратив в пивном ресторанчике «12 шиллингов».