Павел поехал с Анной до больницы. Он был сам не свой. Анна казалась такой беспомощной, что когда он смотрел на неё, слёзы сами лились из глаз. Он даже сначала подумал, что, если с ней всё будет в порядке, то он совсем бросит пить, но потом здравый смысл возобладал, и он решил, что зароки давать рановато. Анна осталась в больнице, а Павел, потерянный и мрачный, вернулся домой к сиротливо сидящему на кухне, притихшему Клаусу и остывшей чашке кофе. Выпить почему-то не хотелось, вопреки ситуации. Он снова вышел и побрёл в сквер. Сел на лавочку, закурил и стал прокручивать в голове причины – что же могло случиться с Анной, но ни одна причина не казалась подходящей. Тогда он встал и решил всё же выпить пива, так как голова его уже шла кругом от тяжёлых мыслей. Зайдя в пивную, он взял кружку пива, и пошёл за единственный свободный стол, за которым уже сидели два затрапезно одетых мужичка неопределенного возраста. Так он невольно стал свидетелем их разговора. Один – усатый, седой, говорил другому, помоложе, что жена его не так давно умерла. Сначала она как будто впала в кому, сказал он, а потом просто тихо ушла из жизни. Причина смерти осталась неизвестна. – Но я-то знаю, что это всё увлечения эти её, книги, магия всякая да колдовство, – говорил он с досадой, обращаясь как к своему товарищу, так и к Павлу заплетающимся языком – видимо ещё не протрезвел после вчерашнего. – И что самое странное, продолжал он, – незадолго до этого соседка – её подруга, с которой они вместе увлекались муротой этой – тоже умерла при таких же обстоятельствах.
Слова мужичка скользили где-то в стороне, фоном, как какой-то не особо интересный фильм, урывками, не задевая сознания Павла. Но вдруг что-то в словах усатого мужичка привлекло его внимание, и он как будто очнулся. – Что? Что ты сказал, батя? Мужичок с удивлением посмотрел на Павла. – Ты что? Оглох что ли? Книга, говорю, лежала у ней на груди – что у одной, что у другой. И он назвал фамилию автора, ту самую. – Кому ни начну рассказывать, все как не слышат, только смеются – мол, бухай поменьше, батя, «белочка» у тебя.
Вот теперь Павлу по-настоящему стало страшно.
Он не зря назвал Анну ведьмой. В ней появилось что-то такое, чего он не мог понять. Когда они познакомились, она была веселой девушкой с лёгким характером. Они поженились. Она любила его, и он в ней души не чаял. Жизнь шла уютно и размеренно. Кто же знал, что она вдруг возьмётся его перевоспитывать. Да, он много пил. Бывало, что и ругались. Но он и пальцем её никогда не тронул. И она понимала его, и, как ему казалось, принимала таким,как есть, и всегда старалась потушить ссору. Потом начала ворчать, упрекать – мол, пьёшь много, куревом весь провонял. А теперь ей вообще как будто стало всё равно. Павлу это было непривычно и даже коробило, пусть бы лучше ворчала. Он не знал, как это можно изменить, как вернуть прежнюю Анну. Он чувствовал, что виной всему это её увлечение всякими магическими книгами, и это стало дополнительной причиной для ссор. Сам он никогда не понимал этого, всегда твёрдо стоял на земле, а не витал в облаках, обходился без всяких религиозных и каких-либо других выдумок. Но сейчас, слушая рассказ пьяного мужичка в забегаловке, он остро ощутил, что есть связь между автором той злополучной книги и странной болезнью Анны. Он не знал, как это может быть, но мысли его стали обретать несвойственную ему мистическую окраску. Несмотря на то, что их близость с Анной не казалась такой уж незыблемой теперь, и крыша у неё точно поехала с этой магией, но всё же он любил свою жену и не мог допустить её гибель, нет, не мог! Поэтому готов был сделать всё, чтобы помочь ей, им обоим, из этого выкарабкаться.
Моя жена не умрёт! – воскликнул он неожиданно и неуместно громко. Мужички посмотрели на него ошалело, и, допив своё пиво, ушли, ничего не сказав. Тот, что рассказывал о своей жене, несколько раз оглянулся, но товарищ потянул его за собой, и они скрылись за дверью.
Павел, отставив свою недопитую кружку, вышел из пивной. Голова его гудела – от страха, от тяжелых мыслей, от пива «на старые дрожжи». Он вдохнул свежий утренний воздух, и вдруг чья-то рука тяжело легла ему на плечо. Павел вздрогнул и вскрикнул от неожиданности. Обернувшись он увидел того усатого мужичка из пивной. – Что, испугался? – Усмехнулся он. – То ли ещё будет… Вот послушай-ка, что я тебе скажу, может и воспользуешься. У меня не «белочка», я правда всё знаю! И, не получив согласие Павла на свой рассказ, он продолжил. – Бабка моя, жена, стало быть, магией начала увлекаться. Соседка её, будь она неладна, сагитировала. Будем, говорит, Галка, деньги с тобой на этом зарабатывать. Вон щас сколько гадалки получают, вот и мы давай. Стали покупать всякие книги, чтоб побольше узнать всей этой дури. И эту книгу купили, новую, ее еще по телеку рекламировали, мол – сверхспособности за несколько часов. Так вот. Сперва соседка померла. Ну, мало ли что – не молодая. Померла и померла. Недолюбливал я её, Нинку-то, прости Господи. А тут моя как-то вечером – книжку пойду почитаю – да и прилегла на диванчик-то. А я телек смотрел. Гляжу – что-то Галина задремала, лежит с книжкой на груди, будить не стал её, пусть уж до утра спит. А утром и разбудить уже не смог. Пару дней в этом состоянии в больнице пролежала, да и померла. Сказали – неизвестная причина. Старость, мол, чего ты хочешь, батя. Но я-то знаю, моя Галина здоровей их всех была, она картошку окучивала – никто за ней угнаться не мог, – проговорил с жаром мужичок, убедительно стукнув себя в грудь кулаком, и слеза скатилась на его седой ус. Выручить её я хотел, да не успел, а ты свою, может, успеешь. Так вот, слушай. Мы же с Галей моей так друг друга любили, что иногда даже сны общие видели. В прямом смысле душа в душу жили. Не умеют сейчас так-то любить. С полуслова друг друга понимали. А тут – лежит она в больнице, я дома тоскую, да прошу: – Ты подскажи мне, Галя, что с тобой случилось, расскажи, как тебе помочь. А Галя ко мне во сне-то и явись. Плачет стоит, говорит – в беду я попала, Воробышек! Это меня она Воробышком называла ласково – и мужичок замолчал, глотая слёзы, затем продолжил. – Не знаю, сможешь ли выручить меня – говорит, ну да ладно, если что – себя не кори, пожили мы с тобой хорошо, славно. Мужичок снова помолчал, шмыгнул носом и вытер лицо рукой. Затем продолжил. – Вот Галя и сказала мне, что писатель этот – какой-то волшебник, маг или как назвать сволочь эту. Охотится он за душами людей через книгу и фотку свою. На одной странице книги – заклинание. Прочитает его человек и засыпает, да обязательно книгу к груди прижимает, и через фотку ту вытягивает писатель душу к себе. Не знаю уж, какими приманками он её в ловушку затягивает, а только у него уже и футляр для неё заготовлен. Души эти продаёт он – меняет на молодость свою да долгую жизнь. Валюта такая у него, урода – процедил с ненавистью мужичок, и глаза его недобро сверкнули. А как продаст душу, так тело и умрёт – продолжил он. Вот, хочешь верь, парень, хочешь мимо иди. Сказала она и где живет он, а к утру уже померла. Могу тебе сказать, только торопиться тебе надо. И он назвал адрес. – Сам я туда собирался идти футляры те искать, да только как померла Галина, больше ничего не надо мне стало в этой жизни.
Павел около часа ехал куда-то за город на полупустой электричке. Нашёл частный дом. Дом не отличался от любого другого на этой улице. Надо было спешить, и он решил не церемониться с проникновением внутрь. Обошел вокруг, присмотрел на заднем дворе окно, прикрытое буйно разросшимся кустом сирени, и просто выбил его валявшимся рядом камнем. Просунул руку, открыл задвижку, и залез внутрь. Да, этот маг ничего не боялся или и подумать не мог, что кто-то раскроет секрет и помешает его охоте – обычный загородный дом без охраны и сигнализации, – подумал Павел. Он начал осматривать комнаты в поисках мест, где могли бы находиться футляры. Он обошёл всё, заглянул в каждый ящик, но нигде не нашёл ничего похожего, да и искать особенно было негде. В одной из комнат он увидел настоящий «иконостас» – на каминной полке стояло несколько книг писателя, расставленных фотографиями вперед. Павел собрался уже было уходить ни с чем, но напоследок подошел, и со злостью смахнул все книжонки с этой ненавистной мордой разом на пол. За ними-то он и увидел то, что искал. По-видимому, за каждой книгой стоял чёрный футляр, потому что они были выстроены в ряд так же, как и книги. Некоторые были открыты, какие-то закрыты, всего штук десять. Павел начал лихорадочно хватать закрытые футляры и раскрывать их. У него вырвался истерический смешок – он представил, как это выглядит со стороны – он стоял, и с серьёзным видом открывал какие-то чёрные футляры, пустые внутри, стоя в чужой комнате дома, куда он проник, разбив окно. И всё это на основании россказней пьяного мужика!
