© Тронина Т., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
– «…Вы представьте – встретились два одиноких человека, уже не первой молодости, серьезные и основательные, он и она, и решили жить вместе. Сели друг напротив друга и начали договариваться по каждому пункту, буквально так: «Ты делаешь в семье это, а я – то… А финансы мы распределим следующим образом… Если же кто из нас заболеет вдруг, то поступать будем так-то и так-то…» Словом, обсудили они заранее, эти двое, возможные перипетии их совместного быта и стали жить вместе. Без любви, но по уму. Не сгорая от страсти, но уважая друг друга. Не друзьями, но партнерами. Партнерами по выживанию. По доживанию – того, что им отмерено еще судьбою. Спокойные отношения без романтики и иллюзий, прохладные, но зато надежные – разве хуже они горячки страстей? Ведь зрелость, а затем идущую за ней старость надо встречать во всеоружии, готовыми ко всему».
Роман читал этот текст с монтажного листа и внутренне морщился. Бред какой-то. И сам фильм – тоска зеленая. На экране – бесконечная зимняя дорога, тянущаяся мимо заснеженных деревьев с нависшим над ними серым небом. Мелькают деревья, тянутся облака. Голос Романа, накладывающийся на картинку, тоже звучит как-то устало и заунывно. Кто это смотреть согласится, какой зритель?
Роман озвучивал документальный фильм о некоем ученом, давно ушедшем из жизни, еще в начале двадцатого века. Данный отрывок был взят из дневников этого почтенного товарища. Вот нудный и бестолковый мужик, даром что светило и академик.
Ну какой еще брак по уму, по договоренностям, для выживания-доживания в сорок четыре-то года?! (Собственно, столько недавно исполнилось и Роману.) В семьдесят задуматься о том, что хорошо бы иметь надежного человека рядом, – это нормально, но в сорок…
Хотя, если вспомнить, раньше все было по-другому. «В комнату вошел старик тридцати лет…» Кто из классиков так сказал, Пушкин о Карамзине, кажется?
Нынче же тридцать – это вообще юность. А сорок и даже сорок с хвостиком – молодость. В сорок современный мужчина полон сил и энергии и завидным женихом считается. Да что там… И в семьдесят, и в восемьдесят люди женятся, не опасаясь насмешек окружающих. И потом, зачем обязательно искать пару, вступать в брак, если так боишься старости и немощи? Не проще ли сиделку найти, домашнюю помощницу? Дешевле обойдется, чем жену содержать. Бред, бред! Ученый, а дурак, этот товарищ из прошлого.
Роман остановил запись, отвернул микрофон в сторону, стянул с головы наушники и откинулся в кресле назад.
Обычно он, профессионал с многолетним стажем, никак не реагировал на те тексты, что ему приходилось озвучивать. Платили достойные деньги за его, Романа Катаева, голос, и хорошо.
Вот и в этот раз, соглашаясь на сотрудничество с известным режиссером-документалистом, Роман никак не ожидал подвоха. Был уверен, что, как обычно, уложится минута в минуту – высший пилотаж для диктора, актера озвучания. К примеру, фильм идет тридцать минут, а он, Роман Катаев, озвучит его за тридцать пять. Это же не художественное кино, где все сложнее и тоньше.
Но в этот раз почему-то все пошло не по плану…
Роман, продолжая злиться на героя фильма, от чьего лица читал текст, невольно вспомнил Иду, с которой расстался летом, где-то полгода назад. Иду-Аделаиду, адскую Иду, Иду из ада… Вот женщина-огонь! Что, интересно, она сказала бы, если б Роман предложил ей брак по расчету, для выживания в старости?
Она расхохоталась бы. Съязвила бы: «Ты что, Катаев, рехнулся? Предлагаешь мне за тобой горшки на старости лет выносить?»
Ида – дама пик, фамм фаталь, Кармен наших дней. Собственно, потому Роман с ней и расстался после пяти лет отношений – у него уже крыша стала ехать от этих страстей, и у нее, кстати, тоже. Скандалы и истерики, ревность и ненависть с обеих сторон. Невыносимо. Поначалу Роману нравился пылкий характер его возлюбленной, но потом он понял, что не в силах его выносить, что невозможно каждый день есть один только жгучий перец.
Так вот, а что, если представить Иду старушкой-подружкой? Нет, тоже невозможно. И потом она моложе, ей сейчас сколько? Тридцать три, кажется. И не замужем. Раньше, при царе, старой девой считалась бы, сейчас вон алкоголь в супермаркете без паспорта, поди, не продадут – личико свеженькое, без единой морщинки.
«Да и к чему нужна сиделка, жена?» – поморщился Роман. Ведь в случае чего он может позвонить сестре, Наталье. Она всегда поддержит. Племянник – Виталька – у нее на подхвате…
У Романа были очень теплые отношения со старшей сестрой и ее сыном. Наталья преподавала в одном из лучших московских экономических вузов. Без мужа родила сына, для себя. Очень самодостаточная, умная, рассудительная женщина. Виталька, правда, тот еще раздолбай, но, опять же, нынче парню быть раздолбаем в двадцать один год – это нормально. Виталий считал своего дядю Романа почти отцом.
Так что для чего еще эти договоренности с левыми тетками, тут сестра и родной племянник на себя все заботы о нем возьмут. Да и зачем Роману нужна чья-то помощь, он же здоровый мужик, никогда ни на что не жаловался, вот с этого и надо начинать… А до старости и вовсе далеко.
Роман потер затекшую от долгого сидения шею, зевнул. Посчитал мысленно до десяти и успокоился.
Затем вновь приступил к озвучке.
Когда закончил – вздохнул от облегчения.
В комнате было тихо. Не просто тихо – стояла невесомая, прозрачная, абсолютная тишина. Она давила на уши.
Эту комнату в своей квартире Роман переоборудовал под студию звукозаписи, чтобы ни один шорох извне не мешал. Установил специальное оборудование, дорогое и профессиональное. Ремонт потребовал больших денег, зато теперь Роман не зависел ни от кого, был сам себе хозяином. Напрямую договаривался с клиентами, с теми, кто нуждался в озвучке, и занимался ею, не выходя из дома. Никаких посредников, не надо мотаться по городу, арендовать у кого-то специальное помещение… Нет, конечно, какие-то виды работ требовали того, чтобы Роман занимался дубляжом в студии заказчика, но, в сущности, он как профессионал теперь мог свободно распоряжаться своим временем.
Помимо звукоизоляции в студии Романа была установлена и вентиляция, но сейчас появилось не только давящее ощущение в ушах – отчего-то стало душно… Навалилось нечто неприятное, напоминающее приступ клаустрофобии. А если он в этой комнате потеряет сознание, сколько ему придется пролежать тут? Если даже и пошевелиться будет не в силах? И ведь не докричишься… Никто не услышит. Сестра позвонит, как всегда, в выходные, а Виталька – только если ему деньги понадобятся. Ну и с праздниками если поздравить. Новый год через месяц с небольшим. М-да, вот тогда племянник и объявится. А заказчик… Ну, заказчик тоже не сразу начнет Романа искать, только когда срок сдачи работы приблизится.
Роману стало совсем не по себе. Он быстро встал из кресла, на миг даже показалось, что голова закружилась. Но у него никогда раньше не кружилась голова, разумеется, кроме тех случаев, когда принимал на грудь лишнее. Да и прошли те времена, когда он позволял себе много пить.
«Блин… этот фильм дурацкий. И время года самое поганое! Надо прямо сегодня ехать к этому режиссеру, отдать ему готовый материал и больше никогда с этим типом не связываться».
В гостиной Роман подошел к окну. Еще не вечер, но густые фиолетовые сумерки уже окутывали город. Голые деревья, черный асфальт. И что это там переливается в свете фонарей, что за морось? Похоже на мокрый снег. Первый снег… А что, пора, уже начало ноября.
Набрал номер на мобильном телефоне:
– Алло, Александр Андреевич? Добрый день. Катаев, да. Где-то через час, наверное, буду. Да, готово все, пораньше освободился. Думаю, чего тянуть. Спасибо. До встречи!
Своего авто у Романа не было. Зачем? Каждый день на работу ему отправляться не надо, дачи нет. Вернее, дачу (свою половину семейного гнезда) он отдал сестре; всякие гипермаркеты, где московская публика затаривалась продуктами, Роман терпеть не мог. Проще еду по Интернету на дом заказать. Если еще вспомнить о сложностях парковки в городе, оплате ее и куче денег, выброшенных на техобслуживание машины, бензин и штрафы… А нервы – когда наблюдаешь дураков на дороге, в опасной близости от себя? А ругань с соседями – чье место у дома занял? Слишком много неприятных нюансов получается. Роман во всем – в работе, в быту – пытался оптимизировать все свои действия, избегал ненужных финансовых потерь. Старался затрачивать меньше душевных и физических сил…
Так что по городу Роман ездил в основном на такси. Вот и сейчас хотел его заказать… Но, проверив в Интернете, есть ли пробки на дорогах, обнаружил, что на его маршруте сплошные заторы.
Тогда уж лучше на метро.
Оделся быстро – накинул пальто, кепку, горло бережно укутал шарфом, под мышку сунул портфель и вышел из дома.
В лицо Романа мало кто знал. Или, вернее, так – в лицо его знали лишь те, кто интересовался компьютерными играми, которые он озвучивал. Или вот еще другие, кто смотрел научно-технические, познавательные передачи – там он, случалось, иногда мелькал на экране, хотя в основном являлся тем самым «голосом за кадром»… Поэтому на улице, в транспорте люди проходили мимо Романа. А вот по голосу его узнавали многие.
На улице холодный ветер бросил в лицо порцию липкой мороси. Роман поморщился, прикрывая щеки воротником пальто: «Можно было и с курьером договориться… Хотя нет, сегодня предстоит личная беседа».
Роман спустился в метро. До часа пик было еще далеко, однако показалось, что народу многовато. «Все же лучше бы на такси!» – опять с досадой подумал он, втискиваясь в вагон, набитый людьми.
На одной из центральных станций вышел, чтобы сделать пересадку. Жарко, душно! И как-то нехорошо. Внезапно возникла боль где-то в груди слева. Где сердце.
Сердце у Романа никогда не болело.
Он сел на лавочку, достал мобильный, набрал номер сестры. Абонент недоступен… Наталья, наверное, в институте. Когда она читает лекции, то всегда выключает свой телефон. Ни написать ей, ни позвонить – никак. Номера деканата, как назло, в записной книжке не было. Так бы кто сбегал за ней из деканата в аудиторию… Роман набрал номер Виталика. Гудки, долгие гудки без ответа. Этот паршивец отвечал только тогда, когда ему удобно было.
Ивану, другу, позвонить? Да, пожалуй. Но стыдно. Не мужик он, что ли?
Роман сидел, скорчившись, с телефоном в руке. Мимо сновали люди, проезжали поезда. Может, сейчас лучше станет?
Но лучше не становилось. Наоборот, сознание стало затуманиваться, боль в груди усилилась. Это было жуткое, неприятное ощущение. И дольше медлить было нельзя – в какой-то момент ощутил Роман.
– Помогите… Помогите! – прохрипел он, держась за сердце. Кто-то кинулся к нему, какая-то женщина предложила таблетку нитроглицерина.
– Да «Скорую», «Скорую» вызывайте уже… Дежурная! Тут человеку плохо! – нетерпеливо закричал кто-то рядом. И это было последнее, что Роман слышал, потому что в следующую секунду он потерял сознание.
Очнулся только в «Скорой». Машину слегка потряхивало на поворотах.
– Лежите, мужчина, лежите, вам нельзя двигаться! – строго прикрикнула фельдшер в синей спецодежде.
– Мне позвонить…
– Не двигайтесь!
Романа отвезли в кардиологию.
Провели общее обследование, взяли анализы. Опросили, осмотрели. Еще раз сняли электрокардиограмму.
Врачи серьезные. Строгие. Все делали аккуратно, но как-то быстро, решительно, не слушая его протестов и просьб, словно Роман уже не имел воли, не владел собой, был маленьким ребенком. Оно и понятно – кардиология, тут не покапризничаешь, тут промедление смерти подобно…
И да – мысленно Роман уже распрощался с жизнью. А что, в этом возрасте мужчины часто уходят в небытие, причем происходит это внезапно, без каких-либо предпосылок.
И теперь в этом холодном свете ламп, что освещали пространство палаты интенсивной терапии, фильм, который Роман озвучивал утром, показался ему неким пророчеством. Ну а что, молодость и здоровье действительно не вечны!
Слаб и самонадеян человек, думая, что владеет своей судьбой. А она берет да и щелкает его вдруг по носу в один «прекрасный» день, напоминая, кто в этой жизни хозяин…
Когда к кровати подошел лечащий врач – серьезный мужчина с бумагами в руках – и заговорил деловым тоном, Роман обмер и обмяк, понимая, что сейчас ему произнесут приговор.
– Так, Роман Петрович? Что у нас тут… Электрокардиограмма никаких патологических изменений в сердечном ритме не зафиксировала. Аритмии нет, экстрасистолия в норме. Гипоксии миокарда не обнаружено… – Кардиолог говорил и говорил, а Роман не понимал смысла сказанного.
– Доктор, что со мной? Сколько мне еще осталось? – с отчаянием спросил он, ожидая, что сейчас услышит в ответ нечто страшное. Например, «Будем честны. Вам, Роман Петрович, осталось совсем немного». Или: «Вам нужна пересадка сердца, но операция еще ничего не гарантирует».
Но доктор вдруг улыбнулся:
– Господи, да я ж вам толкую, что сердце у вас в порядке, Роман Петрович!
– Да? А что же тогда…
– Скорее всего дал о себе знать позвоночник. Шейный остеохондроз, наверное, но это уже не наша епархия. Работа у вас сидячая?
– Да…
– При шейном остеохондрозе нарушается иннервация тканей в плечевом поясе. Рецепторы этих областей не получают достаточное количество импульсов и влияют на центры иннервации сердца. Центральная нервная система воспринимает такие импульсы как болевые, и возникает кардиалгия. – Врач посмотрел в лицо Роману и затем добавил уже другим голосом: – Короче, сосуд пережало в шее, а показалось, что это сердце болит.
– Но я потерял сознание…
– Это нормально. Артерия в позвоночном отделе сдавлена, кровообращение ухудшается, организм пытается устранить проблему, кровоток усиливается за счет повышения артериального давления – вот вам и потеря сознания.
– Так я здоров, что ли? – с изумлением спросил Роман.
– Ну, здоровьем это тоже назвать трудно… будете наблюдаться у невролога по месту жительства. Думаю, вам рекомендован массаж и занятия ЛФК, то есть лечебной физкультурой… Хотя мы вас не сразу выпишем, понаблюдаем еще, с холтером походите… А так – прогноз благоприятный. Не наш вы пациент, Роман Петрович.
– Так это не сердце?! – наконец осознал Роман. Появилось ощущение, будто его буквально за секунду до гибели кто-то вытолкнул на обочину из-под колес мчащегося поезда.
– Да. Извините… Больно голос у вас знакомый, никак не могу вспомнить. Мы знакомы? – вдруг улыбнулся доктор.
– Нет, мы не встречались, – устало махнул рукой Роман. Он не всегда любил признаваться в том, что его голосом озвучены не только многие передачи и фильмы, а еще герои компьютерных игр, он часто звучит в рекламе. Лишнее внимание, ненужные разговоры. Зачем?..
Через пару дней Романа выписали домой.
Ни сестра с племянником, ни друзья так и не узнали, что он был в больнице. И заказчик тоже не перезвонил, когда Роман не приехал. Впрочем, Роман, выйдя из медучреждения, все же успел сдать работу вовремя, в оговоренные сроки.
Невролог в районной поликлинике действительно обнаружила у Романа шейный остеохондроз и назначила массаж и лечебную физкультуру. Советовала еще найти хорошего мануального терапевта. Сказала, что остеохондроз только начал развиваться, раз нет сильных болей в спине, и что все поправимо, если заниматься собой…
– Я вам сейчас направление дам в поликлинику восстановительного лечения, это не так далеко. Там очень хорошая база, и все специалисты в наличии.
В общем и целом Роман чувствовал себя нормально. К этому моменту он уже осознал, что его проблемы со здоровьем, конечно, не пустяковые, но, во всяком случае, и не смертельные. Разумеется, надо было подлечиться, начать соблюдать режим, следить за питанием…
Дело в другом. Вот только что он, казалось, умирал, а тут – бах – и жив. И есть еще шанс прожить долго и счастливо. А ведь он совсем не задумывался раньше о своем здоровье, о том, сколь скоротечна может быть жизнь…
Выходит, тот ученый, чей монолог озвучивал Роман, был прав? Нужен, нужен человек рядом, с которым не страшно, который может стать опорой в тяжелые минуты.
Нужна жена!
Именно жена. Да, есть друзья, родные, которые помогут в случае чего, спасут, найдут способы решения проблемы и прочее… Но друзья не могут стать, гм… няньками. Они не могут постоянно находиться рядом. И Наталья нянькой тоже не будет. У нее работа, сын, ученики.
До сиделки Роману еще очень рано, а вот жена… С ней спокойнее. Когда рядом живой человек, уже не страшит участь остаться забытым всеми, лежащим на полу без движения… Жизнь ведь такая непредсказуемая, и возраст такой опасный… А вдруг случится еще один приступ?!
Роман встретился с Иваном, своим лучшим другом, честно рассказал о сложившейся ситуации – что на днях попал в больницу и теперь задумался о женитьбе всерьез.
Встречались они в кафе.
Роман заказал себе свежевыжатый сок и салат из зелени – для сосудов полезно. Перед Иваном, каскадером и спортсменом, стояли пиво и мясной стейк.
– Чего не позвонил? – мрачно спросил Иван после короткой речи Романа. – Блин, у меня столько докторов знакомых, сразу бы тебя на ноги поставили.
– Так не получилось. Я аки беспомощный младенец там был, в больнице. Без одежды, без телефона, шевелиться и то не разрешали. И что твои знакомые… Меня и без того хорошо обследовали.
– Ты хренью, брат, страдаешь. Сосуд пережало… Я тебе давно говорил – надо спортом заниматься! Сидишь вечно, скрючившись, перед своим микрофоном… Плавание, лыжи. Ну ты на себя посмотри – бледный как призрак. Из дома, поди, раз в месяц выходишь.
– Дело не в этом. Я говорю, жениться хочу. Что думаешь?
– На ком?
– Не знаю! – разозлился Роман. – Я тебя и спрашиваю – на ком? Думал об Иде, но ты ведь помнишь ее – она быстрее всякой болезни уморит.
– А тебе обязательно жениться? – нахмурился друг.
– Ну а как иначе? На каких еще условиях нормальная женщина согласится со мной жить? За просто так? Найти приезжую, сделать ей временную прописку, поселить у себя, и пусть благодарна мне будет? Нет-нет, я хочу нормального человека, с которым мне не противно будет существовать рядом.
– Это в тебе еще страх говорит. Пройдет время, и ты успокоишься, и не нужна тебе будет никакая жена…
– Ты не понимаешь. Я это прямо чувствую, мне необходим человек рядом. Живая, хорошая женщина.
– Так это самое сложное. У меня подобных ангелов на примете нет, – вздохнул Иван. – И насчет Иды, пожалуй, ты прав – не вздумай с ней связываться опять.
На другой день к Роману домой приехала Наталья. Старшая сестра, обычно ироничная, спокойная женщина, выглядела растерянной.
– Ромочка, что же ты мне ничего не сказал, мальчик мой… Почему ты не позвонил мне из больницы?
– А чем бы ты мне помогла?
– Ах, не говори ерунды! Хочешь, я у тебя поживу пока?
Роман задумался. Предложение выглядело очень заманчивым. Но, с другой стороны, а как тогда Виталька? Пусть он и совершеннолетний уже парень, но Наталья не раз признавалась, что без присмотра он может натворить дел. Если поселить у себя сестру, то придется оставить здесь и племянника. Но Виталик не станет вести себя примерно. Друзья, громкая музыка, беспорядок; разговоры и споры с юным нигилистом…
– Нет, Наташ, не надо. Не надо ко мне переезжать. Я с тобой посоветоваться намерен. Ты знаешь, я ведь старый холостяк. Но… Вот, видно, пришел и мой час… Хочу жениться.
Роман обрисовал ситуацию, сестра слушала его с бесстрастным лицом. Наташа напоминала тех моделей, что позировали в старых, еще советских времен журналах моды из Германии. Ах, нет, из ГДР даже… У Натальи была несколько массивная фигура, аккуратная короткая стрижка, высветленные волосы, широкое, ничем не запоминающееся лицо. Глаза прятались за стеклами очков в золотой оправе. Женщина без возраста, по внешности которой нельзя определить ни ее настроение, ни ее мысли, ни то, счастлива ли она… Приветливая, но абсолютно закрытая дама.
Меньше всего Роман хотел, чтобы его будущая избранница была похожа на сестру.
– На ком жениться? У тебя кто-то есть? – все с тем же бесстрастным выражением лица спросила Наталья.
– Нет пока.
– Так ты это из страха хочешь сделать! Какие же вы, мужчины, неженки. Чуть в боку кольнуло – уже думаете помирать. Послушай, ты от женитьбы больше потеряешь – и здоровья, и всего… Не сходи с ума, Рома. Брак – это серьезно. Это обязательства. Ты хочешь сюда кого-то привести?
Роман вдруг подумал, что его женитьба будет невыгодна в первую очередь именно сестре. Пока брат холост – она единственная его наследница. Она и Виталька. И все накопления Романа (не олигарх он, но накопления приличные, чего уж, экономил и не кутил, много пахал), и эта квартира в центре Москвы тоже… Все достанется жене, если Роман все-таки уйдет из жизни.
Наталья никогда не отличалась корыстью, но… Она уже не так молода, да и зарплата преподавателя, пусть и известного вуза, невелика. Да, она еще пишет статьи в финансовые журналы, берет учеников, ведет какую-то научную работу, – но все это не самые большие деньги. А уж какое разорение ей от Витальки…
– Я напишу завещание на тебя, – серьезно произнес Роман. – Все мои накопления достанутся вам с Виталием. И квартирный вопрос тоже продумаю, чтобы вас, опять же, не обделить.
– Это хорошо. Не в том смысле, что я зарюсь на твои богатства… – усмехнулась сестра. – Просто это нормальное желание – обезопасить себя от предприимчивых хищниц. Но, с другой стороны, какая тогда выгода жениться на тебе? Из большой любви?
– Ой, перестань… – В первый раз за последние дни неожиданно рассмеялся Роман. – Какая любовь? Но ты права. В самом деле, чем тогда должен привлекать женщину брак со мной? А что, если так: все наследство – тебе, сестричка, но жену свою я обещаюсь содержать, пока она со мной живет. Еда, одежда, коммунальные услуги, походы в кафе, прочие расходы – все на мне. К ее финансам, ее собственности я не собираюсь иметь отношения. И ей, получается, при таком раскладе спокойнее! Разумный, взвешенный союз двух людей… Господи, ну да, точно! Вот он что имел в виду.
– Кто – «он»?
– А, неважно. Один тип. Слушай, а ты не можешь порекомендовать кого-нибудь на роль моей невесты?
– Могу, – кивнула сестра. – Полно незамужних, одиноких подруг. Да, еще вопрос. Ты как… относишься к детям? Ты хочешь детей? Потому что, если у тебя появятся отпрыски, это, сам понимаешь, получится совсем другая история.
– Я не хочу детей! – испугался Роман. – И чтобы у моей жены были дети от предыдущих браков – тоже не хочу… – Он замолчал. Потом добавил нехотя: – Ну ладно, если только уже взрослые и живут отдельно. Значит, молоденькая мне не нужна. Да! И еще я желал бы, чтобы моя жена была красивой. Я же эстет тот еще, ты знаешь… Так что круг сужается.
– Это уже сложнее… Хотя выбор все равно большой, – подумав, заключила сестра и обещала в ближайшее время устроить ему свидания со своими приятельницами.
Фотографии подруг Наталья сначала показала Роману в социальной сети. Большинство претенденток он отбраковал. Ну это же ужас, серьезно… Либо дамы, либо тетки. Ни тот, ни другой типаж Роман терпеть не мог. Он хотел видеть возле себя женщину, пусть и не юную, пусть и не совершенную в чем-то, но именно Женщину. С которой хочется лечь в одну постель, на которую приятно смотреть и которая не раздражает…
С несколькими претендентками, которые показались ему более-менее симпатичными, Роман встретился лично. Сидели в кафе, болтали, приглядывались друг к другу. И опять все не то. Одна особа, пришедшая на свидание, оказалась откровенно глупой. Буквально – курица какая-то, даже поговорить не о чем. И взгляд у нее остолбенелый, бессмысленный.
Другая внешне выглядела ничего, и умна вроде, но зато звуки, которые она издавала… Такой неприятный, резкий, шамкающий голос. Старушечий. На десятой минуте общения захотелось выключить звук. Не то, словом.
Третья – стриженая, в очках, тощая, с торчащими ключицами и глубокими носогубными складками – большая умница, да и еще с чувством юмора, ему вроде бы понравилась. Ну просто потому, что с ней интересно. Однако, выпив немного вина, собеседница вдруг превратилась в плаксу, и из нее полезли какие-то комплексы, обиды, жалобы, тоска, страдания… И вот как с такой жить? Она ж навечно раненная и обиженная, отдувайся потом до конца жизни за всех тех, кто ее когда-то задел и унизил! Ну ее тоже.
После этих неудач Роман опять вспомнил об Иде. А что, если она изменилась? Конечно, полгода, последовавшие после расставания с ней, – не срок для кардинальных внутренних перемен, но кто знает… Возможно, Ида одумалась. Пересмотрела многое в отношениях с Романом. И потом, вполне вероятно, уже успела сравнить его с кем-то… Такие женщины, как Ида, долго в одиночестве не остаются. Наверняка у нее после Романа были другие поклонники. И она (как и он сейчас, после всех этих неудачных свиданий) вдруг осознала, что лучше Романа ей никого не найти? А если нашла? Ладно, нашла так нашла, но все равно надо позвонить Иде, встретиться с ней.
Они расстались в ссоре, после очередного скандала. Из-за чего спорили? А уже не вспомнить даже… Набрал ее номер:
– Алло. Узнала?
– Ой. Катаев, ты? Чего надо? Соскучился? – захохотала Ида.
– Представь себе. Вот, решил узнать, как ты поживаешь.
– А ты заходи, посмотришь…
– Когда?
– Да хоть сейчас! – опять рассмеялась бывшая возлюбленная.
При всех своих недостатках и скверном характере Ида обладала одним несомненным достоинством – она являлась настоящей Женщиной. В ней не было ничего чопорного, дамского. И ничего суетливого, приземленного, «теткинского» в ней тоже не было…
Роман купил вина, готовых закусок и поехал к бывшей возлюбленной.
Ида открыла дверь – она стояла в коротких шортиках, босиком, сверху накинула полупрозрачную шелковую рубашку. Темные длинные волосы были убраны назад в небрежный хвост, вдоль щек висели кольца кудрей. Вид задорный и соблазнительный.
Роман, когда увидел Иду, сразу почувствовал желание.
– Катаев, скотина… вспомнил! – Она чмокнула его в щеку. – Проходи.
– Как ты поживаешь?
– Ой, ну как… Вчера вечером мать вот уехала, пилила меня почем зря. Я такая, я сякая, жизнь профукала, несерьезная… Да, с той работы я уволилась, новую еще не нашла, представляешь? Нет, я пыталась устроиться в одну фирму, но тамошний начальник как начал меня за сиськи щипать…
– А я его понимаю… Тебя нельзя не ущипнуть, – засмеялся Роман. – Штопор где?
– Ты же знаешь где. Или забы-ыл? – приблизив лицо, игриво спросила Ида.
Роман открыл бутылку, разлил вино по бокалам. Чокнулись. Роман отпил только глоток, отставил бокал.
Ида теперь жадно ела, прямо руками, выхватывая с лотков ломтики нарезанной семги. Затем принялась за сыр.
– Налей еще. Уф. При матери совсем не пила. Она же старая ханжа. И курить мне не давала.
– И правильно делала.
– И ты туда же! Иди-ка сюда, иди… – Ида потянула Романа к себе, принялась быстро, дрожащими руками расстегивать ему ремень.
И тут Роман вспомнил, почему они расстались. Ида – прорва. Жадная прорва. Ей всего мало – еды, секса, денег, любви, слов, обещаний, солнца, счастья, покоя… Да, она искренна в своих желаниях, но несдержанна, точно первобытный человек. Туземка из дебрей Амазонки, не знающая о цивилизации.
– Ида… Погоди.
– Нет, не хочу! – Она выхватила у него из рук квадратик блестящей фольги, отшвырнула в сторону. – Быстрее!
Села прямо на стол – бутылка полетела на пол, бокалы тоже.
– Давай. Давай-давай. А-а… А-а! – закричала она во весь голос. С одной стороны, это ужасно заводило Романа. С другой стороны, надоело. У Иды всегда было состояние, называемое словом «приспичило». Во всех областях жизни. У этой девушки не существовало ни режима, ни распорядка – ничего, ни в еде, ни в сексе, ни в чем другом. Все спонтанно и внезапно. И всегда с жадностью и дикими криками.
Вот и сейчас она орала, точно безумная, вцепившись в полы расстегнутой рубашки Романа.
Интересно, почему она вела себя подобным образом – неужели испытывала наиострейшие ощущения или у нее просто такая манера поведения в эти моменты? Это живая реакция или привычный спектакль?
– Куда… Стой! Нет, нет… А-а-а! – не отпуская своего любовника, Ида забилась в конвульсиях, и Роман – вынужденно – синхронно с ней.
Он отстранился чуть погодя, опустошенный и почему-то несчастный.
– Фух… Ой, а вино-то… – Ида провела ладонью по лицу, засмеялась.
– Ты не права.
– В смысле? А, ты об этом. – Она кивнула на квадратик фольги, валявшийся на полу. – Ну перестань, иначе бы я ничего не почувствовала.
– Ты это себе внушила. Послушай, нехорошо вот так, – настойчиво повторил Роман.
– Господи, Катаев, какой ты скучный! – с раздражением воскликнула Ида. Затем вскочила и быстро принялась убираться – сгребла шваброй осколки и неиспользованный презерватив в совок, затем вытерла с пола лужу вина. – Вспомни, мы же никогда этой фигней не пользовались, и обходилось. Да, а ты вообще зачем приходил?
Роман не ответил. Ушел в ванную, там привел себя в порядок. Мельком взглянул на полочки – никакого присутствия мужчины в доме не наблюдалось. Хотя это еще ни о чем не говорит. Возможно, Ида ездит к кому-то в гости… Да и вообще, какая разница! – с раздражением одернул он себя.
– Катаев… Ты чего такой загадочный? – позвала Ида.
Роман вышел из ванной, посмотрел на девушку. Она нервничала, явно чего-то ожидая.
А он не мог ей ничего сказать. И дать ей он тоже ничего не мог. Одна холодная пустота в сердце.
Он зря сюда приходил, зря все это делал. Ида – не та, с кем Роман согласился бы жить. Он устал от нее. Испытывал теперь пресыщение, отвращение, почти ненависть. Хотя, если подумать, Ида тут ни при чем, в этом бесполезном визите нужно винить только себя.
– Ты меня любишь? Ты скучал по мне? У тебя кто-то есть? – Ида подошла, обняла его. Роман ничего не ощутил, когда она прижималась к нему. Чужая, совершенно чужая.
– Все не так. Я не должен был… – Он отвел ее руки от себя. – А разве ты этого не чувствуешь?
– Что я должна чувствовать, Катаев?
– Прости. Прости и забудь. Все, все, я сам дурак, сам виноват.
– Ты куда? Уходишь? Вот так вот? Слушай, да ты просто скотина…
– А разве ты нет?! – оглянувшись, взорвался он. – Тоже ведь как животное себя ведешь.
– Ненавижу тебя! – дрожа от бешенства, закричала Ида. – Убирайся! Чтобы я больше тебя никогда не видела! Вон!
Роман схватил свое пальто с вешалки, шагнул на лестничную клетку и вздрогнул – за его спиной с грохотом закрылась дверь.
Спускаясь в лифте, он анализировал свои ощущения. В области сердца вроде не колет и с шеей тоже все в порядке… Может, напрасно он паникует из-за здоровья? Ну, прихватило разок, но ведь это еще ничего не значит…