Государь Иван Третий

© Торубаров Ю.Д., 2022

© ООО «Издательство «Вече», 2022

Об авторе

Современный писатель-историк Юрий Дмитриевич Торубаров родился в городе Барабинске Новосибирской области в семье железнодорожников. По долгу службы семья Юрия часто переезжала с места на место. Из Барабинска перебрались в Новосибирск, потом отца перевели под Кемерово работать на крупнейшем местном железнодорожном узле Топки. Здесь, в Топках, его семью и застала война. Отец вскоре ушел на фронт. Воевал он в железнодорожных частях, держал в рабочем состоянии один из участков Дороги жизни для осажденного Ленинграда.

В Топках Юрий пошел в школу. Мальчик много читал, любимым его уроком стала история. Но своим увлечением Торубаров обязан не столько книгам, сколько преподавателю истории Е.И. Гакову. Это был настоящий энтузиаст своего дела, на его уроках никогда не было скучно. Всем своим ученикам Гаков сумел привить глубокую любовь к родной земле, к прошлому нашего Отечества.

После окончания средней школы Юрий планировал поступить в Московский историко-архивный институт, но обстоятельства сложились так, что ехать далеко не пришлось, Торубаров поступил в Кемеровский горный институт. Получив диплом горного инженера, был направлен в шахтерский город Междуреченск, недавно образованный на юге Кузбасса. Здесь молодой специалист прошел весь трудовой путь горняка – от должности горного мастера в шахте до начальника большого угольного участка.

Карьера стремительно шла в гору, но тяга к истории не пропадала. Оказавшись по долгу службы в Калуге, Торубаров случайно увидел местную карту, где на юге области заметил одно до боли знакомое название – Козельск. И тотчас в памяти всплыл давний урок истории, где Ефим Игнатьевич Гаков весьма эмоционально рассказывал о подвиге жителей этого города. «Еще тогда, в школе, – вспоминает писатель, – для меня Козельск стал иметь какое-то особое значение. Возникло непреодолимое желание побывать на этом героическом клочке нашей земли. Я задержался и на следующий день поехал туда. Трудно передать, какой душевный трепет вызвала во мне короткая надпись на въезде в город: “Козельск”. Я даже не верил, что попал сюда. Пока я гулял по его улицам, в моей голове созревал план первого романа. Вернувшись к себе в Сибирь, я засел писать этот роман. Я еще не раз побывал в Козельске, посещал библиотеки, собирал материал».

Роман был закончен в 1991 году и принят Воениздатом. Но тут завертелось неумолимое колесо истории. Полным ходом шла приватизация, а публикация все оттягивалась и затягивалась, пока наконец, после ряда внутренних споров и разбирательств, это издательство не перестало существовать. Узнав об этом, писатель слегка отчаялся, но решил попробовать предложить рукопись в другое издательство. Своей несомненной удачей Юрий Торубаров считает встречу с Д.С. Федотовым, редактором издательства «Вече». Роман был принят к публикации и в 2007 году увидел свет. Доброжелательное и чуткое отношение опытного редактора буквально окрылило писателя, и он снова взялся за перо. Вслед за романом о героической судьбе Козельска последовало продолжение – «Месть Аскольда», где события развиваются после захвата Козельска татаро-монголами. Некоторым защитникам города все же удалось спастись и укрыться в непроходимых лесах. Аскольд, сын погибшего воеводы Сечи, начинает жестокую партизанскую войну…

Писатель потратил два года на написание этого романа. Но история борьбы русичей против Золотой Орды не отпускала. Еще через год вышел третий роман, посвященный этой теме, – «Таинственный двойник», книга, которую сам писатель на сегодняшний день считает лучшей в своем творчестве. В поисках материала для своих произведений Торубаров много путешествует – Великий Новгород, Суздаль, Можайск, посещает церкви, монастыри, музеи, местные библиотеки. Результатом этих поездок и визитов стали два совершенно новых, не похожих на предыдущие романа – «Иван Калита» и «Офицерская честь». Первый повествует о «собирателе земель русских» Иване I, действие второго происходит во времена Наполеона Бонапарта. Юрий Торубаров продолжает активно работать.

Избранная библиография Юрия Торубарова:

«Тайна могильного креста» (2007)

«Месть Аскольда» (2009)

«Таинственный двойник» (2010)

«Офицерская честь» (2011)

«Иван Калита» (2011)

Глава 1

Рим. Вечер. Город во власти черно-пепельной тучи, которая тихо приползла с моря и погрузила его в ночную темноту. Упершись в Апеннинский хребет, она разрядилась громовыми раскатами. Видимо, от злости, что не может преодолеть хребет, она стала поливать землю проливным дождем, который разогнал римлян по их домам. Даже таверны опустели. Кому же хочется промокнуть до нитки? И город погрузился в сон. Окна домов, озаряемых редкими стрелами молний, выглядели в этот момент с площади Святого Петра как бельмо на глазу слепого музыканта. Освещенная фонарями, расставленными по ее периметру, в их тускло отражаемом свете она сейчас была похожа на озеро, покрытое волнистой рябью. Казалось, все кругом вымерло.

И только на втором этаже Бельведерского дворца из-за небрежно задвинутой шторы пробивался свет. Это была потайная комната папы римского. В ней он встречался со своими преданными друзьями. Иногда сюда приводили и противников папы, которые редко возвращались живыми.

Это было уютное гнездышко. Мягкие, с наклонными спинками бархатные кресла, посредине круглый, инкрустированный золотом столик. Стены обтянуты светло-зеленым шелком. Вдоль стен расставлены пальмы, промежуток между которыми занимал цветущий кустарник. Слышалось птичье пение. А освежающий аромат приводил гостя в умиленное состояние. Разве это не рай? И даже те, кто здесь часто бывал, не могли отделаться от этого чувства. Редко острый глаз мог заметить за зеленым занавесом скрытый эркер. Если бы он заглянул туда, то увидел бы роскошную кровать под балдахином. Наверное, здесь усталый папа набирался сил. Или…

Промозглая погода принесла с собой прохладу. В большом мраморном камине потрескивал огонек, пляшущий то на одном, то на другом полене. Казалось, он хотел поскорее охватить эти поленья, словно кто-то мог их у него отобрать. Тепло, исходившее от камина, вносило свою лепту в уют помещения. На столе красовались золотые кубки, разные фрукты, бутылки с дорогим французским вином.

Попасть в эту комнату было непросто.

За дворцом, за узкой дорогой, стоял неприметный двухэтажный каменный дом. Он прятался за оградой с калиткой, наглухо закрытой толстой дубовой дверью. Она открывалась только по команде из дворца, передаваемой через пружинистую колотушку. Монах, встречавший посетителей, взмахом руки, не произнося ни слова, предлагал следовать за ним.

Они входили в дом. По неширокому полутемному коридору проходили в конец здания, где виднелась лестница, ведущая вниз. По ней в полном молчании спускались монах и посетитель. Затем поднимались по лестнице вверх, и вскоре их встречал яркий свет и белый мрамор лестницы. Они входили во дворец.

Монах останавливался перед дверью, дергая за шнур. Она неслышно открывалась, и они оказывались на площадке перед новой дверью. Переступив порог, неизвестный и неузнанный гость попадал в земной рай.

Этим путем проходили и те, кто неоднократно здесь бывал. Только кардиналы могли пройти папской дорогой. Дверь его покоев была задрапирована так, что сливалась со стеной. Открывалась она неожиданно. Входил папа, а за ним кардинал.

Так было и на этот раз. Гостем был… великий епископ Польши и Литвы Збигнев Олесницкий! Жив оказался курилка. Правда, он сильно изменился. Его лицо стало похоже на мумию. Но глаза по-прежнему горели молодым огнем, и он довольно легко шел за монахом.

И вот он в давно знакомой комнате. Как всегда, сел в кресло спиной к окну. Так труднее было разглядеть его лицо. Старый хитрец хорошо знал, что наблюдательный хозяин мог и по лицу прочитать мысли. Пока Збигнев осматривал комнату, пытаясь отметить, что в ней изменилось, неслышно открылась дверь. Вошел папа Павел. Он был грузным, стареющим человеком. Домашний колпак, надвинутый почти до глаз, закрывал широкий лоб. Мясистое лицо было тщательно выбрито. За ним выглядывало довольное лицо кардинала Виссариона, бывшего Никейского митрополита. Он был немного выше среднего роста. Из-под черного клобука выбивалась прядь седеющих волос. А его серые пытливые глаза просверлили склонившегося в поклоне гостя. Епископ отставил кресло, подошел к папе и поцеловал его руку. Тот, возложив свою длань на голову Збигнева, что-то прошамкал толстыми губами, и они сели по своим местам.

Папа повернул голову к Виссариону. Тот, понятливо кивнув, начал:

– Нас заставили пригласить вас, великий епископ, – при этих словах на обтянутом пергаментной кожей лице появилось что-то вроде улыбки; судить о том можно было по складкам, которые собрались около сухих губ, – обстоятельства, сложившиеся в Европе. Наверное, Збигнев, вам хорошо известно, что турки после своей ошеломляющей победы над Византией, взяв Константинополь, положили эту империю в гроб. Думаю, что победа досталась им тяжелой ценой. Но мне, как и многим другим, – он опять повернул голову к папе; тот, уже догадавшись, что хочет сказать кардинал, опять кивнул, – думается, что они – наш опаснейший враг, – зачем-то пояснил Виссарион, хотя перед ним сидел опытнейший и хитрейший политик, отлично знающий, что делается не только вокруг его Польши, но и далеко за пределами окружающих стран. – Мне думается, что турки на этом не остановятся. Временная победа молдавского господаря только раздразнила турок. Это поражение показало им, что надо лучше готовиться. Сегодня о том, что восточное пугало усиленно вооружается, докладывают те, кто временами оказывается там. Поэтому нужно срочное объединение сил. Польша должна возглавить этот крестовый поход.

Виссарион остановился и взглянул на Збигнева. Понимая, что кардинал хочет услышать его ответ, епископ тонкими сухими пальцами постучал по крышке круглого стола и заговорил:

– Из всех стран Польша потеряла больше всех. Наш король Владислав, когда другие нежились в мягких постелях, героически вступил в бой с клятым врагом. И он остался на поле брани. Да, мы в Польше видим растущую и грозную опасность. Но скажу честно, нам мешает наша междоусобица. Казалось бы, литовский король сидит у нас на троне, радуйтесь! Однако литовцы не желают жить под польской короной. У них главная, тщательно оберегаемая мечта: быть свободными и жить, как они жили прежде. – Епископ замолчал, поочередно посмотрел на папу, потом на кардинала.

Губы папы задергались, что было признаком нарастающего неудовольствия.

– Что же будем делать? – внятно произнес он. – Сегодня, похоже, в Европе, кроме нас, никто не обеспокоен надвигающимися событиями. Франция, только что закончившая свою Столетнюю войну, радуется победе и зализывает раны. И Людовик ХI – не Людовик Святой. Он не очень-то горит желанием биться с неверными. Император Фридрих никак не может управиться со своими баронами, каждый из которых спит и видит, как забрать у соседа кусок пожирнее. – Папа после этого выдохнул, словно сбросил тяжелый груз.

Его слова показали, что он хорошо владеет обстановкой в своей католической епархии.

– Добавлю, – проговорил Виссарион, – ваше святейшество, император в душе желает, чтобы другие проливали кровь за Христа, а он бы пришел и подобрал измотанные вконец государства.

По лицу папы можно было понять, что эти слова ему не очень понравились.

– Что же получается, – заметил епископ, – в Европе туркам некому противостоять?

Виссарион посмотрел на папу. По опущенным бровям понял, что ему можно говорить.

– Почему, есть!

– Кто же это? – поинтересовался Олесницкий.

– Руссия, – ответил Виссарион.

Брови, вернее, то, что от них осталось, поднялись на морщинистом челе епископа. Виссарион, скосив глаза на папу, продолжил:

– Нам стало известно, что молодой русский князь Иван, кажется, Третий, усиленно объединяет Русь, взяв под свою руку Ярославское, Ростовское княжества. На очереди и Тверское.

Епископ был крайне удивлен и растерян. Он живет почти рядом и не знает этого.

«Кто же им это доносит?»

– Если вы так хорошо все знаете, то зачем я вам? – спросил епископ, тихонько постукивая по столу.

– Зачем? – Виссарион взглянул на папу и проговорил: – Нам надо этого северного медведя натравить на турок.

Епископ ухмыльнулся:

– Вы хотите силой заставить Ивана служить вам? Напрасные надежды! Да, сегодня Руссия, как вы говорите, сильна. Наши князья не смогут этого сделать.

Папа и Виссарион, услышав эти слова и уловив в его тоне скептицизм, чуть не разом произнесли:

– Мы это понимаем. Но есть и другой способ побеждать.

– Хитрость! – И папа выразительно посмотрел на кардинала.

Тот понял и, кивнув, заговорил:

– Епископ, вы правы. Силой медведя не заставить, а вот лаской, жаркими объятиями, наконец, женскими чарами…

– Ха! Ха! – рассмеялся скрипуче епископ. – Но… насколько мне известно, у него есть… жена. И я знаю, что до сих пор русские князья отличались своим постоянством. Взять их доблестного князя, как они его зовут, Донского…

– Это так, – подняв руку, заговорил Виссарион, – но жены ведь и умирают.

Быстрый взгляд епископа сказал о том, что… он все понял и одобряет такой путь, и ему стало ясно, зачем он здесь. Да, затевается большая, очень большая игра, результатом которой могут быть далеко идущие события, могущие изменить историю чуть ли не половины мира.

– Я выполню все, что будет угодно нашему Господу. – Епископ приподнялся и, сложив руки, поклонился папе. Поднял голову, посмотрел на папу и спросил:

– Если не секрет, кто же выбран, ваше святейшество, для этой цели?

Взгляд Виссариона вновь обратился на папу. Кардинал кашлянул и ответил:

– Софья Палеолог.

Это была его кандидатура, как и весь план. Он-то и помог ему получить звание консула.

Услышав эти два слова, глаза у епископа округлились.

– Палеолог – и… в берлогу! Нет! Не поедет! – заявил он решительно.

Виссарион усмехнулся:

– Поедет… как миленькая, коли есть будет нечего.

Епископ отвел глаза в сторону.

– Да, да, не сомневайтесь, епископ, – проговорил Виссарион, улыбаясь. – Надеюсь, вы не останетесь в стороне от нашего святого дела?

– Я же сказал, – недовольным тоном ответил тот.

Удивление Олесницкого можно было понять. Палеологи! Царствовавшая почти двести лет династия великой Византийской империи, восточная наследница великой Римской империи. Первому Палеологу захватить власть помог, на свою голову, никейский император Михаил Второй. И вот спустя столетия племянницу великого константинопольского императора пытаются использовать как простую девку. И кто!

– Чего же вы от нее ожидаете? – спросил он, языком облизывая сухие губы.

– Она должна склонить своего мужа принять Флорентийскую унию! – не без гордости ответил Виссарион.

Епископ покачал головой и, вздохнув, произнес:

– Не удалось Исидору… М-да-а… всяко бывает. Но… – Он не договорил, только опять вздохнул.

– Ну что, закончили? – спросил папа.

Виссарион и Олесницкий закивали головами. Папа взял лежавший перед ним колокольчик и позвонил. Тотчас открылась дверь, и показался монах.

– Неси! – бросил папа.

Вскоре стол был заставлен всякими яствами.

К концу обеда епископ внезапно вернулся к теме их встречи, хотя разговор уже витал вокруг новых африканских католиков. Вспомнили даже о Людовике Святом, тоже стремившемся обратить африканцев в католичество и отдавшем за это свою жизнь.

– Я слышал, что Софья весьма красивая дева, – проговорил он. – Думаю, хорошее оружие выбрал ваш святой дом. Сколько крови оно может сберечь!

– Да! – неопределенно вздохнул папа, острым ножом отрезая кусочек запеченной телятины.

– Что ж, – продолжил епископ, – я думаю, неплохо было бы обсудить пути решения столь сложного вопроса.

– Это будет весьма желательно, – произнес папа, прожевав мясо, и повернул голову к Виссариону.

– Хорошо, ваше святейшество, мы обсудим все с епископом. Я рад, что он предложил свои услуги. Его опыт поможет нам развязать многие узлы.

Папа благодарно наклонил голову.

Глава 2

Софья Палеолог сидела у широко открытого окна, под которым благоухал цветник. На ее коленях лежали ручные пяльцы, а она, поставив локоть на коленку, задумчиво глядела в даль, подернутую легкой синевой тумана. О чем думала она? О городе Мистре, где родилась и росла? Или о замечательной морельской земле, где ее отец, Фома-младший, брат константинопольского императора, был господарем небольшого государства? А может быть, о своей старшей сестре Елене, ставшей венгерской королевой и забывшей свою сестру и братьев. Или… да о чем может думать дева ее лет, живя в чужом городе? Да…

Ее думу прервал топот копыт и грохот колес. Здесь редко кто проезжал. Софья, словно очнувшись, даже вздрогнула. За невысокой оградкой, где проходила мощеная дорога, она увидела знакомую карету. «Он», – без особой радости подумала она. «Он» был папским кардиналом, его правой рукой.

А совсем недавно, когда они бежали из Мореи от страшных османских полчищ на Корсику, он, Никейский митрополит, был ее… воспитателем. Но вскоре Виссарион уехал в Рим. Там он был хорошо принят и вскоре стал папским кардиналом. Вероятно, благодаря его заботам папа взял их под свою руку, и они оказались в Риме. При переезде на их корабль напали пираты. Ей, как и всей семье, грозила смерть по приговору главы банды. Но неожиданно за них заступился Бубон, известный на всем Средиземном море разбойник. Его, еще совсем молоденького, судил господарь Фома. Он отчего-то пожалел молоденького бандита с приятным лицом и наивным взглядом и не поленился долго наставлять его. У того даже показались на глазах слезы. «Ну вот!» – довольно вздохнул господарь и велел его отпустить. Увидев господаря, над которым была занесена кривая сабля, Бубон подскочил к палачу и отвел его руку.

– Ты Фома? – спросил он, тщательно вглядываясь в его лицо.

– Да, – ответил тот.

– Пусть живет! – повернувшись к главе и исподлобья глядя на него, властно и твердо заявил он.

Ссориться с таким известным бандюгой у палача не было желания. Он только спросил:

– Почему?

Тот ответил коротко:

– Я ему обязан жизнью.

Но драгоценности они забрали. Правда, Фома кое-что смог спрятать.

Это Виссарион помог Фоме выбрать этот двухэтажный дом со многими комнатами, где была даже своя банька с небольшим бассейном. Фома тогда пожаловался на нехватку своих средств, глядя на строение. Но Виссарион заверил, что папа хорошо поможет, если…

– Если? – поинтересовался Фома.

– Если господарь пожалует папе великую святыню – голову апостола Андрея.

– А откуда вам это известно? – удивленно спросил Фома.

– Каждый католик считает за честь верой и правдой служить папе, посланцу Бога на земле, – ответил Виссарион и добавил: – Папа чтит морейского господаря, спасшего святыню от надругательства ярых врагов христианства.

Что ж, пришлось преподнести святыню папе. И золотой ручеек побежал в семью Фомы. Но он иссяк с уходом господаря в иной мир.

Внезапное появление Виссариона обрадовало Софью. Правда, она была обижена, что он так долго отсутствовал.

Медленно, но все же истаял золотой запас в тайнике. Братья, Андрей и Мануил, встревожились: что им делать? Мануил предложил:

– Пока у нас есть деньги, надо ехать к дяде Димитрию.

Софья и Андрей были удивлены. Софья даже воскликнула:

– Мы предадим отцовскую память, если поедем. Ведь он же бежал от неверных, а ты предлагаешь вернуться? Нет! – Ее очи горели огнем, а весь вид был решителен и властен.

В этот миг она была неотразимо красива. Каждый из братьев невольно подумал: «Какая красавица!» И вот внезапно, точно услышав их голос, появился Виссарион. Будучи заядлым ловеласом, несмотря на свои годы, он лихо подскочил к Софье и, взяв ее руку, припал губами к белоснежной коже и недопустимо долго задержался с поцелуем:

– О Софья! – произнес он с пафосом. – Ты достойна быть королевой!

Вероятно, этим он хотел поставить ее вровень с сестрой.

– Как вы поживаете? – оглядывая братьев, спросил он.

Те замялись.

– А, понимаю! – воскликнул он и извлек из кармана ожерелье, камни которого вспыхнули на свету маленькими кострами. Их блеск ослепил присутствующих. Было ясно, что папа компенсирует им задержанные средства и думает об их далеком будущем.

– Прекрасная вещь! – воскликнул Андрей, принимая подарок.

Они долго им любовались, а потом Софья надела его себе на шею.

– Ну! – развел руками Виссарион. – Какая прекрасная у вас сестра!

Когда все налюбовались драгоценностью, ее вновь взял в свои руки Виссарион.

– Андрей, – обратился он к старшему, – ее надо надежно сохранить. Давай-ка сделаем это!

И они вдвоем удалились в соседнюю комнату, где было секретное хранилище. Андрей почему-то посчитал, что Виссарион свой человек и ему дозволено показать тайник.

Спустя месяц после посещения Виссариона Андрею понадобились деньги для оплаты взятых в долг товаров.

– О господи! – Он не поверил своим глазам. В тайнике было пусто!

На его крик прибежали брат и сестра. Их чуть не хватил удар: «Как жить?!» Когда они немного пришли в себя, решили направиться на Ватиканский холм к Виссариону. Но оказалось, что кардинал в отъезде. Об этом им сообщил монах. На вопрос «Когда он вернется?» тот только пожал плечами. Пока они еще сводили концы с концами. Софья пожертвовала своим кольцом с бриллиантом, которое подарил ей отец на десятилетие. Но они понимали, что жить так дальше невозможно. Придется продавать разные ценности, собранные семейством за долгие годы. Но против этого категорически была Софья. И тогда им пришлось продать дом, взамен приобретя скромное жилище. В подобных проживали тысячи и тысячи простых римлян. Очень часто с их губ срывалось: «Какая гадина обокрала нас? Кто же навел проклятое жулье? На кого думать? На слуг, которые живут в доме? Но они не знали о тайнике!»

– Может, кто подглядел? – предположил Мануил.

Андрей и Софья пожали плечами. Андрей со вздохом сказал:

– Ищи ветра в поле!

– Ничего, – произнес Мануил, – вернется Виссарион, он поможет.

Шли дни, а кардинала не было.

Он появился внезапно с возгласом:

– Вот вы где! – глядя через открытое окно.

Он вытер ноги о половик, и на пороге нарисовалась его худощавая фигура. Виссарион так и застыл в дверном проеме, обводя глазами старую, потертую мебель, стены в каких-то непонятных подтеках.

– Да-а! – протянул он, – что случилось?

Его глаза уставились на Палеологов.

– Нас… обокрали, – выдавил из себя Андрей.

– Да ты что! – воскликнул он, придавая лицу искреннее сочувствие. – Как это случилось?

Они пожали плечами.

– Негодяи! – вспылил он. – Да таких… на кого руку подняли! Но ничего! Я прибыл к вам с приятной, даже радостной вестью.

– С какой? – спросили они чуть ли не одновременно, но в их голосах чувствовалась такая неуверенность, какую можно встретить только у людей, крайне разочарованных из-за непрерывных несчастий и уже ни во что не верящих.

– Э… – загадочно произнес он, – я бы вначале что-нибудь перекусил. Да и в горле пересохло.

Все бросились исполнять его желание. Они собрали лучшее, что у них было. Но все же стол был беден: остатки рыбного пирога, кусочек мяса, жидко посыпанного зеленью, несколько небольших коврижек и апельсиновый сок, наполовину разведенный водой. Кардинал крякнул, но за стол сел. Налив в бокал сока, сделал несколько глотков. Отрезал малюсенький кусочек пирога и вновь отпил глоток напитка.

– Ну вот… отличный обед, – не то насмехаясь, не то, чтобы как-то их поддержать, сказал он, – а теперь я могу рассказать, с чем к вам прибыл.

Он рукой пригласил их сесть. Софье досталось место напротив кардинала. Его глаза забегали по ее прекрасному лицу с горящими карими глазами.

– Да… – словно опомнившись, произнес он и улыбнулся. – Софьюшка, ты готова стать… – Он замер, вперившись в нее глазами.

Она засмущалась от такого открытого взгляда и опустила голову.

– Но, – сказал он с каким-то сожалением, – королевы так себя не ведут!

– Королева? – не выдержал Андрей. – Какая королева? – спросил он, посмотрев на сестру и брата, словно они должны были ответить на его вопрос.

– Французская! – ответил за них кардинал.

Софья быстро подняла голову, ее глаза вспыхнули огнем.

– Кто королева? Я? – вырвалось из ее груди.

– Да, милая Софьюшка! Французский король Людовик задумал на тебе жениться и прислал к папе посла с этим предложением. А папа прислал меня к тебе, чтобы испросить твое согласие.

Эти слова заставили братьев живо обернуться к сестре. Они знали, что она ответит. Но их взгляды умоляюще смотрели на нее. В них можно было уловить вспыхнувшую надежду. А… вдруг! Всякое бывает. Взбредет ей в голову какая-нибудь дурь… А так… глядишь, и им что-то достанется.

– Да! Да! – Она выбежала из комнаты.

Все с облегчением вздохнули. Софья вбежала в свою комнату и упала на кровать. А в голове замелькали картины одна краше другой. Она увидела себя идущей в нарядном платье, с короной на голове, по огромному, ярко освещенному залу, а все в почтительности склонялись перед ней. А вот она на балу. Она танцует с королем… Или вот: знатный пир…

В дверь постучали. Стук прервал эти прекрасные видения. Вошли братья. Лица их пылали от счастья.

– Софьюшка! Дорогая! Пришел конец нашим мытарствам. Ты возьмешь нас с собой? Или поступишь, как Елена?

– Что вы, мои дорогие! Да как я расстанусь с вами?! Вы поедете со мной! Да мы вместе…

А тем временем Виссарион возвращался в папский дворец. Папа Павел просил по завершении переговоров зайти к нему. У папских дверей его встретил бывший Миланский епископ, ныне служащий при папском дворе.

– Он спрашивал о вас, святой отец, – с каким-то лукавством произнес старый знакомец.

Войдя, Виссарион застал папу за ужином.

В последнее время папа стал плохо себя чувствовать. Лекари, осмотрев его, порекомендовали перейти к постной пище и употреблять ее в умеренных количествах. Нездоровье заставило послушаться. На блюдах лежали отварная рыба и фрукты. В чашке – простокваша.

– А-а-а! – увидев входящего кардинала, произнес папа и толстым пальцем поманил к себе.

Виссарион сел в кресло, стоявшее около стола.

– Слушаю вас, ваше святейшество.

– Как поездка? – папа взглянул на него тяжелым взглядом.

«Болен он, что ли? – мелькнуло в голове кардинала. – Что-то с ним…» – подумал он и ответил:

– Все идет, как мы задумали. Золотого запаса у них нет. Из дворца перебрались в хижину. Сейчас она вне себя от радости. Как же! Французская королева! Да, умен и хитер епископ Збигнев.

– Старая лиса! – сказал папа.

Кардинал продолжил рассказывать о своей поездке:

– Другого нечего было и ожидать! Теперь надо подготовить Софью, чтобы она прониклась нашим желанием: заставить медведя принять нашу унию. Но думаю, пока рановато, ваше преосвященство. Нужно некоторое время. Иначе она может понять…

Папа руками взял кусок рыбы и, отломив кусочек, отправил его в рот. Проглотив, он вытер пальцы, губы и сказал кардиналу:

– Тут ты прав. Торопиться не будем. А как у нас в Московии? – И опять его тяжелый взгляд уставился на Виссариона.

– Да как… Пока нашли человека.

– Нашли? – зачем-то переспросил папа.

– Нашли, – вздохнул Виссарион.

Его вздох был понят понтификом.

– Ничего, ради такого большого дела нас Бог простит, – успокоил он своего кардинала и потянулся за следующим куском рыбы. – Ступай и зайди завтра поутру. Мне есть что тебе сказать.

Виссарион вышел, пожав плечами. «Что же он мне хочет сказать?»

На другой день, побывав на заутрене в церкви, направился к папе. По дороге на него наткнулся куда-то очень торопившийся монах. Глаза его были странно выпучены.

Монах даже не извинился и продолжил свой путь. «Что это с ним? – подумал Виссарион и вновь вернулся к неотступной мысли: – Так что же папа хочет мне сказать?»

В приемной комнате было много кардиналов. Увидев Виссариона, они расступились, а тот, не понимая причины этого собрания, прошел мимо, вошел в кабинет и увидел спящего, как ему показалось, папу Павла. Он сидел в том же кресле, в котором сидел вчера. Голова его лежала на боку, а цвет лица был странно бледен.

Это его поразило. Увидев папских лекарей, стоявших в стороне, он оторопел. В голове мелькнула мысль: «Неужели?..» Его стопы направились к ним.

– Что случилось? – спросил он.

Один из них, узнав Виссариона, ответил:

– Папы больше нет. Сердце… – Голос его был глух, и он с каким-то сарказмом добавил: – Да здравствует новый папа!

Виссарион посмотрел вокруг, подошел к креслу и бессильно сел.