000
ОтложитьЧитал
Любите и будьте любимыми.
Судьбою гонимые.
Богом хранимые.
Любите и будьте любимы.
© Олег Торопов, 2024
ISBN 978-5-0062-8240-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Самолет стоял на рулежке уже больше получаса. После шести часов ожидания вылета минуты перед взлетом казались особенно долгими.
Виктор сидел в первом ряду и невольно слышал громкий шепот бортпроводниц в «кухне» за занавеской. Неопределенность его утомляла.
Он решительно встал, поправил китель и шагнул за занавеску.
– Здравия желаю, – произнес он, обращаясь к стюардессам.
От неожиданности они обе вздрогнули и синхронно обернулись. По всему виду было понятно, что им не до него. У них очень важные дела, а он тут ходит по салону самолета, хотя команды ходить не было.
– Я прошу прощения, а не могли бы вы прояснить ситуацию – как долго мы еще будем готовиться к вылету? – спросил Виктор спокойно, пытаясь «выключить» командирский тон.
Видимо, получилось у него не очень, судя по реакции стюардессы, которая была помоложе.
На вид ей было лет 25. Белобрысая, тощая и очень маленькая для стюардессы.
– Что? Ситуацию?! – заорала она, вставая в позу «руки в боки». – Вы почему сюда зашли? Ваше место там, – закончила она, указывая на занавеску.
Старшей было больше 30.
– Вера. Ну что ты кричишь на человека? Все устали – это понятно, – оборвала гневную речь старшая и по возрасту, и по должности, как потом оказалось. – Товарищ полковник тоже на службе, наверное.
– Да, – ответил немного смущенно Виктор. – Это было мое последнее задание, и по прилету я пенсионер.
– А вы разбираетесь в званиях? – продолжил Виктор.
– У нас говорят «крайнее», да, у меня муж был военным, – ответила грустно старшая и протянула руку: – Галина. Нам не положено с пассажирами, понимаете? – сказала она, не сменив ни интонации, ни выражения лица. – Но с вами, наверно, можно.
– Виктор, – представился Виктор. – Анатольевич. Смирнов Виктор Анатольевич.
– У командира нашего тоже последний, в смысле – «крайний» вылет. Он вообще не должен был лететь. Но вчера его юбилей отмечали – сорок лет, и новый первый пилот «перебрал», и его не допустили до полетов. Станислав Анатольевич у нас не пьет совсем, вот ему и пришлось самому лететь. Поэтому и задержали рейс, и с топливом что-то. Греют двигатели, решают, можно или нет взлетать. Только без паники, полковник, – резко оборвала она.
– Да ну что вы, я не боюсь летать, – улыбнулся Виктор, пытаясь разрядить обстановку.
Дверь кабины пилотов открылась, и в проеме показался Станислав Анатольевич.
– Будем взлетать, готовьтесь, – бросил он на автомате и, увидев Виктора, вопросительно посмотрел на Галину. – А этот что тут делает? Наведите порядок в салоне, – повысил тон командир корабля.
Он вернулся в кабину и крикнул кому-то:
– Коля, проложи новый курс. В наш коридор мы уже не попадаем. Горючки хватит?
Дверь шумно захлопнулась за пилотом.
– Извините, – сказал Виктор, направляясь на свое место, – я вас, кажется, подставил.
Обе стюардессы опять так же синхронно махнули рукой.
– Идите уже усаживайтесь и пристегивайтесь ремнем, – уже спокойно буркнула Вера, – будем взлетать.
По службе Виктору приходилось много летать и немного прыгать с парашютом.
Но полеты на гражданских самолетах, особенно на окраинах нашей родины, его всегда напрягали всеобщей безответственностью и надеждой на русский авось.
Он не мог пропустить мимо ушей информацию о том, что «с топливом что-то».
Это был не страх – скорее предчувствие.
В проеме салона появилась Вера и произнесла дежурную речь.
Двигатели взревели, и самолет начал разбег. Впереди шестьсот километров тайги и непроходимых болот.
«Все будет хорошо, – мысленно уговаривал себя Виктор, – все будет хорошо…» За окном проплывало ночное небо. Скоро наступит полярный день и круглосуточно будет светло.
Виктор пытался забить себе голову чем угодно, чтобы отогнать мысли о полете.
– Уважаемые пассажиры, вас приветствует командир корабля… – И все, речь оборвалась.
– Самолет-доходяга, топливо-бодяга и первый пилот с бодуна, что еще надо, чтобы попасть в рай? – Виктор перефразировал фразу из известного фильма и почему-то улыбнулся.
Это была улыбка обреченности и беспомощности, как двадцать лет назад, когда он первый раз, будучи молодым лейтенантом, попал в окружение душманов. Тогда он тоже улыбался, подбадривая своих бойцов – «прорвемся». Но помочь могло только чудо, и оно, конечно, случилось. Подмога подошла, точнее, подлетела, и они прорвались, конечно, не все…
Потом было много боев, но этот первый он помнил поминутно. Собственно, из-за одного из осколков, полученных в том бою и не извлеченных тогда, его и списали на пенсию. Напоследок попросили съездить в командировку – сопроводить груз 200. Как все обыденно и просто – жизнь, смерть. Смерть, к которой привыкаешь, перестает быть трагедией и становится частью жизни.
«Ну куда занесло, философ?» – одернул себя мысленно Виктор.
– Полет проходит на высоте 8000 метров, температура за бортом…
Ну вот – на самом интересном опять все оборвалось.
Скоро весна, хотя в этих широтах она наступит еще не скоро.
Виктор был заядлым рыбаком, хотя и удавалось это очень редко. Он часто ходил на рыбалку, в мечтах и воспоминаниях и решил отвлечься этим занятием.
Самолет сильно тряхнуло.
«Хорошо, что еще чай не принесли», – подумал Виктор и машинально стряхнул пылинку с кителя. Он был аккуратистом до не приличия для его выбранной профессии.
В проеме дверей снова появилась Вера.
– Лететь недолго, поэтому кормить не будем, – сказала она, глядя на Виктора.
Виктор от неожиданности только пожал плечами.
– Минеральная вода, соки, газировка, – продолжила она, виновато отводя взгляд.
– Да я понимаю, не волнуйтесь, – как-то невпопад ответил Виктор.
Самолет опять тряхнуло, и Виктор чуть не прикусил язык. Вера не удержалась на ногах, и Виктор поймал ее, как говорится, на лету.
– Хорошо, что я был не пристегнут, – сказал Виктор.
Он помог Вере встать и, держа под руку, проводил в рабочую зону.
Пассажиры в салоне оживились – кто-то пристегивал непристегнутый ремень, кто-то, наоборот, расстегивал.
– Что у нас? – спросил Виктор, обращаясь к Галине, пытаясь увидеть ее глаза.
– Молимся и дотягиваем, – невозмутимо ответила она.
– А что, самолет тоже на списание готовили? – спросил Виктор.
– Да нет, только с капиталки пришел, ему еще летать и летать, – ответила Галина.
– Командир просил Коле кофе сделать, он никак в себя прийти не может, а я забыла, – сказала Вера.
На приборной доске у стюардессы мигнула красная лампочка. Галя нажала на кнопку и открыла дверь кабины пилотов.
– Галя, посади его куда-нибудь. И дайте лекарства, – Виктор услышал голос командира корабля и увидел в проеме выходящего, державшегося за стенки второго пилота. Он был бледный и буквально кое-как стоял на ногах.
– На мое место давайте, – сказал Виктор, подхватил второго пилота под руки и усадил на свое место.
Вера принесла воды и таблетки, а Галина произнесла успокаивающую речь для пассажиров.
Волнение нарастало.
Хорошо, что пассажиров было мало – всего девять человек плюс Виктор, но зато из них шестеро – женщины. Гомон они создавали за двадцать.
Галине с трудом удалось их успокоить.
Виктор заглянул в кабину пилотов.
– Полковник, ты не пилот, случайно?! – крикнул командир.
– Нет, я только пассажиром, в крайнем случае – с парашютом, – ответил Виктор.
– Ну извиняй, этого у нас нема, – сказал командир. – Размещайся в кресле. Помогать будешь. Дверь закрой за собой.
Виктор разместился в кресле второго пилота, пристегнулся и надел шлемофон.
– Как слышишь?! – крикнул пилот.
– Нормально, – кивнул Виктор.
– Внизу две педали, ноги на педали, руки на штурвал. Будешь помогать держать самолет ровно, – сказал командир.
В наушниках раздался пронзительный свист и скрежет.
Виктор посмотрел на первого пилота.
– Электроника что-то барахлит. Может отказать в любую минуту. Левый двигатель глохнет – в общем, не дотянем. Будем садиться где-то здесь, – так же обыденно продолжил командир.
– В смысле? – не сразу понял Виктор.
– Ведра на коромысле. На живот, – скороговоркой ответил командир.
– А ты уже пробовал так садиться? – спросил удивленно Виктор.
– Да, приходилось, причем здесь же десять лет назад. Правда, самолет был полегче и пассажиров не было. Снега в логах между горами в этой местности глубокие, до 3 метров доходят. Шанс есть.
В проеме появилась Вера.
– Всех усадили и пристегнули, – доложила она коротко.
– Усаживайтесь сами. Будем садиться, пока не упали, – сказал командир.
– А где мы находимся? – спросила Вера.
– Не могу определить. Компас не работает. Аварийный маяк тоже. Слава богу, гироскоп еще показывает. Где-то на половине пути.
Приборная доска погасла и включилась снова.
– Что-то ему совсем плохо! – крикнул командир Виктору. – Ну давай держи штурвал крепче и повторяй мои движения.
Он сбавил газ и повернул штурвал немного влево.
Самолет накренился и немного провалился.
– Слушается! – крикнул командир. – Значит, все хорошо будет. Давай еще довернем немного. Все. Выправляем прямо – и держи крепче.
Самолет нырнул в облака, и Виктор от непривычки вжался в кресло.
Командир начал включать и выключать какие-то тумблеры.
Через несколько секунд кабина наполнилась звуками сигналов тревоги и миганием красных лампочек. Даже не специалисту было понятно, что «ему совсем плохо».
Перегрузка нарастала, самолет снижался довольно быстро.
Наконец он вынырнул из-за облаков и в свете луны показался силуэт горы.
– Штурвал влево! – крикнул командир.
Виктор попытался повернуть штурвал, но он даже не пошевелился. Пришлось приложить все силы, чтобы сдвинуть его с места.
Самолет снова накренился и нырнул вниз.
– Выправляй штурвал – и на себя до отказа! – крикнул командир.
Виктор переложил усилия направо и потянул штурвал на себя. Любое движение требовало огромных усилий, но результат все-таки был – нос самолета приподнялся.
Земля начинала приближаться все быстрей.
Командир передвинул движок оборотов в «ноль», и двигатели заглохли.
Казалось, время остановилось.
Виктор с напряжением ждал момент удара о землю.
Вместо этого в лобовое стекло ударил вал снега. На секунду луна пропала и появилась снова.
Самолет подпрыгнул и нырнул в снег.
Виктор вспомнил детство, как они катались на санках с горы, прыгая на бугорках, обдаваемые снежным потоком. Захватывало дух на разгоне, а на финише надо было попасть в створ небольшого моста. Снежная пыль от торможения валенками закрывала видимость. Результаты заезда были разные…
Он рефлекторно закрыл глаза, притягивая со всей силы штурвал на себя.
В этот раз он, видимо, не попал в створ, почувствовав сильный удар и как самолет начало разворачивать.
Самолет боком налетел на камень и, развернувшись на 90 градусов, так же боком продолжил движение, что значительно снизило скорость.
Как ни странно, крылья оставались на месте.
На следующем валуне оборвало хвост и Виктор ударился головой о стенку и потерял сознание.
Самолет выровняло, и он, заглубившись по полной в снег, теряя скорость, приближался к лесу.
На удачу, лес оказался невысоким подлеском, типичным для сибирских болотистых низин.
Виктор очнулся оттого, что кто-то, как ему показалось, стучал гаечным ключом по голове. Он встряхнул головой, пытаясь освободиться от чего-то тяжелого.
Оказалось, стучали в дверь.
Отстегнув ремни, он попытался встать с кресла, но не удержался и упал на колени.
С трудом дотянулся до ручки и разблокировал дверь.
Вместе с Галиной в кабину ворвался гвалт криков и плача.
– Живы?! – крикнула Галина.
– Не знаю, – пробормотал Виктор, пытаясь прийти в себя.
Холодный воздух обдал его лицо. Он поднял глаза и увидел разбитое лобовое стекло напротив первого пилота.
– Станислав! – крикнула Галина и протиснулась в кабину. Он сидел, опустив голову на штурвал.
По штурвалу и из-под рукава рубашки стекала кровь.
– Станислав! – закричала Галина и опустилась на колени возле кресла первого пилота.
Сознание возвращалось.
Успокаивать пассажиров было пока бесполезно.
– Вера! – крикнул Виктор, выползая из кабины.
– Она не может, – пробормотал Николай.
– Что с аварийным выходом?
– Не знаю, – ответил Николай.
Он все еще сидел в кресле пристегнутым.
Виктор поднялся и, немного шатаясь, подошел к люку.
Дверь заклинило.
– Иди помогай! – крикнул он Николаю.
– Я не могу, у меня рука… – промямлил он.
Виктор осмотрел салон самолета.
– Все живы?! – крикнул он.
Шум на мгновение стих.
– Есть кто ходячие со здоровыми руками? – крикнул он первое, что взбрело в голову.
С прохода поднялся здоровый мужик.
– Давай помогай, надо дверь открыть, – махнул рукой Виктор.
Повозившись минут десять, они наконец-то открыли дверь.
Снег был почти до порога двери.
Помощник Виктора шагнул в проем и через секунду оказался по пояс в снегу.
Сзади самолета, там, где был хвост, зияла дыра, наполовину заваленная снегом.
– Трап надувной где?! – крикнул Виктор Николаю.
– Какой еще трап, насмотрелись кино, что ли? – ответил Николай. – Там должен быть брезент, – махнул он в сторону рабочего места бортпроводниц.
Запах авиационного керосина становился все сильнее.
«При ударе о камень могло пробить бак», – подумал Виктор.
– Вера, что с командиром? Жив? – крикнул он.
Она молча покачала головой.
Виктор зашел в кабину пилотов и поднял Галину за плечи.
– Надо уходить как можно быстрее. Мы можем взорваться.
Виктор захлопнул за собой дверь кабины.
Галина вздрогнула и посмотрела на Виктора.
– Как аварийный трап сделать? – спросил Виктор, стараясь как можно спокойнее.
– Сейчас покажу, – сказала Галина совсем спокойно и обернулась к двери, как бы прощаясь со Станиславом. – Коля! – вдруг крикнула она. – Вставай, хватит сопли тянуть. Аварийная эвакуация. Вера, готовь пассажиров к эвакуации.
Опять на несколько секунд все стихло.
Виктор начал уже успокаиваться, но рано.
Первый шок прошел, и все «ходячие» кинулись к двери.
Первой выпрыгнула здоровая баба, плюхнулась в снег, оставляя воронку вокруг себя.
Парнишка лет пятнадцати, видимо, сын, прыгнул за ней в темноту. Раздался крик.
Видимо, он приземлился прямо на «здоровую бабу».
Виктор перегородил дверь.
– Ноги сломаете, если друг на друга будете прыгать! – заорал он.
Он уже понял, что на данный момент действует только сильный крик.
– Раненых подносите к двери, собирайте теплые вещи.
Николай притащил брезент, зацепил за крюки возле двери и сбросил вниз, в образовавшуюся в снегу воронку.
Подошла Вера.
– Две тяжелые, видимо, с переломами, остальные ходячие, по крайней мере, ползающие. Двое пожилых, непонятно, какое состояние у них.
– Ладно, я спущусь вниз и буду принимать, – сказал Виктор, надевая шинель и шапку. – Одевайтесь теплее. Поберегись! – крикнул он вниз и скатился по брезенту.
Возле самолета уже растоптали небольшую площадку.
– Надо протоптать тропу в снегу, к перелеску, а мы сейчас остальных спускать будем, – сказал Виктор «здоровой бабе».
Светало.
В перелеске снегу было немного меньше – не по пояс, а по колено.
– Надо отойти подальше от самолета, чтобы можно было развести костер, – сказал Виктор Галине. – Мы с Семеном будем протаптывать тропу, а вы идите за нами. Семен, пойдем посмотрим, что там, – позвал Виктор «здорового мужика».
Через полчаса Виктор и Семен «дотоптали» до небольшого ручья. Как ни странно, но он не полностью замерз за зиму. За ручьем на пригорке была видна небольшая полянка.
Лапистые ели, придавленные снегом, окружавшие полянку, создавали подобие старинной крепости.
– Пока остановимся здесь, – предложил Виктор. – Пойдем за остальными.
– Я не пойду, – ответил Семен и сел в снег, – я устал.
– Ну ладно, отдыхай, а я пошел обратно.
Виктор встретил группу на полпути – она двигалась медленно и молча.
– Там ручей незамерзший и поляна! – крикнул Виктор, махнув рукой в сторону поляны. – Возле ручья и расположимся пока.
Время тянулось очень долго. Наконец все собрались на поляне. Стресс и усталость сваливали с ног.
– Нужна горячая вода, – сказала пассажирка лет сорока. – Я врач. Надо осмотреть и перевязать раненых. И горячий чай, – продолжила она, – желательно сладкий.
– Сейчас разведу костер, – ответил Виктор, – все будет.
Он наломал сухих веток, которых было в избытка у основания елей, и, набросав лапника, разложил костер.
Вера притащила сумку из спасательного комплекта. Маленький топорик и перочинный нож были единственными инструментами, пригодными для заготовки дров.
«Ну хоть что-то», – подумал Виктор.
Галина принесла медицинскую сумку с огромным красным крестом на белом фоне и передала врачу.
«Как на войне», – подумал Виктор.
– А что с аварийным маяком? – спросил Виктор Галину.
– Не работает маяк, из-за него и не выпускали, – ответила она. – Связи тоже нет, при ударе антенну, видимо, повредило. Искать нас будут в радиусе 300 километров, когда погода установится. В общем, дней пять придется ждать. В лучшем случае, – добавила она.
– Как я понимаю, мы по другую сторону хребта. И насколько я знаю, здесь не проходят воздушные трассы. То есть если и будут искать здесь, то в последнюю очередь, это две недели как минимум, – подытожил Виктор.
– Надо вернуться и забрать комплекты еды – на неделю-две хватит, – сказала Галя.
– Хорошо, – сказал Виктор. – Где они лежат?
– Я покажу, – сказала Галя.
– Куда ты пойдешь в такой одежде?
Только сейчас Виктор понял, что Галя с Верой в своей форме, мягко говоря, не предназначенной для ползания по снегу.
– Фонарик есть? – спросил Виктор.
– У меня есть, – сказала Вера и протянула Виктору маленький фонарик в виде сигары.
– Ну да уж, – сказал Виктор, критически осматривая фонарик.
– Полковник! – окрикнула Виктора Клава. – К самолету собрался? Я с тобой пойду.
У нее единственной одежда была теплой – полушубок, стеганые брюки и унты.
Меховая шапка и варежки завершали ансамбль.
– Когда вы успели одеться? – удивился Виктор.
– А я и не раздевалась. Не первый год летаю на этих тарантайках.
– И уже падали?..
– Нет, это в первый раз. Да я-то что, сын немного испугался, – сказала она обыденно.
Ее невозмутимость просто убивала наповал – она пережила авиакатастрофу, а у нее «сын немного испугался». Хотя про «выжила» было говорить еще рано…
Но это была не просто русская женщина – это современная русская женщина.
– А вы, я гляжу, перетрухали все, – засмеялась она.
Этот смех среди страха и боли был сильнее тысячи доз успокоительного.
Тропа к самолету приобретала вид пригодной для свободного хождения.
Виктору показалось, что на этот раз они очень быстро дошли до самолета.
Он с трудом забрался в салон и осмотрелся.
Хотя пытались брать самое необходимое, но поклажа получилась внушительной.
Они сделали волокушу из спасательного брезента и направились обратно в лагерь.
Виктор устал и, дойдя до лагеря, свалился под деревом.
– Галя, разберись с пакетами, пожалуйста, надо людей накормить. Доктор, посмотрите, пожалуйста, там медицинские инструменты какие-то и аптечки, – попросил Виктор.
– А мои вещи где? – взвизгнула подбежавшая бизнес-леди. – Где мой чемодан?! – заорала она.
– Заткнись, – цыкнула на нее Клава, – завтра сама пойдешь искать свои вещи. В нашем арсенале появился универсальный нож-пила-ножницы.
Вскоре полыхали уже три костра – это было очень кстати.
Быстро темнело и холодало. В этих широтах в апреле день еще короткий, а ночь длинная и холодная.
Поужинав и попив чаю, все понемногу успокоились, насколько это было возможно.
– Галя, – позвал Виктор.
Когда она подошла, он достал из рюкзака брюки и свитер и подал ей.
– Что это?
– Брюки и свитер, по-моему, надевай, совсем окоченела, и Вере передай.
– Откуда?
– Одни – моя форма, вторые я в чемодане Станислава…
Виктор опустил голову. Галя откинула брюки в лицо Виктору и отскочила в сторону.
– Ты с ума сошел? Я не надену.
– Ты замерзнешь. Неизвестно, сколько еще нам ждать помощь. Впрочем, как хочешь. Сама решай.
Виктор достал из рюкзака вторые брюки и свитер и протянул Галине.
– Это Вере передай, пожалуйста.
Галина выхватила одежду и быстрым шагом пошла в сторону костра.
Через пару минут Виктор увидел Веру, идущую в его сторону.
Она бросилась ему на шею.
– Спасибо. Я уже совсем задубела, думала, не переживу эту ночь, – быстро залепетала она. – Спасибо, огромное спасибо, – и она поцеловала его в щеку.
Виктор покраснел.
– Да ну что ты, дочка. Тепло – вот и хорошо. Беги к костру, грейся.
Все, разбившись на кучки, сидели у костров, почти не разговаривая.
Как они проведут эту ночь? Первую ночь их новой жизни после второго рождения.
Сколько еще будет этих ночей?
Ночь у костра не была в диковинку для Виктора. Он боевой офицер и привык ко всему.
Но обстоятельства были совсем другие – пришел запоздалый шок.
Виктора знобило, плечи его слегка подрагивали.
Надо было идти к костру, но он не хотел показываться в таком виде.
Он закрыл глаза, пытаясь собрать всю волю в кулак.
– Тебе плохо? – услышал он тихий голос Галины. – Прости, я вся на нервах и…
Она заплакала, подняла брюки, все еще лежавшие в стороне на снегу.
– Простыну, лечить меня нечем, буду обузой всем. Я думаю, Стас нас простит там…
Она вытерла слезы и прижалась к Виктору.
Виктор осторожно погладил ее по спине.
– Ничего-ничего, прорвемся.
– Да конечно, прорвемся, – попыталась улыбнуться Галина. – Там у одной перелом руки, у второй сильный вывих ступни. Мы с доктором шины наложили, какие смогли. У остальных сильные ушибы. Завтра посмотрим, – перевела она разговор.
– Да, пойдем к костру, а то я тоже замерз, – сказал Виктор. – Может, чай еще остался.
– Чай еще горячий, – встретила их доктор и улыбнулась.
«Это была первая улыбка за последние сутки, самая дорогая улыбка в жизни», – подумал Виктор.
– Только сахарку мало. Несладкий, наверно, – продолжила она и протянула кружку.
– Спасибо, спасибо, – ответил Виктор.
Горячий чай был очень кстати – Виктор промок от снега и изрядно продрог. Допив кружку чаю, Виктор начал обустраивать ночлег.
Пушистые ветки ели очень хорошо подходили для устройства и постели, и стен.
Вокруг костров выросли небольшие, почти не продуваемые с боков шалаши.
Для раненых шалаш сделали из брезента, положив его «на пол» и завернув на «крышу». Сверху засыпали снегом. Получился снежный дом и с учетом костра на входе очень даже теплый.
Ранены, конечно, были все. Кто меньше, кто больше.
Виктор облокотился спиной на дерево и вытянул ноги к костру.
«Какое блаженство», – подумал он, опускаясь в дрему.
– Не помешаю? – услышал он тихий голос Галины.
– Да нет, что вы, пожалуйста, прошу к нашему шалашу, – пригласил он.
Она забралась в шалаш и прижалась к нему спиной.
– Так теплее будет, если вы не против. И перестаньте мне выкать, наконец – сказала, она зевая.
– А «дочку» пригреете? – из темноты появилась Вера, тоже зевая.
– Располагайся, конечно, – ответил Виктор, засыпая.
Силы окончательно его оставили.
Проснулся Виктор от холода. Костер почти погас – дежурного по кострам назначать было некогда. Положив голову ему на колени, с одного и с другого бока, свернувшись калачиком, спали Галя и Вера.
Ноги затекли и нестерпимо ныли.
Пришлось исполнять просто акробатические трюки, чтобы «освободиться» и не разбудить своих стюардесс. Хотя они так устали, что разбудить их было невозможно.
Виктор подкинул дрова в свой костер, потом во все остальные. Свет озарил их стоянку.
Проснулась доктор.
– Что, не спится? – спросила она.
– Костер погас, и я замерз, – ответил Виктор, поежившись.
– Надо поспать. День будет очень тяжелым, – зевнула доктор.
– Почему? Люди поспят – всем станет легче, – пожал плечами Виктор.
– Вы же военный человек, должны знать. Люди начнут осознавать, что произошло, и задумываться, а что будет дальше – начнутся истерики запоздалого страха.
– А вы? Почему тогда так спокойны? – спросил Виктор.
– Я военврач, коллега. Насмотрелась уже всякого. Живы – и прекрасно. И вообще, надо будет что-то решать. Долго мы так не протянем.
– Ну вот все проснутся – и начнем что-то решать, – сказал Виктор.
Сон ушел совсем. Виктор вернулся к своему костру. Свет костра играл на лицах мирно спящих стюардесс. Он невольно засмотрелся.
Наверно, было бы высокопарно говорить, что «в этот миг он осознал всю ответственность за их жизни», но именно так это и было.
Рассвет приходил медленно.
«Еду, которую принесли, можно растянуть на три-четыре дня, – размышлял Виктор. – Ну может, пять. Счетовод, блин. Надо где-то добыть еду», – продолжил он размышлять.
Он не заметил, как наступил рассвет – может, задремал, может, задумался.
– Полковник, что же вы женщин бросили? – услышал Виктор за спиной голос Галины.
– Да-да, мы же замерзли, – поддакнула Вера.
– Так надо было, – невпопад ответил Виктор.
Завтракали молча.
– Дамы и господа, – прервал молчание Виктор. – Если никто не против, я, подполковник Виктор Анатольевич Смирнов, беру на себя руководство нашим лагерем, так сказать.
Все молчали.
– Я против, – раздался голос Семена.
– И я тоже, – взвизгнула бизнес-леди.
– Я как-нибудь сам, без вашего руководства обойдусь, – прервал он бизнес-леди, развернулся и ушел.
– Остальным, видимо, все равно. Ну что же, тоже неплохо, – сказал Виктор спокойно.
– Почему все равно?! – крикнула Вера, прожевывая кашу. – Я – за!
– Тогда давайте будем знакомиться, – продолжил Виктор. – Я уже представился. Давайте по старшинству, что ли.
Все посмотрели на пожилую чету.
– Мы муж и жена Бойко – Светлана Борисовна и Иван Петрович, – ответила за обоих Светлана Борисовна.
Она, видимо, всегда отвечала за обоих, потому как Иван Петрович даже не пытался что-то сказать.
– Я в прошлом бухгалтер, а Иван Петрович – учитель географии. Сейчас мы на пенсии, путешествуем… – она сделала паузу. – Я могу вести дневник наших приключений, – предложила она.
Это было настолько неожиданным, что все сразу оживились – оказывается, они всего лишь участники «приключения».
– А что? Когда нас найдут и спасут, всем будет интересно вспомнить, как мне кажется.
Коллективное оцепенение спало – «нас найдут и спасут». Все вдруг как будто забыли о пережитой катастрофе.
Виктор сам как-то не догадался предложить рассказать всем о своих способностях и житейских навыках и был благодарен Светлане Борисовне за такую подсказку.
– А меня Саша Крылова зовут, – представилась соседка по шалашу четы Бойко. – Я учитель истории. В настоящее время нахожусь в декрете и через два месяца жду ребенка.
Все сразу притихли.
– Мальчика, – добавила она и заплакала.
– Вот и прекрасно, – сказала Катя. – Не плачьте и не беспокойтесь, все будет хорошо… Я, Екатерина Александровна Михеева, военный врач, акушер-гинеколог по совместительству. Я обязательно за вами присмотрю, Сашенька.
– Нина Геннадьевна Вышевская. Музыкант. Фортепиано. Временно нетрудоспособная, – слабым голосом представилась самая «тяжелая».
– Ничего, мы вас вылечим, еще танцевать будете, – подбодрила ее Катя.
– А мы семья Быковых: я, Клавдия Егоровна, и мой сын Павел. Я повар, как вы, наверное, заметили. – Все заулыбались, видимо, вспоминая завтрак и предвкушая обед. – А Паша мой школьник еще.
– Галина Федоровна Мейер, старший борт-проводник, – представилась Галя. – Наша бригада: борт-проводник, Вера.
– Ивановна, – сказала Вера, сделав шаг вперед.
– И Коля, второй пилот.
– Васечкин, – уточнил Коля, также сделав шаг вперед.
Получилось, как на построении или пионерской линейке.
Тон Галины был официально жестким – она ждала и готовилась к этому. Сейчас должны будут посыпаться обвинения, вопросы.
Она закрыла глаза и опустила голову.
Возникла неловкая пауза.
– Вот и познакомились, – бодро сказал Виктор. – Сейчас мы займемся обустройством лагеря, а с завтрашнего дня я начну обход близлежащей территории. Четыре сектора: север, юг, восток, запад – через четыре дня мы будем иметь представление, где находимся и как нам отсюда выбраться. Николай, назначаетесь ответственным по заготовке дров. Павел, вы костровой. Ваша обязанность – поддержание огня – это наша жизнь. Остальные по мере возможности в соответствии с гражданской специальностью, – закончил свою речь Виктор.
Утром, когда Виктор собирался на обследование первого сектора, подошел Семен и положил пару «ходунов», сплетенных их веток ивы, чем-то походивших на маленькие лыжи.
Такими пользовались когда-то охотники Сибири и Севера.
– Я с тобой пойду по этому сектору, надевай ходуны, в них удобнее по снегу ходить.
– Спасибо, – сказал Виктор.
– День туда, день обратно и день на отдых – это мой совет, – продолжил Семен. – Я только один раз с тобой схожу, потом бери кого-то другого. Один не ходи – север не любит одиночек. Я первый, ты за мной, – сказал он и, не дожидаясь ответа, размашистыми шагами пошел вперед.
Первый сектор обследования находился в стороне, где лежал самолет.
Дойдя до самолета, Семен остановился.
– Перекур.
– Я не курю, – ответил Виктор. – Керосином все еще пахнет.
– Если дырка маленькая, неделю будет вытекать или две, – сказал Семен. – Я самолет обойду, посмотрю. Не хочешь отдыхать – можешь идти прямо, – он показал направление, – я догоню.
Виктор не хотел оставаться возле самолета и пошел вперед вдоль борозды, пропаханной самолетом.
Минут через пять Семен догнал Сергея.
– Идем вон на ту сопку, слева. Там осмотримся, – показал он рукой, обгоняя Виктора.
Они повернули от борозды на 45 градусов и пошли в сторону сопки. Семен шел быстро, и Виктор с трудом успевал за ним.
Чем выше они подымались на сопку, тем шире открывались необъятные просторы – пустые и безлюдные.
– Выше не пойдем, и так все видно, – сказал Семен, остановившись. – Не дай бог снег сорвется с откоса, закопает.
Вокруг были только камень и снег.
– Как ты понимаешь, ночевать здесь негде, – сказал Семен, отхлебывая из фляжки. – Отдышимся и пойдем обратно. Вон там может быть река, пойдем посмотрим.
Обратно шли молча всю дорогу.
В лагерь вернулись при свете луны.
Виктор молча покачал головой в ответ на все вопросы встречающих и направился к своей лежанке у костра.
– Я чай принесла, – сказала Катя и прикоснулась к плечу Сергея.
– Он уже спит, не трогай его, – сказала Галя, подкидывая ветки в костер. – Как проснется, мы его накормим и напоим.
Катя пожала плечами и поставила котелок к костру:
– Пожалуйста.
Виктор проспал до утра.
Понемногу трудами Гали и Веры шалаш превращался в уютное жилище. Стены и крышу отсыпали снегом и утрамбовали. Забор вокруг лагеря тоже сделали из снега. Получалась огромная иглу.
Проснувшись, наскоро позавтракав и налив чай, Сергей спросил у Гали:
– Как тут у нас обстановка?
– Обживаемся потихоньку.
– Завтра идем на запад. Семен больше не пойдет со мной, – сказал Виктор, отхлебывая чай.
– Я пойду, – сказала Вера. -Я в походы ходила в институте, я выдержу.