Временные трудности 2

Моей любимой маме,

Томилко Валентине Вацлавовне, посвящается…

3 часть. Тыловики

Глава 1.

Москва.

Сказать, что Юля с Егором удивились этому вопросу, – значит ничего не сказать. Они обменялись быстрыми взглядами и подошли к столу.

– Добрый день, – сказала Юля, обводя всех пытливым взглядом, – Я так понимаю, что мы здесь все товарищи по несчастью?

– Ну, типа того, – ответил за всех один из мужчин с явным акцентом, – Да вы присаживайтесь.

Места за общим столом было достаточно, и Юля неторопливо устроилась на ближайшем стуле. Егор же прошелся по небольшой столовой, осматриваясь, получил из раздаточного окошка пару тарелок с кашей для себя и Юли и занял место рядом с ней. За столом уже заканчивали знакомиться. Егор назвал своё имя и принялся за кашу. Слушать можно было и с набитым ртом. За время пребывания в партизанах Егор приучил себя питаться при первой же возможности, не откладывая это дело на потом. Потому как проблемы в жизни человека – штука постоянная, а поесть потом могут и не дать…

Мужчины оказались выходцами из Средней Азии, приехавшими по торговым делам в Москву, и попавшими в это время из восемьдесят шестого года. По-русски они говорили плохо, хотя и вполне понятно. Четыре женщины были коллегами бухгалтерами какого-то подмосковного завода из семьдесят пятого года. Последние, женщина лет тридцати с ребенком, оказались к ним ближе всех по шкале времени. Они попали сюда из девяностого года. Ребёнок оказался вполне взрослым мужиком тридцати лет от роду, мужем этой женщины, весельчаком и балагуром из Тульской области. И то, что они сперва приняли за детскую непосредственность, оказалось обычным словесным недержанием, свойственным иногда людям подобного склада характера. За пару месяцев, проведенных в этой компании, он успел стать её неформальным лидером и теперь говорил практически постоянно, перемежая свои выражения шутками, анекдотами и афоризмами.

Самое интересное, что никой хронологической закономерности в появлении здесь всех этих людей не было. Первыми попали сюда таджики более пяти лет назад, а женщина с мужем буквально пару месяцев назад, но обстоятельства оказались очень схожи – все рассказывали про странный свет и словно растянувшееся время.

Но изюминкой на торте было то, что сознание «попаданцев» по истечении какого-то времени попросту куда-то исчезало, оставляя своих реципиентов в полной растерянности и недоумении. Люди, в чьи тела вселялись «попаданцы», ничего не помнили о том, что происходило после подселения. Такое случалось уже трижды. Они даже составили таблицу дат появлений и теперь ждали очередного подобного фокуса, хотя данных для анализа и каких-либо прогнозов было маловато…

Более ничего интересного они не узнали, так как появление строгого майора из госбезопасности прервало ход этой занимательной беседы. Это именно он встречал их по прилету в Москву.

– Вижу, вы уже познакомились, – сказал он, окидывая мрачным взглядом всех присутствующих, – Это очень хорошо, но вынужден прервать. Иванов и Клочкова, следуйте за мной.

Он четко развернулся на месте и вышел из столовой. Им не осталось ничего другого, как проследовать за ним.

Кабинет майора больше походил на комнату отдыха. Большой диван, два кресла и журнальный столик занимали почти всё пространство. В углу сиротливо ютился маленький письменный стол.

– Располагайтесь, – предложил им майор, занимая одно из кресел.

Юля села напротив него на диван, а Егор занял второе кресло. На майора теперь приходилось смотреть в профиль, но пересаживаться не хотелось.

– Я майор государственной безопасности Максимов. Андрей Степанович. Ваш непосредственный начальник. Вопросы, жалобы, предложения имеются?

Они оба синхронно пожали плечами. Какие тут могли быть жалобы… А что до вопросов, так вряд ли этот майор знал на них ответы. Да и с предложениями, наверное, рановато ещё было соваться.

– Хорошо, – подытожил майор, – Дел вы тут уже успели наворотить, но претензий к вам пока нет. Я хотел бы, чтобы вы по возвращению к себе написали свои подробные биографии вплоть до двенадцатого июля прошлого года. Также отдельно прошу изложить ваши предположения об инциденте, благодаря которому вы попали в это время. Ну а потом мы обсудим вашу дальнейшую судьбу. Можете предоставить свои предложения. Они тоже будут нелишними. Надеюсь двух часов вам хватит?

– Хватит, – хмуро проронила Юля, а Егор кивнул.

– Передвигаться внутри можете вполне свободно, а вот выход из здания пока запрещён. Дорогу найдёте?

Они молча поднялись и вышли из кабинета.

– Что скажешь? – поинтересовался Егор у Юли, когда дверь в кабинет майора закрылась за их спиной.

– Да что тут скажешь… Смотри второй вариант. Помнишь?

– Помню, – безрадостно сказал Егор, – Так себе вариантик был…

Они немного помолчали, медленно шествуя по длинному широкому коридору, и наконец Егор не выдержал:

– Давай напишем, что мы с тобой случайно встретились. Типа грибы там собирали. Ну и ты о себе что-то попроще напиши – никто ж не проверит!

Юля остановилась и с улыбкой взглянула ему прямо в глаза.

– Переживаешь за меня? Приятно, не скрою…

– Да, переживаю, – не стал отрицать Егор, – Привязался я к тебе, старый.

– Я думаю, не стоит ничего выдумывать. Пусть будет, что будет.

– Уверен?

– Да похер, – отрезала она в своей привычной манере.

– Ну, как знаешь, – как-то обреченно сказал Егор и толкнул дверь своего номера. Он даже мысленно не мог назвать этот местный люкс камерой. Юля пошла куда-то дальше…

Егору хватило полчаса. Его скудная биография заняла пол-листа, а описание переноса уместилось и вовсе в один абзац. О Юрии Андреевиче он даже не стал упоминать.

– У Юли выйдет гораздо объёмнее, – подумал он, разглядывая своё творение, и снова ощутил какое-то давящее чувство тревоги. Непонятно ведь, как тут отреагируют на её бурную биографию. Расстрелять, скорее всего, не расстреляют, но вот как дальше сложится, было непонятно…

От размышлений его отвлекла Юля. Благоухая свежим ароматом коньяка, она вошла в его номер, держа в руках несколько исписанных листков бумаги и, покосившись на его опус, усмехнулась:

– Краткость – сестра таланта?

– Да, а че писать то? Я думаю, ещё сто раз заставят рассказать.

– Это точно, – согласилась она, – Тебе мундир принесли?

Егор вопросительно глянул на неё, и она распахнула дверцы узкого шкафчика. Внутри висела новенькая парадная гимнастерка с уже заботливо привинченным орденом Трудового Красного Знамени. Сегодня утром ничего здесь не было. Это Егор точно помнил.

– Ты дописал уже? Пошли, – нетерпеливо заерзала она на месте, – Что-то тут, кажется, намечается…

– Ты о чем сейчас? – спросил Егор, но она по своему обыкновению отмахнулась и вышла из номера.

Весь путь к кабинету майора они прошли молча. Егор постучал и распахнул дверь. Майор дремал, сидя всё в том же кресле, но, когда они вошли, сразу открыл глаза и бросил быстрый взгляд на настенные часы.

На этот раз они оба уселись на диван напротив Максимова.

Майор взял бумаги Егора и несколько секунд молча смотрел на них. Затем положил их на стол и потянулся за бумагами Юли. Егор почему-то был уверен, что майор за это время ухитрился не только прочесть, но и выучить наизусть его писанину. Хотя на чем основывается такая уверенность Егор, пожалуй, не смог бы объяснить более-менее внятно.

Биографию Юли майор изучал ненамного дольше. Каждому листку тоже было уделено секунд по пять не больше. Наконец, майор отложил бумаги и сказал, мрачно глядя на Юлю:

– Очень интересно. Ну да ладно. Почему же нет ни слова о своём будущем? Как вы, товарищи, сами представляете себе свою дальнейшую жизнь?

– Разрешите обратиться, товарищ майор государственной безопасности, – официально обратилась к нему Юля.

– Слушаю вас.

– Прошу личной встречи с Верховным Главнокомандующим. Обладаю сведениями, касающимися безопасности Советского Союза.

Майор придвинул к ней чистый лист бумаги.

– Изложите подробно.

– Нет, – твердо сказала Юля, – Вы, должно быть, знаете, что мы написали три письма товарищу Сталину, но эту информацию не решились доверить бумаге. К тому же обладание этой информацией поставит под угрозу и вашу жизнь. Настаиваю на личной встрече. Разумеется, со всеми необходимыми мерами безопасности.

– Я передам руководству, – майор был очень спокоен и деловит, – Это всё, что вы можете сообщить?

Юля молча кивнула.

– А вы, товарищ Иванов, тоже будете настаивать на встрече с товарищем Сталиным? Вы обладаете данной информацией?

– Я не знаю точно, что хочет сообщить товарищ Клочкова. Могу только догадываться. Но, думаю, что тоже обладаю сведениями, от которых может зависеть будущее нашей страны. Но, конечно, не в таком объёме, как Юлия Андреевна.

– Хорошо, товарищи. И у меня для вас есть приятная новость. Сегодня в Кремле состоится награждение. Советую привести себя в порядок, – он снова бросил быстрый взгляд на настенные часы, – Время у вас ещё есть. Если вопросов ко мне нет, то свободны.

– Товарищ майор, нам сообщали, что наша группа входит в состав ОН НКВД и подчиняется непосредственно Начальнику ГУГБ НКВД СССР комиссару государственной безопасности 3-го ранга товарищу Меркулову Всеволоду Николаевичу, – сказал Егор, – Что-то это место не сильно похоже на базу войск особого назначения. Да и эти люди в столовой… Не просветите?

– Наш отдел входит в структуру НКВД и подчиняется генеральному комиссару государственной безопасности Берии Лаврентию Павловичу. Думаю, что история создания и последующая реорганизация нашего отдела вас мало заинтересует. А что касается целей и задач, то мы занимаемся всеми вопросами, так или иначе выходящими за рамки привычного материализма.

– Я смотрел что-то о чекистах, которые в двадцатые годы увлекались оккультными науками, но, честно говоря, не поверил, – сказал Егор.

– Вы имеете в виду телевидение? – уточнил майор.

– Можно и так сказать, – не захотел вдаваться в подробности Егор и покосился на Юлю.

Та откровенно скучала, рассматривая то майора, то скудную обстановку кабинета, то высокий побеленный потолок.

– Вы абсолютно правы, Егор Николаевич. В свое время был создан специальный секретно-шифровальный отдел ОГПУ, который наряду с разведкой и контрразведкой с помощью технических средств занимался и совсем другими задачами.

– Ну, а тогда какая цель нашего здесь пребывания? Мы ж не медиумы или экстрасенсы, а просто люди, безо всяких там паранормальных способностей. Каким образом сюда попали, мы не имеем никакого представления, как, впрочем, и все остальные.

– Вполне возможно, – согласился Максимов, – Но вы должны понимать, что мы обязаны исключить любую утечку информации. Поэтому вплоть до дальнейших распоряжений, вам придётся жить и работать здесь. Эти люди, которых вы видели, тоже пытаются по мере сил и возможностей принести пользу нашей стране. Жаль, что толку от этого пока не много. Ещё вопросы?

– Никак нет, – ответил Егор. Всё было предельно понятно.

– Свободны.

Они вышли в коридор, и Юля предложила:

– Может, в столовую?

– Пошли. Я тоже что-то после леса никак не могу наесться. Странно – мы ж вроде и не голодали.

– Это точно. Ты вот даже потолстел, по-моему.

Они посмеялись и, продолжая обмениваться шутливыми подначками, подошли к двери столовой. Она была заперта.

– Видимо, не судьба, – вынесла вердикт Юля.

Егор согласился. Им не оставалось ничего другого, как вернуться к себе. Егор завалился на койку и с полчаса лежал, придумывая себе какое-нибудь занятие. Так ничего и не придумав, уснул.

Разбудил его бесцеремонный тычок под ребра. Егор открыл глаза и увидел Юлю при полном параде и даже в боевой женской раскраске. За этот год она неплохо поднаторела в искусстве женского макияжа, но в лесу это было не модно, и Егор уже успел отвыкнуть от пудры и губной помады на её лице.

– Хорош дрыхнуть, солдат, а то орден проспишь! Получасовая готовность. Ты чё, свои шикарные усы брить не будешь?

Редкая поросль под носом уже давно нуждалась в бритве, но Егор, привыкший в своём времени к ежедневному бритью, откровенно ленился здесь это делать. Да и трофейную опаску изъяли сразу же по прилёту со всеми остальными вещами. Взамен, правда, тут же выделили всё необходимое, и даже абсолютно новое, но кинжала, подаренного Вацлавом, да и парочки собственных трофеев было жаль. Егор решил обязательно заострить внимание майора Максимова на этом вопросе.

– Ну их. Пусть будут. Да и бритву мою трофейную отобрали.

– Не ленись. Там водичка – сказка! А бритву у вертухаев возьмешь, поди не откажут герою-орденоносцу.

Она пребывала в превосходном настроении и была слегка навеселе. Но к такому её состоянию Егор уже давно успел привыкнуть. Справедливости ради, стоило отметить, что за весь год, что они здесь пробыли, напивалась Юля всего пару раз. Что, учитывая её практически ежедневные возлияния, говорило само за себя.

Егор нехотя встал и, разыскав в шкафу чистое бельё и полотенце, удалился в душ. И нисколько не пожалел об этом. Вернулся он чистым, выбритым и окончательно проснувшимся. Какой-то незнакомый сержант, помимо бритвенных принадлежностей, расщедрился ещё и на одеколон «Шипр», и теперь Егор вовсю благоухал, щедро распространяя вокруг себя достаточно приятный аромат.

В его «люксе» было накурено, и Егор недовольно поморщился. Юля тут же состроила забавную гримасу и затушила папиросу. Егор, нисколько её не стесняясь, быстро оделся и обул новенькие яловые сапоги, начищенные до зеркального блеска.

– Красавчик! – одобрительно сказала Юля, придирчиво осмотрев его со всех сторон, – Хоть сейчас на парад!

– Ты тоже ничего, – парировал Егор, намекая на её макияж и удивительно гармонирующий с ним синий фетровый берет с красной звездой. Да и видеть Юлю в юбке ему уже давно не приходилось.

– Пошли? – предложил Егор и шутливо согнул руку в локте предлагая взять его под руку.

– Ты ничё не перепутал, соколик? – нехорошо прищурилась она, но тут же добавила гораздо более дружелюбнее, – Жениться тебе, барин, нужно. А чё? Отличная идея! Найдём тебе тут невесту: комсомолку, спортсменку… Знаешь какие они тут? Кровь с молоком!

Продолжая балагурить, они вышли в коридор и увидели приближающегося к ним майора Максимова, тоже при полном параде.

– Товарищи, нам пора. Машина ждёт внизу.

Черная, сверкающая лаком «эмка» целый час везла их в центр города, каким-то чудом пробираясь через изрезанные окопами, баррикадами и противотанковыми заграждениями улицы, объезжая немногочисленные колоны пехоты и с трудом разъезжаясь со встречными машинами.

Егора поразил размах маскировки. По периметру Кремлёвской стены, на Манежной и Красной площади выстроили макеты городских зданий. Мавзолей скрылся под трехэтажным фанерным сооружением. Приметные Кремлёвские звёзды и позолоченные купола церквей были укрыты чехлами из серой мешковины, а башни покрашены в непривычный чёрный цвет. Появился даже новый мост. На дороги нанесли рисунки имитирующие крыши домов, и Егор не сомневался, что на крышах соседних зданий есть рисунки, имитирующие дороги. Всё это, по идее, должно было дезориентировать немецких летчиков.

После долгой проверки документов они наконец въехали в Кремль и покинули это чудо довоенного автопрома. И срезу же начались сложности.

Военнослужащие полка специального назначения, обеспечивающие охрану Кремля, сноровисто обыскали Егора и Максимова, но как только воин-кремлёвец попробовал приблизиться к Юле, та спокойно и без тени угрозы в голосе предупредила его:

– Даже не думай об этом. Рискнёшь, и тебя комиссуют по состоянию здоровья.

Здоровенный парень, на голову выше Юли, застыл на месте, не понимая, как ему отреагировать на это предупреждение.

– Чё замер, служивый? Женщину ищи. Мужик меня лапать не будет, – презрительно процедила она сквозь зубы.

Незаметно подошедшему капитану, со сканером во взгляде, хватило буквально одной секунды, чтобы оценить ситуацию и принять правильное решение. Он что-то негромко сказал своему подчинённому и тот быстро убежал куда-то в сторону. Капитан же, с интересом посмотрел на Юлю и произнес с вежливой улыбкой:

– Вы не волнуйтесь, товарищ старший лейтенант государственной безопасности. Сейчас решим проблему.

– Да я не волнуюсь. С чего бы мне… – равнодушно отозвалась Юля.

Служивый вернулся в сопровождении толстой тетки с таким же пронзительным, как у капитана, взглядом. Деловито и профессионально она быстро обыскала Юлю и сделала шаг в сторону предлагая пройти. Юля кивком поблагодарила капитана за содействие, и они прошли внутрь.

       В Георгиевском зале Большого Кремлёвского дворца собралось всего несколько десятков человек, хотя он мог бы, пожалуй, вместить и несколько тысяч. Большинство из расставленных рядами стульев оказались свободными. Президиум тоже пустовал. Егор завертел головой, осматриваясь, и увидел спешащего к ним Георга. Его лицо, казалось, светилось от счастья, и только присутствие высоких армейских чинов удерживало его от более бурных проявлений радости.

– Товарищ майор государственной безопасности, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту государственной безопасности? – Георг лихо козырнул и вытянулся перед Максимовым.

– Разрешаю, товарищ военврач 3-го ранга, – вполне дружелюбно козырнул в ответ майор и поздоровался за руку с непонятно откуда вынырнувшим неприметным лейтенантом из госбезопасности.

Юля, нисколько не стесняясь окружающих, крепко прижала к себе Георга и, отстранившись, критически осмотрела его с ног до головы.

– Ну ты красавчик! Форма тебе идёт.

– Рад Вас видеть, Юлия Андреевна.

Егор тоже сграбастал Георга в объятия и похлопал по спине.

– Привет, Георгий. Как ты тут без нас? Скучал?

– Здравствуй, Егор. Да тут не скучно… – многозначительно произнес Георг и покосился на «своего» лейтенанта.

Егор понятливо кивнул.

– Ты, я смотрю, опять с зубами. Надолго ли? – подмигнул ему Георг.

– Свои побереги. Разговорился тут, – спокойно сказал Егор и сделал резкое движение в его сторону.

Георг отпрянул было, но сразу же сообразил, что это была провокация.

– Ты чё, лейтенант, хочешь собирать выбитые зубы поломанными пальцами? – грозно спросил он Егора.

– Отставить, – недовольно сказал Максимов, – Как дети малые.

– Да они и есть дети, – с улыбкой сказала Юля.

– Представляю, как вы с ними намучались, Юлия Андреевна, – посочувствовал ей майор.

– И не говорите, впору заслуженного педагога получать.

– Представим – заслужили. Давайте рассаживаться, товарищи, – предложил майор и направился к свободным местам в первых рядах.

Разместились без труда – благо, свободных мест хватало. Делать было совершенно нечего, и Егор снова осмотрелся по сторонам. Огромное помещение было перекрыто сводчатым потолком, обильно украшенным декоративными кессонами с ажурной объемной лепниной и опиравшимся на мощные пилоны. Восемнадцать витых белых колонн, по одной у каждого пилона, выступали скорее элементом декора, чем несущей конструкцией. Над каждой колонной были размещены скульптурные женские фигуры. Большие позолоченные многорожковые люстры и несколько десятков настенных бра создавали атмосферу какой-то парадной торжественности.

Юля толкнула Егора локтем, и он отвлекся от созерцания пышного убранства зала. Несколько человек в военной форме занимали места в президиуме. Смутно знакомый по газетным фотографиям, невысокий благообразный старичок в пенсне, с седыми усами и бородкой, выделялся цивильным костюмом и, судя по почтительному отношению остальных, был среди них самым главным.

– Калинин? – уточнил Егор негромко.

– Да. Михаил Иванович. Всесоюзный староста, – усмехнулась Юля, – Так его называют неофициально.

– Прикольный старикан, – шепнул Егор, – На Чехова похож чем-то, только постарше.

– Политический тяжеловес, как у нас бы сказали. Это потом из него карикатуру сделают.

– Я что-то слышал про него нехорошее. Какая-то история с балериной, кажется. Точно не помню.

– Да этим многие грешили, – грустно усмехнулась Юля, – И ничего не изменилось, пожалуй. Ну эти-то хоть что-то делают для страны. А кто без греха, как говорится…

– Не надо, Юль, я понял твою мысль. Мне прошлой проповеди хватило на полжизни.

– Ну надо же хоть кому-то тебя просвещать и на пусть истинный наставлять, – рассмеялась она, чрезвычайно довольная собой.

Сидящие сзади командиры в несколько голосов зашипели на них недовольно, призывая к порядку и сознательности, и они замолчали.

Тем временем, после недолгой вступительной речи началось награждение. Михаил Иванович Калинин лично вручал каждому награды и жал руку. Когда очередь дошла до Юли, то по залу пронесся неодобрительный шепот. Это было вполне объяснимо. Таким званием в этом возрасте мог похвастаться, пожалуй, только Василий Сталин. Но после краткого перечисления заслуг Юли весь зал разразился оглушительными аплодисментами. Калинин задержал руку Юли в своей, и удостоил её, как минимум, двумя лишними фразами. Она мило заулыбалась и вполне спокойно отреагировала на это. Не спеша вернулась на своё место.

– Похотливый старикашка, – шепнула ему на ухо Юля, усевшись на свой стул, – Не врут, значит, либералы.

– Ты тоже был похотливым старикашкой? – шепнул в ответ Егор и получил чувствительный тычок локтем по ребрам.

– Чё он тебе говорил? – уже вслух поинтересовался Егор.

– Восхищался, – безразлично ответила Юля и, улыбнувшись, добавила, – Так ведь есть чем!

Егор улыбнулся в ответ. Он давно заметил, что скромность – не её конек, хотя она преподносила себя с какой-то тонкой иронией, не позволяющей заподозрить её в бахвальстве и самолюбовании. Ну, может быть, изредка и проскальзывало, но на то должны были быть очень веские основания.

Настроение у Егора было отличным, а Георг вообще сиял, как начищенный самовар. Счастливая улыбка не сходила с его лица. Да и было от чего, надо признать. Не каждый день вручают по два ордена сразу. Помимо обещанных орденов, Георг с Юлей получили ещё по Красной Звезде. Надо полагать, за освобождение пленных из концлагеря. Егор в той операции участия не принимал, он тогда отлеживался после Гестапо.

Потом было общее фото всех награждённых с Калининым. Майор не запрещал. Но стоило какому-то корреспонденту подойти к Юле и начать свои журналистские расспросы, Максимов тут же взял его под локоток и что-то прошептал ему на ухо. Корреспондент тут же отказался от своей идеи сделать из Юли звезду и испарился, даже не попрощавшись.

Но Юля и без него стала здесь звездой. На торжественном фуршете, организованном тут же в Кремле, вокруг неё быстро образовался плотный круг из мужчин. Всё началось с молодого и обаятельного летчика-лейтенанта, подкатившего к Юле с широкой голливудской улыбкой а-ля Гагарин.

Георг несколько оробел от обилия шпал и ромбов в петлицах собеседников и поспешил покинуть эту компанию. Егору слушать комплименты, адресованные Юле, тоже очень быстро надоело, и он проследовал за Георгом. Но далеко уйти ему не дали. Путь преградил какой-то бравый орлик из охраны Кремля.

– Товарищ лейтенант государственной безопасности, задержитесь.

Егор недоуменно посмотрел на него, но спросить ничего не успел. Юля вышла из круга поклонников с неизменным бокалом в руках в сопровождении не менее бравого военного.

– Следуйте за нами, товарищи, – сказал один и них и, не ожидая ответа, куда-то направился.

Юля одним большим глотком осушила свой бокал, сунула его первому попавшемуся командиру, одарив его милой улыбкой, и, подхватив Егора под руку, двинулась за провожатым. Немолодой уже дивизионный комиссар, который никак не ожидал от неё такой наглости, улыбнувшись, посмотрел ей вслед и повертел этот бокал в руках, не зная, что ему с ним делать.

Они вышли на улицу и не спеша прошлись до Сенатского корпуса. В здании Сената поднялись на второй этаж. Провожатые незаметно сменились другими, столь же немногословными парнями из госбезопасности. По пути у них снова проверили документы, и наконец они оказались в большой приёмной, где невысокий полноватый человек с наголо бритой головой кивнул им на несколько стульев у стены и поднял трубку телефона.

Не успели они расположиться на предложенных стульях, как этот человек положил трубку телефона и предложил им проходить, кивнув на тяжелую высокую дубовую дверь.

Егор распахнул дверь и пропустил Юлю вперед. Не из субординации, конечно. Просто воспитание сказалось.

       Это была длинная просторная комната с пятью огромными окнами. Светлые стены, метра полтора в высоту, были декорированы темными дубовыми панелями со вставками из карельской березы. На паркетном полу лежала красная дорожка с зелеными полями. В кабинете находились длинный и узкий стол для совещаний, за которым вполне могла разместиться дюжина человек. Неподалёку от него – рабочий двухтумбовый стол, покрытый зелёным сукном, и небольшой столик с телефонными аппаратами. Над рабочим столом висел портрет читающего газету Ленина в простой деревянной раме. Перед столом стояли два обращенных друг к другу кожаных кресла.

За рабочим столом сидел Сталин и что-то писал. При их появлении он отложил карандаш и призывно махнул рукой, приглашая проходить.

Они прошли к рабочему столу и замерли в паре шагов от него. На столе стояли чёрный телефон, письменный прибор, графин с водой, стакан с остывшим чаем, пепельница с положенной на неё курительной трубкой и высокая металлическая лампа с узким тканевым абажуром, украшенная советским гербом.

– Присаживайтесь, товарищи, – кивнул Сталин на стоящие у стола кресла, – Мне доложили, что у вас есть важные сведения.

Они сели в кресла, и Юля неожиданно сказала:

– Данные сведения предназначены только для товарища Сталина.

– А я кто по-вашему? – удивился Сталин с лёгкой, едва заметной улыбкой.

– Двойник, – с милой улыбкой сказала Юля, и Егору вдруг стало очень неуютно в этом мягком, удобном кресле.

– Почему вы так думаете, товарищ Клочкова? – Сталин уже не улыбался, а смотрел на неё пристально и неприязненно.

– Вероятность того, что мы подосланные убийцы очень велика, а подозревать товарища Власика в некомпетентности у меня нет никаких оснований.

– Что вы хотели мне сообщить? – недовольно спросил Сталин.

– Вам – ничего. Информация только для товарища Сталина.

Тонкая струйка пота скользнула между лопаток Егора к пояснице. Он сидел неподвижно, боясь пошевелиться.

– У меня нет времени на эти ваши игры. Или говорите мне всё, что хотели, или можете быть свободны.

– Хорошо, – согласилась Юля и окинула кабинет внимательным взглядом, – Я думаю, нас всё же слышат, и информация дойдёт куда следует. Я хотела бы рассказать товарищу Сталину о предательстве. Оно случится через много лет и будет иметь катастрофические последствия для Советского Союза. Дело Ленина-Сталина, за которое миллионы людей отдали свои жизни, развалят изнутри очень быстро, и советское государство перестанет существовать.

– Продолжайте, – голос Сталина был на удивление спокойным.

– Всё начнется с вырождения партии. Я не побоюсь этого слова. Очень много настоящих коммунистов погибнет на этой войне. Многие будут репрессированы и подвергнутся различным гонениям после её окончания. На руководящих должностях в партии окажутся недостойные люди, наделённые бесконтрольной властью. Товарищ Сталин, понимая это, предпримет попытку конституционного изменения роли партии и передачи реальной власти в стране Советам, но будет уже поздно. После смерти вождя начнется борьба за власть среди членов политбюро…

Резкий телефонный звонок прервал её монолог. Сталин снял трубку, пару секунд послушал и, ничего не говоря, положил обратно.

– Подождите, товарищи, – сказал Сталин, и поднявшись, вышел из кабинета.

– Ты чё творишь? – возмутился Егор.

– Со Сталиным нужно поговорить, а не с этим клоуном. Да и вообще, кто меня в Смоленске упрекал, что толку от нашей помощи никакого? Что надо к товарищу Сталину на приём попасть и всё рассказать?

– Да нас теперь точно грохнут! С чего ты взял, что это двойник? А если нет?

– На всё воля божья, – с каким-то несвойственным ей фатализмом ответила Юля.

Дверь в кабинет открылась, и вошел один из сотрудников охраны.

– Следуйте за мной, товарищи, – произнес он, глядя куда-то сквозь них.

Глава 2.

Они переглянулись и встали. Молча покинули кабинет. Приёмная была пуста. Они вышли из Сенатского корпуса и уселись в поджидавший их автомобиль. Сопровождавшие их люди предупредительно распахнули перед ними дверцу новенькой «ЗИС-101», но это, конечно, ещё ни о чем не говорило. Пожалуй, они пока что не арестованы. Какие-то мелкие нюансы в поведении сопровождавших их людей подсказывали Егору, что это скорее охрана, чем конвоиры. Но особой радости от этого он не испытывал. Неизвестность тяготила. Да и эта встреча, то ли со Сталиным, то ли нет, оставляла много пищи для тягостных раздумий. Если Юля ошибалась и вождь посчитал себя оскорбленным таким отношением, то им теперь точно не позавидуешь.

За окном смеркалось. Машина уверенно везла их куда-то на запад. Их ни разу не остановили по пути. Всю дорогу в салоне царило молчание, хотя разговаривать им никто не запрещал. Просто не хотелось ничего говорить. Нервное напряжение не позволяло отвлечься на пустяки, а обсуждать что-то важное при посторонних было глупо и небезопасно.

Доехали очень быстро, минут за пятнадцать максимум. Когда автомобиль остановился, Егор взглянул в окно, но в наступивших сумерках смог разглядеть лишь высокий трёхметровый забор. Остановка была недолгой. Машина медленно проехала сквозь широкие ворота и остановилась. Тут же с обеих сторон распахнулись пассажирские двери.

Они покинули гостеприимный комфортный салон и осмотрелись. Огромный участок был огорожен высоченным двойным забором. Круглая площадка с фонтаном посередине и выкрашенное в тёмно-зелёный цвет большое одноэтажное здание, производящее довольно мрачное впечатление. Чуть в стороне второе, гораздо меньшее по размерам.

Их провожатые растворились среди местной охраны, бдительно обступившей их автомобиль и навстречу им шагнул невысокий коренастый крепыш с петлицами старшего лейтенанта ГБ.

– Следуйте за мной.

Они безропотно повиновались. Да и какое тут могло быть неповиновение? Эти ребята их мигом бы покрошили и с чистым сердцем получили бы за это по медали.

– Похоже, Ближняя дача в Кунцево, – негромко, но очень удовлетворённо сказал Егор, – Тут потом двухэтажное здание будет. Мы хотели сюда с классом на экскурсию поехать, но тут пропуска какие-то нужны были…

Юля безразлично кивнула. Егор не знал, что творилось у неё на душе, но сам он вздохнул с облегчением, понимая, что раз не тюрьма, то шанс ещё есть.

Тяжёлые двери парадного входа с массивными бронзовыми ручками легко распахнулись. Справа и слева от входа в просторной прихожей были установлены деревянные вешалки, пустующие по причине стоящей на улице теплой погоды. Юля, не обращая внимания на ушедшего вперёд провожатого, задержалась у огромного зеркала, провела маленькой расческой по волосам и одернула гимнастёрку. Потом подошла к поджидавшему её Егору и негромко сказала: