Без любви жить легче

Лев Николаевич Толстой прошел огромный и интереснейший путь, его жизнь настолько разнообразна, что ее хочется изучать, по крайней мере мне. Автор делится сокровенным, при чем не только в данном произведении, у него много трудов где он показывает свое виденье провоцируя мыслительный процесс у читателя. Очень люблю Льва Николаевича, его вопросы веры очень близки мне были в свое время, поэтому даже когда я с его выводами не согласна, они все-равно близки мне, потому что близок тот тернистый путь который прошел автор. Мою оценку нельзя воспринимать серьезно, я ее оставила исключительно по ощущениям, суть в том, что подобный труд вообще нельзя никак оценивать, это мысли великого писателя, его воспоминания, они с одной стороны неоценимы, а с другой вообще не должны претендовать на оценку. Все переживания Льва Николаевича который читатель может наблюдать в данной книге, являются бесценными, они могут стать примером (как в хорошем, так и в плохом смысле) того как можно духовно расти, но и какой же это мучительный путь. Жить спокойно не получается если постоянно задумываться о правильности собственных решений и их влиянии на других и на будущее. Читатель на протяжении всего произведения (если его можно назвать цельным произведением), наблюдает за размышлениями автора и анализом собственной жизни и действий. Ну и конечно же воспоминаний которые также активно анализируются. Со многими выводами я не согласна (даже с большинством), особенно что касается веры от которой я отказалась вообще (хоть и искала ее также как Лев Николаевич). Размышление о расточительной доброте сильно цепляет за живое, думаю данная тема еще много раз будет мной обдумана и переосмыслена. Больше ничего нового и интересного я для себя не почерпнула.

Так много перечувствовано, передумано, пережито за это время, что не знаю, что писать.Еще в школьные годы отношения со Львом Николаевичем у меня не сложились. Я читала Войну и мир, Анну Каренину, Детство.Отрочество.Юность, но не понимала восторга людей от этого писателя и его творчества. Льва Толстого я воспринимала как скучного и тяжеловесного писателя. И замыслы его произведений я понимала поверхностно или не понимала вовсе. И сейчас, благодаря игре мне представилась возможность изменить свое мнение и познакомиться с этим талантливым и великим писателем вновь.К биографиям и мемуарам писателей школьной программы я относилась равнодушно. Казалось: зачем читать мемуары человека, о котором я читала в свое время в учебнике литературы аж три страницы!? Но сейчас я понимаю, что зря думала так.Эта книга помогла мне узнать настоящего Льва Николаевича. Он пишет о своих чувствах и эмоциях в непростые периоды его жизни. О своем отношении к религии. О своей цели и предназначении. Он описывает свой жизненный путь, со всеми радостями и тяготами жизни. И самое интересное, что многие из проблем того времени остаются актуальными сейчас. И Лев Николаевич выступает в роли проводника, он помогает заблудившемуся путнику найти правильный путь, освещает дорогу своими искрометными и красноречивыми замечаниями, своими советами и нравоучениями. Поэтому всем заблудившимся, всем потерявшимся в себе непременно следует прочитать эту книгу.Я прочитала эту книгу в нужное время и мысли Льва Николаевича воодушевили меня и придали сил. За что я ему благодарна.

4 из 5В книгу вошли исповеди, воспоминания и записи из дневников Льва Толстого и объединяющей темой всего было его отношение к вере. Даже если он рассказывал о своих родителях и семье.Размышления Толстого из «исповедей» меня не заинтересовали, были слишком многословные и путаные, со множеством повторов.Да, не сказала сразу, что книгу я то слушала, то читала с монитора, перечитывая понравившиеся места в книге.Книга понравилась больше всего только из-за Шестого Воспоминания о тёте Толстого, Татьяне Александровне Ергольской. Уж очень тепло и светло он написал о ней.Хочется даже сохранить эти строки:Третье и самое важное [лицо] в смысле влияния на мою жизнь была тетенька, как мы называли ее, Татьяна Александровна Ергольская. Она была очень дальняя по Горчаковым родственница бабушке.(…)Главная черта ее была любовь, но как бы я ни хотел, чтобы это было иначе – любовь к одному человеку – к моему отцу. Только уже исходя из этого центра, любовь ее разливалась и на всех людей. Чувствовалось, что она и нас любила за него, через него и всех любила, потому что вся жизнь ее была любовь. (…)Я сказал, что тетенька Татьяна Александровна имела самое большое влияние на мою жизнь. Влияние это было, во-первых, в том, что еще в детстве она научила меня духовному наслаждению любви. Она не словами учила меня этому, а всем своим существом заражала меня любовью. Я видел, чувствовал, как хорошо ей было любить, и понял счастье любви. Это первое. Второе то, что она научила меня прелести неторопливой, одинокой жизни. Хотя это воспоминание уже не детства, а взрослой жизни, я не могу не вспомнить моей холостой жизни с ней в Ясной Поляне, в особенности осенними и зимними длинными вечерами. И эти вечера остались для меня чудесным воспоминанием.(…)Главная прелесть этой жизни была в отсутствии всякой матерьяльной заботы, добрых отношениях ко всем, твердых, несомненно, добрых отношениях к ближайшим лицам, которые никем не могли быть нарушены, и в неторопливости, в несознавании убегающего времени. Этим вечерам я обязан лучшими своими мыслями, лучшими движениями души. Сидишь на этом кресле, читаешь, думаешь, изредка слушаешь ее разговоры с Натальей Петровной или с Дунечкой, горничной, всегда добрые, ласковые, перекинешься с ней словом и опять сидишь, читаешь, думаешь. Это чудное кресло стоит и теперь у меня, но оно уж не то.Никогда она не учила тому, как надо жить, словами, никогда не читала нравоучений, вся нравственная работа была переработана в ней внутри, а наружу выходили только ее дела – и не дела – дел не было, а вся ее жизнь, спокойная, кроткая, покорная и любящая не тревожной, любующейся на себя, а тихой, незаметной любовью.Она делала внутреннее дело любви, и потому ей не нужно было никуда торопиться. И эти два свойства – любовность и неторопливость – незаметно влекли в близость к ней и давали особенную прелесть в этой близости. От этого, как я не знаю случая, чтобы она обидела кого, я и не знаю никого, кто бы не любил ее. Никогда она не говорила про себя, никогда о религии, о том, как надо верить, о том, как она верит и молится. Она верила во все, но отвергала только один догмат – вечных мучений: «Бог, который сама доброта, не может хотеть наших страданий».