bannerbannerbanner
Название книги:

Бурная молодость Жени Степанова

Автор:
Александр Тимофеевич Филичкин
полная версияБурная молодость Жени Степанова

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Глава 1. Граница с Китаем

– Значит, опозорил державу, Евгений Степанов! – со злостью сказал военком: – Я с тобой говорю, рядовой! – закричал он на солдата, застывшего по стойке смирно посреди кабинета.

Женя благоразумно молчал. Согласно положениям войскового устава, он держал руки по швам и, задрав подбородок, старательно ел глазами начальство.

Полковник райвоенкомата, обладал достаточно редкой фамилией – Будённый. Его имя и отчество не совпадало с тем, что носил всем известный маршал далёкой гражданской войны. Однако, пожилой офицер вёл себя точно так же, как прославленный тёзка.

Чуть что, мужчина переходил на оглушительный крик. Если бы армейская форма предусматривала ношение портупеи и шашки, то строевой командир наверняка вынимал бы оружье из ножен и грозил всем своим подчинённым. А может быть, и со злостью рубил казённую мебель, стоявшую рядом.

В этот раз, Владимир Иванович, всё-таки взял себя в руки. Он сел за конторский двух тумбовый стол, придвинул к себе личное дело солдата и начал читать.

Доброволец

Весной 1965 года, Женя благополучно окончил Куйбышевский энергетический техникум. Парень не был отличником. Поэтому, как большинству тогдашних студентов, ему вручили самый обычный, «синий продольный» диплом. Он получил распределение и отправился на новое место работы.

В те далёкие годы, партия и правительство великой страны вдруг озаботилось отсутствием автомобилей у простого народа. Не особо раздумывая, советская власть купила у итальянского концерна «Fiat» лицензию на производство лучшей легковушки Европы.

Причём, купила вместе с тем предприятием, на котором её тогда штамповали. После того, как гигантский контракт оплатили многими тоннами золота, сборочные линии большого завода снялись с бетонных фундаментов, погрузились в вагоны и малой скоростью отправились в СССР.

Немедленно поднялся вопрос, где это всё разместить? Почему-то решили, что самое лучшее место, районный центр, что назывался Ставрополь-на-Волге. Это был небольшой городок, находящийся в ста километрах северней Куйбышева.

В правительстве быстренько приняли множество нужных постановлений. Благодаря тем бумагам, всё сразу стронулось с места. Местные власти ликвидировали с десяток колхозов, а на лучших пахотных землях начали рыть котлованы для закладки фундаментов.

Народу в то время, в округе лишнего не было. Поэтому, работать на огромной площадке оказалось почти что, и некому. Тогда стройку объявили ударной и комсомольской. И поехала туда молодежь со всей великой страны.

После чего, врачи Волжской Луки пришли в состояние шока: – До этой напасти мы видели сифилис, гонорею и прочие венерические заболевания лишь на картинках, а теперь у нас нет отбою от подобных больных. – говорили они друзьям и знакомым.

Постепенно эскулапы привыкли к новым реалиям жизни. Они перестали болтать и взялись за лечение страждущих граждан.

Строительство было в самом разгаре. Вдруг на советское индустриальное чудо приехал взглянуть один из наследников знаменитого Генриха Форда. Того самого предпринимателя, что поставил сборку машин на конвейер.

Американца долго водили по гигантской площадке. Всюду он, как заведённый, повторял одни и те же слова: – Как это всё удивительно!

Сопровождавшие его партийные лидеры таяли от удовольствия и везли на другие участки. На новых объектах всё повторялось опять. В конце концов, один из чиновников всё же не вытерпел.

Используя своего переводчика, он спросил у именитого гостя: – Что же Вас так восхищает у нас? Наверное, новые методы сооружения зданий и наши небывалые темпы?

– Конечно же, нет! – ответил потрясённый магнат: – Работаете вы допотопными методами. Всё делаете очень плохо и медленно. А больше всего, меня потрясло одно обстоятельство, сколько плодородной земли вы уничтожили, чтобы построить такой скромный завод.

Через какое-то время, райцентр Ставрополь-на-Волге переименовали в город Тольятти. Был в то время в Европе такой руководитель итальянской компартии. Чем уж он так приглянулся нашим властям, сейчас никто уже точно не знает. Однако, населённый пункт носит это названием и в настоящее время.

Как только Женя приехал на комсомольскую стройку, как его сразу назначили мастером. Он поселился в общаге и начал усердно работать. Уже через несколько дней, он убедился в правильности главного закона природы – чем больше площадка, тем больше там бардака!

И в этом не было ничего удивительного. На сюда согнали людей со всей великой страны. Если честно сказать, то добрались до места далеко не самые лучшие представители советского общества. В основном, это были недавние «зеки» и «химики».

То есть, те люди, что «условно досрочно» освободились из мест заключения. Общаться с таким контингентом парню совсем не понравилось, и он очень скоро решил, что нужно оттуда линять.

К его сожаленью, тут же возникли большие проблемы. Ведь он прибыл в Тольятти по «направлению техникума». Значит, уволиться по собственному желанию он мог только в одном единственном случае. Лишь после того, как отработает три долгих года, назначенные ему по закону.

Сбежать оттуда, конечно, было несложно. Всё-таки, там был не тюремный режим. Однако, за подобный проступок Женю немедленно лишили диплома. После чего, ему не удалось бы, устроиться по любимой специальности.

Осенью 1966 года, всех его друзей и знакомых, одного за другим, призвали в советскую армию. В связи с тем, что он трудился на возведении автозавода, Жене, как ценному специалисту, дали «отсрочку».

Машин для народа нужно было огромное множество. По планам правительства, предприятие предполагалось построить чрезвычайно большим. На это могло уйти несколько лет. Уж точно, не менее трёх.

Меж тем, идти в армию в двадцать два с лишним года, а то и значительно позже парню не очень хотелось. Сами, наверное, знаете, как там относятся к таким «переросткам». Женя немного подумал и решился на весьма необычный поступок.

Весной 1966 года, он отпросился с работы. Приехал в родной город Куйбышев и сразу отправился в военкомат. Парень вошёл в кабинет к начальнику данной конторы и, глядя офицеру в глаза, твёрдо сказал: – Заберите меня, пожалуйста, в армию!

Полковник был немолодым человеком. Он многое видел за долгую жизнь, но такую странную просьбу услышал впервые. Насколько он помнил, раньше так поступали лишь в 1941 году.

Но тогда шла война с гитлеризмом, все хорошо понимали, что нужно защищать территорию СССР, но сейчас-то мирное время. С чего это вдруг крепкий парень решился на подобный поступок? Не иначе, как дело нечисто. Мужчина немного опешил, и понизив голос до шёпота осторожно спросил: – Ты совершил тяжёлое преступление или не очень?

Женя тотчас объяснил, что все его друзья и знакомые давно уже в армии. Ему дали «отсрочку», а он хочет служить с одногодками. Офицер молча выслушал короткую речь. С большим сомнением покачал головой, но возражать, почему-то не стал.

Наоборот, военком приказал, как можно быстрее, оформить бумаги на этого хлопца. Уже через день, Женя сел в войсковой эшелон и поехал на Дальний Восток. На всякий пожарный случай, его отослали в тайгу, расположенную на границе с Китаем. Через четырнадцать дней, «доброволец», без особых проблем, добрался до места своего назначения.

Так уж случилось, что и в армии СССР всё пошло у него по убыстрённому графику. Поэтому, курс молодого бойца для него завершился значительно раньше обычного.

На соседней заставе, что назвалась Погран-Петровкой, произошло большое ЧП. Что-то, весьма неприятное, случилось в солдатской столовой. Бойцы отравились какой-то едой и почти в полном составе попали в больницу.

Рубеж великой страны остался практически голым. Его нужно было срочно закрыть от проникновения внешних врагов. Поэтому, руководство предприняло небывалые меры. Офицеров быстро пригнали с соседних участков, а рядовых привезли прямиком из «учебки».

Непонятно зачем, но Женю назначили на должность проводника служебных собак и отвели в просторный вольер, закрытый прочной решёткой. Там бойцу показали его подопечного. Им стал матёрый пёс по имени Дик, принадлежавший к очень известной породе. Её называли восточно-европейской овчаркой.

Совершенно естественно, что такая серьёзная псина не признала хозяином девятнадцатилетнего Женю. Собака не обратила внимания на нового проводника. Ей совсем не хотелось скакать по полосе учебных препятствий, и она не желала ходить с парнем в дозор.

Дик, не давал даже взять себя за ошейник. Громко рыча, он страшно скалил огромные зубы и показывал парню, если тот не отстанет, то весьма пожалеет об этом.

Опытный офицер-пограничник посмотрел на сиё безобразие, покачал головой и дал Жене дельный совет, несколько дней не кормить упрямого пса: – Ты каждый раз приноси собаке еду. – сказал он солдату: – Ставь рядом с клеткой и отдавай те, команды, что она должна выполнять. Если сделает то, что прикажешь, брось ей кусок. Если нет, пусть и дальше себе голодает.

Женя всё так и сделал. Сначала гордая псина с пренебреженьем смотрела на молодого бойца. Однако, как говориться: – Голодная собака кости грызёт, а человек за еду идёт камни долбить.

Так что, к концу вторых суток, пёс очень нехотя, стал выполнять все приказы солдата. Ещё через день, он проголодался настолько, что вышел в наряд вместе с новым хозяином. В первый раз в жизни, Женя оказался на рубеже СССР. Он с большим интересом крутил головой. Всё ему было в новинку.

За 19 лет до призыва

Третьего февраля 1947 года, у Моти Савченко, жены Гриши Степанова, приблизился срок для рождения первенца. Ранним утром, ещё до рассвета, она тяжёло поднялась с широкой кровати. Подошла к большой лавке, стоящей у русской печи. Разбудила любимого мужа и тихо сказала: – Пора ехать в роддом.

Двадцатисемилетний супруг мгновенно, словно на фронте, проснулся. Молодой человек засуетился и заметно занервничал. Он вскочил на холодный, некрашеный пол, и быстро, по-солдатски, оделся.

 

Стараясь не выпустить из комнаты много тепла, парень открыл прочную дверь и выскочил в холодные сени. Он шагнул к наружной стене просторной избы. Сдвинул щеколду и распахнул тяжёлую створку, обитую старой немецкой шинелью. В открытый проём ворвались буйные массы морозного воздуха. Они закружились густым белым облаком.

Парень выбежал из пятистенка. Выпавший за ночь, снежок громко скрипел под подошвами. Выдыхаемый пар, кружился большими клубами и превращался в миллионы мельчайших кристалликов. Они тихо шуршали над головой человека.

Заслышав чьи-то шаги, из прочной будки выкатился тёмный лохматый клубок. Это был пёс ростом с барана. Увидев хозяина, зверь радостно взвизгнул и завилял длинным пушистым хвостом.

Не обращая внимания на скакавшего рядом Полкана, Григорий отпер ворота, сколоченные из горбыля. Вошёл в тёмень конюшни и, не видя со света ни зги, привычно направился к стойлу.

Парень вывёл кобылу к саням, стоявшим возле сарая. Надел ей на шею хомут и сноровисто впряг в небольшую повозку. Закончив возиться с покладистой Зорькой, он направился к лестнице, приставленной к щелястой стене.

Забрался на большой сеновал, устроенный над низкой конюшней. Взял охапку сухой пахучей травы. Скинул её на промёрзшую землю и ловко спустился назад. Притащил сено к пустым розвальням и уложил ровно столько, сколько в них поместилось.

Всё остальное, отнёс к стойлам животных. Услышав шорох иссохших стеблей, Бурёнка немедля взбодрилась. Сунула морду меж тонких жердей прочной кормушки и стала жевать свежий корм. Овцы не отставали от огромной соседки.

Парень взял из сеней огромное одеяло, сшитое из нескольких сыромятных овчин. Вернулся к саням и положил на подстилку. Проверил, всё ли удобно устроил?

Пока муж суетился на улице, Мотя потихоньку оделась. Женщина села на табуретку и в который раз оглядела просторную, но почти что, пустую гостиную: – «Не забыла ли взять, что-то с собой?» – размышляла она. Наткнулась взглядом на небольшой узелок, что лежал на столе, и тотчас успокоилась. В нём хранилось «приданное» первенца.

Григорий бросился к любимой жене. Опустился перед ней на колени. Снял тёплые домашние тапочки и посмотрел на слегка припухшие щиколотки. С осуждением покачал головой, но ничего не сказал. Взял новые бурки, и аккуратно надел на ноги супруги.

Придержав жену за располневшую талию, муж осторожно поднял её с табуретки. Она медленно встала и опёрлась ладонями о чисто скоблёные доски столешницы. Лицо у неё слегка побледнело. Дыхание замерло на пару секунд.

Мотя быстро оправилась от дурноты. Собралась силами и с трудом распрямилась. Муж принёс ворох верхний одежды и помог ей одеться. Взяв под локоток, он вывел супругу из дома.

Поддерживая Мотю под руки, он спуститься с ней со ступеней. Отогнал лохматого пса, чтобы не путался у них под ногами. Повернулся и пошёл к стоящим поблизости розвальням.

Григорий подвёл «тяжёлую» даму к саням и бережно уложил на, хорошо приготовленное, мягкое ложе. Заботливо обернул её краями овчины, лежавшей на сене. Сверху накрыл огромным тулупом, которые обычно носят извозчики. Подоткнул полы одежды под будущую роженицу и тихо спросил: – Как себя чувствуешь?

Закусив губу от нахлынувшей боли, Мотя неопределённо кивнула. На её больших серых глазах вдруг проступили обильные крупные слезы. Муж, проглотил плотный комок, нежданно подобравшийся к горлу. Не говоря ни единого слова, он бодро вскочил на облучок.

Минут через десять, розвали выехали на неплохо наезженный тракт. Он был укатан чуть лучше, чем узкий просёлок, по которому они выбирались из леса. Зорька тотчас оживилась и побежала немного резвее.

Дорога была очень неблизкой. Григорий часто поворачивал голову и бросал взгляд назад. Он смотрел на лежавшую навзничь жену и время от времени спрашивал: – Мотя, ты как?

– Нормально. – едва слышно отвечала она, но почему-то не поднимала опущенных век.

Спустя час с небольшим, сани добрались до районного центра. Затем доехали до главной площади и остановились возле невзрачного дома. Всё окна в нём были залиты густой чернотой. Горела лишь тусклая лампочка, висевшая над низким крыльцом.

Григорий вскочил с облучка и бросился в тёмное здание местной больницы. Забыв стряхнуть снег с зимней обувки, он сходу прошёл в небольшой коридор и глянул по сторонам..

В дальнем конце помещения он заметил фанерную казённую тумбочку. На ней виднелась включённая настольная лампа с облупившимся жестяным абажуром. Рядом темнел маленький стол.

Возле стола на простом табурете сидела полная санитарка и удивительно крепко спала. Её круглая голова опиралась на полные руки, удобно лежавшие на узкой столешнице.

Парень рванулся к безмятежной дежурной. Не чувствуя себя виноватым, Григорий растолкал неподвижную женщину. Глотая слова, он объяснил ей в чём, собственно, дело.

Зевая во всю ширину челюстей, медработница открыла слипшиеся за ночь глаза. Поправила поседевшие волосы и неразборчиво буркнула: – Веди милок, жинку! Веди! В восемь часов явиться фельдшер. Осмотрит красавицу и скажет, что нужно с ней делать?

Стараясь сдержать закипающий гнев, он зашипел на сиделку, как паровоз, спускавший пары: – Сейчас всего шесть утра. Что же она ждать его будет?

– Ну, ежели не сможет дождаться, так я и сама у ней роды приму. – беспечно ответила женщина, умудрённая жизненным опытом. По её лицу было видно, что ей это совсем не в новинку: – Не волнуйся милок. Чай мне не впервой. Веди сюда жинку. Веди.

Парень бегом вернулся к саням. Поднял супругу и внезапно почувствовал, что она совершенно замёрзла. Едва передвигая тяжёлые ноги, Мотя пошла вместе с мужем. Она поднялась на крыльцо и вошла в небольшую больницу.

Санитарка стряхнула с себя остатки крепкого сна. Успокаивающе улыбнулась роженице и увела в небольшой приёмный покой.

Скоро она вернулась назад в коридор. Сунула в руки Григория узел с женской одеждой и силком проводила за дверь: – А теперь, иди милок отсюда, иди. Нечего тебе здеся торчать. Чай, тебе на работу надо спешить? Не дай Бог, ещё опоздаешь. А уголовку за подобное дело, пока применяют на полную силу.

Супруг вышел во двор и увидел, что забытая в суматохе кобыла, всё также, стоит возле крыльца. Оказывается, Григорий даже забыл её привязать за столбик крыльца.

Парень взял из саней небольшой пучок сена. Скрутил его в плотный жгут и хорошенько обтёр тело гнедой. Ласково потрепал Зорьку по длинной выразительной морде и забрался в повозку. Он быстро накрылся извозчичьим овчинным тулупом. Поднял потёртые вожжи и хлопнул ими о воздух.

В этот раз, полозья ещё не успели примёрзнуть к дороге. Лошадь легко тронулась с места. Развернулась на пустой тёмной площади и спокойным размеренным шагом двинулась к далёкому лесу.

Спустя один день, Григорий приехал в больницу в восемь утра. Там он узнал, что ночью у жены родился ребёнок. Он получил разрешение и вошёл в большую палату.

Сияя истинным счастьем, Мотя сидела на железной кровати и держала в руках маленький свёрток. Она увидела дорогого супруга. Широко улыбнулась и показала Григорию на долгожданного сына: – Мальчик. – ласково сказала она: – Я назвала его Женей. Надеюсь, ты против не будешь?

– Конечно же, нет. – смущённо откликнулся парень и тихо спросил: – Когда вас отпустят домой?

– Врач сказал – «дня через три». – ответила Мотя. Заметила, что сын завозился. Выпростала из больничной ночнушки полную грудь и стала кормить беспокойного мальчика.

В назначенный срок, вся небольшая семья вышла из родильного дома. Мама и сын погрузилась в прочные сани. Устроились на толстом слое из душистого сена и укрылись плотным овчинным тулупом. Гордый отец вскочил на облучок.

Через час с небольшим, они прибыли в свой тёплый дом, стоящий в густом сосновом лесу.

На рубеже СССР

В настоящее время, за всем следят цветные видеокамеры, чувствительные микрофоны и датчики передвижения, подключённые к мощным компьютерам. В далёкое советское время для этой цели использовались более примитивные средства. Устраивался специальный рубеж, который шёл вдоль каждой сухопутной границы на всём её протяжении.

Так что, две большие страны тогда разделяла шестиметровая лента хорошо возделанной почвы. Она называлась – контрольно-следовой полосой. Её регулярно пахали обычные тракторы. За рычагами сидели молодые ребята в зелёных фуражах с автоматом «Калашникова» за правым плечом..

С обеих сторон от полосы бежали узкие тропки. По ним передвигались наряды из двух или трёх пограничников. Со стороны нашей страны, шли бравые советские воины, с другой, конечно, китайские.

Всякая живность, пересекавшая такое препятствие, оставляла заметные строчки следов. Они прекрасно читались на мягкой земле. Глядя на них, бойцы понимали, кто здесь прошёл и куда направлялся?

Если это был человек, и он двигался в СССР, то немедленно объявлялась тревога. Солдаты хватали оружие и пускались в погоню за нарушителем суверенной границы. Когда такой нарушитель шёл в противоположную сторону, то об этом немедленно сообщали соседям. Правда, таких случаев там тогда не бывало.

Видимая территория сопредельной страны представляла собою большую долину. Её с трёх сторон окружали высокие, очень крутые холмы. Следуя местным традициям, все пограничники называли их попросту сопками.

Всю землю внизу, целиком занимали хорошо обработанные поля и плантации, засеянные какими-то сельскохозяйственными растениями, овощами, а может быть и зерновыми культурами.

Узкие грунтовы́е просёлки шли перпендикулярно друг другу и разделяли посевы на большие квадраты. Самое странное было в том, что Женя не видел вокруг поселений людей.

Старослужащий напарник бойца, объяснил первогодку, что деревня находится недалеко от границы. А, чтобы дома не занимали ценные плодородные земли, их построили на каменистом склоне горы.

Парень сразу же вспомнил о том, как обошлись с чернозёмом при строительстве огромного автозавода в Тольятти. Там множество грузовиков, тракторов и бульдозеров, перемешали бесценную почву с глиной и щебнем. В бескрайней России такого добра было навалом.

На стороне СССР, сразу же за разделительной следовой полосой, стеною возвышались холмы. Они сливались друг с другом в весьма протяжённую цепь. К тому же, стояли удивительно плотно. Очень часто, макушки двух сопок разделялись лишь неглубокими впадинами.

Тропа оказалась длинною почти в пять километров. Начиналась она от пограничной заставы, двигалась влево и упиралась в участок, что охраняла соседняя военная часть. Точно такая дорожка шла и в обратную сторону, до зоны соседей, находящейся справа.

На пути военных нарядов имелось три промежуточных пункта для связи. Они представляли собою пеньки, отлитые из железобетона. Сооружения во всём походили на останки толстого дерева. Не отличишь, пока не коснёшься рукой.

Сбоку, в каждом из них, располагалось стальное гнездо, закрытое металлической крышкой с защёлкой. Внутри находилась проводная телефонная трубка, связанная с центральным постом.

Два солдата с собакой двигались по такому маршруту два раза в день, туда и обратно. Ходили они круглый год и в любую погоду: зимою и летом, весною и осенью, в жару, дождь, даже в лютую стужу.

Пограничный наряд дотошно осматривал каждый участок контрольно-следовой полосы и сообщал об этом начальству. В случае нарушенья границы, заставу тотчас поднимали в ружьё.

Служащие соседней страны поступали таким же макаром и постоянно встречались с советскими воинами. В отличие от наших бойцов, ходивших в добротных бушлатах, китайцы были одеты значительно хуже. Они носили чёрные однобортные куртки и такие же точно штаны свободного кроя. С расстояния в десять и более метров, их форма весьма походила на простую пижаму, какого-то больничного пункта.

Вместо сапог они надевали обычные спортивные кеды. На головах виднелись фуражки с красной звездой, похожие на картузы двадцатых годов двадцатого века. Нужно сказать, что Владимир Ленин носил очень похожую кепку.

Два патруля регулярно встречали друг друга. Издалека узнавали своих визави и приветствовали взмахом руки. Каждый раз азиаты замирали напротив, и различными знаками просили у пограничников что-нибудь покурить. Скорее всего, табака им вообще не давали.

Напарник Жени хорошо понимал, страдания бедных китайцев. Любивший хорошо подымить, он всегда носил при себе сигареты. Чаще всего, это была красная пачка под названьем «Памир».

На ней белой краской, весьма схематично, изображались высокие горные пики. На их ровном фоне чёрнел силуэт человека в папахе, в бурке и с длинным посохом в правой руке.

Наверное, художник хотел изобразить чабана, который ищет пропавших овец. Нужно сказать, что данное курево было очень низкого качества. На заставе тот сорт называли не иначе, как «Нищий в горах».

 

Сержант вынимал из пачки все сигареты и складывал их в нагрудный карман гимнастёрки. Внутри картонной коробочки он всегда оставлял две или три табачные палочки, что были поплоше.

Клал рядом маленький камешек, поднятый с земли. Сворачивал упаковку так, чтобы она не развернулась в полёте, и бросал через широкую полосу вспаханной почвы. Китайцы с радостью подбирали скромный подарок и низко кланялись в знак благодарности.

Но так происходило далеко не всегда. Если иноземный дозор возглавлял офицер, то солдаты тотчас превращались в фанатиков и выражали свою неприязнь к сопредельной стране.

Китайцы что-то громко кричали, грозили кулаками соседям, а то и срывали с худеньких плеч свои карабины, выпуска пятидесятых годов. Они делали вид, что немедленно начнут перестрелку.

Советские погранцы быстро привыкли к таким переменам в поведении щуплых китайцев. Через какое-то время, они уже не обращали на это никакого внимания. Тем более, что закордонные командиры, так же, впрочем, как и советские, редко выходили в патруль. У них имелись другие дела на заставах.

Каждое утро, Женя смотрел, как сухощавые китайские граждане приезжали в поля на работу. Расстояние до деревни было довольно большое. Селян возили на старой машине, сильно похожей на древний «Газон».

Насколько знал парень, их собирали на автозаводах, подаренных бедным соседям бывшим генсеком компартии СССР. Никита Хрущёв почему-то рассчитывал что, как тогда пели в песнях по радио, «русский с китайцем братья на век». Как выяснилось после его ухода в отставку, мужчина весьма ошибался.

Граждане соседней страны ехали в кузове стоя. Они держались за доски, прибитые к деревянным бортам. По мере движения, автомобиль иногда тормозил. Несколько худощавых работников тут же слезали на землю. Лесенки на грузовике не имелось. Вместо неё использовали задние колёса машины.

Поля были просто огромными, но какой-либо техники на той стороне Женя почему-то не видел. Соседи работали одними лопатами или мотыгами. Китайцы, с огромным упорством, трудились с темна, до темна.

Они пахали, как заведённые и лишь, добравшись до конца борозды, позволяли себе передышку. Тогда несчастный крестьянин с трудом выпрямлял согнутую спину. Прежде чем продолжить работу, он не больше минуты стоял вертикально. Все они с тоскою смотрели в сторону СССР.


Издательство:
Автор
Книги этой серии: