Треск Цепей III: Расправив крылья

Том восьмой

Старые "друзья"

Выброс сырой силы из перегруженной нейронной сети на пару мгновений «выбил» меня из тела. Я воочию увидел себя со стороны, падающего на колени, с раззявленным в немом крике ртом и широко распахнутыми глазами.

Зрелище, когда сквозь мои глаза в мир исторгается потусторонний свет, уже не было чем-то удивительным. Зато я наконец-то увидел знак, что пятнал моё лицо повыше переносицы. Выброс энергии смял магическую клетку и просто стёр руну, будто её и не было.

Верёвка, что пеленала мои руки и была перекинута через потолочную балку – обернулась чёрным пеплом. Стражи не успели ничего понять, ударная волна сорвала плоть и кожу с их тел, а затем вмяла в деревянные стены, чтобы затем разрушить и их, взрывая сарай изнутри градом деревянных обломков.

Слуги захватчиков – перестали существовать.

Снаружи властвовала вьюга. Налетевший порыв ветра швырнул в меня снегом и унёс в белёсую темноту чёрные хлопья сажи, подсвеченные изнутри угольками магии. Я пришёл в себя стоя на коленях, со связанными руками и выплясывающими перед глазами разноцветными пятнами.

Примерно метровый круг натоптанной почвы отделял меня от обожжённой и воняющей глины, в которую превратилась задетая выбросом силы земля. Отовсюду шёл пар, искалеченные стены истекали чёрным гноем разлагающихся досок…

Разбитую в щепки крышу наверняка разнесло на много метров вокруг, как, собственно, и большую часть стен.

Вьюга с жадностью голодного зверя накинулась на окружающее пространство, погрузила мир во темноту и заглушила её воющим ветром. Даже я, со своей способностью к ночному зрению, был почти бессилен. Ибо хлещущий по лицу снег существенно затруднял видимость.

Я слышал чужой крик и видел неясную фигуру, которой он принадлежал. Что-то утащило одного из южан в ночь и под прикрытием вьюги – убило. Визгливый крик оборвался много дальше того места, где он впервые потревожил воздух.

Другие тоже кричали, но не всегда их голоса говорили о страхе и боли… гортанные команды доносились до меня сквозь вьюгу, и я понимал, что стоит поторопиться.

В рассыпанной по земле гниющей щепе, я отыскал топор одного из стражей. Рукоять оружия была сломана ровно посередине, причём в ней была полость, залитая свинцом, что, впрочем, не уберегло рукоять от поломки.

С помощью лезвия я быстро перетёр верёвку и избавился от пут. Выброс из нейронной сети формировался на каком-то незначительном расстоянии от моего тела и просто не затрагивал одежду и верёвку на кистях.

Как же приятно было снова ощутить свободу в собственных руках!

Я с удовольствием помассировал кисти стремясь разогреть порядком застоявшиеся мышцы, одновременно наблюдая как в интерфейсе, ползунок отражающий объём внутренней энергии неуклонно ползёт вверх. Освободив руки, я сумел избавиться и от намордника-кляпа, который жутко надоел мне за время плена.

Вьюга была порождением магии и создавала такой фон, что моя нейронная сеть обещала в скором времени вновь сбросить излишки силы в окружающее пространство.

Первым порывом было бежать прочь. Бежать, защищая себя отталкивающим щитом пока не покину эту странную, пропитанную чужой силой зону непогоды. На том же настаивал ИскИн…

Но где-то здесь оставалось янтарное кольцо и меч стража защитника. И если с кольцом я ещё мог расстаться, то меч… бросить сильнейший магический артефакт, я был просто не готов.

Понимая, что мне нужно задействовать все известные знания, путём мысленного запроса я развернул в интерфейсе книгу магии. Произнося слова громким шёпотом, я прикоснулся к лицу правой рукой и прикрыв глаза воспроизвёл первое заклятье:

– Солан’Микт!

Вычитанное в книге егерей колдовство, должно было обострить мою нюх, сделав его подобным звериному. Но вместо этого изменилось моё зрение, а сквозь вьюгу проступило красное сияние чужих фигур. Все они были неподвижны. Вот разорванная лошадь, вот тройка псов, один из которых повис на заборе, а вот и человек, похоже, что это тот самый «крикун», чей крик оборвался совсем недавно.

Не нужно обладать аналитической машиной в голове, чтобы понимать – мой дар изменил и это заклинание. Вместо обострения нюха, я получил в своё распоряжение условный «поиск трупов».

Подобное не стало для меня неожиданностью, на моей памяти большинство заклятий изменяли своим старым свойствам в моих руках. До сих пор исключением был лишь поиск пути и бытовой огонёк, что тратил крохи энергии и помогал разжечь костёр, но и он наверняка был немного иным… просто столь ничтожное заклятье не обладало хоть каким-то серьёзным арсеналом эффектов и функций, чтобы я заметил разницу.

Бросив взгляд на окружающую меня серую хмарь, воющую беззубым ветром и яростно метущую снег, я поднялся с колен и перешагнув остатки стены встал в полный рост. Да, сейчас я был уязвим, но у меня не было выбора. Использование магического щита занимает обе руки, а значит всю подготовительную работу нужно сделать именно сейчас, до того, как я укроюсь за защитным пологом.

Скрестив руки на груди, я положил ладони на плечи и закрыв глаза стал повторять одно единственное слово, тихонько топчась на месте и поворачиваясь кругом:

– Саммарант…саммарант…саммарант…

В отличии от предыдущего заклинания, поиск сработал как надо. Я уловил направление практически сразу и всё что мне оставалось, так это просто двигаться в ту сторону, где магия нащупала меч. И если бы не вылетевшая из вьюги фигура, я бы наверняка именно этим и занялся.

Незнакомец был быстр и силён, я же – наоборот, слаб и медлителен. Голод и долгий пеший переход негативно сказались на моей реакции. В последний миг я попытался снести врага выбросом сырой силы, начал поднимать руку и.... не успел.

Врезавшись в мою грудь плечом, враг в буквальном смысле сбил меня с ног. Плачевности моему положению добавили остатки стены за моей спиной, об которые я запнулся обоими ногами сразу после столкновения с противником.

Выброс сырой энергии ушёл куда-то в сторону. Туда, куда была отбита моя указывающая на выбежавшего из вьюги человека рука. Всё что я успел увидеть, так это широкие плечи, нетипичную для южан одежду и одноручный топор, которым, впрочем, мой противник так и не воспользовался.

Нападающим оказался один из стражей, что вели меня к занятой южанами деревне. Я узнал его по приметной руне на щеке, что мелькнула перед глазами пока мы возились на полу разрушенного сарая.

Он был крупнее и сильнее, прижал меня к полу так, что едва не поломал рёбра. Оседлал и не мудрствуя лукаво врезал мне своим пудовым кулаком…

Шваркнувшись затылком об землю и почувствовав вкус крови во рту, я рассмеялся. С одной стороны, этот дуболом со своим напарником мне смертельно надоели. С другой, я видел, что он не ставит перед собой задачи – убить меня. Заломить руки, вырубить – да, но не убить.

Под следующий удар я подставил лоб.

Удар вышел смазанным, но сечку за собой оставил. По моему лицу потекла кровь. На одну из рук теперь давило колено воителя, а другую он отвёл в сторону, прижал к полу и без труда удерживал своей.

Казалось бы, ситуация безвыходная, если, конечно, не сложить пальцы в заученные знаки и не произнести:

– Тифлос Ламси!

Чернота накрыла пространство непроницаемым покрывалом. Воин дёрнулся и рухнул на меня сверху, забился словно в припадке, но в следующую секунду чудовищная тьма расступилась разрезаемая голубыми лучами, которые исторгала из себя приметная руна на его лице.

Не знаю, что за магия была заключена в его татуировку, но она в буквальном смысле отменила моё заклятье и спасла ему жизнь.

Вырываясь из ослабевшей хватки воина, я ударил локтем, попал в висок, заставив лежащего рядом Руса замычать. Добавил короткий боковой левой, и подскочив, ухватил его за затылок, чтобы падая обратно, шваркнуть его лбом об утоптанную землю сарая.

Этого не хватило…

Мерзавец оказался удивительно крепок, чем невольно вызывал уважение. Ушёл от выброса сырой силы, смог пережить одно из моих мощнейших атакующих заклинаний, и никак не хотел вырубаться после череды рукопашных ударов.

Мне удалось подняться первым и пнуть воина в голову. Он замычал, но продолжил попытки встать. Тогда в ход пошла попавшаяся под руку доска. Сломав её о крепкий затылок Руса, я наконец-то заставил его рухнуть на пол и сам свалился рядом, судорожно хватая ртом воздух.

Игра мускулами – не самый лучший выбор после голодовки.

Через десяток секунд, самую малость отдышавшись, я утёр с лица кровь и начал подниматься… да так и замер. На огрызке стены, прямо на разломанных в щепу брёвнах сидела тварь. Сидела как может сидеть возбуждённый кот, чьи эмоции выдают движения хвоста.

Я знал кто передо мной. Понял сразу как увидел. Туманная охота, бич города в котором я начинал свой путь в Первоисточнике, существа из-за изнанки мира поставившие себе на службу саму стихию, что надрывно выла вокруг.

Когда-то я убил такую тварь и именно мутаген этого чудища навсегда изменил мою нейронную сеть. Стал серьёзной надстройкой, оказавшей существенное влияние на развитие моих способностей. В какой-то мере, я и сам был частью туманной охоты*.

*туманная охота – речь идёт о предыстории, цикле книг под названием «Поступь потерянных душ»

Гладкая, будто вылитая из белого мрамора кожа. Плавные и гибкие черты. Тонкий как плеть хвост и вытянутая назад голова на которой нет ничего привычного. Ни глаз, ни носа, ни губ, ни даже надбровных дуг, лишь маленькое отверстие в самом низу этой вытянутой головы притягивало к себе взгляд. Будто созданное для того, чтобы пить коктейль из трубочки, оно казалась жутковатой насмешкой.

Глава 1. Отголоски далёких событий

– Христо Мастигио!

Подброшенный в воздух золотой песок вспыхнул, сверкнул нестерпимо ярким светом и обернулся пышущей жаром плетью. Мастер боли взмахнул рукой и вьюгу разрезал свистящий удар. Сокрытые в стихии твари бросились в стороны, но одной всё же досталось. Тяжёлый ментальный крик сотряс разумы людей, а такое лёгкое в управлении заклятье, рассыпалось прямо в руках колдуна.

– Ирда!

Воин и сам всё видел. Заступил путь нападающим, прикрыл колдуна, закрывая собой брешь в заборе, сквозь которую хищники порывались ворваться внутрь. На грубых досках пламенели знаки песчаного трона, но и они не были абсолютной защитой. Мастер боли знал, что как только вложенная в них сила истощится, барьер падёт и нападения последуют сразу со всех сторон.

В лагерь южан пришла смерть с незнакомым лицом и голосом. Оглушающая разум ментальными криками и жаждущая поглотить тепло человеческих тел. Даже умирая, незнакомые твари наносили болезненный ментальный удар, не только заставляющий воинов слабеть, но и разрушающий связь заклинателей с только что созданными заклятьями.

Ирда метнул в пролом широкий метательный нож и сквозь зубы прошипев магический наговор заставил свою саблю полыхнуть бледным, лунным светом. Чудище вылетело из ночной тьмы под зубодробительный шёпот слов и желаний, что обрушились на разум воина:

МОЁ ТЕПЛО!

Опытный воин не поддался давлению на разум, ударил горизонтальным ударом на уровне груди. Удивился насколько крепкой оказалась тварь, ведь вместо того, чтобы рассечь её надвое, зачарованная сталь оставила лишь глубокий порез.

Молочно-белая кровь брызнула из раны промораживая всё на своём пути. Но не успел доспех и меч южанина покрыться слоем льда, как детище иной, чуждой человечеству реальности, врезалось в него всем телом.

Вихрь воздуха, сильнейший порыв ветра, само средоточие вьюги окружало монстра и следовало за ним ревущим напарником. Ветер играючи отбросил две стрелы выпущенные стрелками с крыши и крыльца избы, а сам ледяной «охотник», словно не замечая окружающих его людей, прижал свою добычу к земле и безмолвно завизжал…

ТЕПЛО!!!

Омерзительный шёпот и эхо чужих эмоций в голове не смутили Мастера боли. Уж что-что, а одного из лучших своих воинов он терять не собирался:

– Апотэфлюс Эвезмис!

Кристалл силы солнечного цвета растаял без следа в ладонях колдуна. С вытянутых в сторону чудища рук, сорвался обжигающий, ослепительно яркий луч.

Через мгновенье, от оседлавшего и сбитого с ног Ирду стихийного охотника, остались лишь лапы. Тело и голова просто исчезли, испепелённые сумасшедшим разрядом энергии.

Где-то у околицы громыхнуло так сильно, что эхо взрыва на миг перекрыло шум вьюги. Там тоже шло сражение. Мастер боли, что выглядел как юноша с гладковыбритой головой и носил имя Ветэрис, знал, что братья, прибывшие в лагерь во время его охоты, не сдадутся без боя.

Но взрыв учинили не они…

Алхимик красного легиона саранчи, что по воле стечения обстоятельств прибыл в заброшенную деревню вместе с одним из отрядов, тоже не был безобидным и слабым человеком. Вокруг его передвижной лаборатории, что остановилась на краю деревни, горел даже снег.

Зелёное пламя полыхало, насыщая воздух едкими испарениями, но не давало жара. Вьюга подхватывала отраву, ласкала ей своих хозяев чья мраморная кожа начинала покрываться волдырями и сползать, обнажая не менее белую плоть. Они кричали и вопили о тепле и боли, вопили так сильно, что многие южане в ту ночь просто свалились замертво, не выдержав чужих страданий, или сошли с ума, забившись в тёмные углы и дрожа от страха.

Скрываясь за бортом массивной, поставленной на лыжи кареты, которая являлась малой походной лабораторией, алхимик дирижировал боем словно тот был привычным и понятным ему оркестром. Странные существа, собранные в буквальном смысле из мусора и снега, защищали его от нападок стихийных охотников.

Грязные, безликие снежные големы, с торчащими тут и там из их плоти досками, могли запросто переломать кости взрослому человеку одним ударом массивной, рассыпающейся на куски лапы. Местами покрытые ядовитым, алхимическим пламенем, они были грозным оружием, не подпускающим врагов к своему создателю.

Алхимик оглашал округу гулкими, гортанными криками из-под медной маски. Многочисленные гибкие трубки, шипя стравливаемым паром, закреплённые где-то под маской, терялись среди одежды, сливаясь с ней и прячась в многочисленных складках.

Южанин сведущий в зельеварении был тучен, с виду странен и неуклюж, но уж точно не безобиден. И в доказательство тому были трупы стихийных охотников что медленно таяли после смерти, в конечном итоге не оставляя и следа былого присутствия.

Один из белых охотников прорвался сквозь ядовитое пламя и избежал хватки снежных гигантов. Его гибкая фигура взвилась в воздух подталкиваемая поставленным на службу ураганным ветром. Острыми, загнутыми когтями, он вцепился в крышу фургона и в мгновение ока оказался рядом с алхимиком.

Казалось, что толстяк ничего не может противопоставить такому гибкому и сильному существу… но эта видимость была обманом. Он лишь приподнял вверх руку, в которой переливался разными цветами массивный кристалл, как с того тут же сорвался луч, а смертоносный охотник рассыпался прямо на ходу – его тело обернулось солью.

Но не везде в лагере южан всё складывалось так удачно для защитников. Многочисленные воины нашли свою смерть и запятнали снег горячей кровью под ударами гибких хвостов и острых когтей. Их иссушённые тела, быстро замерзали и заметались снегом. Стихийные охотники выпивали из своих жертв саму жизнь, заставляя их мышцы съёживаться, от чего от людей оставались лишь измождённые мумии.

Всю ночь вьюга окружала деревню и всю ночь в глубине снежной круговерти грохотала магия. Разноцветные вспышки подсвечивали быстрые, гибкие фигуры, что подобно волкам носились по улицам и водили хороводы вокруг обороняемых южанами дворов.

Бой был изматывающим и долгим. Но с рассветом, в тот миг, когда небо только-только начинало светлеть – вьюга утихла. Охотники ушли, стократно напомнив людям, что они не единственные претенденты на этот мир.

***

Вой ветра сошёл на нет так быстро, что я встрепенулся и очнулся от дрёмы. Моя встреча с охотником была удивительным делом, не ожидал я встретить иномирных тварей так далеко от Первоисточника.

Выходит, они просачиваются и в миры-зеркала. И это далеко не благая весть. Катастрофа в Первоисточнике что-то изменила в устройстве вселенной. Теперь я понимал, что проблема гораздо глубже чем виделось в своё время синтетикам культа.

Невольно мой разум цеплялся за старые воспоминания. Как будто дело происходило вчера, я видел затопленный вокзал, туман что вырвался из разлома и чёрный шпиль на той стороне пространственного разрыва. Помнил бой, крики Сойки и треск автоматных очередей.

Помнил я и безглазую белую тварь что вырвалась из тумана и попыталась выпить моё «тепло». Тогда меня спас переносной гамма ионизатор. Это его игла пронзила череп твари перед тем, как я провалился в беспамятство.

Та памятная встреча потянула за собой череду событий. Вал решений, который привёл меня сюда, в один из миров-отражений. Мутаген, добытый из той иномирной твари и решение внедрить его в организм навсегда изменили мою нейронную сеть. Я и без того был «ключом» – биоником корпорации, который при должной подготовке мог работать со слоями реальности. Перемещаться в пространстве используя зоны нестабильности, заполонившие Первоисточник и вытворять прочие фокусы, которые в этом мире сошли бы за волшебство.

Мутаген сделал меня гораздо сильнее чем я мог рассчитывать, но он же постепенно разрушал. Во мне росла и крепла личность стихийного охотника, я слышал призывы их прародителя и чувствовал его влияние на мой разум.

Бегство из Первоисточника стало спасением. Вместе с ним я лишился старого тела и той зависимости, личности, что норовила поглотить меня изнутри.

Та тварь, которую я встретил ночью – должна была кинуться. Рвануть мою плоть своими лапами, подмять под себя и «пить» превращая моё тело в иссохшую мумию. Но вместо этого всё произошло совершенно иначе.

Охотники всегда несли на своём хвосте сильный ментальный фон. Такой сильный, что люди и нелюди вокруг слышали их мысли и эмоции. Я тоже слышал. Понимал мотивы и знал почему меня не тронули.

Хищник признал во мне дальнего родича. Наблюдал за мной не вмешиваясь, радовался моей победе над одним из слуг южан. Уступил его «тепло» мне, не стал отбирать. И.... пожалел меня? В какой-то момент мне показалось что он видит во мне прокажённого, побитого язвами пса. Наверное, в его мировоззрении так и было. Хищник видел, что я лишён чего-то для него важного, и воспринимал это дефектом, болезнью.

Когда он в длинном прыжке взвился в воздух и растворился в непогоде, я думал, что мне померещилось, и не сразу осознал всю степень своего везения.

После этой странной встречи, я почти час пробирался по заснеженным улицам деревни держась подальше от эпицентров боя, в которых гремела магия. Не раз и не два охотники скользили рядом, но ощупав меня ментально, спешили дальше – не трогали.

Повинуясь глупому порыву, я взял потерявшего сознание воина с собой. Взвалил на плечо и тащил от укрытия к укрытию пока не добрался до дальней от побоища избы. С учётом того, насколько я был слаб и замотан, подобная задачка оказалась совсем непростой.

В пленнике я видел источник информации. От южан в этом плане было мало толку, а вот местный, служащий им по неизвестной мне причине, наверняка мог многое рассказать.

Изба к которой я вышел не пустовала. В ней держали рабов чьи высохшие трупы уже подёргивались к моему приходу. Вздрагивали и норовили вот-вот подняться, обращаясь в злобную нежить. Их выпили… но это не помешало им восстать.

Я увидел в мертвецах не угрозу, но возможность.

Моя нейронная сеть грозила разрядится спонтанным выбросом и требовалось куда-то девать излишек энергии. Я не знал, чем закончится эта ночь, но точно не желал лезть в бой. Нападение на любого хищника могло обернуться ненавистью всей стаи. Но и бежать я тоже не желал, где-то тут хранили мой меч, и я не хотел уходить без него.

Стараясь убить сразу двух зайцев: создать постоянный отток прибывающей энергии и обезопасить себя от мертвецов я разжёг в печи огонь и воспользовался заклинанием-маяком. Тем самым, что гипнотизировало и привлекало нежить.

Воспользовавшись золой, я начертал вокруг печи подсмотренные у жрицы знаки. Волшебные слова сорвались с моего языка и под хлопок ладоней пламя в печи обернулось серым, потусторонним цветом:

– Латус просидиум!

Уже зная, что будет дальше, я поспешил в подпол. Сгрёб шкуры и тряпки какие только нашёл и свалил всё вниз, в тёмный зев холодной ямы. Прихватил и верёвку, ею связал воина, между делом проверив его пульс и осмотрев рану на голове. По всему выходило что приложил я его крепко, но умирать он не спешил.

Свалив своего пленника вниз, я поспешил следом, попутно захлопнув грубый, деревянный люк.

Через пяток минут над головой скрипнули половицы. Что-то покатилось по доскам, скрипнула одна из лавок. Это мёртвые восставали один за другим. Свежие, достаточно подвижные и голодные…