Печать Индиго. Дочь Сварога

Часть первая. Хранитель Сибири

Если свет хочет бороться с тьмой,

То он должен быть жестоким…

С. Лукьяненко

Глава I. Могучий Тобол

Северная Европа, 1706 год

(7214 лето С.М.З.Х)

– Ваше святейшество, наши братья обнаружили необъяснимый яркий поток энергии в русской Сибири недалеко от Рифейских гор.

– Очередной самоцвет? – спросил Верховный.

– Да, святейший. Однако энергия камня так велика, что ранее мы никогда не видели ничего подобного, – ответил Лионель.

– И насколько он ярок? – проскрежетал Верховный.

– В несколько раз сильнее, чем Индиговая Звезда, которую мы отвоевали девять лет назад.

– Великий владыко, – затрясшимися губами проскрежетал Верховный.

– Мы тоже так думаем, – кивнул монах Лионель.

– Наконец-то! – воскликнул Верховный восторженно. – Теперь у нас будет ключ к вратам междумирья. Место откуда идет энергия?

– Золотые рудники в низовье могучего Тобола.

– А мальчишка? Он есть?

– Да, ваше святейшество. Мы отыскали его. Ведь вы сказали, что камень будет явлен, как и Индиговая Звезда рядом с юным витязем.

– И каков он?

– Наш брат Бертран только что вернулся из Тобольска. Он докладывает, что энергетика мальчика более двенадцати светинов.

– Более дюжины? – опешил Верховный, прекрасно зная, что у обычных людей энергия колеблется от одного до трех светинов. Лишь у самых совершенных людей она может достигать семи. У него самого энергия находилась в промежутке от восьми до девяти, но только из-за того что свои семь светинов он увеличивал древними амулетами, которые постоянно носил на своем теле. – Не может того быть, – наконец выдохнул карлик-Верховный. – Даже у Кристиана одиннадцать!

– Брат Бертран заявляет, что его амулет-измеритель показал даже более дюжины, но насколько больше, неведомо. Все-таки более двенадцати светинов мы не в силах измерить амулетом.

Верховный долго молчал, обдумывая что-то, и его силуэт превратился почти в каменное недвижимое изваяние. Монах Лионель почтительно молчал, ожидая.

– Расскажи подробнее про мальчишку, – приказал глухо Верховный, устремив пронзительный испепеляющий взор на монаха. Лионель тут же опустил глаза, потому что ощутил, как мутный неприятный взгляд Верховного прожигает его радужную оболочку.

– Мальчику семь лет, его имя Ярослав Устинов. Его отец – вольный кузнец в селе Милютово, что под Тобольском. У мальчишки есть еще мать и родная сестра. Аура мальчишки имеет золотистый оттенок, почти белый, очень искрящийся. Он светло-русый, цвет глаз желтый. На правой руке у него есть родимое пятно в виде круга с изрезанными краями.

– Знак солнца, – произнес Верховный.

– Его родной дед некогда служил на том золотым прииске, где явился Великий Владыко Инглии.

– И камень будет отдан в дар Светлому мальчишке, – проскрежетал Верховный.

– Брат Бертран доложил также, что через месяц мальчик покинет Тобольск и уедет куда-то на север. Это держится в строжайшей тайне, но брату Бертрану удалось выведать, что куда-то под Архангельск.

– Все ясно. Светлые растят еще одного витязя. И в сию пору, когда великий кристалл Инглии проявил свою силу, они хотят отдать мальчишку на обучение к своим волхвам. Но это все зря, – добавил Верховный и жутко рассмеялся. – Лионель, повелеваю тебе немедленно следовать в Тобольск и добыть Великого Владыку. Возьми с собой Кристиана, с ним ты быстро разыщешь священный алмаз. Да, и еще. Захвати с собой брата Бертрана. Он поможет тебе разделаться с семьей мальчишки.

– Мы должны убить всех? – спросил глухо Лионель.

– Естественно, как и всегда, – безразлично пожал плечами Верховный. – Уничтожить всех: его родителей и сестру, а так же тех, кто помешает вам.

– А мальчик? Его доставить сюда, как и камень?

– Мне нужен только Великий Владыко! Мальчишку убрать из жизни непременно.

– Но я предполагал, что, как и Кристиана, мы заберем парня себе.

– Не сравнивай. Ты же знаешь, отчего мы оставили Криса себе. Его аура была светло-фиолетовой. И при определенном воспитании, обучении и тренировках она может как просветлеть, так и стать темнее. Как ты и предрекал, под твоим надсмотром и воспитанием аура Кристиана теперь стала гораздо темнее. Что подтверждает и выдает в нем воина тьмы. Да он родился Светлым, но не до конца сформировался, оттого мы смогли сделать из него своего Темного витязя. Ты же все это знаешь.

– Но к этому Светлому мальчишке из Тобольска тоже можно применить гипноз и амулеты.

– Нет. Это исключено, – отрезал Верховный. – Его аура уже светла до искр, ты сам сказал. Значит, на нашу сторону он никогда не встанет. Его глаза цвета солнца, а это значит, что его воля невероятно сильна, и сломить его не удастся. С ним нельзя бороться или перевоспитать. Его можно только физически убрать из нашего мира, пока он не достиг совершенства. И медлить нельзя. Ты понял меня?

– Да, – кивнул монах Лионель.

– Кристиан поможет тебе. И, Лионель, поручи Кристиану что-нибудь. Пусть тоже проявит себя. Он заявил, что уже готов к служению. Вот пусть и докажет. Поручи ему что-нибудь крайне мерзкое, – гадко добавил Верховный. – К примеру, расправиться с наиболее беззащитным. Проверим, стал ли он одним из нас, или в нем еще есть Свет.

– Повинуюсь, ваше святейшество.

Русское царство, Тобольск, 1706 год

(Великая Тартария, Тобольск, 7214 лето С.М.З.Х)

Август, 16.

– Ярик, ты спишь? – произнес звонкий голосок, и светловолосая головка Светославы просунулась в дверной проем. Сумерки уже спустились на окраину пустынного села и было очень тихо.

– Нет, Слава, заходи, – кивнул Ярослав и сел на кровати.

Девочка, босая и простоволосая, быстро прошла в маленькую горницу и взобралась на широкий подоконник у распахнутого окна. Усевшись, она поджала свои худенькие коленки к груди и, печально смотря на брата, тихо вымолвила:

– Так жаль, что ты скоро уедешь. С кем я буду играть? И в лес ходить?

– Я не могу иначе. Так должно быть, – ответил тихо мальчуган, с любовью смотря на сестру.

– Мы родились в один день, Ярик. Ты для меня самый родной человек после матушки, пойми, – несчастно сказала девочка. – Я не могу спокойно уснуть с тех пор, как батюшка сказал, что ты должен уехать на учебу в этот монастырь.

– Тише, Слава! – воскликнул Ярослав. – Ты же помнишь, что это тайна. Отец будет недоволен, если узнает, что ты выболтала ее своим подружкам.

– Да кому я расскажу? – печально заметила Слава. – У меня и подруг-то нет. Все деревенские девки боятся меня.

– А я предупреждал тебя, милая сестрица, не показывай то, что ты умеешь, – по-взрослому произнес мальчик. – Ты же помнишь, чему учит нас матушка. Мы должны скрывать ото всех свои умения, иначе люди скажут, что мы колдуны.

– А мы колдуны? – удивилась Слава.

– Да, но только Светлые. А Светлые колдуны называются ведунами и ведьмами.

– А какая разница?

– Отец сказывал, что колдуны и жрецы служат силам тьмы. А мы, Слава, на стороне Света. Волхвы, ведуны и ведьмы, они ворожат и воюют с Темными, чтобы на земле был мир, жизнь, спокойствие и Свет.

– Но зачем Светлым биться с Темными, Ярик? – наивно спросила девочка. – Надо просто не раздражать Темных и все. И они не будут считать нас своими врагами.

– И отдать нашу Землю им во владение? А далее смотреть на то, как они мучают и убивают невинных, делают рабами целые народы и государства? Если Темные поймут, что мы, силы Света, отступились от борьбы, они восторжествуют! И вмиг превратят нашу любимую землю в пепелище и могилу! Неужели ты не понимаешь этого, сестрица? Наше предназначение в том, чтобы биться до последней капли крови с Темными, пойми!

– И мы тоже будем биться? – воодушевленно спросила Слава.

Она любила говорить с братом. Так как Ярослав большую часть времени проводил рядом с отцом, который ему рассказывал много интересного и необычного, обучая его всем навыкам и умениям. Слава же постоянно находилась при матери, Мирославе. Матушка показывала девочке, как варить снадобья, как лечить животных и ухаживать за растениями и цветами. Славе нравились все эти премудрости, которым обучала ее матушка, и она с удовольствием запоминала новые лечебные заговоры и узнавала от Мирославы, как устроены живые существа и растения. Но все же отец, мало говоривший с дочерью, всегда рассказывал Ярику увлекательные таинственные вещи и захватывающие истории, которые потом по обрывкам узнавала Слава от брата.

– Нет, Слава, мы еще слишком малы. Но, когда вырасту, я стану совершенным Светлым витязем, так сказал батюшка. Потому я еду в тот монастырь с отцом. Чтобы научиться всему, что должен уметь. Ибо волхвы прислали полярную сову, которая принесла весть о том, что пришло время и найден древний камень-амулет…

Тут протяжно завыла собака, и мальчик испуганно замолчал.

– Камень? – спросила девочка шепотом, замирая.

– Прости, Слава, я не должен был говорить это тебе. Отец запретил мне.

– Но, Ярик, я тоже хочу знать! – насупилась девочка и спустила ножки с подоконника. – Отчего батюшка все рассказывает только тебе?

– Оттого, милая сестрица, что, когда много знаешь, это очень опасно. Батюшка лишь бережет тебя от зла. Он очень любит тебя, – мальчик чуть помолчал и вдруг воскликнул: – А знаешь, я хотел показать тебе одну вещь. Вчера я научился этому, и батюшка похвалил меня. Хочешь?

– Конечно, – закивала Слава. Ярослав немедля встал с кровати и босой остался на полу. Он вытянул руку вперед и направил ее на небольшой сундук, стоявший напротив. Замерев, он устремил взор на крышку, и уже через миг сундук начал медленно двигаться вбок. Слава тоже вскочила на ножки.

– Я могу и сильнее, – бросил Ярик и чуть повернул руку. Сундук стремительно подвинулся к противоположной стене и ударился о нее.

– Как чудесно, Ярик! – воскликнула девочка воодушевленно. – Ты точно станешь сильным витязем, я даже не сомневаюсь, – похвалила она брата, улыбаясь ему. В следующий момент ее личико омрачилось, и она тихо заметила: – А я только мышей да кротов лечить умею.

– Не говори так, сестрица! – вымолвил Ярик. Подошел к ней и обнял. Мальчик хоть и был рожден в один день с сестрой, был выше девочки на целую голову. – Отец сказывал, что ты тоже обладаешь великим даром. Матушка постепенно научит тебя всему, что знает сама. И ты станешь мудрой знахаркой и сможешь исцелять все болезни. Это только сначала мыши, а потом ты сможешь лечить и людей.

– Ты так думаешь? – спросила Слава и подняла на брата хорошенькое личико с пронзительными золотыми глазами.

– Отец сказал, что так и будет, и я верю ему. Он многое знает.

Дети вновь обнялись и долго стояли так в объятиях друг друга. Через какое-то время Слава чуть отстранилась от брата и, нахмурившись, произнесла:

– Знаешь, в последние дни я чувствую нечто странное.

– Что же? – уточнил мальчик.

– Иногда меня словно охватывает леденящий ужас. А сегодня особенно. Я постоянно его чувствую. Да и сейчас очень жутко. Я даже заснуть не смогла. И кажется мне, будто скоро случится что-то ужасное.

Ярослав проворно отстранился от сестры и, вытянув руку вперед, прикрыл глаза. Минуту он стоял, замерев, пытаясь что-то прочесть в окружающей их тишине. А потом вдруг резко распахнул глаза и выдохнул:

– Ты права, сестрица. Это зло. Оно идет с запада. Их трое. Их ауры темны, как ночь. Они направляются сюда и скоро будут здесь.

– Зло? Это люди? – испуганно пролепетала девчушка.

– Я не знаю. Чувствую только Темный свет, который исходит от них. Один из них светится ярко-фиолетовым отсветом.

– Ужас, – вымолвила Слава. – Надо разбудить родителей! Пойдем, Ярослав!

Выпалив это, девочка побежала прочь из горницы, босая, в одной рубашке. Ярослав устремился к своим порткам и, быстро надев их, побежал вслед за сестрой.

Уже через четверть часа Роман Устинов, отец Ярика и Славы, был полностью одет и торопливо натягивал на свое натруженное тело кольчужный доспех, хмуро поглядывая на жену Мирославу, которая возилась у кровати.

– Мира, я же велел живее! – укоряюще произнес он, обращаясь к жене. Мирослава пыталась заплести светлую косу, длиной почти до пола. – Бери детей, дар отца и к колодцу! Они близко. Ярослав же сказал – они уже в селении.

В этот момент в комнату влетели Ярослав и Слава. Мальчик был одет в простую подпоясанную рубаху, сапоги и штаны, а Слава в сарафан и вышитую рубашку. Мирослава, наконец, справилась с косой и обернулась к детям.

– Слава, ты боса? Я же велела надеть лапти! – выпалила, нахмурившись, Мира.

– Ох, матушка, простите, я так торопилась, что позабыла.

– Нет времени! – воскликнул Роман, проворно закрыв на поясе последний замок перевязи. – Пусть идет так.

Мира схватила со стола черный мешочек и, закрепив его веревкой на запястье, устремила взгляд на мужа.

– Увидимся позже? – с любовью произнесла она. Роман на мгновение отвлекся от своей портупеи и палаша, которые крепил к поясу, и, бросив на жену полный любви взор, приблизился к ней и обнял.

– Непременно, мой цветочек, – проворковал он, целуя ее в щеку.

Устинов быстро отстранился от жены и подошел к детям. Славу он поцеловал в макушку, а сына потрепал по плечу. Печально улыбнувшись, он властно сказал:

– Быстрее бегите. Я задержу их. Позже я найду вас.

– Будь осторожен, – пролепетала с горечью Мирослава.

– Отец, их энергия очень сильна, – заметил вдруг мальчик. – Ты не справишься один. Позволь я останусь с тобой!

– Что еще удумал? – пророкотал Роман, распахивая дверцы шкафа. – Я же не желторотый юнец. Ступай с матерью, это приказ. Я найду вас в колодце. Все, идите!

Ярику не понравились слова отца, но он не посмел ослушаться и приблизился к шкафу. Мальчик вошел внутрь и исчез в потайном ходе. Мира, схватив Славу за руку и увлекая ее за собой, лишь на секунду бросила любовный взор на мужа, Взгляд Романа, направленный на них, излучал добро и любовь. Поджав губы, Мира устремилась с дочерью вслед за сыном в темный проход.

Едва Устинов закрыл за родными потайную дверь шкафа, как снизу раздался сильный грохот. Он понял, что незваные гости выбили дверь. Роман потушил свечу и быстро вышел из спальни. Тихо ступая, он приблизился к деревянной винтовой лестнице и чуть свесился вниз. Сверху он увидел куски разбитой входной двери, разбросанные по полу. Вокруг стояла гробовая тишина, и никого не было видно. Устинов медленно тихо спустился вниз по темной лестнице и направился к приоткрытой двери в горницу. Уже через миг он увидел трех монахов в темных сутанах, стоявших к нему спиной. Один из них был высок, как раз он вдруг по-немецки произнес:

– Камня здесь нет. Его унесла женщина со светлой аурой. Сейчас она с детьми в поле.

– Ясно, Крис. За ней, – велел тут же второй, стоявший посередине.

Монахи медленно повернулись. Их головы скрывали просторные капюшоны, а на лицах были маски до подбородка.

– Сначала гостей принимает хозяин дома, – глухо пророкотал Устинов по-русски, прекрасно поняв, о чем говорили монахи. Он стремительно вытащил из ножен палаш и встал в боевой стойке в проходе.

– Тогда ты будешь первым, Светлый выродок, – вынес приговор Лионель на ломаном русском.

Быстрым движением монах распахнул сутану и обнажил свою шпагу с пламенеющим неровным клинком. Он был одет в кожаные штаны и короткую куртку из твердой кожи. Лионель бросился на Романа, который в ответ отразил его смертельный удар холодного оружия. Устинов вмиг сконцентрировал энергию и создал вокруг себя оградительный светлый кокон, охраняющий его тело. Лишь его рука с оружием была снаружи кокона. Лионель зло оскалился и тоже сотворил вокруг себя темно-коричневый ареол, целясь в руку Романа и намереваясь отрубить ее.

* * *

Мира с детьми почти достигла леса, когда Ярослав неожиданно взбунтовался.

– Матушка, я вернусь к отцу. Поймите, я нужен ему! – воскликнул мальчик, вырывая руку из нежной ладони матери.

– Прекрати, Ярик! – выпалила нервно Мирослава. – Отец же велел тебе идти с нами. Нам надо схорониться в тайном колодце, это наше спасение.

Но Ярослав отбежал от матери и бегом устремился назад.

– Без меня его убьют, я знаю! – не оборачиваясь, заявил мальчик, убегая от них в сторону дома. Мирослава тут же инстинктивно устремилась вслед за сыном, но вдруг осознала, что ее руку сжимает маленькая ладошка дочери. Увидев, что мальчик уже в полусотне шагов от них, Мира устремила пронзительный взор на девочку.

– Слава, ты помнишь, где колодец?

– Да, матушка, – кивнула девочка.

– Беги одна. Спускайся в колодец в самый низ, как я учила. Я поймаю Ярика, и мы придем к тебе. Ты поняла?

– Нет, матушка, я боюсь одна, – испуганно залепетала девочка, но, увидев на лице матери жестокую муку и то, как она затравленно оглядывалась в сторону, куда убежал мальчик, тихо вымолвила: – Хорошо, матушка, я одна. Верните Ярика…

Девочка отпустила руку матушки и неуверенно пошла вперед в направлении леса.

– Беги, милая! – крикнула ей Мира и бросилась обратно за сыном.

Так и оглядываясь назад, на удаляющуюся матушку, девочка устремилась в сторону темной лесной чащи, ощущая, как на ее глаза наворачиваются слезы.

Высоко поднимая юбку широкого темного сарафана, Мирослава бежала по полю, не разбирая дороги. Она ясно видела худую невысокую фигуру сына. Он был еще далеко от нее. Но Мирослава, сцепив зубы от жуткого тревожного чувства, бежала вслед за ним, прибавляя и прибавляя ход. Лишь одна мысль терзала ее существо – догнать беглеца и даже силой увести сына в безопасное место. Ее дикий взор не отрывался от мальчика.

Когда Ярик достиг окраины селенья, что-то вдруг щелкнуло в сознании Миры. Она замерла как вкопанная, и ее пронзила мысль о том, что у нее в руках священный камень. Бросив затравленный ошарашенный взор на черный мешочек, где лежал Великий Владыко, она осознала, что не может более бежать за сыном. Ведь если она приблизится к дому, где в настоящее время находятся враги, древний оберег может попасть в руки Темных. А это было до того страшно и жутко, что Мира похолодела. Если Темные завладеют Светлым Великим Владыкой, то все живое на Земле подвергнется опасности. Она отчетливо ведала, какую тайную великую силу таил в себе этот прозрачный алмаз. Только с ним Светлые волхвы могли одолеть зло, которое теперь стремительно распространялось по миру.

Жутковатым болезненным взором Мира отметила, как Ярик скрылся за дворовой калиткой, и ощутила, как ее сердце, обливаясь кровью, сжалось от смертельного леденящего чувства. Даже жизнь ее сына не стоила того, чтобы отдать камень Темным. Она прекрасно понимала, что если погибнет ее горячо любимый Ярик, от боли и тоски иссохнет только она. Но если Светлым кристаллом Инглии завладеют Темные, то кровь невинных реками польется по всей земле. И ради Света она готова была принести в жертву свое обожаемое чадо.

Она знала – уже многие века идет противостояние между Светлыми и Темными силами, перед великим переходом планеты и галактики в светлое пространство Вселенной. Оттого нынче Темные силы не боялись открыто творить зло, стараясь изо всех сил завладеть как можно большим числом древних кристаллов Инглии, чтобы до Светлого времени перехода найти врата междумирья.

Неведомо сколько Мирослава стояла так. Жуткие травящие душу думы бродили в ее голове. Она боялась отпустить Ярика от себя, но не могла сдвинуться с места. От сильного напряжения в ее горле лопнул кровеносный сосуд. Она сглотнула соленую кровь. В этот миг она увидела, как из ворот показалась сухая фигура монаха в черном одеянии, с серой аурой. Поняв, что это один из Темных, Мирослава, заглушая в своем сознании страшные мысли о том, что же происходило сейчас в ее доме, дернулась с места и побежала обратно в сторону леса. Камень надо было немедленно спрятать. Она надеялась, что Слава уже в колодце, и собиралась как можно скорее спуститься к дочери.

* * *

Кристиан стоял сбоку у печи, бледный как полотно. Это было его первое задание, порученное Верховным. И шестнадцатилетний юноша очень хотел показать всем, чему научился за последние девять лет, с того момента как попал к братьям. Он жаждал поехать сюда, в эту далекую северную страну, но в настоящее время отчего-то его существо испытывало терзания. Отчего-то в его душе нарастало негодование. Ибо он видел, что русский, который теперь не выпускал их из своего деревянного дома, был один, а монахов двое. И это несправедливо. Но Кристиан всеми силами гнал из своего сознания эти мысли. Он внушал себе, что перед ними враг и его надо убить, именно так говорил им Верховный.

Лионель бросился на русского, нанес очередной смертельный удар, и Светлый воин, который почти на голову был выше противника, умело отразил выпад монаха. В следующий миг взор Кристиана заволокла странная дымка, и как будто во сне или в мираже юноша увидел странную картину. Видение показало ему другую битву между двумя мужчинами. Одним из них оказался Лионель, но монах был с редкими темными волосами, а не лыс, как сейчас. Его противник – высокий широкоплечий мужчина в светлой одежде с вышитыми красными узорами, – ловко орудуя мощной шпагой, отражал смертоносные удары Лионеля. Мужчина имел темно-русые густые волосы, широкоскулое, грозное лицо и выразительные глаза. Кристиан видел, что аура мужчины светло-лиловая, а аура Лионеля темно-зеленая. Неожиданно картина перед взором Кристиана сменилась, и он увидел, как Лионель добивает ножом того же темно-русого воина, уже лежащего на земле. Юноша явственно различил, как душа воина, светлая и искрящаяся, медленно вылетела из тела.

Через мгновение окрик-приказ Лионеля вывел Кристиана из этого видения:

– Бертран, Крис, идите за бабой. Найдите камень!

Лионель отбросил русского к стене, и Бертран немедля устремился к выходу. Устинов зарычал, словно медведь, придавая своим гортанным голосом силу своему телу. Быстро выпрямившись, русский умело нанес опасный мощный удар и ранил Лионеля в ногу, пробив энергетической силой его защитный кокон. Монах болезненно взвыл и рухнул на колени. Роман бросился к Бертрану, намереваясь помешать ему выйти, и тот был вынужден так же отбить бешеный удар Устинова, пятясь к стене.

В этот момент на пороге горницы появился мальчик и выкрикнул:

– Отец, я здесь!

Ярик выкинул вперед руку, и небольшая лавка, стоявшая у стены, вихрем поднявшись, стремительно подлетела к Бертрану и со всей силы ударила монаха по плечу. Ярик нахмурился, ибо целился в голову, но от неумения промахнулся. Бертран лишь на миг прогнулся назад и сразу же выпрямился.

– Уходи немедля, Ярик! – выпалил в ужасе Роман, оглядываясь назад на сына.

Лионель уже поднялся на ноги и, гадко оскалившись, понял, что мальчишка слишком чист душой и светел мыслями, раз, не боясь смерти, вернулся на помощь отцу.

– Глупый щенок! Сдохни! – выплюнул Лионель по-немецки и, вытянув руку и растопырив пальцы, напрягся.

– Ярик, защита! – истошно закричал Устинов сыну.

Мальчик испуганно оглянулся, и в его сознании пронеслось то, чему учил его отец, но он не успел. В следующий миг Лионель резко сжал пальцы в кулак, и некая мощная сила отбросила Ярика в сторону. Мальчик сильно ударился об дверь и, потеряв сознание, упал на пол. Роман вновь зарычал и ранил Бертрана в руку. Однако Лионель уже был рядом. Он подло накинулся на русского сзади и всадил кривой клинок своей шпаги по самую рукоять в грудь русского, сильнейшим ударом пробив кольчугу, а затем резко вытащил. От хлынувшей из груди крови Роман рухнул на колени, и его энергетическая защита ослабла. Путь оказался свободен, и Бертран устремился к открытой двери. Кристиан, холодея, смотрел на эту кровавую жуткую схватку, стоя в стороне.

– Крис, ты еще здесь?! – рявкнул в его сторону Лионель и нанес еще один смертельный удар в правое плечо Романа.

Опомнившись, юноша направился прочь из горницы вслед за Бертраном.

Когда юноша исчез в темноте коридора, Лионель дьявольски оскалился, увидев, что русский снова тяжело поднялся на ноги. Устинов еле передвигался, ибо из его раненой груди и плеча лилась кровь, а его защитный кокон исчез. Но Роман, пошатываясь от жуткой боли, перекинул палаш в левую ладонь и вновь накинулся на Лионеля.

– Тебе не совладать со мной, русич! – выдохнул Лионель и резко повернул на своем запястье темный амулет с кроваво-красным рубином, направив руку на Романа. – Хватит этого потешного побоища. Умри!

* * *

Издалека Мира увидела дуб, рядом с которым едва различались очертания заветного колодца. Она отметила, что дочка стоит рядом с деревом и, заглядывая в колодец, до сих пор находится снаружи. Похолодев от страха, Мирослава побежала быстрее и закричала:

– Ты почему не спустилась в колодец?!

– Матушка, я боюсь, там так темно! – запричитала девочка сквозь слезы.

Их разделяли всего несколько десятков шагов, и Мира затравленно обернулась назад. Она увидела того самого монаха, который чуть ранее выбежал из ворот и теперь следовал в их сторону. Она стремительно обернулась к дочери и закричала ей:

– Поздно! Беги в лес, непослушная! Скорее в лес, хоронись там!

Мира понимала – времени нет, поскольку в колодец можно было спуститься только по одному. И если бы малышка уже была там, то она, возможно, успела бы тоже.

– Матушка, я… – всхлипнула девочка.

– Кому сказала?! Беги немедля!

Уже добежав до дочери, Мирослава легко шлепнула девочку по заду, подталкивая ее вперед. Слава, глотая слезы, которые лились по ее щечкам, устремилась в лес, услышав за собой мелодичный приятный голос матери:

– Я найду тебя.

Проводив взором фигурку дочери, которая уже достигла леса, Мирослава наклонилась к колодцу и мгновенно приняла решение. Стянув со своей тонкой руки мешочек с камнем, она кинула его в колодец. Протянув руку над темной бездной, она несколько мгновений улавливала сильное излучение, исходившее от камня. Затем ощущение тепла исчезло, и Мира поняла, что падающий сверток достиг узкой зоны конуса, где его свет блокировался определенным строением. Ее покойный отец строил этот колодец по чертежам северных волхвов. Колодец был очень глубок и внутри походил на песочные часы, сначала сужаясь к глубине, а затем вновь расширяясь. Хитрое строение скрывало излучение камня и всего живого, что находилось внутри. Если бы они с детьми спустились, то теперь были бы в безопасности.

Глотая кровь в горле, Мира обернулась, ощущая близость Темного. Монах оказался уже в десяти шагах от нее и, быстро вытянув руку вперед, резко провел ею в воздухе. Миру вмиг откинуло к дубу, а на ее плече образовалась кровавая горячая рана.

– Где камень? – процедил Темный монах на ломаном русском, останавливаясь от молодой женщины в пяти шагах и испепеляя ее злым взором. – Говори, девка, или умирать ты будешь долго.

Быстро опомнившись, Мирослава сосредоточилась и попыталась создать вокруг себя защитный кокон, но Бертран без промедления выкинул вперед вторую руку с кольцом-амулетом, и синий еле различимый энергетический луч тут же вдребезги разбил защиту молодой женщины. В следующий миг монах нанес еще один глубокий порез по шее молодой женщины энергетическим невидимым лучом. Мира болезненно вскрикнула, но упрямо сцепила зубы, не собираясь ничего говорить.

Она потянулась к рукоятке ножа, который висел у нее на поясе, и молниеносно выкинула холодное оружие в сторону монаха, лезвием целясь ему в глаз. Бертран, явно не ожидая выпада от этой хрупкой женщины с белой длинной косой, лишь пораженно отметил момент, когда лезвие замерло в опасной близости от его глазницы. Вдруг нож упал на землю. Бертран ошарашенно обернулся и увидел, что сбоку к нему приближается Кристиан, который, вытянув руку, своей энергией и остановил смертельное оружие, направленное ему в голову.

– Где ты шатаешься? – проворчал Бертран по-немецки, когда юноша оказался рядом. – Ищи камень!

Кристиан провел рукой вокруг и уверенно произнес:

– Я не чувствую его.

Мира отчетливо поняла смысл фразы и устало облокотилась о дерево. Прищурившись, она облегченно подумала о том, что, даже если Темные убьют их всех, великий кристалл Инглии не достанется им. Она вновь и вновь пыталась восстановить свой защитный кокон, но уже раненое тело плохо подчинялось ей.

– Что это значит? Ты же чувствовал камень за много миль! – процедил Бертран и вновь провел резко рукой, и на теле Миры появилась новая глубокая кровавая отметина. На ломаном русском Бертран угрожающе прохрипел: – Говори, русская, где камень? Куда ты его дела?

– Я не понимаю, – сказал юноша, вновь и вновь проводя рукой вокруг. – Но света самоцвета отчего-то нет.

– Он не найдет его, – вдруг выдохнула Мира, придумав ложь, которая, возможно, помогла бы ей спастись от убийц. – Я уничтожила его…

– Ты думаешь, я поверю в это, девка? – взвился Бертран. – Когда я знаю, что без камня вы не сможете выиграть решающую битву! Ты врешь!

– Более я ничего не скажу вам, Темные, – пролепетала она.

Бертран посмотрел в ее невероятно прелестное лицо, понимая, что она решила молчать. Но он знал – женщины гораздо слабее мужчин. Неужели эта хрупкая девица, по виду которой было чуть более двадцати лет, сможет устоять перед пытками? Он вновь нанес невидимый удар молодой женщине по руке, и она, застонав, почти упала на дерево. Вдруг в голову Бертрана пришла еще одна мысль.

– Была еще девка малая, – выпалил быстро монах, обернувшись к юноше. Кристиан, кусая губы, все пытался обнаружить энергию камня, но у него ничего не получалось. Бертран приказал: – Найди ее, Крис. Я видел, что она убежала в лес. Возможно, камень у нее.

– У девочки нет камня, – ответил Кристиан, направляя руку к лесу и не чувствуя камня.

– Верховный приказал убить всех!

– Я должен найти девочку? – переспросил юноша.

– Да, и разделайся с ней. Иди! Ты слышал мой приказ!

– Нет, не смейте! – воскликнула Мира и попыталась отстраниться от дуба и броситься в сторону леса.

– Куда?! – прохрипел Бертран по-немецки, вновь разбив слабый защитный кокон Миры своим перстнем. И сильным потоком энергии отбросил невидимой темной волной молодую женщину обратно к дубу. Кристиан, как будто не решаясь выполнить приказ, замерев, стоял рядом. Монах недовольно прикрикнул: – Чего застыл опять? Девка безвредна. – И уже прикрикнул на парня: – Найди ее и убей!

Кристиан медленно попятился назад и тихо повторил:

– Найти ее и… – он не смог повторить жутковатое слово, но понимал, что это повеление Верховного и он должен исполнить приказ Бертрана.

В следующий миг, усилием воли заставив себя двигаться, Кристиан пронзительно просвистел и устремился к лесу. Через несколько мгновений его нагнал большой белый волк, который побежал рядом с юношей.

* * *

Не разбирая дороги, Слава бежала из последних сил. Страх охватил все существо девочки, и она, глотая горькие слезы, проворно перемещалась между высокими деревьями и низкими кустарниками, боязливо оглядывалась назад. Она дико боялась, что Темные могут идти по ее следу. Сумерки уже окутали лесную чащу. Дрожа от страха и стараясь не думать о том, что случилось с ее родителями и братом, девочка начала шептать окружающим ее деревьям: