Глубокая условность разумности, как таковой, в сути своей,
является тем «Философским камнем», на котором стоит мир...
Пролог
Человек – слабослышащий, и слабовидящий в эмоциональном, и разумном планах, не найдёт в этой книге ничего интересного. Как лось, не найдёт для себя ничего интересного в велосипеде…, или конь – в шахматной игре. Интерес – всегда в соответствии, и адекватно возможностям, и способностям разума. Всё, что создавал, и создаёт ныне человеческий разум, всегда имеет свои поля, свои реки, и океаны, за пределами которых, для него нет, и быть не может, ничего разумного. И всякий мыслящий человек, всегда подспудно, ищет только свои поля, свои водоёмы разумения…, чтобы иметь возможность искупаться в родных, тёплых водах собственного мироздания. Он далёк, от чуждых водоёмов, и полей сознания, как далёк от самых ближайших к нему, звёзд. Ему не интересно то, что он не в силах осознать, и понять. И он, часто называет это чушью, недоразумением, и даже банальностью.
В чужих произведениях, оценить по настоящему достоинству, можно только то, что уже есть у тебя самого…, что ты знаешь в себе, и чувствуешь в себе. Понять, можно только нечто родное, нечто уже свойственное тебе, нечто откликающееся в твоей душе, музыкальной гармонией, что резонирует с твоим разумом, порождая «детей нового, небывалого разумения».
И ценить ты способен, только то, что, по большому счёту, уже имеешь…, и ценность эта, будет соответствовать твоему глубокому достоинству, твоему разуму, и соответствующему интересу…
И именно поэтому, для слаборазвитого человека, поводом назвать чушью, послужит львиная доля созданных человечеством, фолиантов.
Для развитого же, наоборот, поводом назвать шедевром, послужит та же львиная доля книг, в которых он обязательно найдёт свой интерес…, -пусть крохотную долю глубины, мастерства, и неповторимого гротеска…
Как бы ты охарактеризовал своего нового знакомого по принуждению, местного аборигена? Спросил Висталь Парагоня… Мелкодушный, и плоскоумный… Нет в нём душевной глубины, и на поверхности – тишь, да гладь…Словом, – не море, но лужа…
Объективность
Как слово «необходимый», теперь имеет смысл в контексте «нужный», при изначальном смысле «невозможно обойти» …, так само слово «нужный», при изначальном смысле «нужда», теперь имеет смысл желанный…
То, что вкладывается теперь, в понятие объективности, мало имеет общего с той первоначальной наглядностью, из которой выросло это объёмное понятие. Как всякое понятие, оно расширило свой ареал, и ныне стало олицетворять собственную реальность, в трансцендентальных сферах осознанности…, за пределами всякой наглядности. Так происходит со всяким понятием, в нашем сознании. Ведь понятие, это живой организм, «пасущийся» на трансцендентальных полях разумности…, что живёт своей жизнью, и развиваясь, как всякий организм, достигает наибольшего возможного ареала своего обитания…, и достигает, в конце концов, своего абсурда…, что олицетворяет его перерождение, и свой вид смерти.
В понятии «объективности», уже почти не осталось той объективности, что была во времена его расцвета. О его рассеивании, и «смерти», говорить ещё рано…, но его осмысление, уже находит иные, не свойственные ему стороны.
Что же, на самом деле, происходит с нашей разумностью, и каковы её «объективные пенаты», её нерушимые фундаменты, и консоли? Существует ли такая разумность, которую было бы невозможно опровергнуть, перевернуть, или «вывести на чистую воду»? То есть, существует ли такая разумность, за которой уже не было бы условности, и которая составляла бы самый объективный, самый незыблемый форпост разумения…, – всякого разумения…
В своём анализе нынешней разумности, я не случайно начал с объективности. Ибо, именно это понятие, является для нас, основным в познании мироздания…, и определении истинных, и ложных взглядов, и воззрений, во всех возможных областях нашей осознанности, и разумности. В какой области, мы бы не познавали мир, и в случае, какого-либо непонимания, мы всегда обращаемся именно к объективности. Это тот «плот», в бескрайнем океане нашей фантазии, к которому мы всегда возвращаемся, когда чувствуем, что начинаем тонуть.
Но мы должны всегда помнить, что «Объективность», как таковая, всегда определяется субъектом, и никак иначе. Она – лишь «мумифицированная фекалия» субъекта, (да простят меня, за такое сравнение). И эта банальность, на самом деле, являет собой тот «краеугольный камень» нашего познания, за которым скрыта тайна самого мироздания, купающегося в лучах нашего осмысления, и олицетворяющего собой, всякую объективность…, а значит и сам мир, – реальность всей эмпирики бытия. Именно здесь скрыта тайна чувствования, тайна созерцания, и тайна мысли…
Объективность, – это та стоическая, та «железобетонная химера», вокруг которой строиться всякая наша убеждённость, как на полях простой эмпирики чувства, и созерцания, так и на полях научного знания…, – научного знания, прежде всего… Ибо научное знание живёт благодаря очевидности, этой «сестры-близняшки» объективности, «совокупляющейся без конца» с закономерностью – (каузальное отражение всех алгоритмов нашей мысли). Здесь вера, (без которой никакое знание невозможно), существует на консолях и фундаментах само собой очевидной объективности…, рождающейся, от этого «совокупления».
В отличие от веры теизма, (для которой, основой всегда служит чудесная сакраменторика запредельного) …, здесь, фундаментом является – вера в очевидность, и объективность реальности…, как единственно существующего бытия. Но вера, остаётся верой…, и всякая очевидность, и здесь черпается из иллюзорных колодцев познания.
Наша разумность, определив для себя, дуалистический мир, имея в своём лабазе противопоставленности, очевидность, и неочевидность, объективность, и необъективность…, всегда занята тем, что ищет между ними различия, и выстраивает свою убеждённость, на наиболее крепких консолях. – Она ищет наиболее твёрдую почву. И когда не находит таковой, начинает рассуждать об ошибочном, обманывающем, и эфемерном.
Но, на что, на самом деле, она, эта разумность, опирается, во время этих своих рассуждений, и оценок? – На надуманную в себе, объективность, очевидность…, и вот ещё, – логичность. На некий порядок рассуждения, свойственный ей, и только ей…, свойственный только её сакраментальной природе соотношения, и последовательности. И вера здесь, имеет решающее значение. Ибо, только верящая в свою объективность, и логичность, разумность может рассуждать об очевидности…, и закреплять статусы этой очевидности, в рамках научного политеса.
Правила определяет – сильнейший… И наша Разумность, как относительно эмпирики мироздания, так и относительно субъективного контента мироздания, не является исключением. И всякая Истинность здесь, определяется её, глубоко субъективными порядками, и воззрениями…, её природной целокупной алгоритмацией, как наиболее крепкой, и сильной фикцией. Абсолютная же истинность, не фиктивная, (если на минуту представить себе такую), всегда остаётся за скобками, всегда где-то там…, всегда – недоступна…, ибо, по большому счёту, не поддаётся нашей разумности, с её единственно возможными субъективными инструментами.
Истинность разумности
Ты создал в разуме своём, -
порядок жизни…, благо, зло, и волю…
Но каждый созданный тобой плагин,
что подчинён, лишь собственному произволу,
как создаваемый тобой же мир, что повседневно вырывается на волю…, за рамки, что, как будто отчертил…
Как твой, и братьев твоих, пыл, – рвёт горизонты собственных наделов, ломает выверенных разумом, пределов…
Стандартов – нет! Кричит с болота Выпь…
Мир – словно Буцефал, не поддаётся воспитанию, и ломке…,
копытом землю рвёт, громоподобным ржанием, и дыханием огненным, -
Пугает…
Не позволяя оседлать, и нам понять себя…, поставить в
стойло, и на век запечатлеть, его, по кругу, бесконечный бег…
Как, все порядки эмпирического мироздания, определяются только «камерой обскура наших чувств», так и для всякой разумности, существует только высвечиваемые сектора такой же «камеры обскура», в рамках которой, только и существует нечто истинное.
И ещё раз: Также, как объективность мироздания, объективность эмпирического воззрения, определяется «камерой обскура наших чувств», неким совокупным биноклем ощущений, (а точнее сказать, «пентаноклем», исходя из пяти основных чувств, определённых ещё Аристотелем). В отношении разумности, можно говорить, как раз о «бинокле», так-как наша разумность имеет «дуалистическое тело», и определяется условно, двумя лучами-векторами – идеальным, и рационально-аналитическим познанием, имеющих каждая, свои «сектора познаваемости».
Так вот, «бинокль нашего познания», нашего мышления, и осознанности, имеет ограниченное поле собственного созерцания, определяемое возможностями этого «бинокля», что заложен природой, в нашей черепной коробке. Что же происходит?
К примеру, эмпирическое воззрение. Здесь «камера обскура» исключает из поля зрения, всё запредельное, всё не входящее в ареал, высвечиваемого этим «пентаноклем», луча. Но в силу выращенной нашим разумом «трансцендентальной ганглии познания», с его дополнительным лучом «святящим» внутрь, мы додумываем эти, не высвечиваемые внешние поля, и конструируем фантомную инфраструктуру эмпирического мира, в своём разуме…, благодаря этому сформировавшемуся «глазу» нашей фантазии, что, развиваясь, как всякий новый орган, создаёт новые поля, – «поля трансцендентального осмысления».
И это – чудо! Только в этих полях возникает, и живёт всякое чудо… Иных чудес, в природе, – не существует. Ибо всякое внешнее чудо, – чудо, будто бы эмпирическое, порождено именно этой «новой ганглией нашего сознания» …, и всегда является трансцендентальным…, а значит, всецело рождено, и живёт в глубинах нашего разума. Кстати сказать, именно здесь возникает, такое, не существующее в природе экзобытие, как прошлое, и будущее. Но это отдельный многоплановый, и широкий разговор.
Что же, в своей глубокой сущности, значит «Камера обскура разумности»? Чтобы понять это, надо прежде осознать, что в общем, значит «Камера обскура» эмпирики бытия. Мы сморим на нашу реальность, на нашу эмпирическую действительность, как на абсолютный макрокинез бытия, как на единственно возможную для всех, и каждого, общую, в себе существующую действительность. И все её особенности причисляются к её природному в себе, естеству. Но, на самом деле, эмпирика мира, со всеми его каузальными последовательностями, и трансформациями, (возведёнными разумом в физические законы), есть суть производная «Камеры обскура», некоего сплетённого, из нескольких лучей чувств, и векторов «разумных ганглий сознания», общего «прожектора действительности». Некой, сплетённой из множества лучей созерцания, и осмысления, «косы», в которой только и существуют эти последовательности, и каузальные трансформации. Что-то вроде белого света, сплетённого из семи цветов, и бесконечного множества оттенков.
И «Камера обскура разумности», также как «Камера обскура чувств», являет собой только сектор высвечиваемого им поля внешнего бытия. И вся его реальность, его истинность, и определённость, вся его созерцательная гармония, в которой будто бы существует единственно возможная – истинная разумность, на самом деле, есть суть Великая фикция живого…
Мы убеждены, что действительно есть тот форпост, та изначальная существующая в эфире бытия, форма разумности, от которой мы должны отталкиваться, и которой должны следовать. Это вполне сравнимо с нашим непоколебимым убеждением в том, что существует само по себе время, с истинной, настоящей, самой в себе динамикой. Что, это не мы, каждый из нас, производим его своим сознанием, в соответствующей динамике, но оно существует само по себе в эфире бытия, и управляет нами, и всем мирозданием.
Таковы наши заблуждения, относительно мира реальности. Таковы наши заблуждения, относительно миросозерцания, и разумности. Лекала нашего осознания эмпирики мироздания, ничем не отличаются, от лекал нашего осознания, самой разумности. Здесь вопрос, лишь объекта познания, в котором сама объективность, её абсолютная форма, всегда ускользает от нашего луча, – от зенита нашей «камеры обскура».
Идеи и убеждения
Идеи, словно возникающие новые «локоны», рядом с «косой осознанности миропорядка» …, – косой, в которую вплетены, и гармонизированы все прежние «локоны», что ранее, также вызывали непринятие, чувство неразумности, и даже абсурда. Наш разум так устроен, что со временем, он принимает, и вплетает в эту «общую косу» всё, что возникает на его задворках. И он способен принять, и вплести даже то, что грозит его целостности, и может привести к разрушению изнутри. Его инстинкты расширения собственного ареала, всегда сильнее инстинктов самосохранения. Он боится смерти от стагнации, от остановки, – больше, чем смерти от вплетённых в его «косу» «ядовитых плющей».
Так вот, идеи, и убеждения, часто бывают такими «ядовитыми плющами». А, как правило, что на полях флоры, всякое ядовитое растение всегда маскируется под благостное, и порой, своей красотой, и благоуханием превосходит всё растущее с ним рядом. (Такова природа, нам ли её судить). Так и на полях нашей разумности, всё происходит точно также. Природа -всюду одна. Идеи, и убеждения, кричащие о своей благочестивости, и благонамеренности, сверкающие красками, и внешней гармонией, часто имеют в своём стебле «ядовитое молоко».
Как в Клинической биологии, вирусы, бактерии, и всевозможные ядовитые, и агрессивные субстанции, стремящиеся проникнуть в организм, должны встречать на своём пути иммунную систему, так и в Клинической психологии, эта иммунная система должна работать безотказно.
Что, на самом деле, представляет собой идея, или убеждение? Это та самая «глина очевидности, и объективности, замешанная на «воде правды, и истинности», (то есть, на чувствах), слепленная в скульптуру, и высохшая на ветрах сомнений, и превратившаяся в твёрдый монолит.
Идея, это нечто искусственное…, в отличие от «глины», уже нечто – рукотворное… Сырая глина, превращённая творческим разумом, в форму… А убеждение, это идея – устоявшая на ветрах сомнений, и превратившаяся в «нагибаемый колос» монументального искусства.
Идеи, и убеждения, даже самые пагубные для человека, (прежде всего самые пагубные), – самые живучие субстанции на земле! Однажды возникнув и состоявшись, они становятся – неистребимы! Словно те вирусы, в полях Клинической биологии.
И в нашей медицине, психологи – (настоящие психологи), должны быть не менее востребованы, (а может быть, и более), чем терапевты. Ибо, для нашего организма в целом, психические заболевания гораздо опаснее, чем биологические…, с которыми, наш организм, за миллион лет, уже научился бороться. В отличие от болезней психоделики, которая относительно молода, и подвержена, в силу своей молодости, и отсутствия такого продолжительного опыта борьбы, наибольшей опасности.
Не надо далеко ходить, и быть действительным психологом, чтобы понять, насколько наше общество заражено этими болезнями. Достаточно посмотреть пытливым взглядом в историю, и в сегодняшний день, и немного проанализировать. Вы удивляетесь, почему люди так ведут себя? Почему они так одержимы, и всё больше лгут, называют чёрное – белым, и в порыве своей убеждённости, убивают невинных? Убеждения, – знают только свою правду! Они мощнее всяких предрассудков, – мощнее морали! Завладев разумом, они ведут его, своим, и только своим путём, – к пропасти! И чтобы понять то, насколько это заразно, также не надо далеко ходить. Самый заразный, и самый опасный вирус для человека! Ни один вирус на земле, не распространяется так быстро, как убеждение…
Высшая форма бытия
Кто тебе сказал, что ты – совершенный?! Кто сказал,
что ты – высшая форма бытия?!
Высшую форму бытия определяет, и провозглашает всегда, обладатель такой формы. Восторженность от собственного совершенства, любование своими достижениями, и априорная убеждённость в своих достоинствах, и победоносных возможностях – кто, кроме человека, способен на такое?!
Он, постоянно экспериментирует, со своим телом, и не перестаёт удивляться его возможностям… Он постоянно тестирует свой разум, и без конца поражается его способностям… Он безоговорочно считает именно себя, высшей формой бытия…! Для него, это – очевидно… И тот, кто посмеет с этим спорить, будет безапелляционно отнесён к недоразвитому, и даже умалишённому. Ибо, никогда не найдёт здесь, для него, достаточно убедительных аргументов. Ибо, каждый преподанный аргумент, будет съедаться без остатка, «акулой убеждённости, и очевидности», – с её, сформировавшимися за миллионы лет, «пастью о тысяче зубах», сильнейшим иммунитетом, и безапелляционной агрессивностью.
Но откуда, собственно, берётся это определение – «высшая форма бытия»? Сама форма, нашей разумности, – природа нашего разума, имеет в себе «линейку времени», «шкалу пространства», и циркуль определённости». А ещё, всевозможные «лекала геометрических фигур созерцания, и умопостижения». Создавая, вложенными в него инструментами, «систему координат», в соответствии со своей природной формой существования, он, разум, по определению не может существовать, без верха, и низа…, без право, и лево…, без вчера, и завтра… (Критерии, которых, в природе самих вещей, – не существует). И точно также, он не может существовать, без худшего, и лучшего, без недоразвитого, и совершенного… Ибо, это – его плоть, и кровь, его «сакраментальное тело». Лиши его, этих предрассудков, и он исчезнет, и перестанет существовать, как нечто разумное. Как перестанет существовать физически человеческий организм, лиши его тока крови, внутреннего потока плазмы, эритроцитов, и лейкоцитов…
Критерии организации, её доминанты, на условной лестнице совершенства, определяют высшую и низшую формы бытия, исходя из степени гармонии. Нет, не сложность, и простота, (как считается), но именно слаженность организации, её совершенная гармония, и соответствующая стоика, (ибо, стоика всегда соответствует внутренней гармонии), и возможность противостоять внешним разрушающим воздействиям, несёт в себе, тот самый алгоритм совершенства, за которым определяется высшая форма бытия. И только в рамках своего собственного политеса убеждения, и соответствующих оценок. Ибо сила, как таковая, если это касается жизни, как то; способность властвовать, и привносить в общую полисферу мироздания, свою волю…, – способна, только совершенная организация.
И здесь становиться очевидным, что совершенной организацией, как биологического характера, так и трансцендентного, обладает именно человек. Но так ли это, в действительности? Не закрываем ли мы, и здесь глаза на противоречия, и не выдвигаем ли свои идеи, и убеждения, как некий логос истинности? Ведь если попытаться отнестись к своим рассуждениям наиболее чисто, то неминуемо возникнет вопрос: на каком, собственно основании, человек считает себя «Высшей формой бытия»?
На основании, лишь этого самого политеса собственной убеждённости, запредельного апломба, а также прикладного доказательства, на основе логичности. И главной неоспоримости себя возвышенным, и совершенным, основанной на той очевидности, и той объективности, в которых всё противоречащее отметается, а всё подтверждающее – вплетается в «общую косу», в силу природы этого политеса.
Человек убеждён, что именно он является самым совершенным, и высшим существом на земле. И все его подтверждения этому, создаются только его логотипами. Здесь нет иного судьи, кроме человека. И потому именно его мнение является последним, и истинным в себя.
Но даже юстиция, опирающаяся на социальные законы, всегда требует для установления истинности, адвоката. И пусть они, судья и адвокат, мыслят в одном ключе, но интересы у них разные. И если бы сейчас возник адвокат, в установлении истинности, по поводу самой высшей формы бытия, то он обязательно указал бы, на все наши заблуждения, относительно этого важнейшего «полимера осознанности», для всей нашей жизни.
Изменённое состояние сознания
Так-как, в этом мире не существует абсолютных лекал, существуют лишь общепризнанные константы, а по сути, лишь образцы, то не существует никакого абсолютного идеального сознания, как некоего законченного объективного разумения. Существует лишь, относительная объективность, и соответствующая только ему, адекватность. И мы всегда, лишь глубоко верим в свою адекватность, в свою разумность, и обстоятельность порядков своего разумения.
Однажды выстроенный, и закреплённый порядок разумения…, всё, что так, или иначе гармонизируется с этим порядком, – удовлетворяет наш разум. А всё, что выходит за рамки этого порядка, неизбежно отвращает…, и мы безапелляционно отвергаем, и называем это, недоразумением, обманом, безумием. Так воля власти нашего сознания, определяет всё правильное, и всё неправильное, и создаёт свои паритеты, отношения, и законы.
Мы сравниваем, «вытачиваемые нашим разумом плашки», и выстраиваем из них мозаики…, и их кривизна, их относительная гармония, либо удовлетворяет нас, – либо нет…, либо радует нас, либо огорчает…. Но, и даже здесь, мы не объективны, ибо зацикливание на взгляде, на оценке, всегда находиться в рамках луча нашей личностной «камеры обскура».
По большому счёту, мы всегда находимся в изменённом состоянии сознания. Вопрос, лишь в градации, и степени отклонения, от общепризнанных лекал. На земле никогда не было, нет, и не будет, по-настоящему разумных людей. Как нет, и никогда не будет, по-настоящему здоровых людей. Наша судьба – лишь мера безумия… И степень этого безумия, наиболее явно проявляется в том, к чему мы более всего стремимся, и чем, более всего дорожим…
– Любовь. Да… Именно в любви, в особенности явно в её гипертензии, проявляется степень нашего безумия…, и по странному стечению обстоятельств, именно в любви, мы находим самую важнейшую стезю, – вершину жизненности! Жизнь, без любви – пуста… Эта избитая фраза, сверкает очевидностью.
Но часто ли, мы готовы пожертвовать этой привычной жизнью, ради любви? В нас превалирует рационально-аналитическое сознание, для которого очевидная польза, всегда выше всех идеальных чувствуемых мотивов. И именно эта форма разумности, удерживает нас на плаву, и не позволяет уйти вразнос, и не захлебнуться в бурлящих реках собственного безумия. Ибо, безумие инстинктов в человеке, часто равнозначно разумности практического, рационально-аналитического разума.
Кстати сказать, на самом деле, высокоразвитые, высокоорганизованные животные, чаще жертвуют своей жизнью, ради любви. Но человек, толи в силу зависти, к такому сверх возвышенному самоотречению, толи в силу собственного простого недоразумения, и слабости чувств, не верит в это…, и опошляя, приводит свои разумные аргументы…, опровергая, и нивелируя эти природные сверх возвышенные мотивы, у братьев наших меньших.
Ну да вернёмся к клинике безумия человека. К примеру война – самое неразумное действие человека, является одномоментно, и архитектурной сеткой нашей воли, – молекулярной решёткой нашего сознания. И выходит, что природе – не нужна разумность, она ею пренебрегает… Но почему? – Вот, на самом деле, главный вопрос, который мы, без конца задаём себе.
Именно природа находится перманентно, в изменённом состоянии сознания. И это, необходимо передаётся нам, – детям этой природы. Мы привыкли к такому положению вещей…, но, тем не менее, без конца задаёмся вопросами, терзающими нас: Зачем в природе вещей, существует противостояние…? Какая необходимость в существовании зла…? Для чего жизни нужна смерть…? – Вопросов много, и их разрешение, не представляется возможным, в рамках нашей разумности. Но от этого, подобных вопрос не становиться меньше.
Наше перманентно изменённое сознание, копается в своих рудниках, роет шахты, и освящает лабиринты. Оно ищет свои смыслы, чтобы удовлетворить свои «чешущиеся чресла», чтобы достичь Нирваны, и успокоиться. Оно, не осознавая того, ищет своей смерти, как единственной вершины жизни…, как единственного, – всё удовлетворяющего консонанса, той Великой мелодии, что зовётся жизнью…