Дизайн Виктории Лебедевой
В оформлении переплёта использована иллюстрация, сгенерированная нейросетью Midjourney
© Техликиди И. С.
© ООО «Издательство АСТ»
* * *
Иллюстрация сгенерирована нейросетью Midjourney
Посвящается миру, который я отчетливо вижу,
но который бы с удовольствием хотел развидеть
…в России реальность традиционно выглядит абсурднее любого вымысла, поэтому чем вымысел страннее, тем больше ему веры.
Виктор Пелевин
/Anton Notes
/Обращение
Добрый вечер. Вечер. Сумерки. Смеркалось. Ветер шумел в ушах. Благородный воин нёсся на своём коне, краснея от еле сдерживаемой ярости. Он мечтал упасть в объятия заботливых материнских рук, вновь вернуться в волшебный мир детства, но суровые глаза смотрели на него как-то по – особенному…
– Так, опять началось. Запускаем заново.
Вечер. Вечерело. На город пали сумерки. В воздухе пахло весной. Ветер с моря дул. Ветер с моря дул. Нагонял беду. В бесплодных попытках усмехнуться в усы воин нёсся на коне, в то время как время неслось как конь.
– В то время как кто-то снова несёт херню! Заново.
Вечер. Вечер – это когда нет солнца. Солнце садилось. Садись, двойка. Мне придётся вызвать родителей. Колян, а давай вызовем проституток. Прости, наивное дитя, я жертва страсти, но не любви. У меня ломкая психика. Ломай меня полностью.
– Бля, да что же с ним сегодня такое! Вчера ж всё нормально было.
– Видимо, не по той ветке пошёл. Слышишь, штампами говорит. Давай ещё попробуем.
Вечер. Стемнело. Туман стелется над водой. Я не буду перед тобой тут стелиться. Не смотри на меня так своими голубыми глазами. Мраморной кожей. Чуткой душой. Свет моей души для тебя отключён за неуплату. Мои глаза как алмазы – слишком дорого. Как угли – могут испачкать. Испачкать. Пачка балерины была помята. Наутро предки нашли в моей куртке помятую пачку «Кента». Если есть в кармане пачка сигарет. Простите, закурить не найдётся?
– М-да. Совсем с ума сошёл. Похоже, перепрошивать надо…
– Да погоди ты тоже. Тебе только дай повод перепрошить. Щас покопаюсь в коде…
Вечер. Вечность. Вече. Вечереет. Вечер добрый. Вечер в хату. Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире капитал-шоу «Поле чудес»!
– Во, уже близко! На Первый настроились, значит, недалеко. Давай ещё немного.
Добрый вечер, дорогие жители Российской НеоКоммунистической Республики.
– Всё, вспомнил наконец. Скармливай ему актуальную повестку.
Добрый вечер, уважаемые граждане, дорогие друзья. Совсем скоро наступит Новый год. Все мы знаем, как Пандемия изменила наш мир и привычный уклад вещей. Сделала нашу страну, наш отчий дом неприступной крепостью. Мы сумели адаптироваться к этим непростым изменениям. Стали мудрее, сильнее, терпимее. Смогли объединиться перед лицом неприятеля, как делали это за нашу долгую историю не раз. И печенеги нас терзали, и половцы, и татаро-монголы, и поляки, и шведы, и турки, и Наполеон, и Гитлер, и… ну вы и сами всё это знаете. Мы всегда жили в бурное, динамичное, противоречивое время. Но в последние три десятилетия наконец нашли гармонию с собой и друг с другом. Закрыли границы во имя безопасности нашей страны. Ввели режим бессрочной изоляции во благо здоровья граждан. И на всякий случай отключились от всемирной сети Интернет с целью недопущения заражения никоими вирусами – ни компьютерными, ни идеологическими. Всё страшнее дует ветер перемен, всё отчётливее срывает человеку крышу, но наша форточка, если можно так выразиться, надёжно закрыта. Как говорится, нет худа без добра. Когда-то коварная Зараза помогла нам осознать наш Путь, нашу Национальную Идею. Наш народ всегда строго придерживался семейных ценностей. А что есть семья? Наш Дом. Место, где все мы по-настоящему счастливы. Поэтому я, Вечный Воин AI, на правах Великого Верховного Правителя, он же ВВП Всея Российской НеоКоммунистической Республики, с гордостью и уже по традиции объявляю наступающий год годом, который мы, как обычно, проведём в кругу родных и близких. С очередным годом Великой Бессрочной Изоляции, дорогие друзья! С Новым годом! Будьте счастливы. Будьте здоровы. Будьте дома.
1.0
«Киевская»
1.1
Москва. Словно огромная стиральная машина, она выжимает из тебя все соки до самой последней капли, а после напитывает тело и разум новой порцией желчи и возвращается к режиму беспощадного отжима – нервов, денег и драгоценной энергии. Как и миллионам других несчастных жителей и гостей столицы, каждый день мне приходится крутиться в этой бесконечной центрифуге, от которой всё больше тошнит. Вот уже полтора года я впахиваю мальчиком на побегушках – курьером в огромной финансовой корпорации: она раскинула своё страшное обрюзгшее тело на трёх последних этажах одной из башен Москвы-города (ранее известного как Москва-Сити) и, как избалованный жирный мальчишка, показывает Всевышнему язык.
Мой день начинается в шесть утра. Час – на собраться, ещё час – на поездку из подмосковного придатка в эпицентр нашей любимой Родины. Мой транспорт – убитая, разваливающаяся от старости и стыда электричка, до предела заполненная плохо пахнущим и туго соображающим людом самого разного толка: бесчувственными офисными зомби, обречёнными алкашами, в мясо упоротыми пацанами, ворчащими бабками, хамоватыми бабами и прилипчивыми продавцами разнообразной китайской хрени.
Далее – здравствуй, Кировский (бывший Киевский) вокзал, тёмное грязное царство цветочных кавказских баронов, злых водителей маршруток и настойчивых брянских женщин, истошно кричащих своё фирменное заклинание подобно стае злых голодных чаек: «Брянск, Брянск, Бр-р-рянск!» Удивительно, что весь этот опасный психоделический коктейль служит всего лишь чистилищем, разверзшимся перед вратами в истинный ад – огненный Вавилон, шумерскую Кадингирру, который современные жители Третьего Рима именуют «Азиатский» (экс-«Европейский»). Здесь, в жерновах этой потребительской вакханалии, перемалываются последние остатки человеческого интеллекта, а на его месте, будто вызванный действием паразитического вируса, возникает самый низкий людской инстинкт – бездумное, бесконтрольное потребление.
– Доброе утро, Антон. Высылаю маршрут дня. Подтвердите получение.
На связи – высокотехнологичный биоробот по имени Наталья. Эта неестественно красивая и бесконечно пустая девушка дислоцируется в ресепшен-зоне корпорации Delta Industries (конечно, у нас в РНКР никто её так не называет – только на оригинальном китайском, но китайский я знаю так себе и особо не люблю), на которую мне приходится работать триста шестьдесят пять долбаных дней в год. Каждое утро Наталья звонит мне в одно и то же время, произносит единственную заученную фразу, параллельно отправляя маршрут с адресами доставки, и тут же вешает трубку. Я видел её один раз в жизни, во время первого и последнего собеседования, но эти бесчувственные глаза, не выражающие ровным счётом никаких эмоций, появляются в моём сознании всякий раз, когда я слышу её голос. Временами, после особенно сложного трудового дня, я представляю, как жёстко трахаю её в рот в надежде, что она заткнётся раз и навсегда, онемеет и никогда уже не сможет мне позвонить. Но даже в этих фантазиях Наталья всё так же смотрит на меня своими мертвенно-серыми от безразличия глазами. В тот счастливый момент, когда она всё же опускает веки, моё уставшее тело беззвучно кончает и сразу же отрубается – в отвращении к самому себе и своему сексуальному фантому.
Получив информацию на сетчатку, я инстинктивно выпучиваю глаза и издаю нервный смешок: сегодняшний маршрут в точности передаёт всю концепцию моей нынешней жизни – замкнутый круг, чёртово колесо, призванное показать бесконечные горизонты собственного ничтожества во всей его красе. Двенадцать адресов, располагающихся на двенадцати станциях Кольцевой линии. Причём заказы с учётом времени доставки идут аккурат по часовой стрелке: «Киевская» – «Краснопресненская» – «Белорусская» – «Новослободская» – «Проспект Мира» – «Комсомольская» – «Курская» – «Таганская» – «Павелецкая» – «Добрынинская» – «Октябрьская» – «Парк культуры».
Совпадение? Или Наталья каким-то образом прознала о моих ментальных утехах и решила надо мной подшутить? Перезваниваю белокурому биороботу…
– Антон, какие могут быть шутки?
Отключаюсь. Уже четвёртая за утро никотиновая капсула, загруженная в специальный отсек фильтра-респиратора, испаряется на тёплом январском воздухе. Не знаю, что тут творится, но, похоже, постоянно опрокидывающая меня на лопатки судьба решила наконец устроить небольшую передышку. Каждый день я, словно распластанная под увеличительным стеклом инфузория-туфелька, хаотично перемещаюсь из одного конца современной неокоммунистической Москвы в другой, развозя важные, особо важные и никому нахрен не упавшие документы. Но сегодняшний день сурка обещает стать самым упорядоченным за долгие месяцы курьерства. Что ж, несмотря на то, что в моём распоряжении есть только восемь часов, чтобы выполнить все двенадцать заказов, я всё-таки попробую получить от происходящего хоть какое-то удовольствие.
Полетели.
1.2
Я имею весьма смутное представление о том, как работает этот чип, но, если верить запрещённой базе знаний ВиКи (и, соответственно, не менее запрещённому ВиПиЭну, предоставляющему к ней нелегальный и потому крайне рискованный доступ), действует он примерно так: в радужную оболочку глаза сотрудника корпорации вживляется тончайшая наноплёнка – электронная схема с автономным доступом в интернет. Сидящему во чреве компании оператору остаётся лишь своевременно отправлять всю необходимую информацию на этот мини-сервер по специальному зашифрованному каналу, а мне – являться в назначенное время к адресату и на протяжении нескольких секунд смотреть в инфракрасный видоискатель его миниатюрного девайса-ресивера. Кроме того, эта плёнка имеет встроенный ГЛОНАСС-приёмник, поэтому корпорация полностью контролирует моё местоположение в пространстве и времени. Не так давно по инету гуляла страшная курьерская байка: якобы один крайне жёсткий китайский работодатель периодически выжигал этим гаджетом сетчатку чересчур ленивых курьеров. Дело запахло жареным в прямом и переносном смысле: на корпорацию вроде даже завели уголовное дело, но она, как и ожидалось, перевела все стрелки на разработчика ресивера и его будто бы бракованную партию товара. В итоге суд признал виновными тех самых ленивых курьеров.
Когда я устроился на эту опасную низкооплачиваемую работу (с учётом уровня безработицы считается, что мне крупно повезло), мои редкие знакомые поначалу задавали один и тот же надоедливый, но вполне логичный вопрос: к чему все эти сложности? Если ты доставляешь не какой-то физический товар, а всего лишь определённую информацию, то почему не передавать её адресату напрямую, онлайн – например, через мессенджеры или по электронной почте? Ответ очевиднее, чем кажется: эксы. Или экстремисты, если говорить языком обвинительных приговоров. После того как несколько лет назад великая и ужасная хакерско-анархистская группировка Code_in (или же «Кодеин», как именуют её в народе; организация запрещена на территории Российской Нео-Коммунистической Республики) начала выдавать индульгенцию на создание себе подобных (выражаясь языком бизнеса, продавать франшизу), эта и без того крупная противозаконная структура разрослась до невиданных прежде размеров, спровоцировав резкий скачок в разработке инструментов партизанской войны с государством и корпорациями (что одно и то же), в том числе и способов перехвата ценной информации. В ответ власть и бизнес вбухали миллиарды в шифровальные киберсистемы, способные защищать конфиденциальные данные государственных и бренд-департаментов, но каждый новый механизм был обречён на провал: кодеиновцы с лёгкостью обходили любую, даже самую мудрёную онлайн-защиту. Пока учёные корпорации в конце концов не додумались использовать посредников – курьеров из плоти и крови, которые служат транспортным средством для зашифрованного информационного трафика, притом никаких подробностей о поставляемом товаре они (то есть мы) не знают. Всё это сильно напоминает перевозчиков наркоты, в тела которых утрамбовывают до десятков килограммов запрещённой дряни, но вот сама дрянь за некоторыми исключениями до мозга хозяина не доходит. Так и мы: переправляем на тот берег неведомые знания, о сути и предназначении которых можем лишь догадываться.
Надо отметить, что если бы умная наноплёнка служила обычным облачным сервером, куда сгружается и выгружается определённая информация, то эксы получили бы доступ к её дистрибутивам чуть меньше чем за 24 часа. Бывалые курьеры говорят, что главная сила разработки заключается в уникальном симбиозе переносимой информации и генетического кода самого носителя. То есть к двоичному коду данных примешивается ДНК конкретного курьера, и распутать такой хитросплетённый клубок шифра якобы не под силу ни одному кодеиновцу. Пока не под силу.
По последним данным, доля теневого интернета, целиком и полностью контролируемого преступной группировкой Code_in, составляет более 14 % от общего объёма сетевого трафика, а это далеко не маленькая цифра – по крайней мере для госорганов и корпораций, несущих от действий эксов серьёзные убытки и оттого открывших на них легальную охоту. За каждого пойманного кодеиновца, ещё живого или уже мёртвого, дают в среднем до нескольких тысяч криптоюаней (баснословная по нынешним меркам сумма). Слава богу, относительная гуманность эксов пока не позволяет им взяться за нас, курьеров – прислужников корпораций, лабораторных крыс, которых заставляют бегать по лабиринтам мегаполиса в надежде сожрать в финале эксперимента отравленный кусочек сыра.
Все эти мысли пролетают в моей голове по пути к гостинице «КНР» (бывшая «Украина»), в одном из фешенебельных номеров которой располагается первый адресат. Всё, что я знаю об этом заказе, – короткий пароль: следуя инструкции от Натальи, я должен произнести его на ресепшене.
Наземный паркинг гостиницы представляет собой настоящий музей роскоши под открытым небом: огромные обтекаемые Great Wall, футуристичные Chery, баснословно дорогие Changan и ещё с десяток классических luxury-брендов китайского автопрома, идентифицировать которые мне просто не под силу. С тех пор как азиатские партнёры, воспользовавшись нашим участием в Великой Антизападной войне, сделали криптоюань ключевой валютой экономики РНКР, их товары и услуги подмяли под себя все сферы нашей бессмысленной жизни. Когда я пробираюсь между этими дорогими экспонатами, работающими на старом недобром бензине (все мы знаем отношение нашей большой нефтяной бочки к электротранспорту и зелёным технологиям), то чувствую себя ещё большим ничтожеством: с текущей зарплатой и уровнем жизни позволить себе самую дешёвую из этих тачек я смогу лишь при следующем перерождении, не раньше.
Стеклянные двери гостиницы распахиваются передо мной подобно воротам древнего китайского дворца. Около минуты охрана «КНР» тщательно меня обыскивает, после чего пренебрежительно кивает в сторону ресепшена, где уже переминается с ноги на ногу в ожидании нового гостя молодой и чересчур улыбчивый азиат. Я подхожу к нему и, не здороваясь, произношу отображаемую на сетчатке левого глаза и установленной в нём линзе комбинацию цифр: 4-8-9-1. Улыбка с лица хоста исчезает: он в спешке достаёт из нагрудного кармана корпоративного пиджака сложенную пополам электронную записку, сверяет услышанные цифры с тем, что высвечивается на её гибком экране, секунду пристально на меня смотрит – но тут же, спохватившись, хватает винтажную трубку стационарного телефона и тихо шепчет по-китайски один-единственный вопрос. Услышав на том конце одобрительный ответ, азиат вновь натягивает фирменную чеширскую улыбку и с явным акцентом мурлычет: «Одиннадцать этаж. Президентский люкс».
Я и подумать ни о чём не успеваю, как сверхскоростной лифт, будто желая побыстрее отделаться от неприятного вкуса, с отвращением выплёвывает меня в холл нужного этажа. Искать президентский люкс не приходится: перед одним из номеров стоят двое в чёрных похоронных костюмах. Первый – лысый и худой, чересчур резкий в движениях – буравит взглядом так, словно готов убить просто потому, что я иду по этому грёбаному коридору. Второй – жирный, как боец сумо, с короткой стрижкой ёжиком и каменной физиономией – тоже уставился не моргая. Непонятно, кого из них стоит опасаться больше.
Едва я подхожу к двери, Сумоист делает знак «стоп», а его напарник без разговоров начинает осмотр моих карманов. Я к этому уже привык – меня обыскивают десятки раз на дню; порою кажется, что никакого личного пространства у меня нет и никогда не было, таков уж фатум курьера.
Удостоверившись в моей безоружности, Лысый ударяет костяшками тонких пальцев в дверь. Её открывает ухоженная славянская красотка в маленьком, расшитом золотыми китайскими драконами красном платье, напоминающая валютную проститутку класса Premium, а то и выше. Почему-то её лицо мне знакомо: возможно, я видел её по ящику, или на одном из рекламных билбордов, или в каком-нибудь жёстком порно. Хотя все они, по сути, на одно лицо.
Бросив беглый профессиональный взгляд и удостоверившись в моей абсолютной бесперспективности для её финансового благополучия, Красотка тут же забывает о моём существовании и вальяжно отходит в сторону. Сумоист грубо заталкивает меня внутрь и вместе со столь же немногословным коллегой ведёт по заданному маршруту, настоящему Шёлковому пути в миниатюре: мимо антикварных китайских ваз, массивной мебели из дорогого красного дуба и переливающихся утренним светом хрустальных люстр… вперёд, к спинке кресла-трона, туда, где восседает перед огромным экраном, транслирующим последние бизнес-сводки, король этого процветающего квазигосударства – адресат, на поклон к которому и пришёл покорный слуга.
1.3
Мы останавливаемся в нескольких метрах перед ним, но никакой реакции не следует: адресат по-прежнему не отрывается от монитора, на котором график цен на нефть уверенно отбивает чью-то крайне нестабильную кардиограмму. Телохранители стоят столбом, и даже Лысый уменьшает резкость движений до минимума. Краем уха я слышу, как Красотка откупоривает где-то на другом конце номера бутылку шампанского, два раза с чувством процедив протяжное «Бля-а-а!» (видимо, игристое пролилось на её платье). Мне ничего не остаётся, как продолжить стоять истуканом, пялиться на очередной инфаркт мировой экономики и машинально представлять, как моя соотечественница снимает залитый шампанским наряд, обнажая в этих апартаментах своё ключевое торговое преимущество.
В это время на экране роскошного монитора разгорается нешуточная дискуссия двух гостей прямого эфира: похожая на бизнес-аналитика молодая азиатка в строгом деловом костюме спорит с похожим на бизнесмена поджарым надменным азиатом средних лет, а между ними, медитативно мотая головой то в одну сторону, то в другую, сидит старик (тоже азиат, хотя реальный он человек или искусственный интеллект, ловко мимикрирующий под Homo sapiens, как это часто бывает с современными ведущими, понять сложно). Раз в две минуты старик останавливает лысую голову-маятник, устремляет взор прямиком в сидящего по ту сторону экрана зрителя и задаёт уже порядком разошедшимся оппонентам очередной короткий вопрос. Уж не знаю, что он там говорит (функция субтитр-перевода в моей линзе активируется лишь при взаимодействии с адресатами), но этой единственной фразы хватает, чтобы на мгновение огорошить собеседников и охладить их пыл до первоначального градуса разговора, а далее всё повторяется по кругу.
– Не, ну посмотри на этих дебилов. У них же абсолютно нет памяти. За секунду забывают, как легко он манипулирует их эмоциями, заставляя наступать на одни и те же ментальные, мать их, грабли.
Поначалу померещилось, будто эта мысль прозвучала внутри моей собственной головы. Но почти сразу я осознал, что голос (чёрствый и неприятный – так мог бы говорить обычный подмосковный зэк, а не постоялец президентского люкса) принадлежал адресату. Причём говорил он на столь чистом русском, что меня словно перезагрузило – вообще-то такие хоромы в «КНР» могли позволить себе лишь китайцы.
Адресат медленно почесал макушку коротко стриженными ногтями – пальцы его были облачены в красивый серебристый smart-корпус из драгметалла, служащий не только дорогим аксессуаром, но и тактильной перчаткой для поднебесной метавселенной, – и продолжил:
– Смотри, есть такая древняя китайская притча о визире и осле. Так вот, у старика был чёрный, мать его, осёл, которого он считал ну пиздец каким умным – умнее, чем сам императорский визирь. Ну и, конечно, однажды это дошло и до визиря, и до императора. Короче, старика в итоге поймали и пинками погнали во дворец. Император долго думать не стал, позвал своих карманных опричников и устроил, что называется, допрос с пристрастием: «Ты чего, дед, совсем там ослеп, не видишь, чё творишь? Типа, считаешь моего, бля, визиря глупее твоего, бля, осла?» Однако старик тут не стушевался, глянул прямо в императорские глаза, что охренеть как отважно, и спокойно так: «Но ведь это, о Великий, чистая правда. Однажды ехал я на своём осле и повёл его через огромную такую яму. В итоге мы с ним оба упали, пиздец как больно было».
Краем глаза я увидел, как Лысый с Сумоистом практически синхронно беззвучно улыбнулись – давно заметил, что жестокие и притом не обременённые интеллектом люди любят, когда кому-то больно.
Адресат и сам хмыкнул и отхлебнул тёмной жидкости из стеклянного бокала, стоящего на столике справа от кресла. Когда он поднял этот самый бокал, я увидел, что за ним пряталась красивая электронная кредитка, а рядом из белого порошка был выложен глядевший прямо на меня игривый азиатский глаз. Эх, этому оку я бы сейчас с удовольствием подмигнул, да кто ж мне предложит…
Адресат поставил бокал на место, бережно укрыв свой третий глаз, и продолжил:
– Ну, «пиздец» он, конечно, императору не говорил, это я уж от себя добавил. Но это неважно, пали, что дальше было. Короче, старик смотрит на императора и продолжает свой, мать его, сторителлинг: «На обратном пути, о Великий, я хотел поскорее добраться до дома и решил захерачить тем же маршрутом, но ослик мой дал заднюю и нам пришлось идти в обход. А знаете почему? Да потому, что даже осёл обладает прекрасной памятью и учится на своих ошибках. А ваш визирь – дурак дураком. Все знают, что вы однажды запретили ему брать деньги из казны. Но этот мудак вас разве послушал? Так до сих пор и пиздит. Поэтому ваш визирь тупой, а память его – дырка от китайской монеты».
Адресат чуть заметно притопнул чёрной налакированной туфлей по паркету, впечатав эффектный финал притчи в моё подсознание.
– Вот так прям и сказал, ты видишь? Короче, император в ахуе. Понимает, что старику тут не место, но поделать ничего не может – как говорится, устами старого глаголет истина. В общем, императору пришлось согласиться и сделать старика своим, мать его, статским советником. А визиря того – на кол, чтобы опять не повторять одно и то же, своё драгоценное императорское время не тратить… Ну чё, увидел мораль?
Мораль я увидел и даже уловил, а вот кому из нас была посвящена сия притча – нет. Тут Лысый, не иначе как подсмотрев ход моих мыслей, больно толкнул меня в плечо.
– Да вроде да, – ответил я, стараясь говорить как можно более непринуждённо, но при этом не слишком заискивающе (они такого не любят). – Извиняюсь, но у меня ещё полно заказов.
Адресат медленно поднялся с кресла, застегнул верхнюю пуговицу красивого приталенного тёмно-серого пиджака и, не глядя на меня, прошёл мимо. На вид ему было около тридцати, и в нём определённо смешались две крови – славянская и азиатская. Имелся характерный раскосый прищур, но «нашим» он был благодаря светлым волосам, широкому картофелеобразному носу, подчёркнутым скулам и чуть опущенным, вечно недовольным уголкам тонкого рта.
Я услышал, как адресат щёлкнул замками кейса. Вскоре он вернулся, держа в руках стильный карбоновый ресивер, напоминающий дорогую авторучку, встал передо мной на расстоянии метра и впервые пристально посмотрел на меня.
– Сколько ты зарабатываешь в день, а?
– Пятнадцать криптоюаней.
Лысый и Сумоист тихо заржали, и даже прятавшаяся в другой комнате Красотка вновь прошипела своё коронное «бля-а-а…» с такой интонацией, как если бы ей было за меня бесконечно стыдно.
– Ну, бля, понятно. А я – от двухсот до пятисот тысяч. В час. – Адресат обвёл взглядом номер. – Надеюсь, заметно?
Я дежурно кивнул. Самонадеянный гад.
– Ну а живёшь-то ты где?
На этот вопрос я отвечать точно не хотел, но адресату мой ответ был и не нужен.
– А я башляю семь тысяч криптоюаней в сутки только за номер. Не говоря уже про этих. – Он небрежно кивнул в сторону телохранителей и девушки, которая уже шла с откупоренной бутылкой по направлению к бескрайнему дивану откровенно пьяной походкой. – Смотри, что получается. Можно подумать, что мы с тобой из разных миров, да? А вот и ни хуя. Мы с тобой тут коптим одну реальность. Между нами не больше метра. Но, как ты и сам мог заметить, мы ни разу не похожи друг на друга. Видишь, в чём реальная разница между мной и тобой?
– Не, не вижу.
– Не видишь. А я тебе сейчас, бля, покажу. Разница в том, что я умею глядеть в оба и следить за ситуацией, а ты нет. Я умею держать взгляд, а ты нет. Это сделало меня миллионером, ну а ты, похоже, так и сдохнешь в бедности. Но и это не главная твоя беда. Самое грустное, что ты сдохнешь в незнании.
Наглый гад!
– А что мне следует знать? – спросил я, стараясь больше не отводить глаз от неприятного лица адресата.
Он подошёл ещё ближе, помолчал, размышляя, стоит ли говорить правду, и наконец произнёс:
– Если ты владеешь чем-то действительно, мать его, ценным, самое тупое – это ценное прятать и беречь. Наша реальность та ещё падла: увидит, что тебе важно, и на раз-два отхапает это себе. Поэтому, если получил информацию, ты, это, передай её дальше. Иначе она тебя заживо сожрёт и не подавится.
Он сделал шаг вперёд, направил ресивер на моё лицо, и тот, словно лазерная указка, подсветился мягким белым светом. Я указал на свой левый глаз.
– М-да, сегодня будет весёлый денёк, но мы справимся. Ты только знаешь чё? В оба смотри.
Я было опешил от этой странной фразы, но адресат уже навёл луч ресивера аккурат на сетчатку глаза, который я тут же инстинктивно выпучил что было сил, ощутив мгновенную резкую боль.
Получил информацию – передай её дальше…