В нашей геологической экспедиции стали задерживать, а то и совсем не платить зарплату. Настали тяжелые времена не только дня нас, и мы стали выкручиваться, как могли. Часть геологов уволилась, и ушла в коммерцию, остальные нашли дополнительную работу, или подрабатывали грузчиками. Я один раз сходил на разгрузку фуры, получил за это нормальные деньги, но эта была случайная работа. Надо было искать другой источник дохода.
В нашей партии была небольшая камнерезка, и как-то я заказал одному парню шкатулку из змеевика. У мамы был день рождения, и она обрадовалась такому подарку. Положила в нее свои кольца, серьги, цепочки. Шкатулка была небольшая, из змеевика, а на крышке была накладка из яшмы, с хорошим рисунком – желто-красные размытые полосы на почти черном фоне.
В теплице у родителей у меня был склад с камнями, туда я складывал поделочные уральские камни, которые попадались в походах, экскурсиях, и просто на улицах города. Мне были уже известны старые каменные свалки, куда камнерезы из разных мастерских выкидывали отходы своей деятельности. Я посетил некоторые снова и притащил пару планшайб от шлифовальных станков. Как раз наступила зима, и эти тяжелые чугунные детали без особого труда доехали до дома на детских санках. Кроме этих планшайб пришлось забрать, и привести небольшие блоки серпентинита.
Материала для шкатулок у меня теперь достаточно. Кроме серпентинита, в теплице были блоки лиственита, кахолонг, цветной известняк и большие куски родонита, которые я отыскал на месторождении, когда тракторист отлучился на обед. Он закапывал Большую Орлецовую копь, знаменитую на весь мир. Наверное, я был последним ее посетителем, и последним любителем камней, который успел из-под трактора достать последние образцы известного на весь мир родонита. Кроме того, у меня в небольшом количестве была яшма и лазурит.
Отец мой как раз вышел на пенсию, и, когда я изложил ему мою задумку, он с увлечением принял в ней участие. Зимой не было никакой работе в частном доме, и за неполный месяц он собрал в нашем сарае три камнерезных станка из подручных материалов. В этом сарае была печка, которую топили углем, и мы с братом, когда женились, немного там пожили – по году, перед тем получили квартиры в городе. Отец топил эту печку, и целые дни проводил в небольшой, теплой, и уютной камнерезной мастерской.
Я подсказывал ему, какие обороты должны быть у этих станков, учил его азам камнерезного дела. Абразивные порошки приходилось доставать в самых неожиданных местах. Часть их я доставал в горном институте, часть у других камнерезов, а грубые абразивы мы делали с отцом сами: однажды, когда я шел с электрички домой, увидел целую кучу старых использованных наждачных кругов. Мы с отцом покрошили их, потом просеяли, и получился абразив – самый крупный из тех, который у нас был. Им было очень удобно обдирать камни после распиловки.
