© Таль О., 2023
© ООО «Издательство «АСТ», 2023
Иллюстрация на обложке – _artnikita_
Серийное оформление – Екатерина Климова
* * *
Язва
Запах навоза бьет в нос. Денис отшатывается; его глаза сочатся слезами. Это лето в буквальном смысле – полное дерьмо. В то время как счастливые одногруппники тусят в Новосибе, он удобряет капустные грядки под строгим надзором бабули. Не где-то, а в Ручейном, богом забытом ПГТ. Денис Царев по жизни не в ладах с везением.
– Хватит тебе лопатой махать, еще огурцы, – бабулин голос натужно доносится из-за спины, – до ужина бы успеть.
Стараясь не дышать носом, Денис с характерным шлепком уплотняет лопатой навозную кучку. Еще и огурцы. Если капуста растет обильно на всех восьми грядках, то теплица с огурцами больше похожа на плантацию. И это все нужно как следует полить и удобрить. Невероятно.
Еще почти два часа он, как заводная обезьянка, носится от бочки с навозом к огороду и обратно. Под конец живот утробно урчит, а чувство собственного достоинства требует постоять под горячим душем как минимум минут десять.
Родители отправили бесхозного Дениса к бабушке с целью развеяться, ведь каникулы, они уверены, – пустая трата времени. Другое дело – провинция. Родственники давно жаловались на нехватку рабочих рук. Что ж, сказано – сделано.
За несколько дней здесь Денис понимает, что скука – двигатель прогресса, а истеричные крики бабули – еще и мощный побудитель к действию. Новенький смартфон с горем пополам ловит одну палочку связи. Этого хватает, чтобы посмотреть две-три фотки в новостной ленте. Два месяца с откровенно плохим интернетом обещают в конце каникул настоящий бум непросмотренного контента.
Эх, как хочется сейчас моргнуть и оказаться в конце августа рядом с междугородним автобусом. Отныне книги, работа в огороде и бытовые дела – спутники Дениса на все лето.
– Ба, я в душ. – Потная кенгуруха снимается на ходу, как и скользкие галоши. – Скажи Катюшке.
Замок на двери в душевую сломался еще осенью, но младший сын бабули Николай был в армии, а дедушка уехал в город на лечение, поэтому женщины в доме не волновались. Но когда в гости приехал внук, все изменилось. Пару раз Катя, конопатая и рыжеволосая жена Николая, забывала про замок и на автомате врывалась в душевую. А потом вылетала оттуда, как пробка от шампанского, стремительно и громко.
Уставший и чистый Денис стоит у телефона, прислонившись к стене. Напротив него – высокое зеркало, облепленное наклейками из-под жвачки. В нем отражается скучающий он со светлыми мокрыми волосами.
– У тебя все хорошо? – звучит из трубки.
– Скажем так – могло быть и лучше, ма, – Денис поджимает губы.
– Понимаю… Кушаешь как? Хорошо?
– Да, тут грех жаловаться. Катюшка действительно отпадно готовит.
– Да, она хорошая жена. Присмотрись, может найдешь там такую же порядочную невесту, – мама тихо хохочет. – А бабушка здорова? Надеюсь, ты ее не расстраиваешь своим поведением?
– С ней все хорошо. – Денис демонстративно морщит лицо. – Ма, она до ужаса строгая и крикливая. Теперь ясно, почему папа такой молчаливый. И слух у нее просто отменный – она слышит, как я косячу, даже будучи у соседей в гостях!
– Значит, попридержи язык. Где твое уважение?
Денис воровато зыркает по сторонам. Бабушкины шаркающие шаги слышны на кухне.
Голос матери между тем продолжает:
– У отца сейчас аврал. Боюсь, что на этой неделе я не смогу отправить тебе на карманные расходы. Потерпишь, милый?
– Здесь и тратить-то негде. Так что все тип-топ.
– Я тут посмотрела твою программу на следующий год. – Мама устало вздыхает. Денис тут же напрягается. – Часы по экономике и истории почему-то урезаны. А лишнего-то понапихали – Бог мой! Вот скажи мне, для чего тебе философия? Я подумала, может, записать тебя на курсы менеджмента? У них как раз осенью набор.
Снова-здорово. Они в любом случае уже между собой все решили, так к чему это притворство? Дениса самодеятельность со стороны родителей бесит из года в год все сильнее.
– Блин, ма!
– Ну что? Может, хоть раз для разнообразия примешь участие в своем будущем?
– Может, хоть раз для разнообразия спросишь, чего я хочу? – Мать требует участия в его будущем, до чего смешно. Она даже университет этот нелепый навязала, не спросив, просто поставила перед фактом. – Мне, блин, далеко не наср…
– Ну-ка! По губам надавать?
– Блин. – Денис прикусывает язык. – Я, может, хотел походить на философию, ма.
– Сынок, – снова этот примирительный тон, – я и папа хотим для тебя только лучшего…
Поэтому и отправили в ссылку на попечение родственников. Это определенно лучшее.
– …Но ты бычишься всякий раз, когда мы хотим помочь тебе реализовать себя…
– А ты не слышишь меня!
– …Поэтому, прошу тебя, не расстраивай отца. Ему сейчас намного сложнее, чем мне или тебе. Не без его помощи…
– Ну началось, – Денис закатывает глаза.
– …Ты учишься в образцовом университете и получаешь хорошее образование. Сынок, будь благодарен. Или его старания ничего для тебя не значат?
Денис шумно выдыхает в трубку. Отражение в зеркале выглядит озлобленным и взъерошенным. Он снова зажат со всех сторон. Против авторитета отца, кормильца семьи, не попрешь.
– Ладно, запиши меня на этот курс, если это действительно так важно.
Скорее всего, его фамилия уже давно в бланке на запись.
– Отлично. Спасибо, милый, что относишься к маме с пониманием…
– Обращайся.
– К концу месяца мы с папой что-нибудь организуем для твоего дня рождения, поэтому веди себя хорошо с бабушкой и подружись с кем-нибудь.
– Как скажешь. – Денис чувствует, что устал от материнского щебета. – Ма, меня на ужин уже зовут.
– Удачи, милый. Еще созвонимся.
* * *
Природа в этом захудалом поселке, пожалуй, единственный плюс. В больших городах, где новостройки сплошняком, воздух спертый и неприятный. А тут, среди полей и леса, дышится свободно.
Речка, в устье которой стоит Ручейный, мутновато-зеленая, скисшая от сильной жары. Запах ила, доносящийся с берега, Денис не переносит на дух. Выше русло изгибается в сторону подлеска. Там, по словам Кати, из молодежи никто не купается, много стекла и коряг. А кто сказал, что Денис планирует купаться? Он и плавать-то не умеет. И дай Бог, никогда не научится.
Светлана Николаевна, знакомая семьи и психолог Дениса, поощряет имплозивную терапию: она советует ему чаще смотреть страху в лицо, делать фотографии, чтобы фиксировать этапы борьбы с фобией.
Навык фотографирования, приобретенный еще в школе, сейчас очень кстати. Закат над рекой пылает красным заревом. Денис держится от берега на расстоянии, опасливо поглядывая на жирные шапки тины. Много ли в этом месте утопленников за год?
Он боится, к чему могут привести эти мысли, так что достает из кармана блистер с успокоительным. Кажется, люди называют подобное привыканием, ему все равно. Если таблетки помогут не свалиться в приступе нахлынувшего ужаса, значит, ничего страшного. Покрутившись у берега и так и этак, Денис решает разбавить фотосессию перекусом. Наверное, бутерброды, приготовленные Катюшкой, уже промокли от майонеза. Жесткая осока колышется от ветра и приятно щекочет лодыжки; где-то в траве стрекочут кузнечики. Денис жует быстро – больно кусают комары и мошка лезет в уши.
Неожиданно позади раздается хруст веток, и кто-то грузно садится рядом, широко разведя ноги. Денис, чуть не подавившись бутербродом, выпучивает глаза.
Какой-то черноволосый юноша с раскосыми узкими глазами приветствует его скучающим голосом:
– Вечер добрый. Чего, сидишь?
– Сижу. – Денис моргает пару раз по-дурацки. – А ты…
– Мурат Котов. – Чужая ладонь протянута для рукопожатия. – Тебе хоть семнадцать будет? Выглядишь так, будто от предков шкеришься.
– Мне девятнадцать почти. – Денис цедит это сквозь зубы. – А тебе, что, на днях сорокет стукнул?
Мурат беззвучно смеется. В уголках его губ появляются симпатичные впадинки. Действительно, на кота похож.
– Двадцать один мне. – Он принимается агрессивно хлопать по своим карманам. – Извиняюсь, что нарушил… твое единение с природой. Я сюда тоже прихожу.
Денис смотрит на упаковку сигарет в его руке. Мурат замечает этот взгляд:
– Не угощаю. Я жмот.
– Я и не курю, – Денис пожимает плечами. – Ты местный?
– Ага. Тебя вот впервые вижу. Гостишь у кого-то?
– Скорее, отбываю срок, – в ответ беззлобная усмешка. – Римма Аркадьевна Царева – моя бабушка.
– О, сочувствую. Страшная женщина. – Улыбка Мурата напряженная, словно ему с трудом дается дружелюбие. – Не любит болтливых, а еще сильнее не любит тех, кто ворует ее яблоки.
Денис не понимает, о каких яблоках речь, ведь у бабули в избытке одни огурцы. Только он собирается это спросить, как Мурат скрючивается от сухого кашля.
– Блин, все норм? – Денис позволяет себе немного похлопать по чужой спине. – Выглядишь совсем хреново.
Мурату эта вежливая забота не по нраву:
– Убери руку. Глотка просто сухая.
– Не кури, если не умеешь. Курить сейчас вообще не круто, знаешь.
– Сегодня мне можно. – Мурат упрямо берет новую сигарету из пачки.
Денису отчего-то страсть как хочется поспорить:
– Бро, можно не значит нужно.
Мурат на корню пресекает его желание выпендриться, когда резко выдыхает клуб белого дыма ему прямо в лицо.
– Какой еще бро, а? Это не твое дело.
Денис откашливается и отсаживается подальше. Вот же…
– Не очень-то и хотелось. Мне вообще все равно.
– Правильный ответ.
Ну и язва этот Мурат.
Бутерброды все промокли, и есть уже не хочется. Похоже, разговор окончен и ловить больше нечего. Мурашки ползут по ногам от ветерка с реки; вечер становится прохладным. Что-то Денис засиделся.
Мурат почти не шевелится, только медленно затягивается и медленно выдыхает, а в остальном – настоящая статуя. Ему удобно думать, что рядом с ним никого нет.
Денис опускает взгляд на чужие ладони и замечает, какие они маленькие. Руки Мурата легко спутать с девчоночьими – они аккуратные и изящные, как у художника или пианиста. Но вместе с этим Мурат держит между указательным и средним пальцами дешманскую сигарету. Почему-то это совсем не сочетается. Денис думает, что такие руки созданы для искусства, а не для неспешного самоуничтожения.
– Я, наверное, пойду. Спокойной ночи.
Мурат без интереса кивает в ответ.
* * *
Ужин начинается поздно. Бабуля, как обычно, сидит в мягком кресле, нацепив очки с толстыми стеклами, и смотрит «Кривое зеркало». Невестка приносит ей столик с едой и больше не беспокоит. Остальные ужинают на кухне. На речке Денис лишь раззадорил свой аппетит бутербродами, а когда Катя ставит перед ним поджаристую картошку, обильно сдобренную кусочками масла, живот от радости громко бурчит.
Денису очень нравится сидеть вместе за одним столом; даже когда бабушка ужинает вместе с ним – все равно нравится. С веснушчатой Катюшкой приятно проводить время, она улыбчивая и добрая. А бабушка, несмотря на колкость и вечное ворчание, всегда оставляет внуку самое вкусное и не пускает из-за стола, пока все тарелки не будут пустые.
В первый день в Ручейном Денис удивлялся этой семейной сплоченности. С родителями совсем не так. Денис вместе с ними редко ужинает, обычно разогревает уже приготовленное и ест у себя в комнате в компании интернета и конспектов.
Если так уютно есть втроем, то интересно, каково это, когда дома дядя и дедушка? Жаль, не выяснить: Денис вернется в город раньше, чем приедет дедушка. Про дядю и думать нечего, закончит службу только через полгода.
– Хорошо погулял? – Добрая Катя всегда что-нибудь спрашивает. Так выражает свое участие.
– Да, встретил кое-кого на берегу. – Денис жует горячую картошку, накладывая себе в блюдечко соленую рыбу с луком.
– Ой, Славку Банина, да? Он частенько в тех местах рыбачит.
– Не, – Денис отрицательно качает головой. – Это был… э-э-э, Мурат вроде? Котов. А что за Славка?
Катя игнорирует его последний вопрос:
– Мурат?
– Да. Он представился так, а еще чертовски напугал меня. Не думаю, что мы подружимся.
– Славу застать там куда проще, чем Мурата. – Катя задумчиво подпирает круглую щеку рукой. – До чего странно… Знаешь, Мурат – особенный мальчик, мало кем интересуется.
– А, то есть это теперь так называется? – Денис кривит рот. – По мне, он зазнавшаяся недотрога. И курит как школота.
– Он что, тебя чем-то обидел?
– Просто говорю, что вижу. Он равнодушный, с ним каши не сваришь.
Одним только присутствием там, на реке, Мурат испортил Денису все настроение. Не хотелось бы однажды пересечься с ним где-нибудь в темном переулке. Подобное пугает.
– Не удивлена. – Катя ерзает на месте. – Злые языки любят его хаять.
– И что говорят? – Честно, Денису нисколечки не интересно, просто беседу неплохо бы поддержать.
– Не буду пересказывать тебе гнусные сплетни старух с моей работы. Скажу только, что сестренка у Мурата настоящее золото, талантливая кнопка. Ладно, ешь, а то остынет.
Катя работает в детском саду воспитателем и страсть как любит детей. Денис уверен, в будущем из ее выйдет супермама.
– Кстати, что там насчет Славы Банина?
Катя кивает и начинает рассказывать.
Славка известен в Ручейном как работящий парень с золотыми руками и характером весельчака. В старших классах он был капитаном футбольной команды. Кроме того, выступал на школьной сцене вместе с Толей Смирновым, местным волейболистом. Со слов Кати, когда команда Славки выходила на стадион, все вокруг глохли от девчачьего визга.
Сейчас Слава и Толя приезжают в Ручейный только на лето. Оба они поступили в один университет и пытаются сделать спортивную карьеру уже в большом городе. Слава, как всегда, инициатор каких-нибудь молодежных забав или посиделок. То и дело устраивает междусобойчики у костра с песнями под гитару.
Катя вводит Дениса в курс дела с заметным удовольствием. Похоже, она далеко не против их дружбы в будущем.
– Частенько вижу его у реки. Ходит вместе со своим дедом на рыбалку. Он всегда вежлив с Риммой Аркадьевной. Еще до твоего приезда, когда бабушку увезли в больницу, он приходил ко мне с рыбным пирогом, просил передать, когда пойду ее навестить. Стоит ли упоминать – твоя бабушка его очень любит.
– Кого люблю? – раздается сзади. Бабушка ставит в раковину грязную тарелку. Видимо, песенная программа по телевизору уже закончилась.
– Славу Банина, Римма Аркадьевна, – Катя улыбается свекрови, принимаясь за мытье посуды.
Денис стоит рядом и услужливо вытирает мокрые кружки и тарелки.
– А, автомойщик, – бабушка кивает. – Гожий, гожий.
– Вообще-то не автомойщик, – исправляет Катя, когда бабушка уходит, – а заправщик. Он сейчас работает на заправке. Вместе с Муратом.
– Никогда бы не подумал, что такой, как Мурат, может работать на заправке. – Денис действительно удивляется, но время позднее, и все мысли быстро уползают, уступая место сонливости.
– Потому что безучастный?
Денис широко зевает.
– Не. Его руки не для такой работы.
Взгляд
Денис медленно шагает по раскаленному тротуару вдоль жилых домов. Даже в тени деревьев вязкий воздух душит, а на лбу выступают капли пота. У Кати смена до вечера, а это значит, что сегодня Дениса полноправно эксплуатирует бабушка. Именно она заставила ковылять до продуктового, всучив длинный список покупок. Только вот незадача – Денис понятия не имеет, где находится ближайший магазин.
– Язык и до Киева доведет, – бубнит он себе под нос, когда видит впереди высокого человека в просторной белой рубашке.
Незнакомец с кем-то увлеченно говорит по телефону, и прерывать его не хочется. Денис незаметно подстраивается под чужой шаг и близко не подходит.
– Ты же знаешь моего отца. – Голос негромкий, но слышно отлично. – Нет, вообще не вариант. На барже? Ты совсем ку-ку? Это же загашник.
Денис всеми силами старается не обращать внимания на разговор, который для его ушей не предназначается. Постепенно становится как-то стремно. Флегматичный подсчет черепиц на ближайших крышах не помогает отвлечься.
– В таком случае я хэзэ. – Парень раздраженно чешет затылок. – Мое предложение в силе до завтра… Нет? Ну, значит, жди выпускного. Все, мне некогда… Все, отключаюсь.
Звук сброса вызова. Денис делает свой шаг более шаркающим и быстрым.
– Извиняюсь. – От его голоса незнакомец вздрагивает. – Где у вас тут продуктовый?
– Привет? – Улыбка в ответ немного рассеянная, но располагающая. – Тут рядом. Нам как раз по пути.
– Денис Царев. Можно Дэн. – Вежливое рукопожатие. – Я здесь недавно. Дома сычую, почти никуда не хожу.
– Кирилл Пегов. Или просто Кир. Здесь невозможно потеряться. Пошли вместе.
Денис не может перестать думать о том, какой Кирилл высокий: чтобы заглянуть ему в лицо, приходится задрать собственный подбородок. К слову, это лицо достаточно смазливое для такого захолустья. Обычная летняя рубашка, заправленная за пояс бридж, смотрится на Кирилле как на модели. В нем, кажется, воплотились все женские предпочтения, начиная с миндалевидных голубых глаз и заканчивая стройными ногами. Лощеный, с идеальной укладкой и в тщательно выглаженной одежде, Кирилл весь сияет дружелюбием. Его внешний вид хоть и режет глаза своей педантичностью, все равно каким-то чудом располагает к себе.
– Откуда будешь? – интересуется новый приятель, когда оба останавливаются перед пешеходкой.
– Новосибирск. Приехал вот на каникулы. А ты?
– А я местный, но скоро уеду поступать. – Кирилл вытирает пот над верхней губой. – Тебя каким ветром сюда занесло?
– Хороший вопрос. – Они идут на зеленый, разгоняя зной вокруг себя размашистыми шагами. – Планируешь, как и все, тоже в Новосиб двинуть?
Кирилл смущенно улыбается:
– Я давно о Москве мечтаю. Не знаю, получится ли.
Весь оставшийся путь они продолжают трепаться о банальных вещах: учебе и откровенно скучном лете. Денис находит Кирилла хорошим собеседником: он умеет слушать, активно участвует в разговоре, ярко жестикулирует и забавно шутит. Такое внимание со стороны местного красавчика почему-то льстит. Как позже выясняется, хорошая внешность – не единственное преимущество Кирилла. Парень он далеко не глупый и активный в делах школы, являлся старостой своего класса на протяжении трех лет. О школьных заслугах он скромно умалчивает, но что-то подсказывает – грамот и дипломов у него достаточно, чтобы претендовать на место в престижном ВУЗе.
Магазин оказывается не так далеко от дома, как думалось. Дверь звякает медным колокольчиком. Сбоку у кассы знакомый голос приветствует вошедших.
– О. – Денис с удивлением поднимает ладонь в знак приветствия.
Мурат за кассой заметно хмурится.
Он ведь на заправке работает, разве нет?
Кирилл скрывается в отделе бытовой химии, даже не удостоив кассира взглядом. Они местные, точно друг друга знают, но Денис видит в черных раскосых глазах Мурата неприкрытую угрозу, а во внешне спокойном лице Кирилла – явное пренебрежение. Любопытно.
– Вы, что ли, знакомы? – Кирилл спрашивает это, когда Денис силится выкатить тележку. – Я про Мурата.
– Да не, просто пересеклись один раз… Блин, выкатывайся давай…
– Ты сейчас ее сломаешь. – Кирилл бескомпромиссно пихает Денису в руки пластмассовую корзину. – Пошли уже, а то проход загораживаешь.
Когда приходит время выкладывать продукты на кассовую ленту, все нутро сжимается от неприятного выжидающего взгляда Мурата.
– А?
– Говорю, пакет брать будешь? – В этом голосе сквозит что-то колючее.
– Два надо.
Видимо, обида после того холодного разговора на реке медленно набирает обороты. На скулах Дениса играют желваки. Мурат умеет уязвлять одним своим присутствием.
Пока тот пробивает товар, Денис втихушку за ним наблюдает. Здесь, под белым светом ламп, лицо Мурата видится немного под другим углом. У Дениса язык не повернется назвать его красивым, когда есть Кирилл, но что-то необычное все же ощущается в этой темной, смуглой внешности. От Мурата пахнет потом и жасмином.
– Картой? – Денис снова встречается с ним взглядом и зависает.
– Нет, наличными. – Черт, черт, черт, прекрати так глазеть.
– Три шестьсот. – Мурат смотрит с вызовом, будто что-то для себя уже решил.
Пока он роется в кассе, отсчитывая сдачу, Денис буднично спрашивает:
– Ты здесь постоянно работаешь?
– Два раза в неделю. – Снова глаза в глаза и улыбочка такая, будто до дома Денису живым не дойти.
Не стоило спрашивать о работе. Оригинал, ничего не скажешь. И этот придурок тоже хорош. Мог бы и поддержать разговор, язык бы не отсох! И мог бы не смотреть так, будто Денис собственной персоной щенков за этим самым магазином топит.
– Капец ты на изюм похож. – Кирилл, что все это время стоял снаружи, хохочет. Его голубые глаза сощурены в подозрении, а поза напряженная. Он устал ждать на жаре.
Они отправляются вдоль живой изгороди под звуки кузнечиков.
– Котов совсем бревно какое-то, – ворчит Денис по пути.
– А ты хочешь с ним подружиться?
– Как бы… ну да, почему нет?
Не то чтобы Мурат интересовал его в плане «мир-дружба-жвачка» – Денис, в конце концов, далеко не мальчик, понимает, что дружбы с тем, кому это нафиг не сдалось, не получится, но… поболтать как-нибудь было бы неплохо. Мурат похож на человека, которому есть что рассказать. А захочет ли – это другой вопрос.
– Ммм, – Кирилл задумчиво улыбается. – Я заметил, как ты на него пялил.
– Как?
– Как девчонка – вот как.
Кузнечики отчего-то стрекочут еще громче. Лицо Дениса покрывается испариной.
– Пф, бред несешь. Ты вот с ним вообще не поздоровался.
– Мурат, – неловкая пауза, – не тот человек, с кем можно спокойно общаться. Я не здороваюсь с ним. С ним вообще мало кто здоровается.
Вот те раз.
– Почему? На дурачка вроде не похож.
– И на гомосека тоже. Понимаешь? – Ответ Кирилла стрелой прошивает Дениса насквозь. Значит, об этом тогда отказывалась говорить Катя? – Поэтому, Дэн, будь осторожен. Мало ли.
Мимо проезжает микроавтобус, и тело обдает новой волной из жара и пыли. Денис щурится и кусает щеку изнутри.
«Мало ли…»
– Пруфы есть?
– Весь поселок в курсе. Он у нас почти знаменитость.
– Что, каждого второго домогается или как? – Денис нервно хихикает.
Кирилл отрицательно качает головой.
– Не. Говорят, Котов еще в школе втюрился в одного… футболиста. В общем, плохо все кончилось.
– Избили, да?
– И это тоже. – Кирилл заметно нервничает. – Тогда вся школа на ушах стояла. Шум был – кошмар.
– Ну еще бы. Живой настоящий гей – где еще такого увидишь? – Денис хочет, чтобы это прозвучало не так издевательски, но… почему звучит именно так?
Потому что Мурата вдруг становится жалко.
– Даже не в этом дело. – Кирилл внезапно суровеет, и Денис четко представляет его в роли старосты, толкающего речь в актовом зале. – Он только с виду такой тихоня. Котов ужасный человек. Поверь, таких лицемеров еще поискать надо. Не связывайся с ним, Дэн, не порти себе жизнь.
«Интересно девки пляшут».
– Окей-окей. – Денис поднял бы руки в примирительном жесте, но те заняты пакетами. – А что стало с тем футболистом? Ну, в которого…
– А. Славка-то…
В этот момент Денис немного стопорится. Человек, о котором он наслышан, – любимчик Катюшки, местный заводила, мечта всех школьниц, – кажется кем угодно, но не геем.
– …Он избежал участи Мурата. Он же не виноват в том, что какой-то ненормальный втрескался в него. – Кирилл заботливо хлопает Дениса по плечу. – Мне, наверное, не стоило об этом говорить. Еще подумаешь, что я сплетник.
– Я не собираюсь вникать в эту кашу, так что все хорошо.
Кирилл молча кивает и виновато поджимает губы. Он, очевидно, жалеет, что поднял эту тему. В конце концов, Денису не обязательно знать такие подробности о Мурате.
– Кстати, обменяемся номерами? – Кирилл спешит реабилитироваться.
Денис соглашается и просит самостоятельно достать смартфон из кармана и забить новый контакт.
У перекрестка они останавливаются. Здесь нужно разойтись. Денис благодарит нового друга за занимательный треп, затем Кирилл, пообещав встретиться как-нибудь еще, пружинистым шагом заворачивает за поворот.
Разговор с ним отпечатывается внутри зудящим беспокойством и назойливым любопытством. Казалось бы, плевать, какие сплетни ходят в этом богом забытом месте. Однако личность Мурата привлекает своей скандальностью. Денис видит, Мурат достаточно надменен для изгоя. Кир, явно затаивший на него какую-то обиду, лишь подогрел разгоревшийся интерес… да и, откровенно говоря, староста не особо похож на прожженного гомофоба.
И Слава Банин… все ли из сказанного Кириллом правда? По словам Кати, тот коротает дни на заправке вместе с Муратом. Значит ли это, что они друзья? Или они работают вместе случайно?
Стоит, наверное, спросить Катю подробнее.