Предисловие
Новеллы, составляющие эту книгу, связаны сюжетными линиями и главными героями и образуют цельное полотно, жанр которого довольно сложно определить, да и незачем.
Автор набрался смелости предположить, что наша Вселенная в трех ее ныне известных ипостасях – материальной, виртуальной, квантовой – является основной в мироздании. Возможно, это временное явление.
Если в этой книге и есть мистика, то это мистика нашей реальности. Той реальности, которую создают в своих головах без малого 8 миллиардов человек на планете. И приключения, которые теперь принято называть экстримом, совершенно ей не чужды.
Нередко можно встретить формулу – основано на реальных событиях. Скорее так: книга «Новеллы горной тайги» является отражением реальных событий.
За некоторыми исключениями в тексте использованы современные географические названия. К сожалению, автору не удалось найти оригинальные, исконные версии всех упомянутых географических объектов.
Часть первая
Люди золотые
Поговори со мною, баба…
– Поговори со мною, Баба!
Баба Золотая…
Она же – Зарни ань, она же – Сорни-эква, она же – Ка́лтащ, она же – Сибирский (Славянский) фараон.
Золотая Баба – созданье терпеливое, но иногда кричит… золотым голосом, да так страшно!.. На языке неведомом, однако, не иначе:
– Ужо я вам задам!
Кто создал терпеливую и когда? Легенды о ней гуляют уже тысячи лет, а сама она – дама в возрасте солидном.
Есть версия – инопланетный одичавший робот. Но вряд ли… робот – существо без эмоций, чего ему кричать?..
Литераторы не остались безучастны. Прототип бажовской Огневушки-поскакушки разве не Золотая Баба?
Смелее! Хозяйка Медной горы – она Золотая Баба и есть! Но это – спорно. Золото – солнечный символ, а Хозяйка любит зеленое, малахитовое – цвет болот, лунных богов и обитателей мира мертвых.
В народном эпосе встречаются свидетельства, что рядом с Золотой Бабой есть ребенок. Значит, не старая дева, и где-то бродит Золотой Мужик. Заглянув в Сказы Бажова, находим его под именем Золотой Полоз.
По некоторым манерам и обычаям Калтащ схожа с египетской Исидой, отчего возникло прозвание Сибирский фараон. И в этой логике Золотой Полоз – Озирис.
Каким образом египетские боги дотянулись до Уральских гор – загадка. Но в эпоху генетической аналитики появилась гипотеза, что древние египтяне родом из юго-восточной Сибири. На долгом пути к берегам Нила побывали они и на Урале. Красивый мистический край… Но мошка и комары, знаете ли, всё портят, а зимой – морозы. Встретили будущие египтяне местный народ манси-махум. Что поделаешь – территория занята. А еще среди уральских хребтов встретили Сорни-экву, Бабу Золотую, увидели и впечатлились – только так и может выглядеть богиня. Добравшись до новой родины на берегах Нила, египтяне назвали свою богиню Исет. А по Уралу до сих пор течет река ее имени – Исеть.
Смутную память о Зарни ань сохранили и славянские предания. Славяне назначили ее начальницей богинь судьбы Рожа́-ниц (кстати, от коми-пермяцкого «зарни» русские «зарница» и «заря»).
Есть легенда, что волхвы спасли статую Золотой Бабы от Владимира Красно Солнышко, когда он Русь крестил. Почему статую? Притворилась, видимо… С тех пор и начались ее странствия. За долгие века видели Бабу в разных местах, все дальше и дальше от наступающей цивилизации.
Характер у древнего идола жесткий, идеи гуманизма ей чужды. Даже помощь Золотой Бабы обязательно обернется несчастьем. И для человека лучший вариант – не встречаться с ней вовсе.
Так говорят предания.
В ареал ее обитания, вероятно, входила и печально известная Гора мертвецов – Холатчахл – место гибели группы Дятлова. Старые манси упоминали о невыносимо страшных воплях в окрестностях горы Оторте́н на Северном Урале. Кто кричал, зачем кричал – о том манси не ведали… или говорить не хотели.
Какое-то время она обитала в Каменном городе[1]…
* * *
…Пилот и Тракторист не могли пройти мимо этой легенды. Холодным январским вечером они приехали в поселок Усьва, что на берегу одноименной реки на западной стороне Уральского хребта.
Еще до рассвета – январский день короткий – топтали трек на Каменный город. Старая дорога, укрытая метровым снегом, давно стала непроезжей. По высокому крутому берегу Усьвы она завела товарищей в лес, а потом вывела к древней, при Советах построенной, ЛЭП[2]. Деревянные потемневшие дочерна опоры устало, почти в изнеможении, держали тяжелые провода, покрытые искрящейся изморозью.
Не посоветовавшись со снегоходами, решили ехать по ЛЭП. Захламленная и зарастающая просека не обрадовалась посетителям. Уральские ЛЭП – это просеки с горки на горку, а по́низу меж ними, как правило, речки и болотца.
Первый же склон был крут, и потому Пилот дал го́рнику оборотов. Из-под снега по лыжам и гусенице подло били падшие деревья и валуны, норовя опрокинуть снегоход вместе с Пилотом.
Преодолев пару подъемов, обнаружили, что неподалеку проходит газопровод, несущий злато голубое в далекую Европу. Вот он был чист и ухожен. Буераками перебрались на ГП и втопили.
Навигатор подсказал: пора сворачивать на Каменный город. Перескочили местную автодорогу и углубились в перелески. В удовольствие закладывали виражи по пухляку меж берез и сосен. Вскоре маневрировать стало сложнее – лес сомкнулся, помрачнел. Из-за толстых сосен и елей возникла заснеженная скала. Прибыли…
Разновысокие округлые скалы с проходами и арками составляли массив, который напоминал покинутый подводный город. Пилот уловил смутное сходство с монументом Йонагуни, скрытом на дне Восточно-Китайского моря. Он расхаживал по «улочкам» среди скальных стен и чувствовал, как уши закладывало странной плотной тишиной, словно бы на глубине под водой. Он сообразил: энергетика места активнее именно в проходах. В голове чуть-чуть звенело, в глазах пробегала едва уловимая рябь. Казалось, воздух вокруг слабо вибрирует.
– Место силы… – бормотал Пилот. – Не бог весть какая, но сила присутствует.
– Присутствует… – согласился Тракторист.
– Однако ж ни пещер, ни гротов не видно.
– По описаниям и быть не должно.
– Где ж тогда Бабе Золотой укрыться?
– А зачем ей?
– Дама все ж таки… Будуар, спальня и прочее. И как ей без гардеробной?
– Золото червонное – вот ее гардероб и макияж. И умываться ей незачем…
– Пожалуй, что так.
– Красиво тут!
– Тревожною и странной красотой… – нараспев подтвердил Пилот.
И верно – кое-где на скалах кривоватые сосенки, плотно укутанные снегом, напоминали фигуры танцующих скоморохов и гномов.
Местами на скалах укрепились разлапистые низкорослые ели, похожие на деревенских толстушек в пышных сарафанах. Снежные накидки не могли скрыть пестрых ленточек и побрякушек, повязанных на еловых лапах поклонниками местной силы.
Но сегодня, 2 января, турист еще не оправился от праздников и не обременял древние камни своим присутствием. Обильный новогодний снегопад скрыл следы прежних посетителей и окутал скалы флером первозданности…
Погуляли-походили по «городу», а Пилот в кураже заскочил на снегоходе на макушку одной из скал. И даже хотел выполнить полет с ее крыши, но Тракторист отговорил. Он потоптал снег за скалой и сообщил, что приземление будет жестким – под снегом близко притаились валуны.
Пришло время чаепития и бутербродов. А после Пилот откинулся на руль снегохода, вытянул ноги вдоль сиденья и задремал…
…Высокая худая фигура, обретая объем и гладкость, медленно вырастала из снега. Тусклый свет зимнего солнца, пробиваясь сквозь заснеженные кроны, ложился на черное тело женщины.
«Какая же она Золотая?» – подивился Пилот.
Солнечный свет падал на женщину пятнами и полосами, и под ними чернота сходила, уступая место цвету красному с оранжевым отблеском. Когда фигура приняла тигровый окрас, по ней пробежала дрожь. Она словно вспыхнула и сбросила остатки черной скорлупы.
Перед Пилотом стояла оранжевая, сияющая солнечным блеском женщина. Грудь, живот, бедра упруго колыхались, словно в лучах заката она покачивалась на морских волнах.
Не переступая, женщина приблизилась.
«Бог ты мой, только бы не закричала!» – подумал Пилот и робко вымолвил:
– Поговори со мною, Баба, о чем-нибудь поговори…
– Ва-ве-ле-чи-те… – не открывая уст, вещала женщина. – Ва-ве-ле-чи…
На каждый врастяжку произносимый слог перед Пилотом открывается картинка, скорее даже голограмма. Картинки начинают мелькать, сменяясь быстро, как кадры ускоренной съемки, а иногда замирают, словно стоп-кадр.
Бескрайняя тайга карабкается на склоны древних гор, переступая через быстрые реки, сбегающие с хребтов.
– Это – Уральские горы! – узнает Пилот.
Люди в телогрейках рубят кедры, строят избы и мосты, кладут гати.
– …Похоже на волну морского прибоя. Людская волна накатила в эти дикие места…
Останки домов и печей, скелеты дорог и мостов. В болоте одиноко торчит красная кабина вездехода.
– Отлив, волна откатилась… – догадывается Пилот.
Въездная стела, почерневшая, скрюченная – «Город Карпинск». Пустая улица пятиэтажок без окон. Заброшенный город без людей. На пустой площади лежат фонарные столбы. Что-то напоминают… Ах, да! Словно бы выложена римская цифра LX.
– Минет 60 лет, и здесь наступит запустение… – понимает Пилот.
Большая стела «Город Екатеринбург». Едва различимая, заросшая деревьями. Пустые улицы, редкие прохожие и старые авто. На въезде в город огромный торговый центр с проваленной крышей. Окраины захватывает лес…
– Людское море, пенясь, отступает… – шепчет Пилот. – Теперь народу здесь не больше, чем когда-то в скромном Карпинске…
Он заставляет себя посмотреть в лицо женщины и, возвышая голос, спрашивает:
– Что это? Пророчество?
И видит, как на сухом мерцающем ее лице раскрывается рот, провал его безысходно черен, по краям – два серебряных зуба. Из этой черноты готов вырваться крик…
– Только не кричи! Пожалуйста!.. – молит Пилот.
И слышит глухие толчки ее смеха…
– Надо же, смеется… – растерянно бормочет Пилот. Он пытается смотреть в глаза женщины.
Глаза без век не моргают. Их темно-оранжевую поверхность пересекает черная вертикальная линия. Она, как стрелка прибора, мелко дрожит.
«Глаза не человеческие…» – думает Пилот и решается спросить:
– Баба…Золотая, ты не человек? У тебя есть имя?
– Ва-ве-ле-чи-те… – монотонно бубнит Баба, сомкнув уста. – Ва-ве-ле-чи…
– Похоже, кричать не будет, – успокаивается Пилот и, осмелев, спрашивает:
– Прекрасная… э-э… прекрасное созданье, ты здесь живешь?
– Ва-ве-ле-чи-те… Ва-ве-ле-чи…
– Исчерпывающий ответ… – констатирует Пилот и видит…
Копер, квадратная башня заброшенной шахты. Она чуть наклонилась. Окна заварены ржавыми листами железа. Все покрыто серебристым куржаком.
– Мы там были… – вспоминает Пилот. – Там снегоход не ехал. Мотор надрывался, а снегоход – ни с места! На руках вынесли! Так и не поняли, что да почему – на 10 метров оттащили, он и поехал… – Это… – напрягает память Пилот, – хребет Рудничный… или Рудянский… Здесь недалеко. Кто-то рассказывал – шахта вроде и затоплена, а иной раз слышны крики…
Пилот чувствует – кто-то тянет его за ногу, но Баба стоит смирно, руки по швам.
Вот только она медленно истаивает, как мираж, а вместо нее возникает фигура Тракториста. Он хлопает Пилота по ноге, вопрошая:
– Чего стонем? Баба приснилась?
– Ага, приснилась… – подтверждает Пилот. – Золотая…
– Это хорошо, это правильно, – улыбается Тракторист. – Не зря, значит, приехали.
Он хлебает чай. От горячего чая изо рта валит пар.
– А у Бабы пара не было… – сонно соображает Пилот. – Не живая она…
– Солнце, однако, садится. Ехать надо, пока светло.
Пилот скидывает ноги на снег, надевает шлем.
– Поехали. – И заводит снегоход…
* * *
…В густом вечернем сумраке вернулись в мотель. Пилот зашел к администратору за ключом от комнаты. Из-за стола встала женщина в поношенном спортивном костюме. Высокая, худая, скорее молодая, чем нестарая. Она протянула Пилоту ключ и улыбнулась, в блеске ее глаз угадывалось: «Эх, гость дорогой, а коньячку бы щаз…»
– Добрый вечер, – сказал Пилот, – не знаю вашего имени. Вчера другая женщина нас заселяла.
– Светлана… – Она улыбнулась шире и… неуловимо, но отчетливо напомнила Пилоту Золотую Бабу. Во рту Светланы тоже не было зубов, лишь на краях улыбки торчало по одному костяному…
«Как в этом поселке ей заработать на зубы! – мысленно посочувствовал Пилот. – Угораздило же ее зубов лишиться… Может, сцена ревности?.. На мгновение Пилоту стало мучительно любопытно. – Опять же горнолыжный комплекс неподалеку. Но так загреметь на лыжах, чтоб зубы вынесло… Очень постараться надо. Разве что вцепиться зубами в уходящий подъемник».
Пилот мысленно одернул себя за недостойный пилотов цинизм. Меж тем пауза затянулась. Светлана поправила волосы, щеки ее чуть порозовели:
– Присаживайтесь! – Она распахнула рот в широчайшей улыбке, и лицо ее мгновенно и поразительно слилось в сознании Пилота с ликом Золотой.
– Одно лицо!.. – бормотал Пилот. – Только у той в лице зловещая тревожность, а у этой доброжелательная простота.
– Что вы сказали? Знаете ли, после травмы я не очень хорошо слышу. – Улыбка на лице Светланы потускнела. – Говорите громче.
– Благодарю, но не присяду. Переодеться надо – у меня амуниция сырая.
– Заходите позже, хоть ночью. Мне всю ночь дежурить.
И она снова широко улыбнулась. Видимо, отсутствие зубов нисколько не смущало ее искреннюю натуру. Но сходство с той, Золотой, вмиг стало абсолютно неразделимым. Пилот замер и невольно проговорил:
– Не надо ночью… Днем-то страшно было.
– Ой, мужчина, что вы такое говорите… – Улыбка на ее лице захлопнулась, сходство пропало. – Не ожидала от вас.
– Это я не вам… – Пилот выхватил у нее ключ и резко вышел.
«Я вообще-то тоже не ожидал. Куда ни глянь – Баба Золотая!» – мыслил Пилот, открывая комнату.
Умываясь ледяной водой, он спросил себя:
– Где она получила травму, что с ней случилось?
Пилот растерся ветхим полотенцем – надо извиниться и поговорить с ней. Оделся, прихватил рюкзачок и через минуту заглянул к Светлане:
– Вы меня извините, но я решил ночи не ждать, – рискнул пошутить Пилот.
Женщина молчала и, слава богу, не улыбалась.
– У меня в термосе чай с медом, а еще шоколад и отличный мягкий коньячок. – Пилот подошел к столу, достал термос. – Светлана, вы не обижайтесь на меня. Я о своем думал… Ну и брякнул нечаянно.
– Садитесь, конечно.
Светлана не отказалась ни от чая, ни от шоколада, ни от коньяка. Однако Пилоту более не улыбалась. Лишь когда остатки коньяка грустно зазвенели во фляжке, Пилот решился спросить про травму. Упрашивать не пришлось.
– Мы со школы по скалам лазаем. Слыхали, наверное, Столбы на Усьве? Много тут интересных скал. Однако ж лет десять назад взбрело в наши шальные головы спуститься в заброшенную шахту. Есть тут такая на Рудянском, но это не Усьва-3, другая. Она в лесу. Так про нее – легенда на легенде, байка на байке. Чего только ни сказывают. Вот и решили мы туда спуститься. Поглядеть, кто там стонет да плачет. – Она замолчала, всхлипнула. – Что-то не хочется вспоминать…
Пилот счел за благо промолчать.
– Ладно, коли начала… В общем, сорвалась я, упала жестоко… – Светлана наотмашь опустила руку на стол, звонко шлепнув по нему ладонью, словно изобразила падение. Посуда содрогнулась, и Пилот придержал термос.
– Залезли в башню, в ней вроде пусто… Я – первая по железным скобам в стене спускаюсь. И тут меня ровно кто по рукам ударил, да так сильно… Руки разжались. Полетела, брякнулась в угольную жижу, черную, противную. Лицом вниз… и фонарь разбился. Темень… – Вздохнула долго, глубоко. – Лежу. Сознание – прочь, зубы – долой. Ничего не вижу, не слышу. Вдруг жаром обдало, пришла в себя. Слышу – то ли голос, то ли скрип как по слогам: «Вы-ле-чи-те…вы-ле-чи-те…» Твердит и твердит свое. Думала – брежу. А когда ребята спустились – стихло. Ну и всё. Обмотали, закрепили, подняли… Наверху сняли меня на камеру. Это была жуть. Хотите, покажу?
Пилот кивнул. Светлана открыла ящик стола, достала коробку, покопалась в ней, вынула фото. Пилот, еще не взглянув, уже знал, что увидит. Черную женщину он сегодня уже видел. В Каменном городе. Нехотя взял фото, прошептал:
– Теперь она нескоро покинет эти места.
– Что вы сказали, простите, не расслышала?
– Ей нужно было проникнуть в чье-то сознание. Чтобы очиститься и… реализоваться. Да, видно, все не получалось. А со мной получилось.
– Вы это о чем?
Пилот секунду сомневался, но сказал:
– Неужели про Золотую Бабу не слышали?
– Вы верите в эту байку?
– Вас, Светлана, в шахту сбросила Золотая Баба и приняла ваше обличие. Она вас по рукам ударила… Энергетический кнут, или что-то в таком роде. – Пилот развел руками, усмехнулся. – В руках не держал, не знаю…
Женщина прикрыла глаза.
– Я ее сегодня видел в Каменном городе. Точь-в-точь такую, как на вашем фото. Я уснул. Она вошла в мое сознание, и лучи солнца стали удалять с нее черноту. Пока она не стала цвета солнца. Сияющей. Горячей… А вот живой или не живой – не знаю.
Светлана молчала.
– Вот отчего она поначалу черная была… – Пилот взглянул на Светлану. – Это вы ее такой сделали.
Светлана словно обмерла, лицо побледнело, но губы медленно растягивались в улыбке, снова открывая отсутствие зубов и возвращая сходство с Золотой.
– Это шутка, да?
Пилот ответил вопросом:
– А зубы вставить не хотите?
– Вот это точно шутка! – Светлана невесело рассмеялась. – Моей зарплаты знаете на что хватает? – Она махнула рукой. – Ну, не жалиться же вам. Вы – гость, клиент, а я тут начну…
Пилот хотел спросить, замужем ли она, но почувствовал, что вопрос радости не доставит, и воздержался. Молчание затянулось. Пожелания и утешения показались ему неуместными, и он откланялся…
* * *
…Тем временем Тракторист готовил похлебку и встретил Пилота ворчанием:
– Плитка еле шает, еще минут пятнадцать ждать.
Настрогали салат, достали кусок копченой рыбы. Попутно Пилот рассказывал о своем сне в Каменном городе и недавнем разговоре со Светланой.
– Итак, варианты, – начал Тракторист:
А – инопланетный робот,
Б – люди Икс,
В – уцелевший представитель древней цивилизации, переживший все земные катаклизмы: астероиды, потопы, ледники…
– Нужное подчеркнуть… – Пилот усмехнулся. – Имею принципиально иную версию.
– Хотелось бы ознакомиться.
– Полагаю, она – энергетическая разумная сущность. Такие прибывают на землю в виде энергетических сфер, которым космос нипочем. Чтобы проявиться здесь, ей нужна материальная оболочка…
– Сиятельные сферы[3] в Пермской аномальной зоне ей не родня?
– Может, и родня… Но, думаю, они там не столь мощны, чтоб материализоваться. – Пилот в нетерпении наблюдал, как медлительный Тракторист нарезает рыбу. – Материя, знаешь ли, тоже энергия, только увядшая…
– Твоя версия мне «Чужого» напоминает.
– Ей не надо ни в кого залезать, убивать и рвать на части. В ней собственного материала достаточно. Она копирует. Причем копирует кого-то местного – там, где планирует задержаться.
– В чем смысл? Могла бы оставаться в своем формате. Он, как я понимаю, вполне универсальный.
– Наверное, полагает, что так легче адаптироваться к местным условиям, – Пилот поддел вилкой аппетитный кусок рыбы. – Или просто хочет почувствовать, каково быть материальным существом.
– Стало быть, на Северном Урале она была в обличии женщины-манси?
– М-да… – протянул Пилот. – Сорни-эква[4] на горе Эквачахл.
– А кричала зачем?
– Мужика звала. – Пилот сделал грустные глаза. – Никому не чуждо одиночество.
– Странное выражение… – Тракторист зябко передернул плечами.
– Почему же?
– Всем чуждо одиночество… Так, наверное, надо сказать.
– Всем и каждому… – задумчиво проговорил Пилот. – А так ли это?
– Не знаю…
Тракторист мотнул головой, отгоняя, как комаров, ненужные слова, спросил:
– По-твоему, этот сгусток энергии – женского пола?
– Возможно, она так себя осознает или… идентифицирует.
– А другой сгусток предпочтет быть мужиком?
– Точно! Вот тебе и Золотой Полоз, в смысле Золотой Мужик.
– Все-таки он существует, бабоньки! – воскликнул Тракторист, вознося кастрюльку над столом. – И суп готов!
– Бабонькам я бы посоветовал нормальных, а не золотых…
– Следуя твоей логике, Баба Золотая не одна такая.
– Следуя моей логике, думаю, отнюдь не одна.
Пилот отрезал ломоть хлеба и задумался, запустив зубы в горбушку.
– Если вспомнить легенды… – начал Тракторист, разливая супчик по тарелкам, и замер с полным половником.
– Уже наполни тарелку, есть хочу! – перебил его Пилот.
– …Предположу, что не только золотые бабы и мужики прилетают, но и детки золотые – тоже.
– Почему – нет? Что им может помешать?
– Ага! Значит, ты не отрицаешь, что у этих сущностей может быть стадия детства?
– Не отрицаю!
– Ладно, – великодушно резюмировал Тракторист, – коли тайна Золотой Бабы раскрыта, можно и поужинать.
И он щедрой рукой наполнил тарелку Пилота.
Внезапно включился телевизор, который Тракторист безуспешно пытался оживить накануне, сменив в пульте батарейки.
– Интересно, выключится он тоже сам?
Тракторист подозрительно уставился на Пилота.
– Что-то ты излучаешь, приятель. Подцепил от Золотой какие-то флюиды.
К чаепитию ТВ с единственным каналом утомил и себя, и товарищей, и выключился безропотно, едва Тракторист потянулся к пульту.
Пилота после ужина клонило в сон, но он заговорил:
– Помнишь фильм «Платиновая Арфа»? Там есть предположение, но нет точного описания пилотов НЛО. Теперь я почти уверен – они путешествуют в виде энергетических сгустков.
– Спать охота. Еще приснятся…
Но Пилот продолжал. Скорее для себя, стараясь облечь смутные мысли в слова:
– Прибыв на место, определяют доминирующий вид и копируют.
– И зачем это им?
– Что же им, в черепах или крокодилов обращаться?
– Я не про то – зачем вообще прилетают?
– Ну… Жить и трудиться, например. В смысле – исследовать.
– Чего нас исследовать? Мы перед ними – примитив.
– Возможно, мы о себе многого не знаем и о планете тоже. Кстати, в той же «Платиновой Арфе» они представлены как наблюдатели. Приглядывают и докладывают кому следует.
– Да-да, помню, Создателю и докладывают.
– Может, все проще. Туризм у них такой – поймать ощущения живого человека.
– В Майами есть музей полиции. Там можно на электрическом стуле посидеть.
– Ух, ты! – восхитился Пилот. – Тянет на двойную метафору.
Тракторист с вялой улыбкой отмахнулся.
– Отстань, я и обычные не всегда понимаю.
Пилот сложил руки накрест и помахал, как крылышками.
– Я думаю, они сущности иной природы, мы просто не способны понять их цели и намерения…
– Вот именно – просто не способны… – сонно повторил Тракторист. – Ты в следующий раз расспроси Золотую, что да как. Не робей.
– Ага, может, еще замуж ее позвать?!
– А что, тогда точно все расскажет.
Силы покинули приятелей-экстремалов, и они попадали в койки…
Пробудившись утром, Пилот был несказанно благодарен Золотой Бабе:
– Спасибо, чу́дное созданье, что не приснилась. – Он глянул на Тракториста. Тот уже пристраивал чайник на дряхлую плитку.
– А в твои сны невеста наша не заглядывала?
Тракторист поежился:
– Слава Создателю – нет.
Пилот поглядел за окно. Цвета́ холодного восхода скупо подкрашивали небо.
– Ну что, сегодня по Усьве на Столбы?
– Почему бы и да?
Когда утренняя каша была съедена, а экипировка надета, Пилот заглянул к администратору. Но Светлана уже сменилась. Пилот оставил ключ и вышел в морозное утро…
