Жить без тебя

© Мария Свешникова, текст, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Жизнь, прожитая на глазах у писателя, становится собственностью писателя.

От автора

За просмотром захватывающего сериала или во время прочтения запутанного романа меня всегда волновало, какую жизнь нужно прожить, чтобы исторгнуть из себя подобное. Оказалось, вполне обычную. Ту жизнь, что проживают миллионы женщин, никогда не решаясь переложить ее на бумагу.

Надеюсь, в этой книге вы узнаете себя и поймете, что каждая из нас способна на большой эпохальный роман, как минимум сама с собой, и вольна жить свою удивительную жизнь. Если не замазывать ее тональным кремом, стараясь соответствовать социальным представлениям о том, как «правильно», она станет захватывающей и неповторимой.

Я живу неправильную и неправедную жизнь. И, поставив точку в этой книге, которая состоит из моей личной истории, как огурец из воды, я поняла: ни о чем не жалею.

А если «Жить без тебя» поможет и вам перестать жалеть о содеянном и не, значит, каждая моя ошибка была совершена не зря. А если вы продолжите винить себя за косяки, то у вас всегда будет книга, прочтя которую, вы поймете, что ваши огрехи – лишь легкие потертости. И с меня тональный крем.

Из уважения к частной жизни героев моей бурной молодости все имена изменены.

Предыстория

У нас с моим психологом Ирой странные отношения. Иногда с позволения друг друга мы в словесном прыжке пересекаем личные границы и даже переходим на цензурную брань. Оказалось, со мной работает только так. Долгие задушевные откровения с длинными заходами – мимо. Я обратилась к ней по совету аллерголога. На фоне стресса титры зашкаливали, и даже корги, валяющиеся в ногах посетителей кафе на верандах, заставляли меня, задыхаясь, нащупывать в сумке преднизолон.

Ира сразу мне дала понять: творческих людей лечат по верхам. Как и политиков, миллиардеров, талантливых ученых и всех, кто монетизирует свой невроз. Если их пересобрать до нормального человека – уйдут разводы на стеклах, что преломляют солнечный свет в причудливый узор. Поэтому они и практикуют коучинг, а не EMDR ¹, юнгианский психоанализ и когнитивно-поведенческую терапию. А еще йогу и цигун.

Мы никогда не трогали с Ирой личную жизнь – с ней у меня в те времена все складывалось ровно. Сначала я была третий раз замужем, оставив за спиной мытарства и гормональные кульбиты, которые совершала в бурной молодости. Более того, на первое официальное свидание с третьим мужем я отправилась именно после первого сеанса с Ирой – по иронии судьбы. Потом мой третий брак распался – настолько безболезненно, что я сообщила об этом Ире постфактум. Лишь через неделю, и то по причине того, что стоило моему третьему мужу съехать, как я получила предложение родить детей и сменить фамилию от давнишнего друга. Когда в студенческом возрасте астролог взглянула на мою натальную карту и обронила «С таким седьмым домом замуж будешь ходить как на работу», я не придала сказанному значения. Я не думала, что она буквально. Если сейчас вы мне завидуете, не стоит. Прочтите еще пару глав, и вам если не станет меня жалко, то точно полегчает.

Я всегда хотела провести жизнь с одним человеком без того, чтобы вечно решать систему уравнений. Просто X и Y соединились в точке графика и пошли по параболе вверх – в светлое будущее. Что этого не случилось – мой глубокий порез, драма и бич времени, где раз и навсегда – скорее искривление пространства Лобачевского, чем незыблемый закон всемирного тяготения Ньютона.

Так вот, вернемся к психологу. Теперь вы понимаете, что он мне действительно нужен, и это не просто дань моде, чтобы козырнуть заумными терминами. Наше с Ирой общение заложило фундамент глубокого самокопания: я пыталась понять себя или, как сейчас принято говорить, принять свою тень. Почему я делаю все то, что раньше приносило мне удовольствие или удовлетворение, однако ничего не чувствую? Будто отключили от источника питания. Почему я одновременно в отношениях и хочу из них бежать?

Я медитировала на ковре возле камина в своей съемной квартире в дореволюционном доме в Плотниковом переулке. Тихо молилась, когда оставалась одна, держала посты на Йом-Кипур ² и 9 ава ³. Занималась йогой по утрам до набухших вен на лбу в перевернутых позах, делала зарядку у турника, пробовала все системы питания. Даже пыталась пропить курс антидепрессантов, но на них у меня тоже оказалась аллергия. Как-то вычитала у французского писателя Базена: «Брак похож на осажденную крепость: те, кто снаружи, хотят попасть внутрь, а те, кто внутри, пытаются выбраться». Это как нельзя точно характеризовало мое состояние осенью прошлого года.

Меня снова отправили к Ире, чтобы та помогла мне совладать с ретивым гипофизом. Мы с Ирой искали мое запорошенное счастье и были на ты. Позволяли себе вкрапления хохота и все ждали, когда я устану ковыряться в творческом кризисе и профессиональном выгорании – и мы наконец выпьем вина, как подруги. Каждый сеанс она намеревалась от меня отделаться – потому что не видела ни травм, ни драмы. Мне и самой казалось, что я просто творческий человек, который через переживания пытается катализировать процесс написания сценария или книги. Это же мой хлеб и моя отдушина.

А еще психолог на полтора или два года заменила мне подруг. Выговариваться за деньги оказалось удобно и выгодно всем участникам процесса. Когда внутри накипело, не надо выслушивать стенания по ерундовой проблеме ради приличия, в ожидании своей очереди на нытье. Тебя внимательно слушают с первой минуты, и ты этим априори не напрягаешь. Очень честно. А с подругами я лучше полетать на трапеции схожу или в театр на какую-нибудь абсурдную постановку выберусь. Тем более, с некоторых пор, личную жизнь я закрыла на замок. Третий развод я тщательно скрывала. Сколько могла, даже от собственного отца.

Осенью 2022 года мы с Ирой плюнули на этику, списались, как подруги, и встретились на бокал вина и лучшие хинкали в перечном соусе на Патриках. Моя психолог родом с Украины, эдакая бравая одесситка с невероятной харизмой, играючи покорившая Москву, мать двоих детей – все от одного мужа, с которым уже давно и по любви. Весной того же года, когда мы дружно попали в политический замес и эмоциональную мясорубку двух наций, я впервые услышала историю ее жизни. Ее книгу, которую, возможно, она когда-нибудь напишет. Тем кровавым мартом мы поменялись ролями – я стала отправлять ей «Как ты?» и «Чем я могу тебе помочь?». Оказалось, помощь – это просто выключить звук на телефоне и сесть за уютным столиком в углу, открывшись для обоюдных откровений. Прошлое и молодость стали отделены от нас не точкой, но чертой невозврата.

И вот незаметно мокрыми лапами вломилась осень со сварливыми ветрами и свинцовым небом. Мы с Ирой все так же в сумеречной зоне, но держимся друг за друга. Снова наше любимое секретное место – где грузины лепят крохотные хинкали и щедро заливают их перечным соусом. Пока Ира выходила на улицу созвониться с няней, я взяла телефон в руки и обнаружила сообщение из прошлого.

– Ты чего улыбаешься? – она бесшумно подкралась и вновь присела рядом.

– Я?

– Ну не я же, – Ира покрутила бутылку вина, решая, заказать ли еще одну.

– Да так. Пишет тут один… – За вранье, особенно самой себе, я всегда знатно получала от Иры. Повторюсь, со мной работают странные методы психотерапии. – Бывший любовник.

– Насколько бывший? – иронизировала она, пытаясь выудить в небольшом ведерке не растаявший кусок льда.

– Мы общаемся десять лет. С разной интенсивностью и периодичностью.

– Подожди-ка. – Она опустила щипчики, плюнув на лед, и принялась считать. – Ты хочешь сказать, что он появился сразу после твоего первого развода и пересидел двух мужей и три фатальные влюбленности? – Ира задумалась, застал ли он первого. – Двух же, не трех? Хотя все равно крипово, – пустила она в ход подростковый сленг. Видимо, няня дала трубку старшему ребенку.

Я никогда не задумывалась так радикально, почему любовник в моей жизни – самая устойчивая фигура. Из уст Иры слово «крипово» звучало не только неожиданно, но и зловеще. Я и сама схватилась за горлышко бутылки, пытаясь понять, стоит ли подозвать официанта.

– Ир, я понимаю, что это выглядит странно. Но все не так страшно, как кажется, – если честно, осознав, что дольше даже в одной квартире за свою жизнь не жила, я порядком напряглась. Что длилось в моей жизни не меньше десяти лет? Школа? Но и школы я меняла пару раз. Ни один мой брак не выдержал пятилетнего рубежа.

– Мы с тобой копаемся в твоей голове два года. И ты только сейчас решила мне рассказать про любовника с таким стажем? А я все понять не могла, почему ты все время сомневаешься. Ты помнишь, как потом поделилась, что тебе страшно было подавать заявление в ЗАГС? Третий раз и все такое. А дело было не в третьем ЗАГСе, не в мандраже. Ты просто не закончила отношения с любовником.

Я не рассказывала Ире про мерцающего в моей жизни любовника. За время нашей терапии он объявлялся раза три или четыре похвастаться, что достроил дом, предложить попробовать возобновить наши встречи на постоянной основе и посмотреть, что из этого выйдет. Я с ним не виделась – скинула только видео, где дурачусь с щенком гипоаллергенной породы и честно ответила, что перетекла из второго брака в третий без рекламной паузы. Я вообще не считала мерцающего любовника проблемой, пока вдруг не увидела выражение лица Иры. Ей не нужно было открывать рта – дуги бровей, взгляд, который их приподнимал до середины лба, сжатые губы.

– Провалилась я, как психолог, конечно! Вот чувствовала, что есть что-то, что ты утаиваешь. Но потом вспоминала вещи, которые и на исповеди не расскажешь, а ты ими делилась…и убеждала себя, что это я просто везде ищу подвох. Профессиональная деформация, – она глотнула вина, – А у нас тут, оказывается, параллельные отношения. Длиной десять лет.

– Да бред. Нет у нас никаких отношений. Наш последний секс был еще в позапрошлом браке, – я впервые кому-то созналась в изменах. Если честно, я столько носила в себе этот груз грехопадения, что была уверена – как только выскажусь, полегчает. Но отчего-то стало колоть в ребрах, и я ссутулилась. Плечи сами собой скруглились.

– Нет, просто вдумайся. Этот человек в твоем поле дольше, чем все остальные мужчины. Отношения – это же не про жить вместе. Это про взаимодействие частиц. Когда два элемента друг друга меняют. И если он в твоем поле – он тебя меняет.

– Пошла жара и эзотерика. Он мне не мешает. И он меня не меняет, – не знаю, кого я убеждала более рьяно, себя или Иру, что в происходящем нет ничего нездорового или странного. Но вышло бездарно.

Я задумалась, чем или как мерцающий любовник мог меня изменить – ни одного поступка ради него не совершила, мало что сделала и ему назло. Отправилась однажды на свидание со стареющим плейбоем-брокером 9 лет назад? Так я и так пошла бы. Да и в бытии мерцающего не создала никаких точек бифуркации, не пустила реку его жизни по иному руслу. Он не менял из-за меня работу, никогда не звал уйти от мужа и даже не предлагал улететь на другой конец света на пару недель скрыться от посторонних глаз.

Иногда мне кажется, что, касаясь друг друга физически, событийно мы прошли по касательной. Не нарушили положение орбиты и даже наклоны планет. Нет, однажды частично из-за него я чуть не отменила свадьбу и даже проигрывала в голове план отступления: написать ему смс с геолокацией и короткой фразой «Некогда объяснять, просто забери меня отсюда». Но если допустить, что я бы тогда сбежала со свадьбы или отменила ее за несколько месяцев – поступок совершила бы не ради возможности отношений с ним, а из-за собственной неуверенности. Из-за сомнений, что выхожу за того человека, с кем готова не просто побыть попутчиками несколько лет, а состариться. Но, может, Ира права? Он сеет и множит сомнения в моей жизни? Поэтому я одновременно и хочу семью, и порываюсь бежать из нее, сломя голову?

Я никогда не изменяла первому и третьему мужьям, как и фатальным влюбленностям. Я была верна всем, кроме второго супруга, и думаю, что тут зерно проблемы крылось все же в эмоциональном составе наших отношений, а не в мерцающем любовнике. Тем более, как потом выяснилось, второй муж особой моногамностью не отличался, так что на духовном уровне мы квиты. Обоюдно ударили друг друга о собственные пороки.

– Что он такого тебе дает, что ты не заканчиваешь эти отношения? – Ира пыталась докопаться до первоисточника, понять, что держит меня на привязи, почему я не срываюсь с цепи, не рву, не забываю, не блокирую номер в конце концов.

– Еще раз. Это не отношения, – меня всегда задевало, когда нас связывали словами «отношения» или «история». Коробило, будто обвиняют в постыдной краже. Будто я Катерина из «Грозы» Островского, и Кабаниха уже что-то заподозрила.

– Хорошо, эти недоотношения. Какова вторичная выгода? – скатилась Ира в психологические термины, хоть мы и ужинали по-приятельски.

– Я с ним оживаю, пишу крутые вещи и зарабатываю большие деньги. Без шуток. Когда меня накрывает волной скуки и однообразия, и мы встречаемся – в эти несколько часов я живу. И я спокойна, потому что знаю: находясь в нормальных отношениях, у меня всегда есть опция пойти получить свою порцию эмоций. Как бы двулично это ни звучало.

– Крошка, у меня для тебя плохие новости. – Ира знаком попросила официанта повторить вино и показала два пальца, что знаменовало – похмелье неминуемо. – У тебя адреналиновая зависимость. Ты торчок на эмоциях. Сколько ты с ним не виделась так, по-нормальному?

– Почти два года.

– И эти два года мы чиним тебя от профессионального выгорания? – она наконец расслабила лицо. Пазл в ее голове сошелся. – Выходит, что так. Постарайся сейчас принять то что я тебе скажу, и не плеснуть мне чего щиплющего в морду, – отшутилась она, понимая, как возрос градус напряжения. – Для тебя брак и стабильные отношения – это состояния ремиссии. Наркоманов нельзя вылечить, можно просто слезть с адреналиновой иглы и закрепиться в ремиссии. Но тебя всегда будет тянуть обратно.

– Ир… – Я посмотрела на бокал вина с грустью: уж лучше бы зависела от чего-то всем понятного с 12-шаговой программой лечения. – Если слезу с той иглы, я перестану писать?

– Не знаю. Но ты точно будешь писать иначе. Это огромный пласт твоей жизни и я, в силу симпатии, не рискну туда лезть без твоей готовности. Ты не рыдаешь из-за него в подушку, не страдаешь. И в целом с этим можно жить. Только с открытыми глазами и честно ответив себе на вопрос, нет ли там на самом деле чувств, которых ты боишься. И в которые можно не идти, оставляя взаимодействия на уровне любовников. Классическая схема.

Я никогда не боялась, что от меня уйдет муж. Меня иногда даже удивляло, почему во мне не гнездился подобный страх. Я знала, что буду жить, как жила. Мой уровень жизни или система ценностей не пошатнутся. У Бродского есть такое выражение «слезами серебрить скулы» как метафора не истерики, не плача, но грусти. Так вот, когда третий муж от меня съехал, я не плакала – просто слезы посеребрили мои скулы. Час. Может, два.

– Ир, а что бы ты посоветовала мне не как психолог, а как подруга?

– Поработай со своей совестью и не мешай себе жить! И если ты счастлива в адреналиновых всплесках – признайся себе в этом. И не втягивай в треугольники других мужчин. Они же живые. Они все чувствуют. Ты же до конца им не принадлежишь, поэтому они все на тебе и женятся. – Ира напомнила мне, что я королева предложений – добрую половину сознательной жизни все мои истории заканчивались или браком, или хотя бы оффером сходить в ЗАГС. За редким исключением. – И не вздумай выходить сейчас замуж! Знаю, что ты хочешь детей и у тебя сейчас есть мужчина, готовый дать тебе семью. Но нажми на паузу. Позволь себе полгода без мужчин. Разобраться, кто ты и чего на самом деле хочешь.

– А нельзя запараллелить процессы? – пятилетняя принцесса внутри меня верила, что появившийся друг, влюбленный в меня с института, – закономерный хэппи-энд. Из-за ковида не за того в третий раз шагнула замуж. Сейчас быстро исправим недоразумение. Только выбравшись из осажденной крепости, я по инерции рвалась обратно.

– Я не знаю, – улыбнулась Ира.

– Ир, ты можешь не включать психолога?

– Я правда не знаю, возможно, если ты мне расскажешь эту историю от начала до конца, я смогу сказать тебе что-то более внятное. И да, за вино платишь ты, – она откинулась на кресле и подложила плед под поясницу.

– А сколько бутылок ты заказала и до скольких свободна? – Я прикидывала, поведать как на духу или ограничиться кратким содержанием.

– Две. Няня останется до утра. Так что рассказывай. И потом решишь, что с этим делать. Оставить любовника в прошлом. Или взять с собой. Присвоить. Но осознанно. Если что по четвергам у меня будет для тебя время, – она пристально посмотрела и сделала театральную паузу, – на еще десять лет. Ну давай уже, рассказывай, что там было…

– Одиннадцать. Скоро будет одиннадцать…

МКС

Мы с мерцающим любовником лично познакомились в 2006 году, когда мне не было и двадцати – зелеными юнцами с горящими глазами и еще не с червоточиной, но уже чертовщинкой во взгляде. В сытой, гуляющей так, что сам Гэтсби позавидовал бы, Москве нулевых. Все началось в те шальные времена, когда российская нефть котировалась по 147 долларов за баррель и мы чувствовали себя вольготно и уверенно. Казалось, так будет всегда. Казалось, не будет ни войн, ни пандемий, а только теория струн и адронный коллайдер вот-вот нам объяснят, откуда берет начало все сущее. И тогда мы точно станем, если не микробогами, то властелинами мира.

Мы еще не касались того сорта печали, что впечатывает тебя в другого человека. Нас столкнула жизнь в гостях у моей первой любви – он собрал всех на pre-party в огромной родительской квартире в переулках Пречистенки. Орудовал шейкером, перманентно его ронял, пытаясь повторить коктейли из места, куда мы намеревались перебраться ближе к полуночи. Бармен из него оказался так себе, но я благодарна, что с ним я познала секс не как подростковый эксперимент, а в ключе осознанного получения удовольствия, и попробовала на вкус отношения, и надкусила понятие «компромисс». А еще он познакомил меня с ним, с мерцающим. Сначала по скайпу, ибо Мерцающий грыз заморский гранит науки в Колумбийском университете в Нью-Йорке, позже – лично, когда добровольный пленник Лиги плюща, подобно Ленскому, привез учености плоды, вольнолюбивые мечты и черную шапку выпускника с зеленой кисточкой в Москву.

Когда я увидела Мерцающего со всей его напускной мрачностью и показной закрытостью, в голове промелькнула мысль: когда-нибудь мы окажемся меж одеял и простыней наедине.

Со слов ученых, мужчине для того, чтобы влюбиться, требуется 8,2 секунды. Только вдумайтесь: вспышку на солнце мы видим через 8 минут 20 секунд после того, как она происходит. Для сравнения. Исследования этих же разумных людей показали, что на уровне либидо женщина оценивает привлекательность потенциального партнера за 3 секунды – ровно столько требуется свету, чтобы долететь до Луны и обратно. Может, поэтому мы и любим до Луны и обратно. А не до Сатурна. И не до Плутона, например.

Подсознание, ольфакторное восприятие, родство душ – объяснить можно по-разному. Суть от этого не меняется – если химические элементы вступили в реакцию, они оба неизбежно видоизменятся.

Хотя тогда обоюдные простыни казались мне когнитивной ошибкой восприятия.

Ввиду инициалов, схожих с аббревиатурой международной космической станции, мы все так мерцающего и называли – МКС. Это я к тому: где я и где необъятный космос? Между нами как минимум гравитация, атмосфера Земли и энное количество общих друзей и знакомых, которые не поняли бы. Даже не совсем друзей. Хуже. Многократно сложнее. МКС – сводный брат моей первой любви. Не перерасти мы юношеский гормональный взрыв, могли бы породниться с МКС и стать членами одной семьи, и в его телефоне я была бы записана как сноха.

В той шумной квартире я оказалась благодаря возложенной на меня миссии – привела по просьбе первой любви под благовидным предлогом близкую подругу – естественно для МКС. Тот никак не мог забыть какую-то куртизанку с богемным шиком в нарядах и мексиканскими корнями, наотрез отказавшуюся ехать в Россию. Не то по климатическим, не то по идеологическим соображениям. И теперь он метался, страдал и часто перебарщивал с односолодовым виски, который пил с подросткового возраста неразбавленным. Даже держал в морозильнике талькохлорит, камень для охлаждения крепких напитков. Льда в бокале не терпел.

Требовалось вытаскивать бедолагу из сумрака межличностных перипетий. Я, спасатель по своей природе, бросилась на помощь – не смогла отказать первой любви в просьбе, ведь расстались мы душевно и по-приятельски. Поэтому ничтоже сумняшеся и вызывалась организовать что-то вроде двойного свидания под прикрытием большой тусовки.

МКС потом с этой подругой еще пару лет мутили воду в бокале вина и просыпались вместе, но делиться со мной, да и с кем-либо еще, подробностями он категорически запрещал. Я, кстати, до этой книги тоже о нем никому, кроме психолога, не рассказывала. Самые близкие подруги не знали его фамилии, кто-то пару раз мельком его видел – на самой заре, но детали я хранила под замком. Может, у него такой почерк имелся, как у серийного маньяка, выстраивать взаимоотношения с женщинами так, чтобы они пожизненно о тебе молчали? И дело не конкретно в нашей с ним сложносочиненной истории?

МКС – человек-призрак. У него до сих пор нет ни единого аккаунта в социальных сетях и даже аватарки в мессенджерах. Сколько не мучай поисковики, никаких данных, кроме ОГРН компаний, к которым он имеет отношение, не найдешь. Даже выпускных фотографий на сайте школы. Иногда мне начинает казаться, что его не существует. Но потом он объявляется, и я понимаю – ощутим, осязаем. Моя с ним история длится уже больше десяти лет, а знакомы мы еще дольше. Но тогда, протягивая ему тапочки и чуть не залив их безмерно кислым мохито, я могла представить смятые простыни, но никак не то, что он окажется моим персональным космосом, бесконечным и необъяснимым. Что, возможно, я никогда его не пойму. Что спустя три развода, пандемию чумного вируса и гибридную третью мировую войну, я буду пить вино с психологом и пытаться понять, кто он. Черная дыра моей вселенной, где аннигилируют мои нервные клетки, или комета, летевшая мимо, но зацепившаяся за гравитацию?

Я пыталась однажды выведать о нем информацию. Когда мутившая с ним воду и что покрепче, подруга оказалась в Москве пролетом в мой день рождения, я аккуратно спросила, что у них было с МКС и чем закончился тот лямур-абажур. Она увильнула от ответа настолько виртуозно, что не оставила и щелочки для осторожного вопроса. Ей было проще признаться, как она оказалась в коме после кокаинового угара, при каких водевильных обстоятельствах встретила своего суженого, сильного мира сего – в Шаолине, где она в монастыре бродила в попытках забыть столичный флер нулевых. Про МКС – ни слова. Так и останется тайной за семью печатями, что связывало их два года – почему потом кокаиновая дорога, оставленная страна и долгие поиски себя на Алтае, в Камбодже и после – на горе Суншань. Кто сломал ее: МКС или кокаин? Кто надломил меня: МКС или я сама?

Между нашим знакомством и первым «сезоном» долгоиграющей истории прошло почти шесть лет. В тот летний день, когда уже МЫ с ним встретились, ничто не предвещало беды. Я была недавно разведена, бесконечно уверена в себе, писала книги, вела программы на радио и корпоративы, иногда даже с живыми тиграми, запустила бизнес по производству футболок с авторскими принтами и ездила на спортивном мерседесе с прозрачной крышей. Старом, но резвом. Свободная, уверенная, что море мне по колено, а океан по щиколотку, я будто просила судьбу – ну давай, ударь меня об кого-нибудь. Иначе, как душе вырасти? Как понять, что популярный твиттер – временно, а персональный космос – тот еще квест. Попробуй не угодить в черную материю.

На мне было короткое платье с длинным рукавом того грязно-розового цвета, который мужчины не считывают за розовый. Им это просто красиво. Не просто так женщинам не дано природой дальтонизма. Мы ехали с бывшим любовником и в тот момент (как, впрочем, и сейчас) добрым другом, светским обозревателем одного из федеральных каналов, смотреть матч Испания-Франция четвертьфинала чемпионата Европы по футболу. На двух машинах и параллельными улицами.

Светский обозреватель хорошо скрасил мой первый развод комплиментами и чувственным сексом вперемешку с честностью – мы ничего друг другу не обещали, сразу договорились обо всем на берегу, не оставив места для домыслов и подтекста. Он мой идеальный донор спермы, я давно решила – если до сорока у меня не появится детей естественным путем, я попрошу у него баночку. Дети получатся красивые. И будут сочетать в себе прекрасный генетический материал. Но к этому мы вернемся чуть позже. В смысле, к детям и моим яйцеклеткам. Для начала надо с космосом разобраться, и понять, есть ли вообще смысл дальше населять Землю.

Почему-то после первого развода, хоть он не был драматичным и не оставил глубоких порезов, мне хотелось быть не столько красивой, сколько заметной. Я наряжалась практически каждый день, даже если ехала просто смотреть футбол с добрым приятелем или прикупить полотенца и домашнюю утварь. Сейчас я бы сказала, что мое тело демонстрировало открытость к чему-то новому: чувствам, эмоциям, встречам. А душа просила урока. Все, что было до этого – тренажер для любви, прощения и человечности. Полигон испытания характера. А нутром я чувствовала, что жизнь подкинет мне поле боя, где придется использовать теорию на практике.

Это как с правилами дорожного движения и вождением. Нас учат соблюдать правила и взаимодействовать с теми, кто соблюдает правила. Но ни один инструктор не объясняет, как уворачиваться от пьяного водителя, которого занесло на встречку. Или что делать, когда у тебя зеленый, а тебе под колеса бросается человек…

Я чуть не сбила МКС на пешеходном переходе. Точнее в тот момент космическая станция являла собой смазанное пятно, по очертаниям напоминающее мужчину, причем хорошо одетого – идеальная осанка, легкая щетина – суббота же. Выходя из машины, я ненавидела этого пешехода. Только включила на телефоне приложение, чтобы определить название композиции, которая играла по радио, и тут пришлось резко жать по тормозам. Да и матч уже три минуты как шел. Не приеду вовремя – отберут стол у экрана. Я редко скандалила на дорогах. Только однажды вылила чай на лобовое стекло верзиле, который подрезал меня, когда я парковалась задом, а он хамски заехал на мое место и еще покрыл трехэтажным. Даже забыла, зачем в торговый центр ехала, развернулась и пунцовая погнала домой. Стыд и обида смешались в коктейль с отвратительным вкусом.

На том переходе я испытала гнев, сопряженный со страхом. Нет, конечно, у меня горел зеленый, толпа свидетелей бы подтвердила, но ситуация так себе. Я вышла из машины и попала в логово знакомых глаз. И в миг перестала на него злиться. Ожидающая расправы гурьба зевак так и не поняла, почему мы радостно обнялись. Я коснулась губами его щеки. Стоило мне вдохнуть, как пахла его шея, снова пронзило: наши подушки неизбежно соприкоснутся.

– Ты похорошела после развода! – заметил МКС, видевший меня мельком в процессе выхода из долгосрочных отношений у общих друзей. – Слушай, я в понедельник улетаю на полуфинал и финал чемпионата мира по футболу. А когда я вернусь, давай поужинаем? – спросил он, не замечая, как с бульвара ему машет блондинка, переминающаяся на высоких каблуках.

– Почему нет? – соблюла я кодекс вежливости. – Звони, как вернешься.

– Будем пить вино и читать друг другу любимые стихотворения Бродского, – вдруг обозначил он контекст встречи. В то время Бродского читали только филологи и студенты журфака, а он человек технического склада ума. Занимался инновационными технологиями. И тут на тебе – Бродский. Зашел с козырей.

У меня был новый номер телефона, и потому я находилась в непоколебимой уверенности, что он не позвонит. Продираться через цепочку общих знакомых точно не станет – не его манера езды и не его тактика. Но по пути на футбол я неожиданно для себя заплутала и трижды проехала нужный переулок. Что это вообще? Короткий диалог, а я снова вспоминаю то чувство в момент первой живой встречи, что рано или поздно нас сомкнет в едином пространственно-временном континууме внезапно нахлынувшая страсть.

В ту ночь после футбола я проснулась посреди ночи от звонка его сводного брата, хоть мы и потерялись по жизни, когда я вышла замуж. МКС поругался с блондинкой, сел за руль, налихачил, его остановили, забрали права. Почему-то брат МКС, видимо вспомнив, как быстро приглашенной подругой я починила его растерзанную куртизанкой нервную систему, решил, что моих ресурсов хватит на то, чтобы разобраться с ситуацией малой кровью. Спросил, может ли он дать мой номер МКС. Я согласилась. Не до конца проснувшись, я промычала что-то похожее на «да». Вот не могла предусмотрительно выключить звук на телефоне?

Не то, чтобы я сильно ждала, но МКС так и не позвонил. Сутки я думала, что, возможно, это хитрый ход выудить мой номер. Часто взаимодействующая с правящей политической партией по благотворительным проектам, я выглядела со стороны как девушка, имеющая ресурсы, чтобы восстановить справедливость или сгладить досадное недоразумение нужными контактами. Набрать ему первой я не решилась. Если не позвонил – значит справился сам. Я про него забыла. На футбол времени не было – мы открывали корнер футболок в шоуруме, а кроме 22 игроков, сражающихся за мяч, мне об МКС ничего не напоминало.

Спустя пару недель мы сидели в небольшом азиатском ресторане с поставщиком тканей для футболок и обсуждали возможности закупок рулонов напрямую из Китая – на пробу. До этого мы работали с Италией и позиционировали себя как люксовый люкс, но масштабирование требовало перемен. И снова я была неприлично игриво одета в летящую белую юбку и шелковый топ на тонких спадающих бретелях. Это я сейчас понимаю – есть какая-то взаимосвязь. Если сидеть в растянутой хлопковой пижаме – МКС про меня даже и не вспомнит. Может, поэтому я со времен ковида из спортивных костюмов не вылезаю? Подсознательно берегу себя.

На моменте, когда передо мной разложили сметы, раздался звонок. То ли передали МКС номер во время истории с правами, то ли сам нашел – неважно. Он оказался в двух километрах. Забрал меня, повез ужинать, и мы так заболтались, что решили поставить машины и перебраться на веранду ресторана недалеко от моего дома. Впустить игристое в наш вечер и нашу кровь. По дороге закинули образцы новых футболок моим знакомым стилистам – я тогда активно продвигала бренд, намереваясь завязать с творчеством и уйти из стези для реализации, в которой требовалась медийность. МКС это было не в напряг, что сразу подкупило. Обычно моих спутников если открыто не бесила моя работа, то хотя бы раздражала. Они считали, то что я делаю – несерьезно.