Глава Первая
– В каких отношениях вы были с Ниной Новак?
Я стряхнула пепел с сигареты и тут же сделала глубокую затяжку. Выдыхая дым, через плотно сложенные губы, я буквально физически ощущала на себе тяжелый взгляд детектива. Лицо у этого…как его там? Стефан…Стефан…Стефан Эмерик, точно! Лицо у него такое хищное. Он будто мысли мог читать. Один лишь только взгляд кричал: «Не ври мне, пожалеешь».
– В плохих,– ответила я,– ну как в плохих…– я покачала головой и сделала очередную затяжку, пробежавшись барабанной дробью пальцами по столу,– мы старались игнорировать друг друга.
– Должно быть давалось с трудом, раз вы жили в одной комнате.
– В точку,– мрачно хмыкнула я и затушила сигарету о белое дно пепельницы,– но мы находили способы, не портить друг другу настроение.
– Вы часто конфликтовали с Ниной? – спрашивал детектив Эмерик.
Наконец, я решилась и посмотрела прямо в его ледяные глаза. Он смотрел на меня с пришуром, даже не хотел делать вид, что я вне подозрений. От него веяло опасностью, рядом с ним становилось некомфортно. Это когда смотришь всякие документальные фильмы про хищников. Всегда есть две стороны: жертва и тот, кто ее выслеживает. Вот сейчас, я скорее чувствовала себя ничего не подозревающей антилопой, нежели сильным и опасным леопардом.
Конечно, сказывается ещё жестокая ирония сегодняшней ночи. Когда я вернулась в свою комнату в общежитии, то даже не обратила внимание на распахнутое окно. В смысле, обратить то обратила, но решила, что это я забыла закрыть его перед уходом. А потом я пошла в душ. А когда вышла, то стало прохладно, и я решила закрыть окно. Тогда то я и увидела ее. Мою соседку, Нину. Она лежала головой вниз во внутреннем дворике общежития. Она не шевелилась. Ноги неестественно выкручены, под телом расползлась лужа крови.
Образ стоял у меня перед глазами. Я никогда прежде не видела людей такими…в смысле, однажды, я была на похоронах, когда мы прощались с бабушкой, но в церкви все было иначе. Солнечный свет преломлялся через витраж, разноцветные пятна лежали на мраморном полу, стенах и деревянных лавках. Бабушка лежала в окружении цветов, в гробу, на ней было платье в горошек и любимые жемчужные бусы. Она была мертва и нисколько не походила на спящую, но там, в церкви, было спокойно.
Сейчас, меня переполнял ужас. Вывернутые ноги Нины. Лужа крови. Ее укрытое гематомами лицо. Такой была Нина, когда я увидела ее в последний раз.
Меня передернуло.
– Лорали,– произнёс Стефан Эмерик,– вы поняли мой вопрос? Вы часто конфликтовали с Новак?
– Я…– хрипло начала я, но покряхтев продолжила чуть более уверенней,– раньше часто спорили. Потом перестали.
– Наступило примирение? – поднял брови детектив Эмерик.
– Нет,– покачала я головой,– просто Нина начала больше проводить времени с друзьями. Она могла оставаться у кого-то из них ночевать и иногда по несколько месяцев не появлялась в общежитии.
– Что за друзья?
– Не знаю,– покачала я головой,– я не знаю, что происходит в жизни Нины последние полгода. Мы не общались, говорю же!
– Советую вам сохранять терпение, Лорали,– холодно произнес детектив,– не в вашем положении показывать характер.
Я недовольно поджала губы и облокотившись о стол, наклонилась ближе к детективу.
– О каком терпении идет речь? – прошипела я,– моя соседка умерла, а вы всем своим видом показываете, что уверены в моей виновности!
– О, так вы думаете, что вы подозреваемый номер один? – хмыкнул детектив Эмерик и облокотиться о стул, губы его дрогнули в полуулыбке.
– А что, нет? – развела я руками,– мы просто мило беседуем и на самом деле мне можно идти домой?
– Нет,– ответил он,– наши милые беседы не закончены. Да и в какой дом, вам возвращаться? Ваша с Новак комната опечатана. Вам сообщат, когда можно будет вернуться туда.
Черт. Я совсем об этом не подумала. Куда мне теперь идти?
Воцарилось молчание. Детектив продолжал проедать меня взглядом. Что он ожидал увидеть? Чего хотел добиться? Мне было нечего ему сказать.
Не знаю сколько мы так просидели. Тишина почти физически давила на меня. Хотелось спать, а ещё напиться и реветь всю ночь.
– Почему вы думаете, что Нину убили? – осторожно спрашиваю я.
– Разве я говорил нечто подобное? – спросил детектив.
– Вы же не просто так спрашиваете меня где я была, в каких отношениях состояла с Ниной? – пожала я плечами,– может быть она просто…– у меня стал ком в горле, я достала очередную сигарету.
Стефан Эмерик, вынул из кармана брюк зажигалку и шаркнув по колесику, заставил вспыхнуть маленькое оранжевое пламя. Он поднес его ближе ко мне, и я подкурила сигарету.
– А она по вашему могла покончить с собой?
– Да,– сразу же ответила я,– она была очень нервной и печальной в последнее время.
– Почему? Или опять ответите, что вы не общались, а значит и знать ничего не можете? – в его глазах сверкнули зловещие огоньки,– убийце крайне выгодно, чтобы все выглядело, как суицид или несчастный случай.
– Вы так издеваетесь, угрожаете или просто плохо шутите? – я покачала головой.
– Все сразу.
Я не успела ничего ответить, в комнату, где меня допрашивали вошел полицейский.
– Радуйся Вронски,– он был моложе чем детектив Эмерик,– твое алиби подтвердилось,– он подмигнул мне и сел напротив,– мы дозвонились до этого театрального режиссера- Кеслера, он подтвердил, что задержал ее на вечерней репетиции.
– Что за постановка? – неожиданно спросил Стефан Эмерик.
Мои брови невольно поползли вверх от удивления. Что за человек этот детектив? Сначала нависает надо мной пугающей тенью, подозревая в самом ужасном, а теперь интересуется студенческой постановкой. Чувствую себя беззащитной мышкой в руках кошки. Даже холодок по спине пробежал.
– Макбет,– ответила я.
– Я ведь на земле: где делать нехорошее похвально и безрассудно совершать добро,– произнёс детектив Эмерик, улыбаясь одним уголком губ.
Наши взгляды встретились. Мне стало настолько неловко, насколько вообще могло быть возможно. Не сумев долго выдерживать зрительный контакт, я отвернулась. Готова поклясться, что детектив едва слышно усмехнулся.
Вздохнув я потушила сигарету. У меня не осталось сил. Может быть у Эмерика каждый день случаются убийства, но вот я такое наблюдаю не часто и мне явно нужно передохнуть.
– Я могу идти? – спросила я, переводя взгляд на полицейского, имени которого я не помнила совершенно.
– Ну…– он неуверенно взглянул на детектива,– допрос ведь закончен?
– На сегодня, пожалуй, все,– вздохнул Стефан Эмерик, сцепляя пальцы рук,– вы можете идти.
– Да! У меня же столько вариантов,– устало вздохнула я,– улица, лавочка не знаю, что выбрать.
– Предлагаю под мостом,– цокнул языком детектив,– там все-таки дождь.
Обычно, мне нравились подобные шутки. Сейчас же хотелось прибить Стефана Эмерика на месте. Господи, да ему было лет сорок, неужели к этому возрасту атрофируются эмпатия или что-то типа того? Черт! Хотелось разреветься на месте, а потом хорошенько постучать кулаками о стену. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу все что связано с этим днем, все что связано с этим вечером!
–Да что вы за человек такой? – прошипела я,– я боюсь возвращаться в общежитие, а вы смеетесь! – в кровь явно ударил адреналин, позже я буду лишь фрагментами помнить то, что сказала Эмерику тогда,– я понимаю, что в вашей жизни связанной с криминалом очевидно не осталось и капли сострадания, но я вообще-то не нахожу каждый день мертвых соседок под окном! Может мы и были не в лучших отношениях с Ниной, но я не желала ей смерти! Лучше бы уж она ворчала на соседней кровати! У вас ледяное сердце!
По моим щекам побежали слезы, но поняла я это только, когда вышла из комнаты для допросов и дошла до туалета. Выглядела я не ахти. Глаза дикие точно у раненого зверя. Я будто из леса выбралась.
Из полицейского участка я позвонила своей подруге Николь. Она тоже училась вместе со мной, но жила не в кампусе, а с родителями недалеко от академии. Николь сказала, что ее мама заедет за мной и отвезет к ним. Поэтому сейчас, я сидела на скамье перед участком и ждала, запрокинув голову вверх.
Надо мной черное, бескрайнее небо. Массивные тучи проплывали по нему, точно драконы из сказок. Жуткие и громоздкие, они скрывали луну и звезды, прекрасные самоцветы ночи. Где-то вдалеке прогремел гром.
Я все еще видела ее.
Безумные глаза.
Неестественно искривленное тело.
Лужу крови в которой она лежала.
Не могу поверить, что это случилось. На душе было одновременно и тяжело, и пусто.
Лил дождь, и я была ему благодарна, он скрыл мои слезы.
Дверь полицейского участка открылась. Раздались шаги. Кто-то сел рядом со мной и закурил.
– Будете? – услышала я уже знакомый, сдержанный голос.
Повернув голову я увидела лицо Стефана Эмерика. Он протягивал мне сигарету.
– Не курю,– устало ответила ему я.
Детектив хмыкнул и закурил. Едкий запах окутал меня, хотя Эмерик и старался держать руку с сигаретой подальше.
– Вы останетесь у кого-то из общежития? – вдруг спросил меня он,– может вас подвести?
Я удивленно хмыкнула и покачала головой.
– У подруги. Скоро меня заберут,– ответила я, избегая смотреть мужчине в глаза.
Детектив вдруг снял с себя пиджак и накинул его мне на плечи. Неожиданный жест, но мне сразу же стало тепло. Хотя до сих пор я даже не чувствовала, что замерзла. Когда я вызвала полицию, то была с мокрой головой в одной пижаме. Бежать переодеваться как-то в голову не пришло, а когда копы приехали то сразу запретили входить в комнату. Меня забрали в участок даже не дав переодеться.
– Спасибо…, наверное,– сдавленно произнесла я,– знаете…я лишнего наговорила.
– Это вы про сердце каменное? – усмехнулся детектив.
– Ледяное,– поправила я его.
– Точно-точно,– протянул детектив Эмерик,– у вас был сложный день, так что я могу понять. Тем более что кое в чем вы все-таки были правы,– он дернул бровями и задумчиво посмотрел куда-то перед собой,– когда видишь много всякого уже перестаешь остро реагировать.
– Конечно, в противном случае можно, и сума сойти.
Посмотрев на меня, Стефан Эмерик кивнул. Дождь потихоньку набирал силы. Вспыхнула молния, прогремел гром.
– Вы правда думаете, что Нину убили? – шепотом, страшась собственных слов, спрашиваю я.
– Я не могу ни о чем таком с вами говорить.
Я несколько раз кивнула, смирившись, что придется ждать пока хоть какие-то крупицы информации не станут доступны. Но с другой стороны, держали бы меня в участке, звонили бы режиссеру среди ночи, чтобы подтвердить мое алиби, если бы не допускали хорошей такой вероятности насильственной смерти?
Яркий свет фар на мгновение ослепил меня. Я прикрыла глаза и из-под ладони увидела, как к полицейскому участку подъехала красный внедорожник Ауди. Из него вышла Грета. Она сразу же подбежала ко мне, едва не теряя тапочки в которые была обута.
– Милая! – пропищала она,– я в ужасе! Николь рассказала мне что-то…я в ужасе! Как ты?
– Со мной все нормально,– уверила я ее,– простите, что из-за меня вам пришлось вскакивать посреди ночи.
– Не говори глупостей! – отмахнулась она,– поехали! Поживешь у нас сколько захочешь.
– Спасибо,– вымучено улыбнувшись, я поднялась с места, но вдруг обернулась, услышав голос детектива.
– Лорали, не покидайте город пока идет следствие. Вы нам ещё понадобитесь. Доброй ночи,– с этими словами он исчез за дверьми участка, а меня запихала в машину Грета.
Всю дорогу она сожалела о том, что мне пришлось пережить, а потом плакала о Нине, которую, впрочем, даже не знала. Но она умерла молодой, цветущей и подающей надежды. Когда случается такое людям вдвойне жаль человека. Мало ли кем она могла стать? Хорошей актрисой? Заботливой матерью? К тому же у Греты была, и своя дочь и вполне справедливо женщина могла подумать о том, что на месте Нины могла быть Николь.
–Так значит ты ничего не знаешь? – осторожно спросила у меня Грета.
Машина мягко плыла по ночной дороге. Мимо проносились фонари и деревья. По стеклам скользили капли дождя.
–Я была на занятиях,– ответила я,– когда вернулась то даже не обратила внимание на открытое окно. Думала, что сама забыла закрыть, поэтому спокойно пошла в душ…
– О Господи! – ахнула Грета, закрывая рот ладонью.
– Да…– вздохнула я,– я увидела ее только, когда вышла из ванной.
– Бедняжка! Наверняка замерзла и решила закрыть окно?
– Ага.
– О, Господь да упокой ее душу…– у Греты дрожал голос, я поймала ее встревоженный взгляд в отражении зеркала,– о, Лорали у тебя и одежды то сменной нет! Смотрю только пиджак и успела накинуть на пижаму.
– Нет, меня если честно сразу отвезли в участок, так что я просто в пижаме и…
Успев забыть, что детектив Эмерик галантно одолжил мне свой пиджак, (после того, как поиздевался надо мной) я не мало удивилась обнаружив его на своих плечах.
– Мне это дал тот мужчина, что сидел рядом,– ответила я,– он детектив. Как же я верну ему его?
– Ох, дорогая! – фыркнула Грета,– забудь! Тебе нужно думать о себе сейчас! Вот приедем домой, примешь душ и обязательно поешь!
– А выпить можно будет? – пошутила я, хмыкнув.
– Лорали,– тяжело вздохнула Грета,– это даже не обсуждается.
***
-Тебе не стоит туда идти,– покачала головой Лорали, наблюдая за тем, как Нина делает макияж, сидя на полу у зеркала.
-Брось,– фыркнула та,– обычный клуб. Если так боишься за меня пошли вдвоем.
Лорали скривилась. После их с Ниной последней ссоры, девушке не очень-то хотелось куда-то идти с ней, но и одну ее отпускать было нехорошо. Тем более, что та собиралась идти в Грешник. Злачный клуб, организованный в старой, заброшенной лютеранской церкви. Когда Лорали была там, в первый и последний раз, ей подсыпали запрещенки в коктейль и если бы не Николь, заметившая это, могло все закончиться плохо. Мало того, Нина начала позже встречаться с парнем, друг которого как раз и был тем самым, кто пытался воспользоваться Лорали. Ничего удивительного, что девушка не хотела идти в Грешник. Она не понимала, почему ее соседка туда так отчаянно рвалась.
– У меня прослушивание,– напомнила Нине Лорали,– разве ты не собиралась тоже на него пойти?
– Не знаю. Может к черту его? – хмыкнула та,– Макбет выгоняет меня в депрессию.
– Но нам надо сдать минимум два спектакля до конца семестра.
– Я знаю,– раздраженно протянула Нина,– знаешь, что? Если не собираешься со мной, то иди учи реплики куда-то ещё, не могу слушать, как ты бубнишь.
– Ты отвратительна,– бросила ей Лорали и взяв книгу, по которой учила пьесу вышла из спальни, не забыв хорошенько хлопнуть дверью.
– Истеричка! – крикнула ей в след Нина и раздраженно дернувшись, уставилась на собственное отражение.
В зеркале, в своих глазах она увидела усталость и глубокую тоску. Нина не всегда понимала почему она ведет себя так грубо и странно.
Может ей и не хотелось ругаться с соседкой, но порой Лорали слишком раздражала. Вечно делала вид, что знает лучше других, как кому надо жить. В глазах остальных она была вся из себя такая хорошенькая, но Нина знала, что в душе Лорали таились демоны. Она знала эту девчонку по-настоящему, ее секреты, ее мысли на счет…всякого. И ее то уж не будет учить жизни такая, как Лорали.
В конце концов, все совершают ошибки и Нина не исключение. Да, она не ангел, ну и что?
– В старости, я буду вспоминать какой я была,– заявила сама себе Нина,– буду гордиться тем, что смогла попробовать в жизни все!
А Лорали со своей моралью пусть катиться к черту. Она могла бы поддержать свою подругу, а не тыкать ее, как котенка носом, вынуждая почувствовать вину.
Телефон Нины завибрировал. Она вздрогнула, возвращаясь в реальность и сразу же ответила на звонок.
– Алло?
– Я у общежития,– произнёс мужской голос.
– Уже? А сколько времени? Я ждала тебя только к десяти…
– Разве ты не хотела познакомиться с ребятами из агентства?
– Да, но…– Нина прикусила губу и вскочила на ноги,– у меня прослушивание в спектакль, я должна…
– Что? – рассмеялся человек на другом конце,– ты шутишь? Дешевая постановка тебе важнее карьеры?!
– Нет, но я ведь учусь на актерском. Мне нужно быть задействованной в каком-то спектакле.
– Детка,– протянул мужчина,– с твоими данными и мечтать о таких крохах? Ты смеешься надо мной?!– он стал говорить громче, агрессивнее,– я договаривался ради тебя! Из кожи вон лез! Что бы что? Теперь ты вела себя, как трусливая школьница?!
Нина поджала губы. Взгляд ее стал виноватым. Черт…ради нее так старались. Глупо было бы упускать такой шанс. Ей с детства говорили, что из нее могла бы получиться отличная модель и теперь эта мечта могла сбыться, а она…и впрямь ведет себя как школьница.
– Я сейчас спущусь! – ответила Нина.
– Чтоб была через пять минут.
Звонок завершился. Нина медленно убрала телефон, продолжая смотреть на себя в зеркало. В глазах ее читалась странная решимость.
***
Всю ночь мы пили с Николь и ее мамой. И хоть сейчас я чувствовала себя паршивее некуда, я понимала, что забыться на дне бутылки было отличной идеей. Не знаю, как я заснула бы не будь в моей крови столько порций виски.
Грета весь вечер причитала и плакала. Она то и дело кидалась обнимать Николь, прося ту быть аккуратной и рассказывать обо всем, что камнем лежит на сердце.
– Я не переживу если потеряю тебя,– всхлипнула Грета, когда мы укладывали ее спать.
Забавно было. Точно Николь поменялась местами с Гретой. На время моя подруга стала мамой своей матери.
– Все со мной будет хорошо,– уверяла ее Николь,– спи…
– Не ходите никуда! – сонно промычала Грета, обнимая подушку.
– Никуда мы не пойдем, спи,– улыбнулась Николь, оборачиваясь на меня и в шутку закатывая глаза.
Впервые за всю ночь я искренне улыбнулась.
Прихватив остатки алкоголя мы с Николь устроились в ее спальне. Лежали на кровати и смотрели, как рассвет медленно рассеивает тьму. Звезды блекли, луна нехотя исчезала. Наступало утро. Наступал новый день.
– Не могу поверить, что это случилось,– прошептала Николь.
– Я тоже.
– Не представляю, как ты вернешься в общежитие,– она порывисто сжала мое плечо.
– Я тоже,– повторила я, смотря в ее большие, черные глаза.
– Живи у нас,– без раздумий предложила Николь.