99 мир – 2. Север

Пролог

Кто я?

Лука Децисиму, Маджуро Четвертый, Эск’Онегут.

Меня звали Лука Децисиму. Я родился калекой, прикованным к инвалидной коляске, надо мной потешались соседские мальчишки, и все, чего я хотел, – научиться ходить и помогать маме, которая работала прачкой.

Пока однажды на улице меня не окружили обидчики и не начали закидывать камнями. Булыжник попал мне в голову, в результате чего я упал и… умер.

Меня звали Эск’Онегут, я был межмировым странником, проживающим девяносто восьмую жизнь в теле российского студента. Чем выше баланс очков Тсоуи, положительно влияющих на гармонию во вселенной, тем больше возможностей у странника. Утомленный чередой перерождений и тысячелетним опытом, я жил как придется. Как итог – отрицательный баланс очков Тсоуи. Студент-я погиб под колесами автомобиля, и меня перебросило в новое тело…

Оно принадлежало парализованному подростку Луке Децисиму, который вдруг поднялся и избил своих обидчиков. Теперь в этом теле стеснились две души: межмирового странника и семнадцатилетнего юноши. Второй благодаря первому исцелился и встал на ноги, а межмировой путешественник выяснил, что это его последняя жизнь и больше перерождений не будет. Тогда он слил свой опыт с сознанием мальчика. Так появился я, новый странник Лука’Онегут: неопытный юноша с доступом к знаниям, копившимся тысячелетиями.

Странникам доступна уникальная способность – вращение Колеса. При этом можно обрести уникальный талант или погибнуть, а если выпадет белый сектор – просто сгорят очки Тсоуи. Мне повезло: я обрел уникальный талант, метаморфизм, способность менять тело.

И моя жизнь завертелась: радость от возможности ходить, счастливая мама… Наконец-то я смогу ей помогать и освобожу свою непутевую сестру из тюрьмы, куда ее посадили за кражу яблока! Так я думал. Но этим радужным планам не суждено было осуществиться.

Меня упекли в тюрьму за избиение сына трактирщика. К тому моменту я не ел уже несколько дней и был истощен. Там я встретил чернокожего человека по имени Терант, который как-то наполнил меня силой и энергией. К тому же странный заключенный рассказал, что Империя не центр мира, а резервация для генетических отбросов. Большим миром правит Первая семья – генетически совершенный род Ра’Та’Кантов с королевой Тайрой во главе. Ступенью ниже стоят раканты, поделившие между собой весь мир. Что касается Империи, ее жителей в большом мире презрительно называют съярами.

Состоялся суд. Мама не смогла выплатить виру, и меня в двадцатипятилетнее рабство выкупил целитель Нестор Ядугара. У его старшего ученика Пенанта я выяснил, что Ядугаре больше двух сотен лет, а жизнь он поддерживает за счет процедуры перелива.

Целитель решил забрать мою молодость. Это у него не получилось, потому что сперва воспротивился метаморфизм и чуть не убил Ядугару, а потом, по запросу императорского лекаря Ленца, меня увезли во дворец, чтобы омолодить самого Маджуро Четвертого. Как оказалось, людей, совместимых с процедурой перелива, крайне мало, несколько на поколение, потому за каждым донором выстраивается очередь из аристократов, и первый в ней всегда император.

Незадолго до этого метаморфизм достиг второго уровня. Во время перелива он убил и скопировал тело императора. Так я стал Маджуро Четвертым, вырвал сестру из лап Ядугары и переселил их с мамой во дворец.

Любые женщины Империи, лучшая еда – все стало мне доступно. Но оказалось, Маджуро был худшим императором за всю историю государства, за что его неоднократно пытались убить. В народе за нерешительность, трусливость и нежелание сделать хоть что-то для Империи его прозвали Кислым. И все больше людей становилось под знамена моего кузена Рециния, решившего организовать переворот.

Едва я стал императором, меня дважды за утро пытались отравить. Сначала императорский лекарь Ленц в сговоре с первым советником Наутом, потом первая фаворитка Кейриния.

Но метаморфизм нейтрализовал яды, а я сделал союзниками бывших врагов, и вместе мы начали реформировать Империю, чтобы хоть как-то облегчить жизнь ее подданных, а это было непросто: страну разрывали бандитские группировки и претендующий на трон Рециний. Мутанты из северных Пустошей совершали набеги. Народ в стране умирал пачками – от болезней, голода и нищеты.

Одного за другим я устранил внешних врагов, осталось решить вопрос с Рецинием и договориться с ярлами о союзе.

Но главный враг притаился внутри: семья Кросс, Гердиния и Антоний. Кроссы – раканты, они следили за порядком в Империи, хранили тайну большого мира и собирали дань в виде природных ресурсов.

Колесо подбросило мне красный сектор, обычно приносящий всяческие болезни и проклятия. Я был заражен странным вирусом сексуального магнетизма, из-за чего все женщины сходили с ума, желая обладать мной. Метаморфизму удалось нейтрализовать вирус, но благодаря ему я влюбил в себя Гердинию Кросс.

Антония я уговорил отсрочить выем денег из опустевшей казны, а сам с Гердинией и своей сестрой Корой в сопровождении отряда стражников отправился на Север – договариваться с ярлами о союзе.

Нам устроили теплый прием. А ночью напали – стражников перебили, меня лишили подвижности с помощью непонятного прибора, попытались умертвить и выбросили в радиоактивные Пустоши, посчитав, что я мертв. Я и был мертв и только благодаря метаморфизму воскрес.

Там я и очнулся – чуть живой, обескровленный, лишенный рук и ног, с отрицательным балансом очков Тсоуи. Мое тело нашли рейдеры, мутанты Пустошей. Кто-то из них хотел меня съесть, но лидер решил, что меня надо отнести в Убежище, крупнейшее поселение мутантов.

Я не знаю, что с сестрой и мамой, не знаю, что в Империи – мне предстоит как-то выжить, вернуть себе власть и помочь тем, кто мне доверился…

Глава 1. Мутанты

Лука’Онегут, межмировой вселенский странник в своей первой жизни, пришел в себя. Тело его было тяжелым, мысли – неповоротливыми, язык пересох и казался шершавым. Мир вздрагивал и колебался, как если бы Лука ехал верхом. Он заставил себя разлепить веки и на миг ослеп от огненного солнца, которое светило прямо в лицо.

– Он весит как гора! Он че, камней нажрался? – проговорили совсем рядом надтреснутым стариковским голосом.

– Привал! – скомандовали в ответ зычным басом, и, сообразив, что кто-то его куда-то несет, Лука зажмурился, чтобы не выдать своего пробуждения.

Его не плавно положили, а брезгливо бросили наземь так, что голова от удара повернулась набок, глаз он не открыл, но прикинул, что теперь удобнее рассматривать тех, кто его тащил, и жгучее пустынное солнце не слепило глаза, а грело затылок. До слуха донесся шорох одежды, оханье, кто-то с кем-то вяло переругивался, остро ощущалось, что эти люди устали.

Лука решил пока не показывать, что очнулся. Сперва надо послушать, о чем тут говорят, понаблюдать украдкой, а заодно подумать, что делать дальше.

Сколько времени прошло с той злополучной ночи? Две недели точно – столько было нужно метаморфизму, чтобы адаптировать тело к новым условиям. А до того?

Что случилось с Корой, жива ли она? Варианта два: мертва либо продана в рабство – и неизвестно, что хуже, учитывая, какая участь ожидает пленных девушек.

Следующим из-за завесы кошмара выплыл образ Гердинии, приготовившейся обороняться: раскрасневшаяся, с разметавшимися волосами… Только сейчас Лука понял, как привязался к той, которой уже нет в живых. Или северяне не посмели убить раканта, жену четвертого советника Кросса? Вряд ли что-то могло их остановить, ведь здесь не знали о существовании ракантов.

Что в Столице и как там мама? Успел ли Рециний занять трон или Хастиг героически обороняется, сдерживая вражеские орды? Очень хотелось верить, что маме ничего не угрожает.

А остальным? Перед глазами пронеслась вереница лиц тех, кто ему поверил: Ленц, командир дворцовой стражи Гектор, генерал Хастиг, рейк Венсиро. А еще Куница, бывший главарь преступной банды, ставший помощником Маджуро и женихом Коры.

Нужно узнать, что произошло, и лишь потом строить планы. Приоткрыв глаза, Лука увидел нависающий над ним тощий зад в обносках, закрывающий обзор, на штанах в области копчика имелся разрез, откуда торчал длинный, как третья нога, тонкий розовато-серый хвост с пучком рыжих волос, заплетенных в три косички. Лука сморгнул, но непонятный отросток не исчез.

– Слышь, Гекко, – проскрипел хвостовладелец. – Ну его к Двурогому! Не дотащим же. Давай сожрем, никто не узнает.

Говорящий посторонился, и взору Луки открылись все участники действа. Подбоченясь и опершись на огромную дубину, надо всеми возвышался двухголовый человек. Фигура его была треугольной, вверху тело словно ломалось, как дерево, ударенное молнией в середину. Правая голова была косматой и небритой, а левая – лысой, лицо покрывала недельная щетина. Судя по грозным взглядам обеих, это был вожак.

А вокруг… Лука еще раз сморгнул, но уроды никуда не делись, и он понял, что его подобрали мутанты. Всего он насчитал десятерых, и все они расположились полукругом, чтобы подкрепиться. Выглядели существа так, словно вышли прямиком из кошмаров, но были еще ничего в сравнении с теми, что обстреляли их движущийся на Север отряд. Казалось, только вчера они направлялись к замку ярла Расмуса, а теперь Лука почему-то здесь…

– А ну заткнуться, доходяги! – рявкнул вожак. – Если он ценный, нам за него еды на год вперед отвалят. Вот ты, Щур, уверен, что он не Избранный?

– Так еще три дня тащиться. К Убежищу-то, – проблеял мутант с вытянутым крысоподобным лицом, поросшим бурой шерстью. – Да и не похож он на Избранного. Такого шаманы отправят прямиком на бойню и, дай Двурогий, отвалят нам за него горсть мяса.

На середину поляны вышел бочкообразный коротконогий карлик без шеи, с головой, сразу переходящей в грудь. Рта у создания не было, один глаз находился где и положено, а второй, затянутый бельмом, – возле уха. Уродец плюхнулся на зад, взметнув облако пыли, завозился в котомке и достал что-то съестное. Его замусоленная рубашка раздвинулась на животе, и оттуда высунулся язык, слизнул еду с руки, в брюхе урода зачавкало и забулькало. Луку затошнило.

Ошарашенный, он не заметил, что разглядывает мутантов не таясь, и это не ускользнуло от внимания крысомордого. Он вскочил и указал на Луку пальцем с кривым изогнутым когтем:

– Гляньте, очухался! Теперь на своих двоих пойдешь! – Он ударил кулаком о ладонь, ощерившись.

Мутанты поднялись и окружили Луку, который, как теперь стало понятно, лежал на самодельных носилках.

– Назовись! – требовательно пророкотала лысая голова вожака.

– Как в Пустоши попал? – дополнила лохматая.

Лука смерил взглядом мутанта: локтей семь в нем точно есть. Захотел солгать, что ничего не помнит, но у него так пересохло в горле, что оставалось лишь покачать головой. Остальные мутанты потеряли к нему интерес и расселись трапезничать.

– Как от проклятия Двурогого кони не двинул? У тя че, иммунка есть? Ну?! – настаивала лысая башка.

К ней повернулась лохматая:

– Да он еле живой. Совсем загнется, ему надо воды!

– Скопытится – сожрем, – брюхом пробулькал бочкообразный.

Головы глянули на него и воскликнули в унисон:

– Глохни, Зэ!

Над Лукой возник крысомордый Щур, втянул воздух вполне человеческими ноздрями.

– А он точно из наших? Какой-то он… нормальный.

– Норм бы окочурился, – сказала лохматая голова. – Ты на кожу его глянь. Блестит, как железная. Ни язв, ни волдырей… Точно с иммункой! Из глаз даже гной не течет… – Он поднес флягу к губам Луки. – Пей. Хороший бульон, питательный, от себя отрываю.

– И от меня тоже! – поддакнула лысая.

– Вестимо, от всех от нас, – проскрипел Щур, завертел головой, словно украл что-то.

Фляга коснулась губ. Бульон отдавал затхлым, но никогда в жизни Лука не пил ничего более вкусного. Влага смачивала пересохшее горло и мгновенно усваивалась метаморфизмом, Лука оживал.

– Спасибо, – прохрипел он и сел.

– Ох ты ж, соловьем залился! – потер лапки Щур. – Кто такой, а?

Лука пытался сообразить, как объяснить свое появление в Пустоши. Потеря памяти не годилась – ему нужно было расспросить мутантов о том, как обстоят дела в столице, наверняка отголоски слухов до них докатывались. Он еще раз взглянул на мутантов, и его осенило! И врать почти не придется!

– Так каким ветром тебя сюда занесло? – настаивал двухголовый Гекко.

– А куда вы меня тащите? И зачем?

– В Убежище. Шаманам покажем, это приказ. Вдруг ты супер? Ты супер?

Лука покачал головой. Он вспомнил, что о мутантах говорил капитан Тарсон: в Убежище их шаманы отбирают лучших и скрещивают, создавая таким образом линию прирожденных мутантов. Супермутантов. Вроде бы все Пустоши тем и живут – копят силы, отбирают суперов, чтобы под знаменами Двурогого армия мутантов захватила весь мир. То есть Империю.

Так что новости хорошие: в рабство продавать его не собираются, отправлять в суп или на жаркое – тоже. Можно немного набраться сил и сбежать на Север – выяснять, что с Корой. А там без радиации, сжирающей всю энергию Колеса, метаморфизм будет работать лучше. Вот только что делать с отрицательным балансом очков Тсоуи?

– Нет, Гекко… – задумчиво пробулькал Зэ, мутант со ртом на животе. – Все знают, что суперы руками крушат скалы и сворачивают шею пустынному варану! А этот – заморыш! Мог бы, сбежал бы давно.

– Жри своих тараканов и не лезь не в свое дело! – взбеленилась лысая голова Гекко. Лохматая обратилась к Луке: – А ты чего не отвечаешь? Давай выкладывай! А то скормлю Зэ, он все жрет и тобой не подавится!

Говорить было тяжело, в горле першило, но Лука выдавливал из себя историю о бедном мальчике по имени Север, которого продали в цирк, и он там остался, потому что был сильным. Заранее он не планировал называться Севером – имя погибшего отца само легло на язык.

Отобедавшие мутанты стали собираться вокруг Луки, разинув рты. Перекошенные, покрытые шерстью или чешуей, сутулые, щербатые, был даже один четырехрукий, верхняя пара нормальная, нижняя недоразвитая, как у ребенка.

Лука закашлялся, и Гекко расщедрился на еще одну флягу, поймал неодобрительный взгляд сородичей и ответил, тряхнув лохматой головой:

– Новый сварим, до воды тут недалеко.

Лука опустошил флягу и продолжил сочинять легенду о самом себе. Когда мальчик вырос, все заметили, что он очень сильный и ловкий, и его забрали во дворец охранять императора. А в Пустоши он попал, потому что Маджуро предали, перебили охрану, а его, Луку, то есть Севера, убить не так-то просто.

– Я ж говорил! – радостно воскликнул человекоящер. – А вы: «Врешь ты, Жаба!» Я Шишку встретил, так тот рассказал, что ехал какой-то богатый отряд. Он втихую за ними крался, слушал, кароч. И докумекал, что там реально император! Шишка со своими тогда договорился, чтоб не лезли, а они все равно поперли. И четверых ихних завалили.

Лука вспомнил этот момент, но промолчал. К нему обратился Щур:

– И че? У императора служил? Чем докажешь?

Лука назвал и описал Хастига, но понял, что мутанты о нем впервые слышат. Пока он говорил, крысомордый сверлил его взглядом, и возникало ощущение… Странное ощущение, словно в голове гулял холодный сквозняк.

– Мутный он, – наконец, вынес вердикт мутант. – Подсадной. Может, и из наших, но не за нас. В Убежище вынюхает то, что видеть нельзя, потом этому своему снаушничает… Новому императору. А тот, как узнает, так всем нам и крышка. Я-то чую, вы же знаете.

– Но часто ошибаешься, – проговорила косматая голова Гекко, и лысая была с ней солидарна: – Вот о чем я сейчас думаю? Ты же говоришь, что умеешь читать мысли.

Щур стушевался, шумно поскреб в затылке.

– Что я пустозвон.

– Угадал! – Обе головы оскалились.

– А еще я чую, – проскрипел Щур, – что он принесет нам беду. Нельзя его в Убежище. Кончать – и в котелок!

Лука наблюдал за ними и вспоминал слухи о мутантских шаманах, творящих чудеса, и таинственных следящих оракулах. Память Эска услужливо открыла доступ к информации, и существование магии Лука принял как данность. Есть миры, где разумные существа способны создавать предметы «из воздуха», проходить сквозь стены, мгновенно перемещаться в пространстве. Почему бы тогда и здесь не существовать магии в зачаточном состоянии? И если крысомордый Щур действительно телепат…

– Нельзя его в Убежище. – Мутант приложил мохнатую руку к груди. – Пусть меня глубинный червь сожрет, нельзя.

– Щур просто жрать хочет, – сказал Жаба, переминающийся с ноги на ногу человекоящер. В отличие от Щура, хвоста у него не было, кожу просто покрывал слой блестящих чешуек. – В тот раз ему тоже что-то показалось, прикончили мы того чувака, а потом шаманы, кароч, чуть нас не перебили. От них-то ничего не утаишь.

– Шаманы решат, что с ним делать, – вынес вердикт Гекко лысой головой и рубанул ладонью по воздуху. – Я сказал! А ты, Жаба, трясогуз. Шаманов не пугаться, а уважать надо.

Человекоящер, который очень переживал из-за того, что ему не дали закончить рассказ, затараторил:

– Кароч, встречал я того Шишку и позже. Недели две вроде минуло. Но он говорил, что никто обратно не шел, другие какие-то ехали туда и назад, разодетые, с перьями. А еще он рёк, что резня была. Типа императора… Все. И после той заварухи наши купили девку для Двурогого. Я тогда не поверил, а эвона как. Может, и не лжет этот черт, – и кивнул на Луку.

Слушая его вполуха, Лука думал о своем: Маджуро сопровождали только две женщины: Гердиния и Кора. Неужели он имеет в виду Кору? Сердце сорвалось в галоп, о чем незамедлительно сообщил метаморфизм.

– Расскажи подробнее, – как можно спокойнее сказал Лука. – Про девушку. Как давно это было, что за жертва Двурогому?

Лука понимал, что прошло слишком много времени, и если жертвоприношение планировалось, то его уже провели. Вся надежда на изворотливость Коры, если она сбежала от Ядугары, может, ускользнула и от мутантов?

– Собирают самых ладных девушек и дважды в год отдают Двурогому, – объяснила лохматая голова Гекко. – Он выбирает двух лучших, остальные остаются нам.

События складывались так, что маршрут Луки совпадал с планами мутантов. Осталось спросить, скоро ли жертвоприношение, он уже открыл рот, но Жаба воскликнул:

– Тихо!

Мутанты замерли, вытянули шеи, как почуявшие хищника сурки. Лука тоже насторожился, но ничего подозрительного не услышал, тишина стояла гробовая.

– Вот ты трясогуз, – выдохнул Щур. – Так тебя мамке надо было и назвать.

– Там кто-то был! – Жаба указал на два небольших рыжих холма локтях в ста, мутанты схватили оружие: кто дубину, кто ржавый меч, кто арбалет. Гекко вынул две изогнутые сабли.

Говаривали, в Пустошах водилось всякое. Не только мутанты, но и кошмарные твари, какие отродясь не встречались на обитаемых землях. Лука вспомнил монстра, пытавшегося его сожрать, и приготовился к бою. Вот только что он может? На сколько хватит метаморфизма, да и достаточно ли ресурса для противостояния?

Зэ, бочкообразный мутант, припал ухом к земле, полежал немного и пробулькал:

– Ничего.

Он встал на четвереньки, шумно вдохнул. На всякий случай Лука приготовился активировать боевую форму. На секунду-другую ресурсов хватит.

– Ежели это пожиратели, мы их не услышим, – прошептал Жаба. – Они бесшумны как тени. И появляются как из бездны. Пикнуть не успеешь, а ты уже болтаешься, нанизанный на лапу-меч. Они не убивают жертв, жрут живьем…

– Не нагнетай, а? – попросила лохматая голова Гекко.

– Ну его козе в трещину, – поступило здравое предложение от четырехрукого мутанта. – Давайте свалим отсюда!

Гекко обратился к Луке:

– Идти сможешь?

Поднявшись, тот сделал несколько шагов и кивнул. Щур зло прищурился:

– Не вздумай сбечь. Как-то ты легко согласился с нами идти. Точно подляну готовишь, клянусь сиськами Пресвятой матери!

– С вами безопаснее, – объяснил Лука. – Это раз. Два – в Столице меня ждет виселица, ведь я служил свергнутому императору.

Аргумент подействовал, мутанты взяли свои скудные пожитки и цепью двинулись на восток. Именно там, судя по словам мутантов, находилось Убежище. И именно там Кору готовили в жертву Двурогому, если, конечно, он существует. Лука шел предпоследним, за ним топал Щур – сторожил.

– Когда жертвоприношение Двурогому? – не удержался от вопроса Лука.

– Хе-хе, тебе-то че трясогузить? Чай не баба! – сострил кто-то из впереди идущих. – На следующей полной луне. Не боись, мы тебя не отдадим, самим нравишься!

Мутанты захохотали, напряжение спало. Плетущийся рядом Зэ даже расщедрился на полоску вяленого тараканьего мяса. Правда, сначала не предупредил, а когда пояснил, откуда еда, Луку затошнило. Зэ расхохотался, выпуская пузыри слизи, а отсмеявшись, сказал:

– Ешь, ешь, здеся это самая что ни на есть еда. Не эхо-чинильи, конечно, но почти.

– Эхо-чинильи?

– Агась. Типа эхо-тараканов, только чинильи. Вкусные!

– «Эхо» – значит твари, отразившие эхо проклятья Двурогого, – объяснил Жаба.

– Намного здоровее тех, что в Империи, – перебил его Зэ. – Эхо-тараканы, стало быть, те прям как я, огроменные.

– А ты, стало быть, эхо-человек?

– Сам ты… – обиделся Зэ. – Человек! Я нюхач! Таких, как я, один на поколение!

Солнце палило нещадно, метаморфизм предупреждал о высоком уровне радиации и едва успевал ее нейтрализовывать, потому каждый шаг давался Луке с огромным трудом, он еле поспевал за впереди идущими. Все тело было чужеродным, неповоротливым. А еще страшно тяжелым, может, от этого Лука по щиколотку проваливался в иссушенную почву Пустошей.

Первым делом он собирался найти и вылечить Кору, ведь обычному человеку не выжить в таких условиях. Потом – вернуться в столицу и… Будет видно.

Путь их лежал между похожими друг на друга холмами, поросшими рыжей травой. Постоянно казалось, что кто-то смотрит в спину, но никого, кроме группы мутантов под предводительством Гекко, в этой части Пустошей не наблюдалось. Вскоре холмы стали ниже и уступили место долине, присыпанной мелкой взрыхленной галькой.

Зэ остановился, раздвинул складки на брюхе и сказал:

– Кто-то тут был… – Он шумно втянул воздух. – Нутром чую! Кто-то большой в земле копался.

– Пустынный червь?

– В жопу Двурогого тебя, накаркаешь щас! – рявкнул Гекко.

И снова Луке вспомнился монстр из-под земли. А спереди меж тем спросили:

– Обходим?

– Гляньте! Это че, следы?

Лука посмотрел под ноги, вбок, на подножие холма и заметил, что земля исполосована бороздами, словно кто-то сек ее мечом.

– Стоять! – скомандовал Гекко.

– Пожиратели! – с ужасом прошептал Жаба.

– Оружие к…

Договорить Гекко не успел. Рыхлая почва под его ногами вздыбилась, и оттуда выстрелило гибкое тело насекомого… Или человека? В клубах поднятой пыли было не разобрать. Мутанты сперва прыснули в стороны, а потом сбились в кучу, встав спиной к спине. Сквозь песчаную взвесь Лука увидел, что возвышающаяся над Гекко тварь пробила его острой конечностью, но даже смертельно раненый двухголовый мутант не сдавался. Поднятый в воздух, он хрипел и размахивал саблями, пытаясь отсечь пронзившую его лапу.

– Пожиратели, мать вашу, нам крышка! – возопил Жаба. – Гляньте, они по дебре бегут!

Лука повернул голову, заметил два движущихся по холму силуэта, перевел взгляд на монстра, преградившего путь. Пыль осела, и теперь его можно было рассмотреть: детская пухлощекая голова с неестественно огромным ртом, туловище до пояса человеческое, а дальше – как у насекомого. Пара человеческих рук, пара – острых суставчатых конечностей, заканчивающихся зазубренными пилами, как у богомола. И три пары насекомьих ног.

Заверещав, тварь пробила грудь Гекко пикой-пилой, рванула одной конечностью вверх, второй – вниз, вспарывая туловище мутанта и отбрасывая его в сторону. Пожиратель так неестественно быстро двигался, что Лука не заметил, когда именно была отрублена лысая голова Гекко. Катясь по склону и толчками выплескивая кровь, она разевала рот до тех пор, пока ее не подхватил другой пожиратель. Взрыкнув, он раззявил пасть и забросил туда вопящую черепушку. Челюсти сомкнулись не до конца, пожиратель поднапрягся – хрустнули сминаемые кости, брызнули ошметки плоти и кровь – и конвульсивно задергал шеей, заглатывая добычу.

– Оружие – к бою! – заорал Лука, выводя мутантов из ступора.

Прыгнул на первую тварь и за миг до столкновения активировал боевую форму.