000
ОтложитьЧитал
Благодарность
За помощь в создании романа я благодарю Нелли Федоровну Соболькову, Александра Евгеньевича Новикова, Григория Александровича Ермакова и мою дочь Александру.
Спасибо! Ваши советы и поддержка для меня бесценны.
Автор
Невероятная смесь Жюля Верна, детектива и мировой политики с четким патриотическим замесом. И фамилия главного героя – соответствующая, с отсылкой к Рюриковичам и флеру Белой армии. Жалею об одном: что автор не ввел в повествование своих собственных приключений, которых в его жизни было – от любовных до авантюрных – столько, что Игорю Голицыну и не снилось. Ну ничего, еще введет. Наверное, он придержал их для следующего романа, автобиографического, который выдаст за продолжение страстей своего героя. Так что раздавайте патроны, поручик Голицын, не задерживайте!
Кирилл НАБУТОВ
Глава 1
Телефон выпрыгивал из кармана пиджака, трезвоня бурным маршем Семёновского полка. Трезубцеву не сразу удалось включить ночник: глубокий сон держал крепко, и только звон упавшего от неосторожного движения рукой будильника привёл, наконец, профессора в чувство. Пиджак не сразу был найден, тем более телефон, который играл не переставая. «Что могло произойти?» – подумал Владимир Сергеевич.
– Алло! – он просто рявкнул в трубку. – Какого чёрта?!
– Владимир Сергеевич! – Звонящий был перепуган. – Произошло ЧП!
– Кто это? Какое такое ЧП?
– Из музея. Я – охранник.
– Что, ограбление?!
– Если бы… – Голос звонящего дрожал. – Чертовщина какая-то, приезжайте скорее!
– Но что, что происходит?!
– Не знаю. К тому же мой напарник потерял сознание.
– Как?
Ошарашенный профессор уже не кричал.
– Он в воздухе висел во время обхода, мы по залам ходили, – охранник начал успокаиваться.
Поражённый услышанным, Трезубцев решил не затягивать разговор.
– Всё, я еду, ждите!
Что-что, а собираться закалённый в походах с юных лет путешественник умел. Ровно три минуты прошло после окончания странного звонка, а он уже заводил мотор лендровера. Обычно поездка занимала не более тридцати минут. Музей был его детищем. В течение двадцати лет в многочисленных экспедициях собирались предметы, служащие доказательством того, что далеко не всё можно объяснить современной наукой. Это были загадочные артефакты, фильмы, фотографии. В музее устраивались семинары и диспуты, самые невероятные теории находили здесь своих благодарных слушателей. Неизведанное манило как серьёзных посетителей, так и любителей поглазеть, потрепаться, а также контактёров, которые, по их словам, практически не вылезали из космолётов пришельцев.
Музей стал популярным, зарабатывал на себя, давая возможность всей команде Трезубцева – археологам Сергею Николаевичу Ломильскому, Максиму Геннадьевичу Луценко и Льву Абрамовичу Барштейну – проводить новые экспедиции. Охотно присоединялся к ним Игорь Голицын – сын многолетнего друга Трезубцева и одновременно спонсора некоторых его экспедиций. К тому же, именно Голицын-старший помог приобрести в собственность небольшое здание на Петровском проспекте в Петербурге, превратившееся потом в музей. Но три месяца назад произошла трагедия: его друг вместе с супругой погиб в автомобильной катастрофе.
«Что же происходит в музее?» – думал профессор. Интуиция подсказывала: что-то случилось в зале, который представляет культуру доколумбовой Америки. Последняя экспедиция была именно в Перу, и оттуда удалось всеми правдами и неправдами привезти несколько загадочных артефактов.
Двери здания были приоткрыты. Трезубцев влетел по ступенькам и едва не сбил с ног охранника, выбегающего ему навстречу.
– В четвёртом зале? – спросил он на ходу: все помещения имели свою нумерацию.
– Как вы догадались? – пролепетал охранник, бросаясь следом.
– Что с товарищем?
– Пришёл в себя, но говорит как-то не по-нашему, и взгляд ненормальный.
«Чертовщина какая-то», – подумал Трезубцев и протянул руку, чтобы открыть дверь в злополучное помещение.
– Осторожно! – взмолился охранник. – Вдруг снова начнётся?!
– Что начнётся, наконец?! Успокойтесь и расскажите! Я пока не войду. Начинайте по порядку, прошу вас.
– Мы совершали обход, я был в зале номер три. Вадик, так зовут напарника, вдруг громко позвал меня, кричал, чтоб я на что-то посмотрел. Меня, когда я направился к нему, почему-то трясти стало, и какой-то страх охватил, я с опаской заглянул туда… – Тут говорящий ткнул пальцем в дверь зала номер четыре. – И вдруг такая яркая вспышка как шандарахнет! Понимаете, полумрак, и вдруг стало ясно, как в Анапе в полдень, и слезы полились… Понимаете, как в детстве, когда на солнце смотришь…
Трезубцев с удивлением посмотрел на охранника.
– Я успел заметить, что череп – этот, круглый, что вы из Перу привезли, – как бы горит, а Вадик, тот очень близко нему стоял, прямо на вспышку, видимо, и напоролся. Смотрю на него, а он висит в воздухе. И так где-то три раза череп светился, а может, и четыре. Потом Вадик упал, я подождал немного и оттащил его к дверям подальше, он без сознания там лежит.
Охранник показал рукой на зал с табличкой «Культура доколумбовой Америки».
– Я слушаю, слушаю, – профессор старался производить впечатление владеющего ситуацией человека, хотя мало что понял из этого сумбурного рассказа.
И тут раздался звонок. Оба вздрогнули. Кто-то выбрал не самое удачное время: полчетвёртого утра. Звук доносился из каптёрки охраны.
– Сигнал автоматически пересылается после 22 часов к нам, – шёпотом сообщил охранник.
– Я знаю.
Трезубцев прошёл в небольшое помещение, спрятанное под лестницей, и, немного помедлив, как бы чувствуя, что жизнь его от этого простого движения навсегда изменится, взял трубку.
– Слушаю.
В ответ прозвучал мягкий, приятного тембра баритон:
– Владимир Сергеевич?
– Да.
– У нас нет времени для объяснений, я – помощник Президента по чрезвычайным ситуациям. Задам вам сейчас несколько вопросов, отвечать прошу быстро и конкретно. – Голос стал твёрже. – Есть ли угроза для вашей или ваших жизней?
– Нет, по крайней мере, таковая мне не известна.
– Происходит или же произошло нечто необычное внутри здания?
Трезубцев на миг задумался:
– Произошло.
– Вы знаете причину?
– Нет.
Профессор неожиданно резким голосом продолжил:
– Больше я отвечать не стану. С таким же успехом вы можете назваться ангелом господним, а этот телефон – не прямая связь с Кремлём!
В ответ небольшая пауза, и снова приятным баритоном:
– Браво, господин профессор. Самообладание ваше достойно восхищения. Сейчас спецподразделение войдёт в здание, проведёт необходимые действия, и ангел господний будет рад пожать вам руку. Прошу вас отнестись к этому спокойно, потом я объясню, чем это вызвано.
Раздались гудки, и в тот самый момент послышались звуки осторожных шагов. Трезубцев вышел в коридор. Люди в защитной одежде с какими-то приборами медленно приближались к нему, знаками призывая к спокойствию. Вставший рядом с ним охранник тоже не двигался. Трое прошли рядом, медленно поднимаясь по ступенькам наверх, двое оставшихся зашли во все помещения на первом этаже. Возвратившись, направили на застывших профессора и охранника приборы. Примерно через минуту подняли большой палец, показывая, что всё в порядке. Через десять минут вернулись и три их товарища. Подойдя к своим, они стянули защитные шлемы и облегчённо вздохнули. Затем один из них вышел на улицу.
Прошло ещё некоторое время.
– Что тут происходит? – не выдержал Трезубцев.
– Уже объясняю, – раздался голос, и показалась невысокая, чуть сгорбленная фигура. – Это я с вами разговаривал.
Гость поздоровался и обратился к охраннику:
– Не волнуйтесь, сейчас вас выслушают и отвезут домой вместе с вашим товарищем.
Затем продолжил:
– Ну, а с вами, господин профессор, мы где-нибудь уединимся и обсудим ситуацию.
– Прошу в мой кабинет.
Усевшись в своё удобное кресло, Трезубцев вернул ускользающую от него уверенность:
– Слушаю вас, господин…?
– Михаил Васильевич Горин, – представившись, этот невысокий человек не спешил садиться. Он подошёл к окну.
Профессор положил руки на подлокотники кресла, не собираясь прерывать паузу. Наконец Горин тихим и усталым голосом произнёс:
– Это произошло, дорогой Владимир Сергеевич. Мы проснулись в другой действительности: ОНИ существуют.
Трезубцев сидел, не зная, что ответить. Помощник Президента продолжил:
– То, что я скажу, является секретной информацией, но обстоятельства вынуждают меня быть откровенным. Станцией МКС был замечен большой конусообразный предмет неизвестного происхождения, буквально ворвавшийся на околоземную орбиту и, судя по траектории его движения, отлично пилотируемый. Произошло это вчера вечером, сотрудники НАСА и мы безрезультатно пытались установить с ним связь. Потом было замечено, что от него отделился объект, который молниеносно пронёсся над Землёй, останавливаясь над Питером, Калининградом, Вашингтоном. В каждый из этих городов в определённые места ударил заряд неизвестной нам энергии, затем объект стремительно соединился с ожидавшим его конусом, и они исчезли в прямом смысле этого слова.
Трезубцев непроизвольно закрыл глаза – происходящее казалось каким-то нереальным. Затем постарался собраться с мыслями. Наконец произнёс:
– Значит, мой музей и есть это самое определённое место над Петербургом, а точнее – хрустальный череп, привезённый из Перу, но Калининград…
– Там сейчас работает наша группа, ждём результат, – произнёс Горин. Он отошёл от окна и сел в кресло напротив профессора.
Профессор продолжал размышлять:
– Возможно, подобные черепа находятся в указанных вами местах, и с них считывали информацию.
– Вполне вероятно, – кивнул головой помощник Президента.
– Произошёл односторонний контакт, – размышлял дальше профессор.
Затем, после паузы спросил:
– Вы уверены, что эти летающие объекты неземного происхождения?
– Если бы было иначе, я бы здесь не находился.
Горин встал и продолжил:
– После моего ухода позвоните начальнику охранной службы и сообщите, что его сотрудники отравились. Пришлось вызвать скорую помощь, которая увезла их в больницу, попросите прислать другой наряд, договорились? Охранниками мы займёмся… – Взгляд помощника Президента был выразителен.
– Конечно. А насчёт меня можете не сомневаться, я сохраню тайну и, если буду полезен, то…
– Конечно, – перебил Горин и посмотрел на часы. – Время не ждёт!
Он встал.
– Пора прощаться. Научитесь с этим жить, я уже пытаюсь. Да, череп мы, естественно, возьмём с собой.
– На мониторе я видел, как его забирают.
Трезубцев тоже встал.
– И не протестовали?
– Я не идиот. – Профессор попытался улыбнуться, но получилась гримаса. – Своим сотрудникам я найду что сказать.
– Спасибо, – ответил Горин.
Они крепко пожали друг другу руки.
– И ещё одно. Напишите, при каких обстоятельствах вы приобрели череп, мельчайшие подробности.
Последнее было сказано тоном человека, не привыкшего к возражениям.
– Мой номер телефона и электронный адрес. – Помощник Президента протянул визитную карточку. – Постарайтесь сделать это как можно быстрее. До встречи, господин профессор.
Глава 2
Горин подошёл к одной из машин, стоящих перед зданием музея. Выскочивший водитель открыл дверцу. Садясь, помощник Президента приказал:
– Подойди к капитану и скажи: пусть ждёт дальнейших распоряжений – он мне может ещё понадобиться в Питере.
Водитель подбежал к чёрному джипу, выполняя приказ Горина. Вернувшись, спросил:
– Куда теперь?
– В аэропорт, летим на базу.
– Алексей, – продолжил Горин, – какие новости из Калининграда?
Человек, сидящий впереди рядом с шофёром, спокойно ответил:
– Ищут, Михаил Васильевич.
– Знают, что искать?
– Теперь да.
– А где череп? С командой?
Командой Горин называл секретную организацию под названием «Бульдог», подчиняющуюся непосредственно Президенту России. Часть сотрудников была с Гориным в Питере, другая – в Калининграде.
– Команда уже в самолёте вместе с пострадавшим в музее охранником, – доложил человек, которого Горин называл Алексеем. – Его близким скажут, что потребовалось срочно выехать в Москву для сопровождения банковской машины. На базе им займутся.
– А череп?
– С нами в машине. Я подумал – ближе к телу…
– Ну, может, так и лучше. – Горин улыбнулся, а затем невольно поёжился. – А второй охранник?
– Со вторым поработал наш гипнотизёр. Охраннику внушили, что в музее ничего не случилось, и дали снотворное. Проснётся он в больничной палате, ему объяснят, что отравился на работе, откуда привезли сразу в госпиталь. Владелец ЧОП, пришлось поднять его с постели, очень сообразителен…
– Трезубцева поставили на прослушку?
– Всё сделано: телефоны, электронная почта.
Горин удовлетворённо кивнул головой:
– Расскажи мне о здании в Калининграде: откуда там мог взяться череп?
После небольшой паузы Алексей Германович Спиридонов, правая рука Горина, полковник ГРУ и фактический начальник «Бульдога», принимавший непосредственное участие в его создании, приступил к обстоятельному рассказу:
– Сгусток огромной энергии, который зафиксировала «Вега» – подразделение космической разведки, находился в доме номер один по улице Серова на южной окраине города. Здание довоенной постройки. Во время войны до сорок четвёртого года в здании был немецкий клуб офицеров люфтваффе. Теперь это наполовину архив, наполовину музей боевой славы.
Разговор продолжался и после того, как они удобно расположились в салоне армейского транспортного самолёта и приступили к завтраку. Горин спросил:
– Неужели и там найдут череп?
– Ищут, ждём, терпеливо ждём, – ответил Спиридонов.
Самолёт взял курс на подмосковный военный аэродром, который располагался в десяти километрах от базы «Бульдога». Неожиданно полковник Спиридонов чуть не подпрыгнул, взглянув на экран своего миниатюрного ноутбука.
– Ребята пробили проход в замурованный подвал. Входят, можем наблюдать, как ищут. Смотрите, Михаил Васильевич!
Связь с оперативниками внутри подвала функционировала прекрасно. Камера приблизилась к одному из ящиков. Горин и Спиридонов замерли. На экране была отчётливо видна надпись на немецком языке.
Глава 3
Трезубцев, вернувшись домой, тяжело упал в кресло. «Что выпить: коньяк или корвалол?» Выбрал первое. Армянский коньяк делал своё дело: напряжение постепенно уходило.
«Мы не одни в этой чёртовой Вселенной. Двадцать лет искал следы лемурийской цивилизации, верил, что в глубокой древности контакты были. Более того, отстаивал теорию об искусственном происхождении жизни на Земле, за что и поплатился местом в Московском университете. Как это было давно, – вздохнул Трезубцев. – И вдруг так обыденно, как-то между прочим, не где-нибудь в Боливии, Сирии или на Тибете, а в собственном музее произошёл контакт с внеземной цивилизацией. Хрустальный череп…»
Профессор был уверен, что это поздняя подделка. Черепов в мире оказалось достаточно много, но не все были столь совершенны, как «Митчелл-Хеджес» – череп-эталон. Большинство черепов выглядели значительно грубее. Похоже, это были более поздние и не очень умелые попытки создать нечто подобное идеальным черепам, которые, по преданиям, когда-то подарили людям боги.
Трезубцев открыл компьютер, посмотрел на адрес электронной почты Горина. «Надо всё вспомнить как можно подробнее», – подумал он и начал писать.
«Полгода назад, в августе, мы были в экспедиции в Перу и Боливии. В состав нашей команды входили: Ломильский, Луценко, Барштейн и мой помощник Игорь Голицын, а также приглашенные археологи Анцулевич из Минска и Шавло из Киева, плюс проводник из племени кечуа.
Пользуясь хорошим отношением к нам со стороны местных властей, мы получили возможность неограниченного перемещения по территории Перу и Боливии вокруг озера Титикака до Куско и Тиванаку. Целью нашей экспедиции было найти следы таинственного Виракочи.
Однажды ночью мы подошли к реке Десагуадеро. Так, с наскока, её было не перейти, решили заночевать. Утром, готовясь к переправе, мы увидели, как бурное течение несёт плот с двумя детьми. Один из них сорвался в воду. Игорь Голицын бросился в реку и спас мальчика. Второму удалось самому подплыть к берегу. Наш проводник смог побеседовать с пареньками и сообщил нам, что те собирались половить рыбу, а их деревня находится недалеко. С нашего разрешения он пошёл проводить незадачливых рыбаков. Мы продолжали готовиться к переправе, когда проводник вернулся. Он сказал, что спасённый ребёнок оказался сыном главы племени, который просит навестить их деревню и желает лично поблагодарить спасителей. Я решил, что с проводником пойдём мы с Игорем. Скоро перед нами появилось на склоне горы поселение. Нас встретил вождь.
Не буду пересказывать весь ход чествования нас как спасителей сына вождя, но когда мы решили попрощаться, вождь передал Игорю какой-то круглый предмет, завёрнутый в шерстяную ткань. Мы поблагодарили за подарок, который рассмотрели уже в лагере. Это был хрустальный череп. Так он оказался в музее». О том, что через таможню экспонат перевезли в футбольном мяче, написано не было.
Трезубцев откинулся в кресле. «Ну и расписался, – подумал он, отправив сообщение. – Чёрт, как будто это было вчера». Затем профессор написал короткий e-mail своему заместителю о том, что отдал череп на экспертизу своему давнему знакомому – ректору Горного института в Москве.
Ещё одна мысль не давала покоя учёному. Запланированная экспедиция в Ливан теперь не представлялась такой желанной. Чутьё подсказывало профессору, что он пригодится здесь и очень скоро. «Надо сообщить Игорю в Эмираты».
Голицын-младший работал по контракту в представительстве Рособоронэкспорта, был ответственным за связь между заинтересованными сторонами – фирмой и потенциальными покупателями. Великолепно овладев арабским языком и зная обычаи жителей Ближнего Востока, он организовывал отличные показы российского вооружения, часто наведывался к старейшинам местных племен, к влиятельным государственным чиновникам, был вхож в частные дома шейхов и по просьбе Трезубцева готовил экспедицию в Ливан.
Профессор был уверен, что Баальбек, расположенный на его территории, – это звено в цепи необъяснимых строений, принадлежавших легендарной Лемурии, и собирался исследовать проход под гигантскими плитами, открытыми им в предыдущей экспедиции, что и принесло ему мировую известность. «Что делать, теперь Баальбек подождёт», – решил Трезубцев и написал Голицыну по электронной почте:
«Дорогой, всё очень сильно изменилось. Экспедиция в Ливан и Сирию временно отменяется. Произошли невероятные события. К сожалению, пока не могу рассказать, но твоё присутствие было бы здесь весьма желательно. Надеюсь, что ты справляешься с тем горем, которое на тебя свалилось. Приезжай к нам скорее, мы с женой постараемся, насколько это возможно, быть тебе близки и полезны. Ждём!»
«Ну вот, вроде всё сделал», – подумал уставший учёный.
Внезапно профессор ужаснулся от мысли, что он может вдруг умереть, и это совпадёт с появлением пришельцев. Трезубцев разнервничался: «Боже мой! Хоть бы успеть!»
Дрожащими руками он открыл ящик стола: «Где тут успокоительное?», но потом резко передумал, встал и прошёлся по кабинету: «Надо взять себя в руки».
– Джерри! – крикнул он, приоткрыв двери, ведущие в холл. Верный колли моментально подлетел к хозяину.
– Прогуляемся, старик, мне надо успокоиться.
Пёс рванул за поводком, и они отправились в парк.
Глава 4
Вернувшись вечером в отель, Игорь Голицын прочитал послание от Трезубцева и немного расстроился: подготовка к экспедиции шла полным ходом. Теперь придётся поломать голову, как тактично отменить встречу с деканом Института археологии в Дамаске, который обещал помочь с формальностями при переезде в Ливан. Ладно, старик (так он называл профессора) должен был иметь действительно очень серьёзную причину, чтобы отказаться от экспедиции.
«Поговорим, когда я вернусь в Питер, – подумал Голицын. – Осталось недолго». Он отказался от продления контракта. Завтра должен прилететь человек на замену, три дня придётся провести с новым сотрудником, помогая войти в курс дела. Затем заслуженный отдых до конца недели вместе с Жаклин, которую он пригласил в Абу-Даби, потом поездка в Индию, в город его юности.
Голицын раз в год обязательно прилетал в Багаху, где останавливался в монастыре на три дня. В этом году это будет уже второй раз, просто Игорю было необходимо психически восстановиться перед возвращением в Питер, где горечь утраты самых родных людей – отца с матерью – будет преследовать его на каждом шагу. С этими мыслями молодой Голицын принял душ и начал сёрфинг по Интернету, выискивая наиболее интересные события дня.
Игорь был обеспеченным человеком. Он неплохо зарабатывал и отложил достаточное количество денег, чтобы позволить себе длительное время быть независимым. К тому же, родители оставили ему небольшое наследство – счёт в банке, квартиру в Петербурге и пакет акций Металлургического комбината в Усть-Карске, на котором отец долгое время проработал главным инженером. После развала СССР Голицын-старший и его брат приватизировали комбинат. Потом был сумасшедший поиск заказов и денег: людей надо было накормить, чтобы городок Усть-Карск остался на карте. В тяжёлые девяностые семья едва сводила концы с концами, поэтому Игорь с матерью вынуждены были уехать в Петербург – там легче было прожить, а отец остался в Усть-Карске. Голицыну-старшему удавалось прилетать в город на Неве несколько раз в месяц, всё остальное время он проводил в Сибири. Мама преподавала английский язык в школе, а Игорь (в то время ему было десять лет) начал проявлять огромные способности к языкам. С помощью матери сначала овладел английским, затем французским, к четырнадцати годам добавил немецкий и испанский языки, став гордостью школы и победителем на олимпиадах городских и всероссийских. Отец смирился к тому времени, что металлургом Игорь не станет, а в один из приездов привёл его в секцию карате: «Мужчина должен уметь за себя постоять».
Была у Игоря ещё одна страсть – книги, читал он много. «По моим стопам ты точно не пойдёшь!» – притворно сокрушался отец. А когда Игорь выиграл чемпионат города по карате в своей весовой категории, то разыскал и купил сыну Тацита и Ключевского. Это была давнишняя мечта Игоря.
«Вот твоя олимпийская медаль», – сказал Виктор, вручая подарок сыну, и добавил: «Я бы и так тебе подарил…» Игорь с благодарностью обнял отца. Он знал: тот сделает для него всё, что в его силах.
Как-то приехал к ним в гости после очередной экспедиции старый друг семьи Трезубцев. Его рассказы о Мексике, о лемурийской цивилизации, о поисках артефактов – загадочных и необъяснимых – подействовали на воображение мальчика. К следующему приезду дяди Володи он прочитал массу эзотерической литературы и произвёл впечатление на Трезубцева. Профессор предложил взять сына своего друга в экспедицию: «Недалеко заберу его, разреши, Витька!» – «Я разрешу, с Леной разговаривай».
Мать, конечно, не сразу согласилась, но поездка на Канарские острова не выглядела ужасающей, да и мольба в глазах сына сделала своё дело. Вернулся Игорь целым, невредимым и повзрослевшим – всё-таки пятнадцать исполнилось.
А вскоре произошло событие, перевернувшее всю жизнь семейства Голицыных. Отец приехал неожиданно, ворвался в квартиру и прокричал: «Лена, Игорёк, дождались: мы начинаем работу на полную мощь! Подписан контракт с индусами, это чудесная новость! – Голицын-старший обнял жену. – Но это не всё. У нас два дня на сборы: мы едем в Индию». Оказалось, что по контракту отец обязался участвовать в строительстве металлургического комбината в этой стране.
«Улыбнись, это одно из самых красивых мест в стране! Кстати, ты будешь преподавать английский в местной школе, уже обо всём договорено. А ты, сынок, будешь учиться экстерном, приезжать в школу для русскоязычных в Дели три раза в месяц, тоже договорено!» «Надолго?!» – мать Игоря была в шоке. «Не прыгай от восторга. Всего лишь три года!»
Сборы были недолгими, для Игоря они прошли как во сне и с учебником хинди: «Нельзя приезжать безоружными, папа».
Через неделю после того, как все формальности в Дели были завершены, Голицыны приземлились в Патне, столице штата Бехар, и отправились к месту строительства – в город Багаха. Условия для жизни были предоставлены королевские. Супруга сагиба, как шутливо называл её Голицын, осталась очень довольна и уже через два дня начала преподавать в местной школе. Игорь был на время предоставлен самому себе, и специально приставленный к ним гид-индус показывал ему город и окрестности – места, где, по преданию, жил и преподавал Будда, показал также национальный парк Бетла. Вскоре, к огромному удивлению своего индусского проводника, молодой Голицын потихоньку начал говорить на местном наречии.
Однажды Игорь попросил подыскать ему подходящую для тренировок секцию боевых искусств. В течение нескольких дней они побывали практически во всех известных школах, которые сильно отличались от питерских. Игорь наблюдал на занятиях мало контактных поединков – в основном упор в них был на совместное синхронное выполнение определённых упражнений для тела и духа. Но молодой Голицын искал что-то более земное, и наконец, в отдалённом районе, не совсем благополучном, как тактично заметил его проводник, была найдена секция с интригующим названием «Глаза тигра». «Вот это – моё», – подумал Игорь, когда увидел, как ученики метают остро отточенные диски – чакры. Голицын попросил разрешения остаться до конца занятий. «Это стиль калари-паятту», – шепнул проводник.
Техника калари-паятту родилась из наблюдений за движениями восьми самых свирепых и уважаемых животных Индии: слона, льва, тигра, лошади, боевого кабана, боевого петуха, буйвола и кобры.
Потом был показ верумкаи. «Очень похоже на наше самбо», – подумал Игорь, глядя на поединки учеников.
После занятий к ним подошёл учитель. Игорь попросил гуру принять его в ученики. Тот внимательно посмотрел на юношу и сказал, указав рукой на площадку: «Ну, покажи нам что-нибудь». Проводник попытался протестовать, чувствуя ответственность за подопечного, но юноша остановил его. Затем Игорь дотронулся до ноги учителя, снял рубашку, оставшись в коротких шортах, правой ногой вступил на небольшой постамент и в довершение ритуала, который он наблюдал перед тренировкой, поклонился определённой части зала. Гуру довольно хмыкнул, оценив его сообразительность. Согласно традиции, принятой в школе Калари, студенты, входя, делают первый шаг по её территории правой ногой. Затем они кланяются перед определенной частью спортивного зала, веря в то, что эта часть есть священное место, ибо там сидели древние индийские боги. Ежедневно, перед началом тренировки, студенты касаются ноги своего учителя.
Ученики сидели вокруг площадки в позе лотоса, ожидая выбора. Учитель сделал знак одному из них, и тот, выполнив ритуал, встал напротив Игоря. «Победит тот, кто устоит на ногах».
Пятнадцатилетний Голицын уже тогда был достаточно высок и хорошо сложён. Четвёртый кю, коричневый пояс по карате и приёмы самбо, которые он изучал самостоятельно, применяя их в питерских дворах, где бывало ох как непросто, придавали ему уверенность в себе. Игорь внимательно следил за движениями своего противника, сам он не атаковал, а только блокировал и изучал соперника. «Попробуем схитрить», – принял решение Игорь и начал делать вид, что отступает в растерянности. Противник, высоко подпрыгивая, наседал, словно играя с ним. Пятясь, питерский боец выждал момент – когда молодой индус, сделав выпад, завис в воздухе, Игорь, увернувшись, подождал, пока закон земного притяжения не заставит того опуститься. И как только правая нога соперника коснулась площадки, Игорь моментально прыгнул на опустившуюся на пол ступню и одновременно тыльной стороной ладони коротко ударил противника снизу в подбородок. Тот стал терять равновесие, судорожно хватаясь за воздух и удерживаясь благодаря прижатой ступне. Мгновение – Игорь отскочил, и ученик упал. В этот момент раздался хлопок в ладоши, гуру закончил схватку. «Принят, – бросил он Игорю. – Завтра в десять утра». Голицын поклонился.
Время пролетело быстро. Выполнение учебных заданий и каждодневные выматывающие тренировки казались почти беспрерывными, только сон разделял их. Так прошёл год. У Голицына-старшего ладилось на строительстве, у Елены Анатольевны Голицыной – в гимназии, ну а Игорь уже стал одним из лучших учеников школы «Глаза тигра», овладев в течение года искусствами пулиянкам – владение мечом, отта – палкой, имеющей форму буквы “s”, и, конечно, вирумкаи – индийского самбо, как юноша называл его про себя. Культура Индии завораживала Голицына-младшего. Мать скрепя сердце согласилась отпустить сына в поездку по штату под пристальным оком проводника, который просто обожествлял Голицына-младшего. «В конце концов, экзамены сдал, так что пусть это будет для тебя наградой», – сказала тогда она.
Во время путешествия Игорь посещал места, связанные с жизнью и учением Будды: например, Бодхгайя, где, по легенде, тот достиг просветления. Вращаясь среди паломников, юноша проникался величием древнейшей религии и был поражён её простотой и доступностью. После возвращения в Багаху, придя в Калари, Игорь заметил некоторую возбуждённость среди учеников. Один из них торопливо объяснил, что их посетит Хранитель текстов Дханур Веды из Раджгира, чтобы выбрать кандидата для обучения священному знанию – паравидии, которое делает человека непобедимым воином. Для молодого Голицына это были не пустые слова: о хранителях текстов Дханур Веды он уже был наслышан. Их храм Вишну Пурана, находившийся на склоне горы, мрачно нависал над городом: туда не мог пройти ни местный житель, ни тем более турист. Таинственные хранители редко выходили из своей обители: всё, связанное с ними, было покрыто тайной. Люди верили, что они поддерживают равновесие между богами и смертными.
Хранитель появился ближе к концу занятий. Высокого роста, длинные тёмные волосы, ниспадающие до плеч, белый балахон, на ногах сандалии. Владелец школы моментально пал ниц, за ним последовали и двадцать его учеников. Игорь несколько замешкался, потому что его взгляд встретился с взглядом вошедшего. Этого мгновения было достаточно, чтобы Голицын почувствовал, какой внутренней мощью обладал Хранитель. Заняв место гуру, брахман хлопнул в ладоши, предлагая продолжить поединки. Молодые люди, разбившись на пары, отрабатывали приёмы верумкаи. Нервы у них напряглись до предела, каждый хотел произвести впечатление на гостя: быть выбранным – это значило стать полубогом. Игорь почувствовал, что его оппонент не на шутку разошёлся, нанося удары с невиданным на занятиях неистовством. Сам Голицын как родившийся в другой цивилизации не чувствовал важности в том, чтобы быть в поле зрения брахмана, и продолжал спокойно отражать атаки индуса. Впрочем, он мог закончить поединок в одну секунду: в бою без правил, а это и было верумкаи, ему в этой школе не было равных, но Игорь жалел Рабхата, так звали его противника, не хотел опозорить его быстрым финалом поединка и наносил щадящие удары. Неожиданно раздался хлопок, и все моментально остановились. Гуру почтительно подошёл к гостю и выслушал вердикт, затем обратился к ученикам со словами, что все свободны, кроме троих, и назвал выбранных. Голицын оказался одним из них. Гуру почтительно произнёс несколько слов и удалился вместе с остальными.