000
ОтложитьЧитал
У Лины и нескольких ее коллег заканчивался срок загранкомандировки. Все считали дни до отъезда на Родину и резонно собирались поставить жирную и вкусную точку. Понятно, финал долгого пути нельзя было не отметить.
Наконец день прощального банкета настал.
В самой сердцевине шумной, нарядно разодетой компании Лина ввалилась в "Пекинскую утку", и важный, как буддийский божок, официант проводил гостей к столику в центре зала. Это место оказалось на редкость удачным. Неподалеку стояла знаменитая печь, в которой готовились те самые утки, и русские гости могли наблюдать, процесс, так сказать, во всех подробностях. Вначале им принесли несколько птиц на выбор. Компания остановила свой взор на самой жирной и большой утке, и повар поставил на ней особый штемпель. Потом их избранницу подвесили за ноги над костром из сандаловых веток, и она начала медленно покрываться румяной корочкой.
«Вот и я здесь, в Китае, обросла за пару лет жирком, как пекинская утка, а время скоро подсушит и сморщит мою нежную кожу, – с грустью подумала Лина, глядя на огонь в печи. – Мало ли таких, желанных и аппетитных «уток», мечтали о полете в синих небесах с каким-нибудь белым лебедем, и где они теперь?».
Ожидание показалось слишком долгим, и Лина заскучала. Все истории, звучавшие в этот вечер за столом, она знала наизусть. К тому же, соседи по столу за месяцы жизни в Пекине надоели ей, словно близкие родственники, требующие постоянного внимания. Исподволь Лина стала разглядывать гостей, сидевших за другими столиками. Люди разговаривали, попивали крепчайшую китайскую водку маотай, кое-кто уже приступил, как положено по китайскому обычаю, к супу в конце обеда. В зале ресторана сидели, главным образом, иностранцы: дамы в вечерних платьях с открытыми плечами и мужчины в смокингах, поглядывавшие украдкой на Лину. Она с удовольствием ловила эти быстрые взгляды, понимая, что и в самом деле сегодня хороша – в темно-синем шелковом платье, на котором поблескивали старинные серебряные украшения. Один из таких взглядов словно обжег ее глубоко декольтированную спину. Кто-то смотрел на нее не исподволь, а пристально, не отводя глаз. Лина не выдержала и обернулась. Симпатичный мужчина с темными усиками гипнотизировал ее взглядом из-за соседнего столика.
– Павел Иванович! Вы? Здесь, в Пекине? Вот это встреча!
– Добрый вечер, Ангелина Петровна!
Легко поднявшись, мужчина подошел к их столику, поздоровался со всей честной компанией, элегантно поцеловал дамам руки и неожиданно пригласил Лину на танец. Запахи дорогого табака и хорошего одеколона ударили ей в голову посильнее крепкого маотая. Лина поднялась навстречу кавалеру на внезапно подкосившихся ногах, думая лишь о том, чтобы не споткнуться и не упасть на глазах у заинтересованно наблюдавших за ними коллег.
Оркестр негромко играл модные в ту пору итальянские мелодии, китайский солист неплохо пел на чужом ему европейском языке, и пара медленно двигалась в такт нежной музыке. Партнер ловко вел ее в танце, и Лине вдруг стало так хорошо и спокойно, что она даже заволновалась, не сошла ли с ума и не воображает ли себя по привычке героиней какого-нибудь зарубежного фильма.
– Ангелина Викторовна, я здесь всего на три дня, только вчера прилетел на конференцию, – сказал Павел Иванович, нежно обнимая ее за талию. – Я вам, Лина, должен сделать запоздалое признание. Не раз потом жалел, что не пошел тогда с вами погулять на Елисейские поля! Много всего с тех пор произошло. Надеюсь, за давностью лет вы меня простили? Кстати, может быть, завтра после работы куда-нибудь выберемся?