000
ОтложитьЧитал
– Почему – сложнее? – не поняла Вера.
– Потому, что Россия и Грузия – вечные соперницы. Знаете, как бывает у родных сестер? Ссорятся, а расстаться не могут. Который уже век не хотят смириться с тем, что одна из них большая и властная, а другая маленькая, но гордая. Как оторвать Цветаеву и Пастернака от Бараташвили? Мыслимое ли дело – запретить в России фильмы Отара Иоселиани или спектакли Резо Габриадзе? Кто может приказать Нани Брегвадзе забыть слова русских романсов, Элисо Вирсаладзе не играть фортепьянные концерты Чайковского, а Нине Ананиашвили вычеркнуть из биографии ее партии в «Лебедином озере» или «Спящей красавице?».
– Кто посмеет выкинуть из российских школьных учебников Нину Грибоедову, упокоившуюся на Мцатминде? – Вера запоздало решила блеснуть эрудицией, но тут в салоне приглушили свет, как положено перед посадкой, и взгляд незнакомки сверкнул, отозвавшись на слова собеседницы кинжальной сталью. Лишь теперь, в полумраке, Вера обратила внимание на красивый разрез ее огромных темных глаз, напомнивших очи египетских статуй. Эти глаза странно контрастировали с мягкими, почти славянскими, чертами лица соседки.
– Вы были на Мцатминде? – резко, словно на допросе, спросила незнакомка. Ей низкий голос с хрипотцой и еле уловимым акцентом, как и темно-карие глаза, выдавали южный замес. – «Боже, – вдруг подумала Вера, – этот голос, наверное, до сих пор волнует мужчин, в нем столько скрытой страсти…».
– Да, я была в Тбилиси еще в советское время, на экскурсии, – призналась Вера.
– Тогда не удивительно, – пробормотала незнакомка, – что на вас есть отсвет Тбилисо.
«Сумасшедшая!» – подумала Вера и инстинктивно подвинулась к другому краю кресла. Соседка тоже, казалось, потеряла интерес к Вере и закрыла глаза, чтобы без помех дождаться посадки.
Огни Домодедова, до этого стремительно приближавшиеся, внезапно застыли на месте. Противный холодок, родившись где-то в районе ключиц, съехал куда-то вниз, к животу. Вера похолодела от догадки: они уже минут двадцать кружат на одной высоте, не спускаясь. Ну вот, опять! Самолет, сделав круг в одну сторону, резко развернулся и двинул в другую, словно механик гигантской воздушной карусели раскрутил ее в обратном направлении. Вера почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. У нее перехватило дыхание, пальцы онемели, по спине побежали противные мурашки.