Глава 1
– Забудь всё, что между нами было, – из темноты раздался низкий, властный голос, выдёргивая меня из сна.
Свет фонаря за окном бросает блеклую полоску на массивную фигуру, застывшую в дверном проходе. Я безошибочно узнаю в вошедшем моего мужчину.
– Влад? Это ты? – сонная, приподнимаюсь на кровати, прижимая к груди одеяло. – Ты же уехал…
– Вернулся, – хмыкает он и поворачивается ко мне спиной, будто демонстрирует снисхождение. – Чтобы сказать кое-что важное.
Я успела разглядеть на нём дорогой костюм из редкой ткани, похожей на атлас, цвета тёмного шоколада, и белую рубашку, распахнутую на несколько пуговиц, обнажая мужественную, мускулистую грудь.
Я уже видела именно этот костюм однажды на нём, мне казалось миллиардер никогда не надевает вещи дважды, а просто их выбрасывает, поскольку может себе позволить абсолютно всё.
Всегда смотрела на него с восхищением, и сейчас не исключение. Красивый до ужаса… Чего только стоят эти янтарные глаза – бездны порока, и губы, словно созданные только для поцелуев.
Влад Власов такой огромный, что занимает половину крошечной комнаты, в корпусе для прислуги. Он – сын моего начальника, влиятельного чиновника и миллиардера, у которого я работаю горничной. Опытный, взрослый мужчина, наделённый нешуточной властью.
Между нами тайная связь, которая запрещена правилами, но я влюбилась в него до беспамятства, потеряла голову от его ледяной красоты и ураганной харизмы.
– Что с твоим голосом?
На часах три ночи, в комнате мрачно и тихо.
– Простыл немного.
Мы с ним сильно поссорились несколько дней назад. Он не звонил мне всё это время, даже не писал. И уехал в другой город на званый ужин с президентом.
– Говорю прямо – мне всё надоело.
– Влад… Ты о чём сейчас? – ужасаюсь я.
– Хочу, чтобы ты исчезла. Навсегда!
– В смысле? Я ничего не понимаю.
– Не только из моего дома, но и из моей жизни. Так доходчиво объяснил?
Паника подскакивает к горлу, а сердце начинает бешено стучать.
– Что?
Но как же…
Это шутка какая-то?
Он ведь не серьёзно? Он мне такие вещи говорил, что внутри всё трепетало. Заставлял поверить в то, что счастье между нами возможно и он найдёт выход, чтобы не держать в тайне наши отношения.
Нет, нет, нет.
Он не может меня бросить! Тем более сейчас! Когда я… Я ведь… должна сказать ему важную новость!
У меня задержка, я сделала тест, и он показал две полоски.
По щекам потекли слезы…
Плотнее завернулась в одеяло, чувствуя себя очень дурно.
– Ты не можешь так со мной поступить. Я беременна.
– В смысле беременна?!
Сжимает руки в кулаки, но так и продолжает стоять ко мне спиной, как титановая гора.
– В прямом. Ты – отец ребёнка, потому что ты мой первый и единственный.
– А вот с этим можно и поспорить.
– В смысле, Влад? – из груди вырывается рваный хрип.
Мне будто только что плюнули в лицо.
– Не держи меня за идиота, Полина! – усмехается. – Я всё прекрасно видел, своими собственными глазами. Как мой отец зажимал тебя в углу!
– Всё было не так!
– Довольно! Больше ни слова.
На кровать со шлепком падает пачка купюр…
– Я дам тебе больше, чем он. Сделаешь на сдачу аборт.
Смотрю на эти грязные деньги и тону в ужасе.
Я не верю в то, что сейчас происходит.
Влад… Это не он! Его будто подменили.
Он бы никогда не посмел разговаривать со мной с такой циничной интонацией.
– Это же твой ребенок! Твоя крошечная копия…
– Не факт, что мой. В общем неважно, – миллиардер отмахивается, – мне не нужны дети от служанки. Я скоро стану президентом, а это станет позором моей репутации.
Ах вот оно что.
Значит, он баллотировался.
Решил скинуть ненужный балласт… вроде меня.
Сироты. Грязнокровки. Девчонки с улицы!
Всхлипываю, накрыв рот ладонью.
– Вытри слёзы, Полина. Ты взрослая девушка и ты должна была понимать, чем может для тебя обернуться связь с таким, как я. Одевайся, мои люди отвезут тебя в больницу. Медлить нельзя, пока кто-нибудь не узнал о нежелательной беременности, иначе возникнут серьёзные проблемы.
Так и не повернулся ко мне лицом.
Стыдно в глаза смотреть?
Со мной говорит его широкая, мощная спина. Демонстрирует снисхождение…
И уходит.
Швыряю деньги ему вслед, сворачиваюсь клубочком на постели и плачу.
Дура…
Какая же я дура!
Я – всего лишь дочь служанки, а он – будущий президент.
Разве могло между нами быть что-то общее?
Но остановиться было невероятно сложно…
Влад Власов знает, как завоевать сердце абсолютно любой девушки. У него внешность хищника, магнетический взгляд, а его состояние позволяет купить целый город. Перед таким мужчиной не устоит только робот.
Шикарные букеты, серьги с бриллиантами, заигрывания… это всё ничто иное, как издевки и фальшь!
Он играл со мной. Богатый царёк развлекался!
Я предполагала, чем может закончится наш жестокий роман, но я не могла остановиться. Потому что влюбилась… Мир вокруг меня стал каким-то розовым, ненастоящим, когда я впервые увидела сына известного миллиардера.
Проклятому сердцу не прикажешь…
Выныриваю из горьких воспоминаний и спешу в садик к Верочке. Я обещала пораньше забрать малышку!
Пять минут, я почти возле садика. Останавливаюсь у пешеходного перехода, пропуская машину. Ступаю на зебру…
Слышу рокот мотора, в ужасе оборачиваюсь. На меня на полном ходу несётся внедорожник, ослепляя фарами. Я не успеваю ничего сообразить, только закрываю лицо руками.
Сильный удар.
Крик обжигает горло.
Меня швыряет в темноту…
Спустя несколько дней
– Владимир Николаевич Власов! Надо же, вы приехали… Какая честь! – захлёбываясь от восторга, заведующая детского дома номер пять бесконечно долго трясёт мою руку. Её глаза сияют, она смотрит на меня как на что-то святое. – Мы вас очень, очень ждали. Проходите внутрь, пожалуйста!
Остальные работники учреждения выглядывают из окон, рассматривая мой кортеж из пяти машин, и людей в тёмных одеждах, обступивших меня со всех сторон. Только вертолёта не хватает для полной картины масштабов моей власти, но я решил сегодня по скромному, чтобы не привлекать внимание журналистов. Ненавижу показуху.
Двигаемся ко входу. Начинается недолгая экскурсия, где мне с превеликим рвением отчитываются за каждую копейку, за каждый купленный гвоздик и досочку.
Я регулярно занимаюсь благотворительностью и не вижу в этом ничего такого сверх грандиозного. Пару миллионов в месяц для меня – капля в море. Я с удовольствием помогаю нуждающимся и не люблю об этом трепаться.
Делами добрыми занимаюсь молча, не ставя перед собой цель прославиться. На объекты, которым вношу пожертвования, приезжаю крайне редко. Но в этот раз заведующая детским домом, Валентина Степановна, очень сильно упросила меня приехать и посмотреть, как выглядит главный корпус детского дома после реставрации. Когда зам показал мне письмо от заведующей с фотографиями, сердце сжалось от тоски. Решил заняться им незамедлительно.
Я далеко не ангел, у меня тяжелый, невыносимый характер, но эти жуткие фотографии с отсыревшими, облупленными стенами, с дырками в полах, ржавыми, наполовину развалившимися кроватями, задели все струны моей души. Я немедленно дал указ в фонд, чтобы приняли новый объект.
– Владимир Николаевич, пора выдвигаться, встреча с японцами состоится через три часа, – шепнул мне на ухо мой зам – Евгений Орлов. – Мне только что доложили, что вертолёт ждёт.
Киваю. Поворачиваюсь обратно к Валентине Степановне, которая щебечет без умолку, улыбаясь до самых ушей. Её буквально прёт от радости.
– А какие кроватки поставили замечательные! Новые, качественные, с душой сделанные! И полы у нас теперь гладкие, без вмятин, линолеум просто класс! А окна? Окна вы видели? Лучшая фирма на рынке! Да они вечность будут стоять!
– Валентина Степановна, – останавливаю её жестом, ибо мне кажется, она сейчас на меня сверху напрыгнет и в обе щеки расцелует, – я очень рад, что смог быть вам полезным, но мне уже пора.
– Подождите! Вы ещё актовый зал не видели! Там детишки вам сюрприз приготовили! Они очень ждали вашего визита, готовились, репетировали. Малыши вас волшебником называют… И очень благодарят за всё, что вы для них сделали. Пожалуйста, проходите! Ещё на пять минут задержитесь.
Со стороны самого верхнего этажа здания раздаётся мелодия пианино, слышится детский смех, пахнет чем-то сладким и душевным. Детством, наверно…
– Ну хорошо.
– Конечно-конечно, я дам вам сигнал, вы по моей команде сразу же входите.
Первыми, как обычно, входят охранники, разведывания обстановку, следом уже я. Осматриваюсь. Зал просторный, яркий, с большими окнами, махровым ковром под ногами и гобеленом, украшенным цветочками.
– Ребята, готовы? Начали!
Помещение наполовину заполнено детьми разных возрастов. Увидев меня, они притихли, выстроились в ровные шеренги и хором запели «Кузнечика», пританцовывая.
Не смог воздержаться от лёгкой улыбки. Внутри стало очень тепло, а сердце сжалось от умиления, пропустив удар. Девочки кружились по залу в пышных юбочках, мальчики притопывали рядом с ними в нарядных бабочках.
Закончив выступление, несколько ребятишек подбежали ко мне, чтобы вручить подарки, которые они сделали своими руками. Один маленький карапуз даже чмокнул меня в щеку, когда я присел на корточки, чтобы взять у малышни рисунки.
Я испытал невероятные эмоции, отчего мне захотелось приезжать сюда регулярно, если на душе будет уныло. По команде, мои люди начали раздавать детям игрушки и сладости.
В этот момент я понял, что этот день мною был прожит не зря и я сделал хоть что-то хорошее. Но расплачиваться мне таким образом придётся долго, искупая вину добрыми делами. За ошибки прошлого…
Я уже собрался было уйти, как вдруг мой взгляд совершенно случайно зацепился за маленькую, темноволосую девчушку, которая держалась особняком. Она была самой крошечной и самой хрупкой на фоне других детей. Малышка забилась в угол, возле окна, сидела ко мне спиной, играя с куклой. Не знаю, что на меня нашло, но я, как загипнотизированный, двинулся к ней.
Сначала мне показалось, что она плачет, что другие дети её обижают и она, таким образом прячется, но, подойдя ближе, я вообще все мысли в голове потерял.
Кажется, я… увидел свою маленькую копию.
* * *
Позади звучат слова заведующей, но я больше не слышу её речь. Перед глазами всё плывёт, мир пошатывается, в ушах противный звон.
Крошка сидит ко мне спиной и играет с потрёпанной куклой, пока другие дети получают подарки.
В глаза бросаются её длинные, кудрявые волосы, насыщенного чёрного цвета, которые ниспадают пышной копной до самой талии. На макушке красный бантик, на талии пышная юбка из фатина, которая выглядит невероятной огромной из-за её худобы, а на ногах красные сандалики. Ремешок на одном расстегнут.
– Почему подарок не получаешь?
Делаю шаг вперёд, присаживаясь на корточки. Тянусь к маленькой ножке, чтобы застегнуть ремешок. Бережно его касаюсь…
– У меня аллергия на шоколад! – обиженно фыркает кроха.
Надо же.
У меня тоже.
Она оборачивается, я застываю.
Эти глаза, губы, нос.
Будто гляжу в свое отражение.
– Малышка, кто твоя мама?! – хватаю её за плечики и чуть встряхиваю. – И как ты оказалась в детском доме?!
Позади слышится голос воспитателя:
– В больнице её мать. В тяжёлом состоянии…
– Имя! Имя матери скажите! – не замечаю, как повышаю тон голоса. Почти на крик срываюсь.
Чувствую, как меня всего начинает трясти, ведь перед глазами мелькают синие, как океан, глаза и волосы, цвета солнца. Не знаю почему, но из всех женщин, с которыми я встречался за последние пять лет, я неосознанно вспомнил именно её.
– Полина Агафонова.
Твою ж…
Моя интуиция меня не подвела.
– В какой она больнице? И что с ней?
– Я не знаю, можно ли нам разглашать информацию… – заикаясь, ошарашенно смотрит на меня молоденькая воспитательница.
– Мне можно всё.
– Ксюша, ты чего тут мнёшься! Забыла, кто перед тобой? – заведующая с виноватым лицом оттесняет её в сторону. – Прошу прощения. В третьей горбольнице она. Без сознания. Машина сбила.
Втягиваю ноздрями воздух, пытаясь держать себя в руках, ради имиджа, так положено, но внутри меня началась третья мировая.
– Девочку как зовут? Сколько ей?
– Верочка… Пять лет.
За спиной Валентины Степановны нахожу своего зама.
– Евгений! Отменяй встречу с японцами! Немедленно! Едем в больницу.
Подхватываю малышку на руки, жадно прижимаю к груди. Вмиг пропитываюсь её теплом, таким родным и неземным, что третья мировая в моей душе достигает апогея. И уверенно шагаю к выходу, неся дочку на руках, как самое бесценное в жизни сокровище.
– Подождите! А… – тревожится за воспитанницу заведующая.
– Девочку я забираю, – уверенно и без колебаний. – Беру над ней опеку.
Глава 2
Дела в детском доме мы решаем за пять минут. За гарантию молчания и за быстрые хлопоты над бумагами, я обещаю заведующей восстановить и второй корпус учреждения в ближайшие месяцы.
– Помните! Никто не должен знать, что я забрал из детского дома ребёнка, вам ясно? Сплетни сейчас ни к чему. Особенно, перед выборами.
Валентина Степановна быстро-быстро закивала.
Наградив заведующую грозным взглядом, покидаю её кабинет.
– И остальных ваших коллег предупредите. Мои люди это проконтролируют.
– Что вы, что вы! Вы для нас столько всего сделали, так что можете на нас рассчитывать.
– Хорошо.
Вера, в сопровождении нянечки, ждёт меня в холле. Её уже переодели и собрали. Девочка одета очень скромно: розовый старенький пуховичок, который маломерит, сапожки-дутики и шапка с пышным помпоном.
Видно с деньгами у них совсем напряг. О чём это я говорю, если девочку я нашёл в сиротском приюте!
Обязательно завалю её игрушками и одеждой. Моя дочь никогда больше не будет голодать и носить лохмотья! Я дам своему ребёнку всё самое лучшее.
Вера держит няню за руку, испуганными глазёнками смотрит на нашу приближающую ораву. Другой рукой обнимает ту самую уродливую куклу с разноцветными волосами, с которой играла в актовом зале. Предчувствую, что это её единственная игрушка.
Стыдно. Стыдно, Влад!
Твой ребёнок в обносках, возможно даже голодает, а ты обедаешь по выходным из золотых тарелок с членами президентской семьи и в отпуск летаешь на Мальдивы.
Почти до неё дошёл, но Евгений меня притормаживает.
– Влад, ты что творишь? Спятил? Ты на полном серьёзе ребёнка из детдома взял? Скажи мне, что это просто пиар ход!
– На полном серьёзе.
По лицу видно, насколько мой зам ошарашен.
– А тебя не волнует, что на это скажет твой отец?
– Нет, – равнодушно жму плечами. – Потому что он не узнает. Эта девочка, я более чем уверен, моя родная дочь.
Или моя, или… она внебрачная дочь моего отца. Но на отца Вера не похожа. Она – моя копия. Сомнений быть не может, но тест на отцовство я сдам. А пока в голове полный раздрай!
Полина…
Как ты могла меня обмануть и столько лет скрывать от меня моего ребёнка?!
Делаю шаг к Вере, приседаю и подхватываю девочку на руки. Такая лёгкая! Весит не больше пушинки в моих здоровенных руках.
– А вы кто, дядя? Вы не представились, это невежливо, – дует щёчки и сейчас становится похожа на забавного хомячка.
Ха! А кроха-то с характером.
Узнаю свой почерк. Точно Власова.
– Зови меня Влад.
Решаю пока не говорить Вере, кто я такой на самом деле. Дождёмся теста ДНК.
– Объект выходит, всем приготовиться и глядеть в оба, – объявляет в наушник начальник моей охраны.
Мы выходим…
На улице северный полюс.
Начался снег, который, по прогнозам синоптиков, должен превратиться в метель.
Вера прячет личико в воротнике моего пальто, спасаясь от ледяных порывов ветра, и маленькими ручками хватается за его лацканы.
– Куда вы меня несёте?
– К маме поедем. Покажешь мне свою маму, малышка?
– К маме? Ураааа! – девочка оживает, хлопнув в ладоши, когда я усаживаю её на заднее сиденье мощного внедорожника, пристёгивая ремнём безопасности.
– Гони. В третью городскую. Быстро, но осторожно. Понял? С нами ребёнок. – Предупреждаю водителя, тот с ответственным лицом кивает, глядя из зеркала на Веру, которая с любопытством и огоньком в медово-карих глазах, рассматривает салон автомобиля.
Боже…
Просто поверить не могу.
У неё и правда мои глаза.
Двери хлопают, мотор ревёт.
Кортеж из пяти чёрных автомобилей синхронно срывается с места, поднимая за собой столб снежной пыли.
– У вас не машина, а танк! – пищит от восторга.
Уголок губ дергается.
Какая же она смешная!
Чудо маленькое.
В этой шапке своей смешнючей, которая на лоб постоянно сползает, заставляя Веру без конца её поправлять ладошкой, у которой помпон больше, чем её голова.
– Скажи, Вера, а ты знаешь, что случилось с твоей мамой?
– Мама в аварию попала. Я очень хочу, чтобы она поправилась!
Сердце больно кольнуло в груди.
Неужели от жалости?
Разве я должен её жалеть?
После того, как она со мной поступила.
Но она умирает…
В такие моменты, наверно, люди готовы простить абсолютно всё.
Телефон в моём кармане оживает. На экране мигает номер отца.
Вот чёрт…
Я должен ответить.
– Здравствуй, Влад. Я тебе с потрясающими новостями звоню!
Голос отца звучит бодро, с огоньком. Очень редко, когда можно застать его в таком расположении духа. Практически невозможно.
Мой отец, Николай Власов, один из самых богатых людей России, холоден, как кусок стали. Жесток и циничен.
– В субботу, в семь вечера нам назначен ужин в президентском доме. Ты должен там быть, без вариантов. Встреча состоится в твою честь!
Задерживаю дыхание, по спине проносится холод.
Ох, как не вовремя…
Внезапно, на пол салона раздаётся детский смех.
– Дядя Влад, смотрите, смотрите! Какое у меня красивое сердечко получилось! Это для вас я нарисовала. Нравится, красиво?
Малышка радостно пищит, чиркая пальчиком по запотевшему стеклу. Я впервые вижу её улыбку, слышу чистый, звонкий смех и вижу, как искрятся её изумительные глаза.
Мне кажется, за всё это я готов продать собственную душу.
– А можно я вас папочкой буду называть? Вы меня удочерили? Или… или вы мой настоящий папа?
Накрываю рукой динамик, но, кажется, не успеваю.
– Кто там с тобой? – можно было по голосу уловить, как отец напрягся. – Это ребёнок, что ли?
* * *
Вера продолжает хихикать, рисуя на стекле уже другие каракули.
– Да, я на встрече, в ресторане. Здесь гости с детьми… В общем, я тебя услышал, и я обязательно буду. Можешь на меня рассчитывать.
– Прекрасно!
– Извини, сейчас с партнёрами дела решаем.
– Хорошо. До связи.
Отключаюсь.
Поворачиваю голову к Евгению.
– Ты слышал?
– Слышал. Я же говорил, проблемы будут.
– Он не понял. Я тебя сейчас как друга близкого попрошу, пожалуйста, проследи, чтобы о Вере никто не узнал. Ни о ней, ни о… матери её. Для меня это очень важно!
– Пф… Хорошо, – с тяжёлым вздохом. – Охрану проинструктирую. Сделаю всё, как надо.
– Владимир Николаевич, мы подъезжаем. К чёрному входу, как вы и велели.
– Верно. Нас там должны встретить.
Вереница паркуется. Двигатель глохнет. Я отстёгиваю ремень безопасности, сначала свой, затем у Веры.
– Приехали, давай лапку! – протягиваю руку девочке.
– Лапки у котиков! Вот вы, дядя, неграмотный.
– А ты, значит, умная?
– Конечно! Я все буквы алфавита знаю, до ста считаю, по слогам читаю. И животных очень люблю! Только мама не разрешала никогда котика… даже рыбку не разрешала.
Крохотная ручка сжимает мою большую ладонь, и это просто как бальзам на раненную душу.
Строгая, значит…
Ведьма бездушная!
Ещё неизвестно, как ребёнка содержала, в каких условиях. Любит же со всеми подряд, ради денег…
Стоп, Власов.
Только не заводись.
Держи свой гнев глубоко внутри себя, ради ребёнка.
Даже думать об этой грязи не хочу.
Судя по обноскам у ребёнка, не сильно то и старалась жить достойно.
Проклятье!
Узнал бы о дочке раньше, я бы ей не просто рыбку, я бы ей целого слона подарил!
Оказавшись на улице, осматриваю светло-серое здание в пять этажей. Моё волнение становится максимальным. Потому что я понимаю, что через несколько минут, я увижу ЕЁ…
* * *
– За мной пожалуйста, – суетливо просит главврач отделения, быстрым шагом семеня по длинному, унылому коридору в сторону реанимации, – на входе обязательно наденьте бахилы и халат.
Надеваю.
Через две минуты подходим к одному из боксов, в котором есть окно.
– Полина Агафонова… – кивает в сторону бокса и отходит.
Перед глазами внезапно сгустился туман. Я пошатнулся, когда увидел хрупкую, девичью фигуру, неподвижно лежавшую на больничной кровати, сплошь обставленную медицинским оборудованием.
Вначале не узнал её, из-за многочисленных ссадин и синяков по всей коже. Узнал только по очертаниям фигуры и по светлой копне волос, заплетённой в толстую косу. И по крику Верочки, когда она бросилась к стеклу, прижавшись к нему лбом и ладошками.
– Мама! Мамочка! Проснись! Это я! Я пришлаааа!
Тихонько попискивала малышка, постукивая кулачками по стеклу.
– Верочка, не шуми, пусть мама поспит, хорошо? Она очень устала, – легонько её приобнимаю.
– А когда мне можно будет к ней подойти? Когда она проснётся? Ну я правда, правда, очень соскучилась! – всхлипывает. Кулачками глаза трёт. А мою грудь изнутри жжёт. Дыры в ней выжигает от невозможности молниеносно повлиять на ситуацию с моими деньгами и возможностями.
Смотрю на Элеонору Валерьевну, та лишь губы поджимает.
– Владимир Николаевич, вы можете пройти в палату, но ребёнок пусть лучше останется здесь.
– Посидишь пока на диванчике?
– Но я к маме хочу…
– Немного позже, ладно? – провожу ладонью по пышной копне тёмных волос. – Нас слишком много.
– Хорошо.
Удивляет то, что она такая послушная, будто всё понимает.
Вера заметно приуныла, глазки заблестели от слёз. Развернувшись, с опущенной головой, прижимая куклу к груди, она побрела к дивану, который стоял у поста дежурной медсестры.
Захотелось сильно-сильно её обнять и заверить, что всё будет хорошо. Вот только я не был уверен в этих словах. Проблемы, выплывшие из прошлого, только начинались. И они набирали оборот.
– Проходите, только недолго…
Дверь бокса открывается. Делаю первый шаг, но резко останавливаюсь, будто сомневаюсь. Неприятный осадок даёт о себе знать. Но я блокирую его мыслями о дочке и продолжаю двигаться. Всё, что я делаю сейчас, я делаю ради неё.
Подхожу близко к кровати и застываю.
Это она…
В горле жутко пересыхает, по нервам бьёт мелкая дрожь.
Не знаю, что именно сейчас чувствую.
Вроде бы хочется за руку её взять… но я не решаюсь.
Всё же жалость внутри меня побеждает, и я несколько неуверенно, но мягко, опускаю свою ладонь на её худую, бледную, практически белую руку.
Меня едва не разрывает от эмоций.
Первое прикосновение, спустя так много лет…
Сердце в галоп, и одновременно соль на рваные, открытые раны.
Полина лежит неподвижно с закрытыми глазами. На лице кислородная маска, рядом попискивает оборудование. На кардиомониторе видно, как размеренно бьётся её сердце. Ещё жива…
– Как она?
– Сложно сказать, – врач вздохнула, – ушибы, перелом ноги и ребра, сотрясение… Пациентка сейчас в коме. Испытала сильный шок.
– Она выйдет из комы?
– Мы делаем всё возможное, но…
– Я понял, – сглатываю, – я бы хотел поговорить насчёт перевода Полины в другую клинику. Это возможно? Или я могу хотя бы договориться с вами о том, что её осмотрят мои специалисты?
– Да, это возможно. Но пока лучше не рисковать. Мы можем обсудить с вами этот вопрос немного позже, в моём кабинете.
– Хорошо.
Не заметил, как во время общения с врачом сжал её руку сильней.
Даже в таком состоянии, даже после того осадка, который она мне оставила, я вижу в ней самую красивую девушку на планете. И я не понимаю, чёрт побери, почему меня продолжает к ней тянуть?!! Почему сердце захлёбывается в крови от боли, а душа рвётся в клочья?
– Пойдёмте, долго нельзя… – врач тронула меня за плечо, потом принудительно потянула к выходу.
Я до последнего держал её руку, а когда она выскользнула из моей, прошептал:
– Борись, Полина! Борись! Ради дочки! Я хочу, чтобы ты открыла глаза! Я вытащу тебя из того света, ты поняла?! – тряхнул её немного, сжав пальцами тоненькое запястье, вдруг увидел, как ритм сердца на мониторе участился.
Неужели слышит меня?
Чувствует…
И добавил про себя:
Лишь для того, чтобы самому лично прикончить.
- Тайная дочь президента
- Единственная для президента