1
У нас сегодня весь офис стоит на ушах: пришёл новый босс, некий Хусейнов Артур Альбертович. И теперь все гадают, кого будут сокращать, а кого оставят. Меня, по счастью, не очень это волнует, потому что я уже давно могу себе позволить работать для удовольствия: у меня прекрасный муж, которые обеспечивает меня и наших детей, Марианну и Артёма, и теперь я работаю только для того, чтобы не скучать дома. Я знаю, что многие посмеиваются надо мной за спиной, но мы ведь на самом деле с мужем всего этого достигли не сразу.
«Чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за сержанта», – всегда говорила моя мама. И я вышла замуж за «сержанта» двадцать пять лет тому назад, и прошла с ним через огонь, воду и медные трубы. Достаток и богатство дались нам не сразу, и я всегда поддерживала своего Бореньку и была с ним рядом, помогая семье, чем могла. И теперь я просто не могу сесть и сложить на коленках ручки. Не привыкла. Рабочая лошадка. И хотя мой муж всё время фыркает и говорит, что мою зарплату он и так мне может выдавать хоть раз в неделю, мне всё равно спокойнее чувствовать себя независимой женщиной. Независимой женщиной немножко за тридцать.
Новый босс сегодня отпустил меня с работы пораньше: по мне так очень приятный молодой мужчина, довольно привлекательный и вежливый, даже не понимаю, почему его так все боятся. И я решила пойти, конечно же, домой и приготовить любимому мужу сюрприз: романтический ужин. И хотя мы с ним всё больше ходим по ресторанам, мне хочется, как раньше, сделать для него что-нибудь приятное своими руками. Тем более, дети в летнем лагере в Испании, Верочка на работе, и нам с Борей ничто не должно помешать вспомнить молодость и тряхнуть стариной…
Уже в предвкушении сегодняшнего горячего вечера, я покупаю в продуктовом бутике в нашем жилом элитном комплексе нарезанный антрекот, фрукты, бутылку дорогого шампанского и бегу скорее к себе в квартиру. Как раз у меня будет часик на то, чтобы пока мясо доходит в духовке, привести себя в порядок: надеть как раз тот дорогущий французский комплект белья, который так и лежит у меня без дела в ящике гардеробной, чулки на резинке, а, возможно, то открытое чёрное соблазнительное платье, которые я купила в прошлом году в Париже.
Щёки пылают от предвкушения предстоящего приключения, я вспоминаю, как мы бывало, не раз и не два за ночь с Борей делали это, пока наши дети спали за тонкой стенкой в нашей ещё тогда крошечной двушке, но нам было всё равно и мы были совершено счастливы. Открываю дверь, бросаю пакеты на кухне и бегу скорее в спальню, чтобы достать своё кружевное бельё, прежде чем писать любимому и желанному мужу сообщение, как я люблю его, как я хочу его… И жду его в нашей спальне!
Из комнаты доносятся странные звуки: ну вот, наверное, это сработало радио на нашей умной колонке. Я еще даже не успеваю войти в нашу спальню, как вижу как Верочка, моя девятнадцатилетняя племянница, которая живёт пока временно у нас, совершенно голая сидит сверху на каком-то мужчине. Неужели она привела к нам в дом какого-то парня, – проносится у меня сразу же в голове. И в нашу с Боренькой спальню?? В конце концов, я всё понимаю, но у девочки есть своя собственная комната, которую мы специально выделили для неё!
Очень неловкая ситуация! С одной стороны врываться в комнату и делать замечание совершеннолетним людям, которые занимаются сексом, пусть и у меня дома, мне не позволяет воспитание! С другой стороны, моё терпение тоже не безгранично! И пока у моей сестры временные трудности, я практически Верочке как мать! А как поступила бы мать в такой ситуации? Наверное, подождала бы, пока всё закончиться, а потом бы уже применяла разные репрессивные меры. В конце концов, мы воспитанная семья! Я уже собираюсь удалиться тихонько, незамеченной, чтобы потом высказать всё своей племяннице, как вдруг слышу, как она бормочет и стонет:
– О Боря, у меня никогда не было такого мужчины…
Что??! Боря?! Или, возможно, мне рано беспокоиться, и это просто её парня зовут Боря… Но я понимаю, что зря себя успокаиваю, и буквально заставляю себя приблизиться к дверному проёму и разглядеть всё происходящее повнимательнее. И я вижу то, что я вижу: моя юная племянница оседлала сверху моего мужа, и прыгает на нём, как на резвом скакуне, пока он сжимает в своим крепких ладонях, которые я так хорошо знаю, её аппетитные юные груди. Вот она наклоняется к нему, к его лицу, и он заглатывает, лижет их, сладостно урча, в то время как эта пигалица не прекращает своей бешеной скачки на члене моего мужа. Моём члене по закону.
От ужаса и отвращения я закрываю ладонью рот, чтобы не закричать, пригвождённая к месту этим омерзительным зрелищем. Я даже не знаю теперь, что мне делать! А мой Боря между тем жарко шепчет своей почти родственнице:
– Хочу тебя сзади, моя сладкая девочка! – и та послушно встаёт на четвереньки, пока мой благоверный засаживает ей свой крепкий болт прямо между ягодиц, не переставая стонать и охать:
– Ах, какая сладкая попка! Как я люблю её! – и я чувствую, как меня сейчас вырвет, прямо на них!
А Верка между тем продолжает прижиматься к нему всё ближе и ближе, пока его ладони звонко лупят её по крепкой девичьей заднице, и мяукает, как кошка:
– О да, Боря, обожаю, когда ты берёшь меня сзади! Ты мой самый лучший мужчина!
Надеюсь, что не первый, – хочется крикнуть мне им, но, судя по поведению моей совсем ещё юной племяшки, у неё за плечами уже очень богатый опыт. Возможно, даже побогаче моего…
Я «любуюсь» на всю эту вакханалию на моей же постели, которую я заботливо меняю каждые три дня, на ещё совсем подтянутый пресс моего мужа, который такой подтянутый и стройный благодаря мне. Мне! Ведь это я вечно слежу за его диетой, не даю ему есть много холестерина и готовлю ему сёмгу на пару! С брокколи, мать её! А теперь мне хочется засунуть эту брокколи вместе с сёмгой прямо в зад им обоим!
– Да, да, не останавливайся! – истошно стонет, как драная кошка, Верка, пока передок моего мужа смачно шлёпается о её трясущиеся в экстазе ягодицы. – Я сейчас кончу, – орёт она, и мой Боренька ускоряется. Я-то его отлично знаю. Две минуты, в лучшем случае, и он готов! А на повторный раз его хватит не раньше, чем через неделю!
– О-О-О, – страстно мычит мой муж, уже не сдерживая себя, и замирает на несколько секунд, прямо впечатав и расплющив задницу моей племянницы себе об пах, пока я всё ещё стою, пригвождённая к месту от всей этой картины маслом. Мне кажется, что прошёл час, хотя логика мне подсказывает, что всё это действо длится не больше трёх минут, но для меня оно просто невыносимо.
Вот уже полувялый член моего мужа выпадает из моей племяшки, и я с ужасом и негодованием наблюдаю, что эти двое даже не предохраняются! Это последняя капля, которая переполняет чашу моего терпения и наполняет меня окончательно праведным гневом.
– О, тебе было хорошо? – стонет маленькая сучка, ужа развалившись на спине и раскинув свои стройный ножки-спички по сторонам, словно завлекая моего муженька снова в свою развратную пещерку.
– Как никогда, – бормочет он, уже снова теребя свой поникший перчик, как я врываюсь в спальню, и начинаю орать на них обоих:
– Зато мне было просто отлично! Смотреть на вас обоих! Как вы посмели?! – мне невозможно подбирать слова, потому что внутри меня всё бурлит от гнева.
Я не выдерживаю, и подбегаю к своей «любимой» племяннице и, вцепившись ей в волосы, пытаюсь вытащить её из-под моего мужа, пока он со своим мгновенно скукожившимся огурчиком таращит на меня глаза, и первое, что он выдавливает из себя, немного побледнев:
– Ниночка, так ты ведь должна быть на работе! Что ты здесь делаешь? – пока Верка пищит как пойманная в капкан крыса и вяло отбивается от моих цепких рук.
– Да, на работе! – ору я не своим голосом. – Сюрприз, мать его, хотела тебе сделать! А получился сюрприз мне!
И тут к моему изумлению, мой благовоспитанный муж вдруг вступается за свою развратную девку.
– Ниночка, отпусти девочку! – пытается он отодрать мои пальцы от её косм, пока она вяло пищит, как придавленная дверью мышь. – Мы же интеллигентные люди, – взывает он к моему голосу разума, который отключился уже не меньше пяти минут назад. Никакого разума, а только эмоции, гнев и безумное разочарование. И желание прибить этих двоих на месте!
– Тётя Нина, прекратите, – вдруг подаёт голос моя племянница. – Мы любим друг друга!
– Что?! Да что ты знаешь о любви, дрянь?! – начинает нести меня всё дальше в бурное море злости. – Любишь, говоришь?! – ору я, уже не в силах замолчать. – А может быть, ты любишь вот это всё, – обвожу я рукой нашу роскошную спальню с золотой лепниной. – А может быть, ты любишь кататься на работу с частным водителем?! – темнеет у меня в глазах от ненависти. – На работу, на которую мы тебя устроили! Мой муж! – и тут я понимаю, какой беспросветной дурой я была всё это последнее время. А ведь тревожных «звоночков» было более чем предостаточно! – А может быть, тебе нравится жить за чужой счёт? – уже чуть ли не плачу я, в мгновение ока обессилев, и понимаю, что мой муж молчит.
И тогда я обращаюсь уже к нему:
– А ты хоть что скажешь, Боря? Почему ты молчишь?
И тут он, запахивая на себе шёлковую пижамку, которую я купила ему в Италии в подарок, только бормочет, загораживая своим телом свою маленькую дрянь:
– Верочка говорит правду, Нинок. Мы любим друг друга.
– А как же наш брак? Наши дети? Все годы, что мы прожили вместе? – шепчу я задеревеневшими губами.
– Всё это было замечательно, но, увы, всё в прошлом, – разводит своими холёными ручками с маникюром мой муженёк-большая шишка. Только шишка его теперь в другой девке. – Людям свойственно меняться, понимаешь ли, – объясняет спокойно он, пока Верка выглядывает из-за его спину как маленькая брехливая собачонка. – Только ты не менялась все эти годы, – продолжает он. – Посмотри на себя: у тебя есть все средства, деньги, время, а ты продолжаешь таскаться на какую-то никому не нужную работку, вместо того, чтобы следить и ухаживать за собой, – упрекает он меня в чём? Что я не трачу все деньги семьи на косметологов и не обкалываю себе губы, как эта драная Верка, которая в девятнадцать лет раздула свой рот уже до размеров помидора??
– Дети поймут, я уверен, – продолжает он вонзать мне нож в спину. – Сейчас другое время, и люди сходятся и расходятся по несколько раз в жизни.
– Вот именно, тётя Нина, – подвякивает его Верка, развратно выпячивая свою задницу, на которую повёлся мой идиот-муж. – С Артёмом и Марианной у меня отличные отношения, не беспокойтесь! Я им всё смогу объяснить!
Ну уж нет, моих детей у меня никто не сможет отнять! И мой дом.
– Убирайтесь из моего дома. Оба, – только и могу устало уже произнести я, потому что вдруг резко понимаю, что сил у меня больше не осталось ни на что.
– Ниночка, ты кое-что забыла, – вкрадчиво и вежливо начинает Боря. – Это всё-таки и мой дом. И наших детей. А на тебя записана только наша старая квартира, помнишь? – и тут я с ужасом понимаю, что он совершенно прав. Квартиру мы покупали на имя мужа. А мне осталась наша крошечная хрущёвка с картонными стенами.
– Эту лапшу ты можешь вешать на уши своей шлюшке! – уперев руки в боки, опять начинаю заводиться я. – Думаешь, много тебе что-то достанется от этого козла?! – обращаюсь я уже к своей ушлой племяннице, которая тут же обиженно дует свои рыбьи губки-пузыри.
– Не всё упирается в деньги, – плаксивым голосом заводит она свою шарманку. – Вы думаете, что Борю нельзя любить просто так? За то, что он – это он? – с наигранным пафосом произносит она, и я вижу, как приосанивается мой старый пень. Хотя, какой же он старый?? Сорок пять лет для мужика – самый сок и расцвет! Особенно, для богатого! Просто сорокапятилетних миллионеров на всех не хватает, и поэтому охота вовсю ведётся и на таких женатиков.
– Да, девочка, ты не можешь любить дядю Борю просто так! – уже снова срываюсь я на крик. – Хотя бы потому, дрянь ты мелкая, потому что он твой, мать его… Дядя!
– Зачем ты так? – с лёгкой грустью и тоном обиженной добродетели вдруг снова встревает мой муженёк. – Во-первых, начнём с того, что Верочка мне совершенно никакая не родственница. Ты же это прекрасно понимаешь. Чистая формальность. А во-вторых, она не шлюшка и не дрянь! А добрая, милая, чистая девочка! Уж я-то знаю это наверняка, – добавляет он, и я понимаю, что этого дурака ничем не прошибёшь. По крайней мере сейчас, когда у него вместо его уже седеющей головы торчит огромный эрегированный член. Которым он соображает и рассуждает в данную минуту. А точнее – никак. Не удивлюсь, если эта пронырливая паскуда наплела ему, что она девственница. Точнее, я даже уверена в этом!
– Ладно, в любом случае, ты прекрасно понимаешь, что я буду судиться с тобой до последнего, пока не отсужу себе всё, что только мне причитается по закону! – решительно заявляю я своему мужу. – Поэтому у меня такие же права на всё совместно нажитое имущество. На которое ты, – уже обращаюсь я к кутающейся в прозрачный пеньюар Верке, – можешь даже не рассчитывать! Тем более, ты сама только что заявила, что тебе ничего не нужно от моего мужа. Вот и прекрасно!
– Мы это всё понимаем, да, Боренька? – обращается эта прощелыга к моему мужу. К теперь её Бореньке. – И ты можешь жить вместе с нами, – великодушно разрешает мне моя дрянная племянница жить… в моём же собственном доме?? – Места всем хватит, правда, дорогой? – распоряжается она уже свободно моей жилплощадью и имуществом. – У нас же пять спален, гостиная, гостевая комната, кухня и ещё второй этаж, – рассказывает Верка мне про мою же собственную квартиру, которую я выбирала и ремонтировала собственными руками и своими нервами!
– Конечно хватит, малышка, – с нежной умильной улыбкой гладит Борька свою «малышку» по голой ляжке, – живи здесь, если хочешь, мы не против, – обращается уже ко мне мой вконец ополоумевший муж, и у меня даже пропадает дар речи в ответ на такое неадекватное поведение.
Ну а что обычно делают нормальные мужья, если их застукали на месте преступления? Как минимум блеют, что «это не то, что тебе кажется»! А тут ведь полная клиника! Мой муж даже не пытается оправдываться, а сразу же принимает сторону своей ушлой развратной мнимой «чистой девочки»! Получается, они это уже заранее обсуждали и были готовы к такому повороту событий??
– Да пошли вы оба, знаете куда… Жить ещё с вами… – но я вовремя останавливаю себя. В конце концов, я взрослая самодостаточная женщина. Адекватно оценивающая обстановку и ситуацию. И мне определённо надо о многом подумать. В любом случае, я не собираюсь спать в одной из своих же гостевых комнат и слышать ночами их страстные причмокивания и стоны. Меня аж передёргивает от одного воспоминания, как голые яйца моего мужа шлёпаются в бешеном ритме о зад этой дряни. Сочный, налитой юный зад!
Пожалуй, я пока поеду в свою старую квартиру, где, по крайней мере, не буду натыкаться на этих похотливых голубков, отирающих все углы в моём чистеньком уютном доме. А там война план покажет. И я гордым шагом иду в свою шикарную гардеробную, где быстро скидываю первые попавшиеся на глаза платья в свой чемодан. Залезаю в ящик с бельём, и достаю оттуда своё новое ни разу не надёванное кружевное бельё из Италии.
– А это я, пожалуй, прихвачу с собой, – гордо размахивая им, выхожу я из комнаты, катя за собой свой чемодан на колёсиках, и со всей силы хлопаю дверью.
И только уже сидя в такси начинаю реветь, как белуга, и бедный водитель смотрит на меня с испугом в зеркало заднего вида. Я плачу, и пытаюсь вспомнить, когда же это всё началось, когда же наступил тот роковой момент, когда я ещё могла всё это остановить? Предотвратить неминуемую катастрофу…