Хмурое небо

Пробуждение.

Яркое солнце, зеленая трава, я бегу по ней босиком, чувствуя ее прикосновение. Шелест листьев ласкает мой слух, величественные дубы, изящные березы, диковинные ивы, целый лес растений, чьи названия я не знаю или не помню, ставшие отголосками памяти из ранее прочитанных книг, просмотренных фильмов и увиденных картин. Пожалуй, я посреди лужайки, да, точно, такие может еще остались в мире… Вряд ли. Я вбираю полной грудью чудесные ароматы, испытывая легкое головокружение, и, черт возьми, искреннюю, неподдельную радость. Сначала едва заметно, но с каждой секундой все громче и громче, по округе разносится незамысловатая мелодия, птицы в страхе вспорхнули в голубое небо, цвета потускнели, даже солнце и то уступило неведомой силе, добавив серости в свои лучи. Я узнаю эту проклятую музыка, и вместе с знанием приходит осознание.

– Что это всего лишь сон.

Сидя на балконе, я курил свою первую за день сигарету, (над панорамой города, укрытого) смотря на город, укрытый вечно хмурым небом. Тишину нарушал лишь звук компрессора, да отдаленные сигналы клаксонов машин. Шел 2122 год. Сколько себя помню, небо всегда было такое, последствие Великой войны¹. И это даже к лучшему, появление солнца не несло тепла моих снов. Небесный свет означал лишь одно – озоновую дыру, сквозь которую смертоносные лучи выжигали все живое, что осталось от некогда цветущей планеты. Около пяти лет назад, на окраине Новасити случился небольшой прорыв. Написали о гибели 100 человек, но, как всегда, соврали, я был там после катаклизма. Уничтожило целый квартал и часть стены, прежде чем луч ушел в израненную пустыню Вельда. Если бы он пошел в обратном направлении, я бы сейчас не рассуждал об этом. «Лататели»² на реактивных вертолетах³ смогли оперативно устранить разрыв, но начальника службы все равно казнили. Я видел его раз, такой низенький толстенький мужичок с проплешинами и усами. Мне он показался грамотным специалистом. По большому счету его вина была условной, тяжело предсказать возможный прорыв, когда метеослужбой управлял маразматичный зять Лидера 1 рабочего района. Он тоже был когда-то не плох, но не в 80 с лишним лет. После катастрофы его все же сняли, отправив в почетную отставку, но «козлом отпущения» выставили именно наиболее толкового специалиста. Казнь показывали в реальном времени по телевизору, я предпочел не смотреть «зрелище» убогих.

Звезды и луна, давно перестали освещать улицы моего города, отдав эту обязанность фонарям, вездесущей рекламе, да огням в окнах жильцов. Ставшая мне домом многоэтажка была построена еще до войны, и теперь горделиво возвышается над всеми окрестными зданиями, за исключением, конечно, Правительственного района, так что мой 16 этаж, обеспечивал прекрасный вид из окна, особенно завораживающий во время бурь. Положив окурок в специальную пепельницу для переработки, по слухам для производства крысиного яда, я нехотя поднялся со своего уютного старого промятого кресла, которое отозвалось скрипом ветхого цельного дерева, что доступно лишь узкой прослойкой населения, остальные довольствуются дешевым, полутоксичным пластиком. В глаза ударил неоновый свет соседний двенадцатиэтажки, увешанной словно паразитами никогда не гаснущими маркетинговыми баннерами. Огромный ковбой с папиросой в руке, всем своим видом заявлял, что «Вирджиния» лучшая в мире марка сигарет, нежно обнимающая его миловидная девушка в короткой мини-юбке не менее красноречиво убеждала посетить сеть алкобренда «Монополь», а над всей «чудесной» картиной пролетал дирижабль с неоновой вывеской бара «Гоморра». Вдалеке, окруженная привилегированным рабочим районом, дымила огромная атомная электростанция. В штат АЭС, как всем известно, набирают по связям, а на особенно ответственные должности по высоким умственным способностям. Ее рабочие кичатся повышенным продуктовым пайком и довольно сносной бонусной ставкой, что раньше называли заработной платой. Бонусы, нынешний эквивалент довоенных денег, в массах именуются бонами.

Не смотря на функционирующий в городе автозавод, немного автомобилей колесят изъезженным дорогам. Личный транспорт теперь является признаком особого статуса, и, если обыватель каким-то невероятным образом соберет необходимую сумму, не может просто так взять и купить машину, ему попросту не дадут разрешения. Под его стать исключительно общественный транспорт.

Второй звонок будильника огласил семь часов утра, мне как комиссару 3 ранга Трибунала⁴, организации, занимающейся идеологией, просвещением (пропагандой), воспитанием благопорядочности (беспрекословного принятию установленных догм), поиском и наказанием еретиков, террористов, в общем всех нежелательных элементов (несогласных), разрешено начать свой рабочий день в восемь утра и окончить в 18:00, при условии отсутствия оперативных задач и боевых выходов. Довольно неплохо 10 – часовой рабочий день, с 15-ти минутным перерывом на обед, учитывая, что многие трудятся по пол суток – с семи утра до семи вечера. Рабочие называют их убийственными семерками, а «уважаемые» люди отцовскими часами, в честь нашего гросс-лидера – Отца. Рабочая неделя состоит из шести дней, и в крайний из них, лицемерно названный «Днем труда»⁵, люди вынуждены работать на час дольше, как нам объясняют: «В знак искренней преданности идеалам нашего Великого общества». И только воскресенье в календаре отмечено синим, цветом ласкающим изнеможденные глаза простого рабочего, означающего выходной. Но даже это послабление омрачается обязательным посещением Святой Единой Церкви⁶. Установленный график серьезно сказывается на душевном и физическом состоянии, и как следствие люди находят утешение и отдых в доступном алкоголе и легких наркотиках, а чтобы не падало производство людям дают стимуляторы. Мне же удалось добиться более комфортных условий существования, и поэтому я сейчас могу наслаждаться второй сигаретой, наблюдая за вечно мрачным городом.

В день мне допускается выкурить десять штук, в два – три раза больше многих, даже с тем дерьмом, что нынче заменяет табак, властям не удается победить дефицит. Кто может покупает довоенные пачки на Черном рынке, меня же спасают редкие задания за пределами города.

Затушив окурок, я плавно проследовал в свою скромную комнату, в которой теснились письменный стол, довоенный компьютер, изъятый мною в одном из рейдов в Мертвый вельд⁷, пластиковый стул с дешевым закосом под дерево, железная кровать, и неизменный атрибут каждого жилища – телевизор, без функции выключения и понижения уровня громкости, меняющейся в зависимости от времени суток и транслируемой передачи. Чтобы заткнуть его, пришлось сломать динамик. Стены, покрашенные в бежевый цвет, гармонировали с висевшей на потолке небольшой белой люстрой с узорами, единственная лампочка которой бросала на стену причудливые тени. Бросив куртку на «ящик пропаганды», я перешел в еще один атрибут относительной роскоши – маленькую кухню, граничащую с санузлом, представляющим собой небольшую коморку, в которой, как и на всех этажах выше и ниже предусмотрена душевая кабина и туалет. Потребление воды строго ограничено, на день человеку выделяется в среднем 15 литров воды, непотраченная вода не суммируется и на следующий день счетчик обнуляется. Если у жителя по месту работы имеется терма, то его лимит сокращается вдвое. Отработанная вода из слива душа циркулирует по дому, наполняя бачки слива и только потом уходит в канализацию на глубокую переработку. Чистая вода, как и еда в XXII веке является большой ценностью, то, что раньше считалось объедками, сейчас в Вельде легко может стать причиной лишения жизни. В относительном достатке оба неотъемлемого компонента существования, присутствуют только в крупных городах, в частности в таких как мой город – Новасити. Жителям мелких городков, не входящих в Аккад⁸, приходится гораздо хуже, смерть от обезвоживания или голода для них в порядке вещей.

Заварив питательную смесь со вкусом риса, я решил побаловать себя куском сушеного куриного филе в ультрастерелизованном пакете. Почему бы и нет? Все лучше крысиной колбасы, хотя и та не дурна если правильно соблюден заменитель вкуса. Глотнув травяного чая из ботвы пригородных ферм, я заметил нехарактерное движение камеры на стене. Плохой знак или перезагрузка системы? Надеюсь второе, я ещё не готов. Аппетит испарился, как и неплохое настроение. Быстро закинув поливитамины, я вернулся в комнату сразу скинув вещь с телевизора. Зря я его так часто накрываю, вдруг у этих ублюдков есть датчик, отмечающий отсутствие картинки.

Судя по статистике на экране, сейчас демонстрируют увеличение посевной площади в этом году за счет постройки новых теплиц, и что в 2123 планируется увеличить выдачу свежих овощей. Как помню, в прошлом году обещали сделать тоже самое, только на моем столе их по-прежнему не видно.

Включив компьютер, я первым делом проверил исправность «исказителя» – устройства с черного рынка, отправляющего на камеру ложное изображение с монитора, как заверял продавец отборную порнуху. Так или нет, плевать, главное, чтобы оно работало.

Украдкой взглянув на содержимое моего жесткого диска, ничего не вызовет подозрений: набор патриотических и учебных фильмов, эротические фотографии и рассказы, музыка и несекретные рабочие документы. Оформление рабочего стола, подборки, программы, все так и кричит: «Эй, это ошибка, я нормальный, такой же как все!». Только за этой ширмой, глубоко в системных папках, хорошо зашифрованные от разных поисковых программ лежат запретные файлы. В них моя страсть и, возможно, погибель жаждущего уйти от упадочной реальности мира, погрузившись в другие миры. Толкин, Шекспир, Уэллс, Желязны, русская классика, пророки Оруэлл и Хаксли, все эти гении сейчас запрещены. Их сменили мелкоформатные бульварные романы, детективы, любовные драмы с откровенными сценами. Нередко подобного рода литературу привозят ренегаты с Вельда, и тогда она перепечатывается и выдается за довоенное творчество великих, чтобы потом кретины, мнящими себя литературными критиками, с умным видом разглагольствовали какой из сортов навоза лучше. Научная литература широким слоям не поступает, хранение данной литературы вне стен специальных научных учреждений карается штрафом и исправительными работами, если же найдут исторический или политический труд, недостаточно осторожному читателю грозит казнь или рудники, и неизвестно, что лучше.

Операционная система наконец-то прогрузилась, сказывался возраст железа, нелегальная утилита сейчас должна сказать, подвергался ли компьютер сканированию, если да, то дела мои плохи. Я застыл в тревожном ожидании, а программа как будто бы зависла. Проклятье! В прохладной комнате я почувствовал, как со лба скатилась капля пота. Невольно я стал вслушиваться, нет ли топота ног спецподразделения, что сейчас вышибет дверь и оборвет мою жизнью. Сообщение отразилось в колонке хрипящим звуком, от которого я вздрогнул. «Взлома системы не обнаружено»! Я облегченно выдохнул. В последнее время мне все труднее держать себя в руках, наверное, сказывается усталость, нужно просто хорошенько выспаться. С целью обозначить запуск компьютера, я зашел на электронную почту, параллельно скачивая последнюю добытую литературу на флешку. Интернет в наши дни являлся жалкой пародией старого. В нем можно выделить несколько сегментов: почта, сайты магазинов, поставщиков услуг, официальные сайты государственных структур и «Лайк-ТВ» – хостинг развлекательных видеороликов не более 2 минут, содержимое которых обязательно просматривалось перед публикацией. Автора видео, набравшего тысячу «лайков» ожидал ценный приз или дополнительные боны. За десять тысяч – поощрение дороже и т.д. Также на электронных просторах Новасити развернула свои щупальца местная социальная сеть, где жители выгладывали в общий доступ фотографии, вели переписку, комментировали всякие глупости, создавали группы по интересам и пр. Именно на этой площадке специальные службы выявляют подноготную человека, его желания, тайные мысли, которыми он поделился со своим лучшим другом, и у которого хватило совести не сдавать его, чтобы потом поплатиться за эту «оплошность». На основе этих сведений в личное дело заносились пометки, характеризующие гражданина в глазах системы. Не обязательно быть противником власти, мелкие проступки также суммируются и, если какому-нибудь клерку покажется, что гражданин несет угрозу, принимается решение о его утилизации.

Мои опасения, вновь оказались ложными. Все нормально, все как-всегда. Надеюсь на это, только «надежда бог дураков», а значит, нужно быть осторожней.

Улица.

На почте, как ни странно, не оказалось ничего ценного, один лишь спам. Спрятав флешку в тайник, приняв пару таблеток просроченного успокоительного, я покинул свое жилище. Позади щелкнул автоматический замок, передав сигнал о моем выходе из дома. Одеться по погоде – значит одеться тепло, температура в самые жаркие летние дни в Новасити достигала десяти градусов по Цельсию. Прогноз показал 3 градуса тепла, поэтому на мне были плотные брюки, черные лакированные ботинки из заменителя кожи, теплый свитер и серое пальто с высоким воротом, под которым надежно висела кобура с табельным пистолетом. От редких осадков голову защищала старая блекло коричневая шляпа. В Трибунале не особо приветствовалось хождение в форменной одежде. Считается, что, смешавшись с толпой, вероятность засечь нарушителя существенно выше, одна из немногих побед здравого смысла в этом мире.

В воздухе я уловил легкий запах озона. Отлично, значит фильтры снова работают на полную мощность. В это время улицы по обыкновению полны людей, спешащих занять разные места в едином организме Новасити. Люди его кровь, а мы, если угодно, лейкоциты, защищающие его здоровье, так должно было быть, только вот город все больше напоминает раковую опухоль, а Трибунал метастазы, приближающие его смерть. Мимо проехал забитый битком автобус, пассажиры которого уставились в свои ладони. Рядом прошла симпатичная блондинка, чьи кудри ложились на плечи из-под тоненькой шапочки. Перед ее взором в воздухе парило голографическое окно подружки:

– Джесс, ты даже не представляешь, куда мы вчера ходили!

Вижу смех и движение губ собеседницы, но не слышу, стало быть, сигнал поступает прямо девице в мозг. У меня такая функция, к счастью, отсутствует, а ее личное устройство, оно же сокращенно Лу или просто личка, как раз на поколения два, опережает мое, нельзя же такой красавице отставать от заданных трендов.

– Да, именно туда!

Парадокс, но в предплечье каждого гражданина вмонтирован высокотехнологичный компьютер с искусственным интеллектом, способным самостоятельно распланировать твой день, с учетом скидок, вкусовых предпочтений пользователя и его друзей, до точности отследить самочувствие и поставить точный диагноз, ретранслировать информацию напрямую в мозг минуя органы чувств, и в то же время мы едим отвратительную питательную смесь, нам не хватает одежды и обуви, простых предметов домашнего обихода, вроде электрического чайника или керамической посуды. Однако, и в этой, казалось бы, нелепости заложен смысл. Если ты становишься неугоден, тебя всегда можно найти, твой счет с бонами заблокируют, и ты даже не сможешь открыть дверь своего жилища. Хуже всего, человек скорее всего не поймет, когда он станет неугоден, за него все скажет нейросеть, и мирно заснув в своей постели, он очнется под шум ломающейся двери.

Мой дом стоял на улице Теодора Рихтера, старого партийца, умершего более десяти лет назад. Его вертолет разбился о скалы, отказ оборудования, сообщила пресса, только никто не удосужился объяснить, почему главный бухгалтер оказался так далеко в Вельде? Много вопросов и так мало ответов.

Успокоительное начало действовать, хорошо, немного пройдусь, и я снова «на коне»! Ага, черта с два, ну по крайней мере освежусь немного. Значит построю путь по длинному маршруту, два квартала вниз, затем пересеку проспект атомщиков и улицу Григория Киселева, далее метров пятьсот направо, и я на станции метро.

Подстроившись под темп толпы, я то и дело всматривался в понурые, уставшие лица, прохожие, если и замечали на себе мой взгляд, предпочитали отвернуться или уставится в серый асфальт. Мимо вновь проехал автобус, потоком воздуха всколыхнув на стенах потрепанные плакаты: «А ты сделал выбор в пользу партии?», «Отец следит за тобой!», «Гордись совей работой!», «Я грешен и полон раскаяния! А ты?». Тут же с ними вступают в противоречие интерактивные билборды, призывая променять свою жизнь на гонку за новыми безделушками. Наверное единственное, что мне импонирует в городе – его чистота. Действительно моют Новасити постоянно, обильно ополаскивая улицы дерадиационным раствором. Не смотря на высоты стены, радиоактивная пыль все равно просачивается на улицы мегаполиса, неся в себе невидимую угрозу. Особенно скверно приходится во время бурь и радиоактивных дождей. Так что речь идет не о эстетических мотивах, чистая логика: раб должен быть здоровым, как деталь механизма должна быть целой.

Поток постепенно сходил на нет, люди занимали свои рабочие места.

– Ей красавчик! – прозвучал сладострастный женский голос. Вырванный из своих мыслей, я машинально потянулся к оружию, как рядом материализовалась прозрачно-голубая голограмма весьма сексуальной девушки.

– Ты ведь хочешь поразвлечься?

Я одернул руку, стараясь скрыть нервозность.

– Нет, спасибо – не останавливаясь бросил я.

Бот похотливой походкой последовал за мной, настигнув меня у светофора. Легкое покалывание прошло по спине – эффект объятия виртуальной девушки.

– Ну и наглая же ты.

– Да я такая, – она игриво улыбнулась, – заходи сегодня ко мне вечерком. Бар «Пьяная леди» всего в нескольких домах отсюда, вывеску невозможно пропустить.

– Подумаю об этом, – соврал я.

– До встречи сладенький, – подмигнув, виртуальная путана растворилась, оставив после себя аромат давно увядших цветов.

Проспект атомщиков, одна из главных улиц рабочих районов, славится своими развлекательными заведения. На той стороне, неоном горит салон виртуальной реальности, где можно погрузится в «One life»⁹. Если тебе не нравится выпивка, проститутки и наркотики, там надев специальный костюм, ты можешь получить все сразу. К примеру, пролететь над джунглями в старом вертолете с бутылкой виски и сигарой в зубах, поливая все огнем из пулемета. Я даже не знаю, что из них популярнее. Хотя последних я могу понять, их мир куда лучше реального. Если бы была возможность, они навсегда остались бы в своих грезах, ходят слухи кому-то даже удалось, но это все бредни, обязательная работа и необходимость бонов каждый раз возвращает игроков в реальный мир.

На улице совсем опустело. Я особенно ценил именно эти минуты, когда ничто не отвлекало от раздумий, а разум с каждым шагом очищался от наростов отвратительного официоза. Повернув за угол, к моему разочарованию идиллию одиночества разрушили двое полицейских. Один из них облокотился на стену и курил, ведя беседу с напарником, то и дело переходящую в громкий смех. Другой, одобрительно восклицал интеллектуальным потугам старшего. Мое приближение не осталось незамеченным, оберфельдфебель хитро улыбнулся, видимо надеясь вытрясти с меня бонов. О как же он ошибается.

– И кто у нас тут? – полицейский небрежно затушил сигарету о стену и швырнул окурок на тротуар.

– Гражданин, почему вы еще не на работе? Вы же знаете, что опоздание является грубым нарушением закона. Немедленно предъявите документы, – затараторил второй.

Полиция в Новасити представляла собой весьма пестрое зрелище, вместе с профессионалами, там служили откровенные дегенераты. Мне всегда казалось – последних больше.

– Своим обращением Вы нарушили пункт 1 статьи 3 закона «О работе полиции», принятого нашей великой партией и закрепленного подписью Отца¹⁰.

– Чего? – во всем виде недомерка читалось охватившее его сомнение.

– Курение в неположенном месте и брошенный окурок, я расцениваю как асоциальный проступок, который будет занесен в ваше личное дело. А вы – обратился я к второму, – пойдете как соучастник.

– Да что черт возьми происходит… Ты кто вообще такой?

Из Лу высветилось удостоверение, и их сомнение поглотил страх. Полицейские вытянулись по стойке «Смирно» и выполнили старое воинское приветствие, приложив ладонь к головному убору.

– Виноваты господин комиссар! Мы чтим Отца, Партию и Трибунал! Мы грешны и полны раскаяния! Просим прощение за свой проступок, клянемся упорной работой реабилитировать себя в глазах Общества! – стражи народа отчеканили уже впитавшиеся в подкорку мозга оправдание. Интересно, есть ли хоть капля искренности в их словах?

– Вы так с каждым себя ведете?

– Никак нет. Просто по Вашей одежде так и не скажешь, что Вы из Трибунала, вот мы и…

– Что ты несешь идиот… – выговаривая сквозь зубы остепенил его старший по званию.

– То есть вы приняли меня за простого рабочего или служащего и решили за счет меня поднять свою самооценку и заодно материальное положение? Отлично! Ведь с ними же можно поступать, как угодно, не правда ли!?

– Господин комиссар, но Вы же не из их числа… ведь на благо общества необходимо держать людей в благочестивом смирении…

Омерзительно, и эти люди стоят на страже порядка, хотя какие порядки, такие и люди.

– Убирайтесь!

Идиоты радостно переглянулись.

– Спасибо, спасибо, сию же секунду нас здесь не будет.

Полицейские спешно зашагали в противоположную от моего пути сторону. Мне хотелось достать пистолет и разрядить им вслед весь магазин. Однако, я не должен так мыслить. Нельзя по такой причине лишать человека жизни, даже если он представляет собой подлое ничтожество как те двое. А возможно сей акт будет благом? Может полезно избавить мир от этих никчемных созданий? Нет. Мнение субъективно. Грань дозволенного и мировосприятие у людей разное. Так недолго возомнить себя вершителем судеб на пользу человечества и прийти к царству нескончаемого террора. Важные решения должны быть взвешены, вопреки эмоциональным импульсам, люди не должны быть заложниками своих эмоций. Данный путь неизбежно приведет к множественным ошибкам, которые непременно погубят, в том числе и меня, если я перестану соблюдать осторожность.

Оставшаяся дорога до станции метро не отметилась чем-то интересным. Точно такие же улицы, пару магазинов, один бар.

Как только я ступил на ступеньку эскалатора, в лицо ударил поток теплого воздуха, всколыхнув не только одежду, но и пока свежие воспоминания о сне. Метро, как можно догадаться по глубине прокладки путей, имеет не только транспортное значение. Во время Великой войны, не мало жизней спасла подземка, на глубине, ниже поездов рядом с правительственными бункерами находятся еще на половину целые склады и действующие производственные комплексы. Благодаря им люди не умерли от голода, когда наверху все горело в атомном смерче. Без преувеличения в заслугу этим комплексам можно поставить возрождение города, как феникса, восставшего из пепла. Однако таким ли он был до перерождения?

О довоенных временах известно крайне мало. Официальная история описывает «погрязшее в хаосе, неверии, бунтарстве и личных амбициях общество. Когда каждый работал только для себя в безумной жажде власти и богатства, следуя древнему принципу «Homo homini lupus est»¹¹». Потом краткое описание войны. А затем следует вывод: «Каждый из нас по отдельности не имеет ценности, только все вместе мы представляем собой ту силу, которая способна возродить мир. Поэтому каждый, в отведенной ему роли, обязан усердно трудиться и не роптать. Ибо Бог любит смиренных! Только новое общество под руководством благословленной Партии Возрождения¹² под бдительным оком нашего Отца и Трибунала готово к великому подвигу строительства Нового Света¹³!». «Только партия», «только мы вместе», только громкие слова расходятся с делом.

Поезд с длинным рядом вагонов тронулся с места. В мерно покачивающимся вагоне сидело не более десятка человек. В основном все смотрели в свой встроенный в тело гаджет, ведя переписку, пролистывая блоги, в общем тратя в пустую свой короткий век. И только двое, я и молодой парень в углу противоположного конца вагона задумчиво смотрели в окно, где то и дело темноту прорезал свет ламп накаливания. Интересно, о чем он думает? Может он также, как и я осознает всю печальность нынешнего положения вещей?

Неожиданно для меня, мы вышли с ним на одной станции. Во мне зародилась бредовая идея заговорить с ним. «Как же хочется сейчас излить свои мысли, поделиться переживаниями», мысленно пожалел я себя и тут же с вспыхнувшей яростью отбросил глупое саможаление.

– Ну поговорим мы и что изменится?

– Поднимем бунт?

– Вздор! Потом либо с дыркой в голове встретимся в морге, либо вцепимся друг другу в глотки на Арене.

Пока я вел внутренний диалог, на гаджет моего возможного собеседника поступил звонок.

– Ало!

– Привееет! Как дела?

Стоя на эскалаторе всего на несколько ступенек ниже, я стал невольным слушателем их разговора.

– Кэти?

– А кто же еще, ты что ослеп?

– Привет! Прости, у меня просто Лу заболел, экран не выдает.

– О, печаль. Ты на работу?

– Ахах, ты как всегда! Как будто я могу идти куда-нибудь еще в пол восьмого утра! Это, конечно, расстраивает, но еще хуже, когда личка отъехала. Я думал сдохну от скуки в вагоне. Еще какой-то тип на меня косился, мерзкий извращенец.

Дальше я не слушал, мое настроение стало еще паршивей.