Магниты

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Наталья Способина, 2023

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Глава 1

С притяжением сложно бороться. Не всем под силу.

Ее рот был заклеен скотчем, и вдохнуть нормально никак не получалось, потому что нос заложило. Его всегда закладывало, стоило ей хоть чуть-чуть поплакать, а последние полчаса слезы текли по ее щекам не переставая. Она ведь была уверена, что держит все под контролем. Она, наивная дура, считала, что Андрей вправду в нее влюблен. Он писал такие письма, что героини любовных романов удавились бы от зависти. И она поверила.

Машина то разгонялась, то тормозила, и ее стало укачивать. Думать о том, что будет, если ее начнет тошнить, не хотелось. Думать вообще больше не хотелось. И жить тоже.

Вдруг машину подкинуло, потом еще раз и еще. Наверное, было самое время начинать молиться, но она не знала ни одной молитвы. В голову почему-то лезла считалочка на английском.

 
One for sorrow,
Two for joy…^[1]
 

Машина перевернулась, Андрей начал кричать, но быстро умолк.

 
Three for a girl,
Four for a boy…^[2]
 

Ее подбросило на сиденье и ударило головой о крышу. Движение прекратилось, но она все равно не смогла бы выбраться из накренившейся машины – связанные руки не оставляли ни единого шанса отстегнуть ремень безопасности.

 
Five for silver,
Six for gold…^[3]
 

Неужели все дело в деньгах? Сколько он хотел за нее получить? Интересно, дядя согласился бы за нее заплатить или обрадовался бы ее смерти?

 
Seven for a secret,
Never to be told…^[4]
 

Ромка так и не узнает, что это все из-за него. И ничего уже не исправишь.

 
Eight for a wish,
Nine for a kiss…^[5]
 

Снаружи послышались крики, и кто-то распахнул водительскую дверь.

– Помоги, помоги!

– Ремень отстегивай. Быстрее!

Андрея вытащили, а она, пристегнутая на заднем сиденье, осталась незамеченной.

Потянуло дымом. Уткнувшись лбом в спинку переднего кресла, она зажмурилась.

 
Ten for a bird,
You must not miss^[6].
 

«Мамочка, скоро увидимся». Очень хотелось сказать это вслух, но проклятый скотч не давал. Кто-то начал раскачивать машину, будто желал разломать ее на части. Салон наполнился дымом, почему-то стало очень холодно и, наконец, страшно. Снаружи закричали, но она не смогла разобрать слов, в ушах начало звенеть, а потом ее накрыло чернотой.

«Прикинь, если я завалила олимпиаду по инглишу?»

«Уже смешно)))».

«А вообще сплюнь. Иначе они снова меня куда-нибудь потащат».

– Черт. Телефон на столе забыл, – пробормотал Сергей, вышедший из кафе вслед за Лялькой. – Я сейчас.

Лялька, не оборачиваясь, кивнула.

– Ты точно тут постоишь одна? – с сомнением в голосе уточнил Сергей.

Лялька повернулась к нему и демонстративно закатила глаза. После того как Андрей, их бывший водитель, ее похитил и она едва не погибла в аварии, ее пасли круглосуточно. Даже на сегодняшнюю олимпиаду, которая ей сто раз не упала, но психолог, видите ли, посчитала, что это отличный способ переключиться, ее сопровождал дядя. Удивительно, что он еще в кабинет за ней не пошел.

– Ты бы уже сходил давно, – негромко произнесла она.

Димка сказал, что она в последнее время стала говорить слишком тихо. Сперва, после сотрясения, ей было больно разговаривать громко, а потом она, наверное, привыкла.

Сергей вернулся в кафе. Лялька осмотрелась по сторонам и обратила внимание на парня, стоявшего у мопеда, припаркованного на краю тротуара. Некоторое время она наблюдала за тем, как он безуспешно пытается засунуть здоровенную посылку в средних размеров рюкзак, лежавший на сиденье мопеда. Парень чем-то неуловимо напоминал Ромку. Впрочем, Ромку ей напоминали все мало-мальски похожие на него парни, потому что она скучала до одури. Почувствовав ее внимание, он поднял раздраженный взгляд. Половина его лица была скрыта шлемом, но даже этого хватило, чтобы понять, что с Ромкой они совсем не похожи.

Ее телефон пиликнул:

«ТТТ».

Взглянув на экран, Лялька нахмурилась. Ромка ответил с опозданием в полминуты, а набрал всего три буквы.

«Ты занят?» – написала она.

«Немного. Напиши, как будут результаты».

Лялька снова нахмурилась и решила не отвечать. Невролог предупреждала о возможных перепадах настроения, но дело было не в последствиях аварии. Дело было в Ромке. Мириться с тем, что у него есть своя жизнь, в которой не было места Ляльке, становилось все сложнее.

Сунув телефон в боковой карман рюкзака, она натянула на голову капюшон пальто.

– Поехали? – спросил подошедший Сергей, и Лялька, кивнув, бросила напоследок взгляд на парня с мопедом.

Тому наконец удалось запихнуть посылку в рюкзак, но теперь замок не желал застегиваться. Лялька невольно улыбнулась; парень, заметив ее улыбку, что-то пробормотал, но она, разумеется, не услышала. Впрочем, судя по его взгляду, это было к лучшему.

Перед тем как сесть в машину, Лялька глубоко вздохнула и сосчитала до трех. Дальше не успела, потому что открывший для нее дверь Сергей смотрел выжидающе, и она решила не нервировать его лишний раз.

Сергей вел машину так осторожно, как будто его багажник был забит хрустальными вазами. Ляльке хотелось спросить: а с Димкой он так же ездит? Но она, разумеется, промолчала.

Машина неожиданно вильнула, и Лялькино сердце ухнуло в пятки. Сергей выругался себе под нос и, перехватив ее взгляд в зеркале заднего вида, пояснил:

– Накупят мопедов, а ты потом уворачивайся от них.

Лялька привычно не стала комментировать. Димка и Сергей были уверены, что Лялька – социофоб, но на самом деле ни дядя, ни брат ничего о ней не знали. Иногда ей хотелось залезть на самую высокую крышу в городе и закричать о том, как сильно она любит Ромку, хотя в реальности она не признавалась в этом ни одной живой душе. Даже психологине, которая вытрясала из нее мозги пару раз в месяц, – чаще Лялька не давалась.

Ромка был ее тайной, ее миром, он был ею.

– Волнуешься за результат? – голос Сергея выдернул Ляльку из грез.

Та пожала плечами. Иногда ей было любопытно, какое впечатление ее молчание и отстраненность производят на окружающих, но потом она вспоминала, что никто из них не имеет для нее значения. Разве что Димка немного. И совсем чуть-чуть Сергей, хотя в отношении последнего все было сложно.

Сергей еще некоторое время бросал на нее взгляды, но вскоре перестал. Ляльке, честно признаться, нравилось то, что он не делал трагедии из ее молчания. Наверное, поэтому с ним она разговаривала чаще, чем с другими, несмотря на то что, в отличие от наивного Димки, была уверена: Сергей прикарманивает их наследство. Странным образом в глубине души она все равно его уважала.

Сергей был совсем не похож на их отца, хоть и приходился тому братом. Говорили, что отец был ярким, шумным, много смеялся и всегда все делал по-своему. Сама Лялька отца почти не помнила. Это было странно, ведь с момента трагедии прошло всего три года и ей было почти двенадцать, когда вертолет с родителями разбился, но что-то словно не давало Ляльке их вспоминать. Особенно отца. Маму она иногда видела во сне, а образ папы сливался с образом Сергея, хотя тот не был ни шумным, ни ярким. Но если отбросить подозрения в краже денег их семьи, Сергей реально много делал для племянников. Он терпел Димкины загулы, терпел его ор и обзывательства, он не ограничивал их в деньгах и всегда следил за Димкиными успехами в универе и Лялькиными в онлайн-школе. Он частенько интересовался тем, что они сейчас проходят по тому или иному предмету. А уж то, что ради нее он пытался приобщиться к таким явлениям, как кей-поп и манга, Лялька воспринимала как подвиг, хоть ей и было неловко слушать его совершенно идиотские рассуждения на эти темы. Хотелось попросить его расслабиться и никогда больше не читать и не слушать того, в чем он все равно не в состоянии разобраться, но Лялька боялась его обидеть. Окажись она на его месте, вряд ли так старалась бы наладить отношения с племянниками.

Сергей, конечно, тоже ее не понимал. Сам он был уверен: это оттого, что они почти не общались до гибели родителей. Но на самом деле ее никто не смог бы понять. Ни у кого внутри не было такой пустоты, которую не заполнишь ни музыкой, ни книгами, ни перепиской с онлайн-друзьями.

Пустота появилась давно. Пожалуй, еще до гибели родителей. В момент, когда придурок Димка поссорился с Ромкой и тот перестал появляться у них на выходных. Когда родителей не стало, пустота разрослась до размеров Вселенной, но сама Лялька плохо помнила то время. Помнила только, что было очень страшно и почти все равно, что будет дальше. А потом Димка принял решение переехать из Лондона в Москву, потому что, видите ли, не мог больше находиться в доме, где они жили с родителями. Только Димка мог быть таким дураком, чтобы поменять один дом на другой, в который они точно так же приезжали всей семьей. Только он мог вот так, не подумав, разрушить все, что осталось у Ляльки в жизни.

– Стоило так нестись, чтобы все равно оказаться рядом на светофоре, – пробормотал Сергей, и Лялька посмотрела в окно.

Рядом с их машиной, близко притершись к ней боком, стоял мопед. Водителем оказался тот самый парень, который засовывал посылку в неподходящий по размерам рюкзак. Встретившись с Лялькой взглядом, он вдруг потянулся к ее окну и постучал. Лялька вздрогнула и шарахнулась в сторону, натягивая ремень безопасности.

Сергей ударил по клаксону и выругался. Парень убрал руку от стекла и, прокатившись вперед, поравнялся с Сергеем. Приподняв стекло шлема, он что-то сказал. В это время загорелся зеленый, и Сергей рванул с места так, что Ляльку отбросило на спинку сиденья.

– Идиот, – пробормотал Сергей, то и дело поглядывая в боковое зеркало.

Лялька оглянулась. Мопед отстал.

– Ты как? – с тревогой спросил Сергей.

– Нормально, – соврала Лялька и, схватив рюкзак, принялась рыться в поисках мобильного.

Ей нужно было написать Ромке. Прямо сейчас. Они ведь договорились, что больше у нее не будет тайн, что с любыми страхами и проблемами она может обращаться сразу, потому что он «испугался до чертиков и повторять не хочет».

Иногда, когда ее накрывало страхами и утягивало в бездну, Лялька вспоминала первые дни после аварии. Она провела в больнице около недели и каждый день – каждый без исключения – видела Ромку. После перерыва в три долгих года это было как заново научиться дышать. Только его присутствие спасало от воспоминаний об удушающем запахе гари, о связанных руках и чувстве беспомощности.

Три года она видела его исключительно на фото и изредка по видеосвязи, поэтому, увидев его вживую, в первый момент растерялась. Он перерос Димку, а еще стал таким красивым, что у Ляльки, стоило ей взглянуть на него, начинала кружиться голова. Димка нервничал и на каждое ее движение вопил, что ей нужно лежать, а Лялька думала, что ее брат все-таки ничего не понимает в девушках. Да она бы и под дулом пистолета не встала с кровати, потому что на ней была идиотская больничная рубашка.

Ромкины глаза в искусственном освещении палаты казались совсем зелеными. А еще никакая видеосвязь не могла бы передать то, как он пахнет. Димка суетился, без конца передвигал с места на место вазу с цветами, пытался шутить и всячески дергался. Ромка был спокойным и улыбался. А у Ляльки щемило сердце. Она ведь просто хотела его попугать. Она совсем не хотела, чтобы он пострадал, вытаскивая ее из горящей машины. Теперь же она еле сдерживала слезы, глядя на его забинтованные кисти и заклеенную переносицу. И плевать было на то, что лечащий врач списывал плаксивость на сотрясение. Голова у нее болела вполне терпимо. Плакать хотелось от страха, что его могло не стать в той аварии. И Димки могло не стать. И как же жить после этого?

Лялька мечтала, чтобы Ромка говорил, но тот то ли из-за присутствия Димки, то ли по какой-то другой причине большей частью молчал, лишь улыбался. А ей так хотелось слушать его голос, не искаженный динамиками. Сама она тоже молчала, потому что на нее напала какая-то нелепая, сковывающая неловкость. Казалось, любое неосторожное слово что-то разрушит, сотрет его улыбку. К концу проведенной в больнице недели, в течение которой они с Димкой приходили каждый день, она разрывалась между желанием видеть Ромку и вернуться к привычному общению по телефону. Потому что по телефону говорить было нестрашно. По телефону у него не было шанса увидеть, что она краснеет или, зажав рот, чтобы он не услышал ее писка, прыгает от радости по комнате.

На выписку Ромка не приехал. Ее забирали Димка и Сергей, и у Ляльки испортилось настроение. Она наорала на Димку за какую-то тупую фразу, а потом позвонил Ромка, спросил, как у нее дела, и в ее никчемном мире снова взошло солнце. Как бы пафосно это ни звучало.

Они разговаривали почти двадцать минут. Димка то и дело оборачивался к ней с переднего сиденья, и Лялька, не выдержав, сказала Ромке, что, кажется, Димка ревнует. Только она не понимает, кого к кому.

Ромка после паузы рассмеялся, но комментировать это не стал. Димка тут же отвернулся, ничего не сказав. И это было странно, потому что единственным плюсом ее авантюры, обернувшейся в итоге похищением, стало то, что Димка с Ромкой вновь начали разговаривать. А потом Ромка сказал:

– Ляль, давай договоримся: если тебя беспокоит любая ерунда, говори сразу, о’кей? Все всегда можно решить. Пока люди… живы.

Перед последним словом он запнулся, и стало понятно, что он говорит об их с Димкой родителях. Лялька обычно затыкала любого, кто начинал беседу на эту тему. Но Ромка не был любым. Ромка искренне по ним скорбел, и он был частью ее жизни.

– Ляль, – позвал он. – Ты расстроилась?

Ляльке хотелось сказать, что она не расстроилась, что для нее очень важно, что он о ней волнуется, но она не могла выдавить из себя ни слова, поэтому просто оборвала звонок.

Ромка не стал ей перезванивать, хотя она не выпускала телефон из рук. Спустя пару минут зазвонил Димкин мобильный.

– Не. Нормально вроде, – сказал Димка, оглянувшись на нее, а потом пояснил ей: – Крестовский волнуется, что ты обиделась.

Лялька закатила глаза и протянула руку за Димкиным телефоном.

– Ляль, я не собирался тебя обижать, – быстро заговорил Ромка. Его голос звучал даже немного испуганно.

– Я не обиделась. Просто… тут ушей много. Не люблю так разговаривать, – честно сказала Лялька, встретившись с Сергеем взглядом в зеркале заднего вида.

Дядя тут же уставился на дорогу, делая вид, что его в машине нет. Димка же развернулся к ней и какое-то время смотрел, дико этим раздражая.

– Тебе телефон нужен? – не выдержав, спросила Лялька.

Димка молча отвернулся. Лялька не собиралась его обижать. Но, блин, неужели нельзя проявить тактичность?

Ромка, до этого молчавший, подал голос:

– Ляль, давай договоримся: с любой проблемой ты сразу обращаешься. В любое время.

– Даже ночью? – с замершим сердцем уточнила Лялька.

– В любое, Ляль, – серьезно ответил он, а потом добавил слова, которые Лялька прокручивала теперь в памяти каждую ночь перед сном: – Я испугался до чертиков. Больше так не хочу.

Он говорил что-то еще – про Димку, про Сергея, про своего отца, – но Лялька уже не вникала в слова. Просто слушала фоном его голос, и сердце ее колотилось как сумасшедшее.

Вернувшись после больницы домой, она обнаружила, что у нее забрали комп. Устроила по этому поводу истерику, но впервые в жизни Сергей уперся и не пошел у нее на поводу. Уже позже выяснилось, что комп забрала полиция, а новый Сергей покупать не стал. На ее телефоне теперь был заблокирован интернет, а пароль от вайфая предатель Димка сменил. Врачи, видите ли, рекомендовали ограничить пользование гаджетами.

Вот так просто у нее забрали всю ее жизнь, а приехавшая психологиня ласковым голосом объяснила, что это для того, чтобы она быстрее восстановилась.

Лялька в отместку замолчала на три дня. Ее грызло чувство вины, когда она видела, как скачет вокруг брат, как он боится ее молчания, но у нее была цель – ей нужен был ее комп с доступом в Сеть, с ее аккаунтами и сохраненными фотками. Кроме того, она надеялась, что побочным эффектом ее молчания станет приезд Ромки, но тот так и не приехал, лишь звонил. Лялька и ему не отвечала. Выдерживала паузу. Через три дня она сдалась и позвонила Ромке сама. Тот был за рулем, но ответил сразу. Она слышала, как он заглушил машину, и они проговорили двадцать три минуты. Двадцать три минуты счастья.

Психолог упорно пыталась выяснить, нет ли у нее кошмаров или панических атак. Самым страшным кошмаром для Ляльки стало бы исчезновение Ромки из ее жизни, а пока она могла услышать его в любое время, кошмаров можно было не бояться, хотя горящая машина иногда ей снилась. Но стоило ей позвонить Ромке, как все кошмары таяли. Правда, звонила и писала она гораздо реже, чем хотелось, потому что боялась передавить, боялась наскучить. Ей нужно было сохранить тот надрыв и те эмоции, которые появились в их разговорах после аварии. Это его «я испугался до чертиков», паузы в разговорах, его сонный голос, когда она, набравшись храбрости, пару раз звонила ему ночью… Впервые после смерти родителей Лялька чувствовала себя живой, настоящей. Нужной.

Сердцебиение после дурацкой выходки придурка на мопеде почти выровнялось, а телефон в рюкзаке все не находился. Лялька еще раз проверила все карманы, потом расстегнула рюкзак и вытряхнула его содержимое на сиденье рядом с собой.

– Черт! – закричала она.

– Что случилось? – тут же отреагировал Сергей и, включив аварийку, начал сбрасывать скорость.

– Телефон… Господи, мой телефон! – Лялька понимала, что кричит, но тише говорить не могла.

– Что с ним?

– Его нет!

– Когда ты его в последний раз видела?

Сергей, поняв, что дело в пропаже телефона, моментально успокоился, и Лялька в очередной раз поняла, что никто из них ни черта ее не понимает. Там переписка с Ромкой, там куча его фоток и нужных скринов…

– Не помню я! В кафе. Нет. На крыльце. Я сообщение прочла и в рюкзак его сунула.

– Лена, – голос Сергея звучал успокаивающе, – это неприятно, я понимаю. Но, слава богу, все живы-здоровы. Телефон – это всего лишь… телефон.

– Всего лишь телефон? – Лялька чувствовала, что ее истерика становится неуправляемой. – Всего лишь телефон? Мамин телефон – последнее, что от нее осталось, – сгорел в машине. Этот телефон я потеряла. Это…

Она горько разрыдалась, прижав ладони к лицу. Чертов невролог со своим «возможны перепады настроения». Это же не перепады, это цунами какое-то!

Лялька рыдала взахлеб и понимала, что, если сейчас Сергей скажет что-то вроде «Телефон не был единственным, что осталось от вашей мамы» или же «Давай купим новый прямо сейчас», она не знает, что будет. Ее просто разорвет. Сначала голову, потому что боль уже пульсировала в висках и затылке, а потом и ее саму, потому что не может один человек вместить в себя столько эмоций.

Сергей, к счастью, ничего не сказал.

Лялька отняла руки от лица и, продолжая захлебываться слезами, отыскала среди вываленного на сиденье барахла упаковку бумажных салфеток. Утерев глаза, она увидела, что Сергей протягивает ей бутылку воды. Лялька попила, вытерла вновь побежавшие слезы и только тут заметила, что они едут в обратном направлении.

– Куда мы едем?

– В кафе, – коротко ответил Сергей.

Лялька хотела поймать в зеркале его взгляд и сказать «спасибо», но он смотрел на дорогу. Говорить «спасибо» ему в затылок она не стала.

Припарковав машину у кафе, Сергей попросил Ляльку заблокировать двери и отправился на поиски ее телефона. Лялька, все еще всхлипывая, смотрела, как он взбегает по ступеням, как останавливается возле сотрудника, открывавшего для посетителей дверь, и гадала, насколько искренна его забота. Разве бывает так, что человек готов положить свою жизнь на чужих ему детей, терпеть их выходки, решать их проблемы? Разве обычный травматолог из провинциального городка не должен был мечтать избавиться от племянников, стоявших на пути к большим деньгам? Димка считал, что она пересмотрела тупых сериалов, но он в принципе был поразительно наивен для своих восемнадцати. Пятнадцатилетняя Лялька рядом с ним чувствовала себя старшей сестрой.

Сергей, стоявший на крыльце в ожидании администратора, закурил. Лялька впервые видела, чтобы дядя курил. Он держал сигарету большим и указательным пальцами и часто затягивался, как будто хотел быстрее покончить с этим процессом. Ляльке нравилось, когда мужчина курит, но Сергей делал это совсем некрасиво. На разговор с администратором ушло не больше минуты. Сергей выбросил недокуренную сигарету и, хмурясь, сбежал с крыльца. Приблизившись к машине, он постучал в окно. Лялька разблокировала двери, он сел в машину и пристегнулся.

– Ну что? – не выдержала Лялька, хотя и так знала ответ. Если телефон выпал на крыльце кафе, то его давно уже кто-нибудь подобрал.

Сергей посмотрел на нее в зеркало заднего вида и помотал головой.

– Давай напишем заявление на кражу телефона. Его можно отследить, – предложил он.

– Нужно в полицию?

Сергей кивнул. Лялька прикрыла глаза, вспоминая допросы после аварии. Димка не угадал, решив, что Сергей спустит историю с похищением на тормозах. Допросы, чужие люди, неприятные взгляды…

– Поехали домой, – откинувшись на спинку сиденья, попросила она.

Сергей после паузы кивнул и тронулся с места.

Лялька смотрела на скользящие за окном многоэтажки и думала о том, что ее мир очень-очень маленький по сравнению с этим огромным городом. Но если бы она выпустила пустоту, живущую в ее мире, то эта пустота поглотила бы мегаполис.

На выезде из города они попали в пробку, и измотанная головной болью Лялька задремала. Проснулась она оттого, что Сергей вынимает ее из машины и несет на руках, как ребенка. Она хотела возмутиться, потребовать поставить ее на землю, но отчего-то промолчала. Ее так давно не носили на руках. День похищения не считался.

Войдя в свою комнату, Лялька впервые пожалела, что на двери нет замка. Ей хотелось запереться у себя навечно и чтобы никто никогда сюда не вошел. Свернувшись клубком на кровати, она снова расплакалась.

В дверь постучали. Ляльке хотелось заорать: «Идите вон!» – но она села, вытерла рукавом слезы и сказала: «Войдите».

На пороге стоял Сергей. Он уже успел переодеться в футболку и джинсы, в отличие от Ляльки, которая лишь скинула внизу пальто и обувь.

– Ты можешь позвонить с моего телефона, если тебе… нужно, – произнес дядя, прислонившись виском к дверному косяку.

Как будто все было так просто. Как будто хоть что-то можно было исправить. Лялька молча покачала головой и, взяв с кровати подушку, обняла ее.

– Я могу что-нибудь сделать? – спросил Сергей, внимательно глядя на нее.

– Почему ты здесь? – вместо ответа спросила Лялька.

Сергей оглядел ее комнату и развел руками.

– Потому что хочу помочь.

– Тебе тридцать один. Ты мог сто раз уже жениться и жить припеваючи.

– Для ста раз мне пришлось бы очень быстро менять невест. Я бы их и не запомнил, – серьезно ответил он.

Лялька невольно усмехнулась.

– Неужели тебе нравится жить с нами? С психованным Димкой и… со мной. Психологиня же каждый раз тебе по три листа пишет, насколько у меня с мозгами плохо, – закончила она, злясь на себя за то, что голос начал дрожать. «Это все из-за дурацкого телефона».

Сергей некоторое время молча на нее смотрел, а потом пожал плечами:

– Так получилось, что я живу с вами. Это определенно лучше студенческой общаги или съемной квартиры. Тут кормят.

Лялька снова усмехнулась.

– А почему ты не женился до этого?

Сергей снова пожал плечами:

– Это же не происходит по графику.

– Типа, ждешь единственную?

– Типа.

– Так она один раз нас увидит и сбежит, как та Марина или как ее…

– Единственная не сбежит.

– Да ладно? Ты веришь в любовь до гроба?

– А ты? – спросил Сергей, внимательно на нее глядя.

– Ты про Андрея?

Сергей не ответил.

– Да, я поверила в то, что он влюблен. Вот такая дура. Можешь посмеяться, – зло закончила Лялька.

– Не смешно, – ровным голосом ответил дядя. – Но с ним-то все понятно. А с тобой?

– А что со мной?

– Ты всерьез в него влюбилась?

Было видно, что Сергею неловко вести этот разговор, но с каким-то мазохистским упорством он играл в идеального дядюшку, который готов всегда во всем поддержать, и Ляльку снова откидывало к мысли, что причина его пребывания здесь – их наследство. До Лялькиного совершеннолетия еще два с половиной года. Димку обвести вокруг пальца – раз плюнуть.

Лялька, прищурившись, смотрела на Сергея, пытаясь отыскать подтверждение своим подозрениям.

– Извини, – не дождавшись ее ответа, произнес он и, попятившись в коридор, тихо притворил за собой дверь.

Лялька еще некоторое время сидела, глядя прямо перед собой, а потом медленно опустилась на кровать, все еще прижимая к себе подушку. Хотелось увидеть маму или же Димку. Хоть он и был придурком.

Из полудремы ее выдернул тихий стук в дверь. Лялька распахнула глаза и обнаружила, что в комнате уже темно. Стук повторился. Стучал явно не Димка, потому что тот обычно колотил так, что дверь едва не слетала с петель, и не домработница – та едва слышно скреблась. Сергей тоже стучал громче.

– Войдите, – озадаченно произнесла Лялька, гадая, кто бы это мог быть.

Дверь приоткрылась, и Лялькино сердце едва не выскочило из горла, потому что это был Ромка.

– Откуда ты? – прошептала она и попыталась пригладить волосы.

– Я тебя разбудил?

– Нет-нет…

– Войти можно?

– Да-да, конечно.

Лялька вскочила с кровати, метнулась к столу и включила настольную лампу, ругая себя за то, что так суетится. Он не должен был видеть ее такой. Собрав разбросанные на столе распечатки с тестами в одну стопку, она наконец к нему повернулась.

Ромка с интересом оглядывал комнату, держа одну руку за спиной.

– Вот как выглядят комнаты современных девочек? – наконец сказал он.

– Если войдешь в соседнюю дверь, увидишь, как выглядят комнаты современных мальчиков. И нет, не надейся, что ты уже видел подобное.

– А что там? – весело уточнил он.

– А там у нас в кресле может валяться кед в обнимку с трусами и пакетом чипсов.

– Ужас! – театрально испугался Ромка. – Бедная Тамара Михайловна.

– Откуда ты ее знаешь? – удивилась Лялька.

– Пока ты была в больнице, мы с отцом заезжали к вам пару раз, – неловко произнес Ромка, и Лялька поняла, что с Димкой у него все еще пока не слишком радужно. Захотелось придушить брата на месте.

Ромка наконец сдвинулся с места и прошелся по комнате. Левую руку он по-прежнему держал за спиной.

– Что у тебя там? – не выдержала Лялька.

– Сюрприз. Но я не знаю, как ты к нему отнесешься.

– А поконкретнее?

Она села на стол и сжала край столешницы двумя руками. Черт! Она, конечно, хотела его увидеть – в ее идеальном мире она имела возможность видеть его каждую секунду, – но не когда она заспанная и взлохмаченная. А он еще стоит здесь – такой невыносимо красивый.

– Короче, если что, Волков ставил на то, что ты меня убьешь, ваш дядя воздержался.

– Рома, я начинаю нервничать.

И это была чистая правда.

– В общем, это тебе.

Он шагнул к ней и протянул коробку с телефоном. С такой же моделью, которая была у нее. Они никогда не обсуждали модель ее телефона.

– Димка сказал, какой у меня был? – спросила она, не двинувшись с места.

– Волков модель своего с ходу не вспомнит. Сергей. Цвет я выбрал сам.

Если бы на месте Ромки был Димка, Лялька бы уже на него орала. Если бы Сергей – смотрела бы так, что тот должен был бы непременно осознать свою ошибку. Но это был Ромка, и в свете настольной лампы Лялька хорошо видела шрамы на внешней стороне его кисти, которые остались после того, как он поранился о стекло, вытаскивая ее из горящей машины.

– Так. Пауза уже достаточно затянулась. Давай ставить его на зарядку и восстанавливать приложения, – безапелляционно заявил Ромка и шагнул ближе.

Лялька спрыгнула со стола и замерла, глядя на ямочку между его ключицами, видневшуюся в расстегнутом вороте рубашки. В ее идеальном мире он должен был сейчас ее поцеловать. Или же нет, потому что тогда она умерла бы на месте от счастья.

Ромка притянул ее к себе и звонко чмокнул в макушку. Лялька уткнулась лбом в его грудь и сглотнула. Легко играть, когда перед тобой брат или дядя, а тут…

Ромка выпустил ее из объятий и положил коробку на стол. Деваться было некуда. Пришлось распаковывать подарок и ставить телефон на зарядку. Ромка стоял рядом, засунув руки в карманы джинсов, и чуть улыбался. Лялька вдруг подумала, что, пока он рядом, ничего плохого случиться не может. И даже потеря телефона уже не казалась такой страшной. Фотки она еще скопирует с его странички, а пока можно любоваться оригиналом.

Димка стукнул кулаком по приоткрытой двери и тут же заглянул в комнату.

– Труп выносить? – серьезно спросил он.

Лялька фыркнула, а Ромка усмехнулся и произнес:

– Труп пока еще ходит сам.

– Ну тогда пойдемте чай пить. Мы уже накрыли на стол.

Ляльку почему-то не насторожило это «мы». Наверное, потому, что она отвлеклась на Ромку. С Димкиным появлением тот напрягся. Ляльке стало тоскливо. Во время их визитов в больницу ей казалось, что между ними все наладилось, а сейчас она видела, что до нормального общения им еще очень далеко.

– А чё вы в темноте? – спросил Димка и хлопнул по выключателю.

Лялька с Ромкой одновременно сощурились, когда с потолка хлынул яркий свет.

– Никакой приватности, да? – подмигнул Димка Ромке и засунул руки в карманы джинсов.

Все-таки ее брат был удивительным придурком. И лично Лялька была убеждена, что девки висли на нем исключительно потому, что он родился смазливой заразой, прекрасно об этом знал и беззастенчиво этим пользовался.

Переведя взгляд на Ромку, Лялька поняла, что тот напрягся еще сильнее.

– Шутка, Крестовский, – улыбнулся Димка и, показав средний палец плакату на стене, вышел из комнаты. – Мы вас ждем, – раздалось уже из коридора.

– Прости. Он у меня дурак, – серьезно произнесла Лялька.

Ромка медленно покачал головой:

– Он не дурак. Он просто за тебя волнуется.

Ответить на это было нечего, но, к счастью, Ромка ответа не ждал.

– Идем пить чай? – улыбнулся он и протянул ладонь.

Ляльке до смерти хотелось взять его за руку, но ей нужно было привести себя в порядок. Придурок Димка и так врубил свет, а она растрепанная.

– Я спущусь через минуту, – сказала она.

– Время пошло, – объявил Ромка и ушел, напоследок смерив взглядом постер, которому Димка показывал неприличный жест.

Лялька бросилась в ванную. Была она там, конечно, больше минуты. Потому что ей нужно было умыться, подкрасить ресницы, причесаться. Она старалась не думать о том, что внизу за столом сидит Ромка. Это было слишком похоже на сон.